Город пустоты

Утро наступило как-то слишком быстро. Марко мог никуда не торопиться — его ещё не допустили до работы, — но с момента пробуждения достаточно быстро пришёл в себя и решил не досыпать. Парень выбрался из-под одеяла, потянулся, пару раз зевнул и с улыбкой посмотрел на сопящего рядом Жана. — Эй, Жан, — шепнул ему Марко. — А тебе разве не на работу? — Отстань… — простонал он сквозь сон. — Я взял отгул, чтобы с тобой сегодня… Жан не договорил и провалился обратно в сон. Марко потрепал его по волосам и поднялся с кровати. По пути на кухню он вспоминал вечер после ужина. Жан рассказывал ему разные истории из их совместной жизни и показывал фотографии. На них Марко выглядел таким счастливым, тогда он, очевидно, ещё был самим собой, а не наполовину механическим. Механическим… Что-то из того, что было между ними вчера, очень уж смутило Марко. Он продолжил протягивать цепочку воспоминаний, чтобы лучше понять, что именно вызвало у него такое чувство. Неприятное тянущее чувство, будто оно требовало обратить на себя внимание, пыталось заявить о себе и отказывалось уходить, в то же время устроившись где-то на задворках разума и ускользая от прямого взгляда. Очередное противоречие. Марко взялся за готовку какого-нибудь простого, но вкусного завтрака, мысленно возвращаясь во вчерашний вечер. Вот они с Жаном смотрят на фото, и парень расстроился, видя себя прежнего, но старался скрыть это горькой улыбкой. Вот Жан целует его в губы, нежно касаясь его левой щеки. Марко тогда этим взбодрился и решил углубить поцелуй. Так они незаметно перебрались на кровать. Марко всё никак не мог оторваться от поцелуя, ему хотелось бесконечно долго касаться губ Жана своими, покусывать их, проводить по ним кончиком языка, чувствовать его дыхание, смотреть в его глаза, на его подбородок, тонкую шею… Прошло ещё немного времени — и они уже избавляются от оставшейся на них одежды. Полумрак, царивший в комнате, смягчал и скрывал очертания обнажённого тела Жана, но Марко удалось разглядеть его. Кирштейн всё ещё был немного угловатым, но это не казалось чем-то неуклюжим, как в его подростковые годы, а приобрело некое изящество. Грудь плавно переходила в талию, на которой проступали тазовые кости. На них задержался свет от еле мерцающей лампы, подчёркивая их. Марко коснулся этого места кончиком языка, и Жан прикусил нижнюю губу, тяжело выдохнув. Затем Марко поднялся выше, к прессу Жана, оставляя на нём мокрые следы от поцелуев, после каждого из которых тот немного вздрагивал. Чёрт возьми, всё его тело, оказывается, такое чувствительное! Жан реагировал на каждое его прикосновение, постанывал от каждого поцелуя и покусывания, руками останавливался то на мягких волосах Марко, то на простыни. Такое поведение оказалось совершенной неожиданностью для парня. Он всегда представлял, как этот некогда самоуверенный придурок прижимает его к стене и даже двинуться не даёт, пока трахает, но вместе с одеждой Жан будто снял очередную маску, став таким уязвимым и хрупким, позволяя Марко самому контролировать ситуацию… Это вдруг так возбудило парня, что он перешёл от прелюдии к более решительным действиям, подняв ноги партнёра и притянув его ближе к себе. — Постой… — шепнул Жан. Марко вопросительно посмотрел на него. Кирштейн тем временем достал из прикроватной тумбочки тюбик смазки и протянул его парню. Марко выдавил немного жидкости на указательный и средний пальцы левой руки и осторожно вошёл ими в Жана. Постепенно он ускорялся, стараясь как можно лучше растянуть партнёра, пока тот тихо стонал, выгнувшись в пояснице. — Тебе же это нравится? — шепнул Марко, ехидно улыбнувшись. — Д-да… — простонал Жан и сам начал насаживаться на пальцы. Марко смотрел на него, окутанного темнотой. Лицо было почти не разглядеть, но парень был уверен, что Жан покраснел от макушки и до подбородка. Это было слышно по его всё ещё негромким стонам и тяжёлому дыханию, при котором грудь Кирштейна то вздымалась, то опускалась, открывая вид на его ключицы и такую прекрасную шею… Неужели он может вот так лежать и наслаждаться, когда его трахает злобный киборг? Марко ненадолго вынырнул из мыслей в настоящее. Он уже почти закончил готовить завтрак, а Жан всё ещё спал. Не хотелось его будить. Почему-то Кирштейн больше всего нравился ему именно таким, когда не пытался построить из себя непонятно кого. Даже сейчас его уверенность и напускное спокойствие ощущались как очередная попытка показаться лучше, чем он есть на самом деле. Жан так и не понял, что Марко нравилась в нём его чувствительность. А он, очевидно, так ему этого и не сказал за прошедшие полгода. А тогда, этим поздним вечером, когда Марко насаживал Жана на свои пальцы, тот не боялся обнажить свою суть, показаться слабым и никчёмным. Это сводило киборга с ума, и вскоре он заменил руку на смазанный возбуждённый член, постепенно проникая в партнёра. Тот начал прерывисто дышать, привыкая к новым ощущениям, напрягая ноги, лежащие на коленях у Марко, впиваясь пальцами в простыни. Поначалу Марко двигался медленно. Ему до безумия хотелось прямо сейчас войти на всю глубину и ускориться, но вряд ли бы Жан это оценил. Поэтому парень дал ему время привыкнуть к своему размеру. В какой-то момент Марко понял, что его член находится в партнёре полностью, и он упирается бёдрами в его задницу. — Чёрт… — прошептал он, выдохнув с наслаждением. — Жан, ты как? — Отлично… — произнёс тот. Его ответ послужил для Марко сигналом для действия, и он постепенно начал ускоряться. Вместе с этим Жан стал стонать всