Город пустоты

Марко открыл глаза, но кромешная тьма лишь изменилась на нечто тёмно-синее. Он не мог двигаться, не мог теперь даже моргать, только прислушиваться и ждать. Неужели прямо сейчас на его мозг влиял томограф, восстанавливая нейронные связи? Но тогда что это за место? Оно не ощущалось как аппарат, в который он лёг, да и его никак не связывали, чтобы он совсем не мог двигаться. Конечности — да и всё тело — будто полностью утратили чувствительность, растворившись в этой непонятной синеве. Есть только его сознание и неосязаемые глубины океана, в котором он оказался. Сколько уже прошло времени? Знала ли Рико о таком странном эффекте при воздействии аппарата? Наверное, нет. Она же до этого его, скорее всего, не использовала ни на ком, поэтому так и волновалась. Жалеет, поди, что сделала это. Хотя ей-то что — все отказы от претензий были подписаны. Вот и будет Марко теперь заперт не в своём наполовину металлическом теле, а в ловушке собственного разума. Плавать вечно по океану бессознательного, не чувствуя ни своего тела, ни чего-либо ещё. А может, так даже лучше? Здесь не будет никаких сомнений, никаких подвохов. Только бесконечное синее море, или небо, или чем там оно является, это странное место. Только Марко успокоился и перестал сопротивляться, как через темноту проявились жёлто-оранжевые вспышки. Поначалу где-то вдали, едва заметные и размытые, но создающие определённый контраст по сравнению с однотонностью этого места. А затем то ли они приблизились к Марко, то ли он — к ним. И тогда он понял, что это были не просто вспышки яркого света. Это были взрывы. Вместе с их появлением к Марко вернулась чувствительность, и он смог увидеть своё тело. Обгоревшая справа полицейская форма и ужасные ожоги на тех частях тела, которые из-за этого открылись. Но боли не было. Здесь он был в невесомости, двигаться было сложно, и уклоняться от взрывов — тоже. Даже когда они попадали по Марко, он ничего не чувствовал. Его лишь каждый раз отбрасывало на несколько десятков метров. — Ты всё ещё здесь? — этот низкий, грубый голос раздался среди взрывов, но они не перекрывали его, а скорее усиливали, разносили повсюду вместе с собой. — Уходи, тебе здесь не место! — Кто это?! — попытался крикнуть Марко и вдруг почувствовал, как его лёгкие обожгло. Ему стало трудно дышать, и он схватился обеими руками за грудь, затем попал в очередной взрыв — и провалился в кромешную тьму. Когда Марко снова открыл глаза, он увидел перед собой белый корпус томографа. Значит, он всё это время был в этой машине. Вот как оно работает… Но ведь ничего не вышло! Какой во всём этом был смысл, если он так ничего и не узнал?! Где-то справа от него раздался щелчок, следом что-то пискнуло, и Марко услышал голос Рико. Она просила его аккуратно выбраться из томографа, и он повиновался. Девушка обеспокоенно на него смотрела, поджав губы. Марко попробовал встать со своего места, но у него ничего не вышло — на него вдруг навалилась резкая усталость. — Что… что случилось, пока я был в отключке? — спросил он, стараясь придать своему голосу хотя бы немного уверенности. — Ты уснул почти сразу, как аппарат заработал, — начала Рико. — Прости, мне стоило предупредить тебя об этом. На моём экране отображалось, какие участки твоего мозга активны, и таким образом я могла отследить твоё состояние. — Сколько я спал? — по ощущениям Марко он был в том странном месте целую вечность. — Около двадцати минут, — произнесла Рико. — Потом ты вдруг закричал. Громко и протяжно. Не успела я отключить томограф, как ты проснулся. А это значило, что процедура окончена. Марко, ты в порядке? — Я не знаю, док, — вздохнул он и усталым взглядом посмотрел на Рико. — Мне кажется, я спал целую вечность. — Тебе удалось что-то вспомнить? — Рико всё ещё с большим беспокойством смотрела на него. — Если не хочешь, можешь не описывать свои воспоминания. — Нет-нет, — отмахнулся Марко. — С вами я буду предельно честен. И… я так ничего и не вспомнил. — Возможно, ты что-то видел? — уточнила Рико и двинула свой стул ближе к Марко. — Да, — ответил он и закивал. — Да, видел! Сначала там была темнота, затем — чуть посветлее. Я будто оказался на глубине океана и вместе с этим перестал чувствовать тело. А потом появились взрывы. Множество взрывов… Они задевали меня, но мне не было больно. И затем какой-то голос сказал, что я должен уйти. — На что был похож этот голос? — почти шёпотом спросила Рико, впечатлённая его рассказом. — Это был будто мой голос, только… — Марко задумался и через полминуты ответил: — Только более холодный, металлический. Словно я целиком стал роботом. — Понятно, — параллельно их разговору Рико вела записи. Подняв глаза с планшета на пациента, доктор заключила: — Итак, я думаю, что томограф сработал как надо. Да, ты пока ничего не вспомнил, но мне кажется, что природа потери твоих воспоминаний становится немного более очевидной. — О чём вы? — возразил Марко и разозлился. — Меня просто вырубило, и этот дурацкий томограф сгенерировал мне очень странный сон. — Я бы тоже так подумала на твоём месте, — согласилась Рико. — Но этот аппарат может самостоятельно восстановить память только в случае, если она была утеряна из-за физических повреждений или болезней. В остальных ситуациях он лишь помогает пробиться в бессознательное. Конечно, далеко не за один сеанс, но в таком случае ты бы уже что-то вспомнил. Значит, дело тут в чём-то другом. И у меня есть две гипотезы. Рико убедилась, что Марко её внимательно слушает, и продолжила: — Первая — самая правдоподобная. Твоя психика скрыла от тебя правду о событии, которое привело к твоей травме, чтобы ты смог пережить настолько сильное потрясение. Такое происходит часто, но… Твой случай отличается от других. Ровно полгода памяти. Не только то, что связано с событием «Икс», но и всё остальное. В любом случае если эта теория верна, то произошедшее с тобой во сне можно объяснить тем, что томограф направил тебя к нужным воспоминаниям, но защита твоей психики пока что оказалась сильнее. Возможно, следующие попытки будут более успешны. — А вторая? — притихшим голосом спросил Марко. — Вторая гипотеза… — Ну… — протянула девушка и задумалась, затем, поправив очки, добавила: — Вторая гипотеза — это то, что на твою память повлиял кто-то извне. Возможно, тот, кто совершил это преступление. Но она весьма маловероятна — сейчас не существует никаких способов изменить или заблокировать чьи-то воспоминания. И я в этом уверена, потому что регулярно слежу за новостями из этой темы. Да и томограф сюда доставили благодаря моим долгим просьбам. — Но если вы в этом так уверены, — отозвался Марко, — то почему вообще задумались о таком варианте? — Потому что это единственное, что может хоть как-то объяснить такое выборочное стирание твоей памяти, — пожала плечами Рико. — Марко, наша психика сама по себе использует разного рода защиты, чтобы нам было — по её мнению — легче жить, но столь выборочная амнезия, я бы сказала, является чем-то аномальным. Нет, не с точки зрения мистики, конечно. Но я уверена, что мы имеем дело или с уникальным случаем психической защиты, или с вмешательством в твой разум извне таким способом, который официальной науке ещё не известен. *** После процедуры Марко чувствовал себя как дважды выжатый лимон, поэтому они с Жаном сразу поехали домой. Кирштейн по пути поинтересовался, как всё прошло, и это немного приободрило парня, ведь не он один хочет вернуть свою память! Для Жана это было такой же важной вещью, как и для него. Поэтому Марко детально рассказал, как прошла процедура. — Ну, это лишь первый раз, — заключил Жан, продолжая смотреть на дорогу; лицо его даже не дрогнуло. Кажется, он старался скрыть своё разочарование. — Я не знаю, сколько ещё потребуется попыток, — признался Марко. — Но… Жан, ты же не перестанешь так хорошо ко мне относиться? Если вдруг я так и не вспомню ничего… — Марко, я в любом случае буду любить тебя, — пообещал Жан. — Твоя память вернётся, я уверен в этом. — Спасибо, — слова любимого успокоили Марко, и он решил пробежаться глазами по улицам мегаполиса, пока они едут. На той скорости, которую они набрали, всё вокруг ещё не сливалось в единое целое. Были различимы дома, отдельные люди, деревья, стоящие ровными рядами по краям тротуаров. Разноцветные яркие вывески разных заведений, билборды с рекламой, бесконечные провода, держащиеся на электрических столбах и перекрывающие небо. Будто все в этом городе были связаны какими-то путями. Ведь если двигаться вдоль проводов, то можно добраться куда угодно здесь, в этом запутанном городе. По крайней мере так говорил Марко отец. Он, наверное, имел в виду что-то пессимистичное, мол, посмотри, в какой лабиринт ты переезжаешь от нас. Мы вот живём себе на окраине и даже близко не суёмся к городу внутри стен, а ты… Но Марко почему-то утешала эта мысль. Мысль, что даже в таком огромном городе, который, казалось, почти полностью состоял из хаоса, было место связи всех со всеми. И он был важным звеном в этом бесконечном механизме — полицейским, поддерживающим порядок в городе. Честным, неподкупным, дотошным, впрочем, как и многие его коллеги. То же самое он мог сказать и об Эрене, и о Райнере, и даже об их руководителе, Найле. Интересно, как он там? Будет ли удивлён, когда Марко вернётся в отдел с «улучшенным» телом? Наверняка придумает десяток-другой способов использовать его импланты в работе полицейского. Что ж, так даже лучше: получится быстрее к ним привыкнуть. — Марко, — поток его меланхоличных мыслей прервал Жан; голос его звучал взволнованно. — Я, возможно, параноик, но посмотри через зеркало заднего вида вон на ту машину… Тебе не кажется, что она уже чёрт знает сколько времени едет за нами? После ещё нескольких поворотов стало понятно, что за ними и правда следят: какой-то чёрный автомобиль следовал прямо за их машиной, стараясь не отставать. Марко кивнул Жану, и тот решил набрать скорость. Преследователи сделали то же самое, и оторваться от них не удалось. — Ты сможешь сбить их со следа? — поинтересовался Марко. — Или давай я пересяду за руль. — Ты в таком состоянии даже педаль нормально придерживать не сможешь, — возразил Жан, явно нервничая. — Но да, думаю, смогу. Мы уже не так далеко от дома, и я знаю пару уловок здесь. После этих слов парень ещё раз набрал скорость, затем так же резко, даже не включая поворотники (за что получил возмущённые сигналы со стороны других автомобилей), поехал направо. Через несколько секунд преследователи появились в зеркале заднего вида, и Жан, в очередной раз напрягшись, свернул в один из переулков, выехав затем оттуда с другой стороны дома на главную дорогу. Ускорившись, он успел на последние секунды зелёного цвета на светофоре, таким образом оставив противника далеко позади. Проехав прямо ещё некоторое время, Жан свернул в нужном им направлении, и до дома они доехали без каких-либо происшествий. Благо, в квартире их не ждало никаких неприятных сюрпризов. Наверное, злоумышленники пока не знали, где они живут, и целью слежки было это выяснить. Но кто же это был? Почти сразу, как они пришли, Марко решил прилечь. Сначала он избавился от лишней одежды, оставшись в одном только нижнем белье, потом кое-как добрался до кровати в спальне, которую Жан, очевидно, забыл нормально застелить: одеяло валялось скомканным где-то с краю, а простыня и вовсе съехала. Но ему сейчас было не до этого: киборг лежал на спине и смотрел на любимого, который решил сесть рядом. — Ну как ты? — поинтересовался Жан. — Эта процедура вымотала меня сильнее, чем я думал, — признался Марко. — Как ты думаешь, кто за нами следил? — Я точно не знаю, — пожал плечами Кирштейн. — Но у меня есть одна догадка. Это связано с тем, за какое дело ты был ответственен. Возможно, те люди, на которых ты вышел во время своего расследования, узнали, что ты ещё жив, и послали кого-то следить за тобой. Вообще, в полиции предположили, что так может быть, поэтому… Прости, Марко, я не был с тобой полностью честен. Я не брал отгулы на работе. Меня приставили к тебе на время твоего больничного, чтобы я оберегал тебя от любой вероятной опасности. — Но почему ты сразу не сказал? — притихшим голосом спросил Марко, переведя взгляд с Жана на потолок. Холодный белый потолок. — Прости, — произнёс Кирштейн. — Я подумал, что это может только задеть тебя, ведь ты пока не в самой лучшей форме, а тут к тебе ещё кого-то приставляют… — Вот именно, что ты подумал вместо того, чтобы обсудить это как-то со мной, — начиная злиться, заметил Марко. — Да я, чёрт возьми, рад, что за мою жизнь пекутся и всеми силами пытаются меня вытащить из передряги, в которую я влип и о которой даже не помню! — Ну а как я должен был с тобой это «обсудить», чтобы предугадать твою реакцию? — Жан был явно в недоумении. — Тут или прямо сказать, или вообще не говорить. — У тебя был приказ о неразглашении? — Нет. — Тогда тебе стоило мне сказать, Жан, — настаивал Марко. — Я знаю, что ты сейчас стараешься как можно больше обо мне заботиться, чтобы я в лишний раз даже не вставал никуда, но я не помру, если ты будешь делиться со мной важной информацией, особенно той, которая касается моей безопасности. Не решай, пожалуйста, за меня, как мне будет лучше. — Хорошо, — тихо ответил Жан и поднялся с кровати. — Если захочешь чего-то поесть — скажи. После этих слов парень вышел из спальни, оставив Марко одного. Тот лежал, продолжая смотреть в потолок. Он чувствовал себя совершенно беспомощным, как подстреленный заяц, в которого вот-вот вцепится гончая. Сначала парень только тихо заплакал, даже не стараясь при этом закрыть глаза или вытирать слёзы, бегущие по левой щеке. Затем он снова провалился в сон. Тревожный и беспокойный сон.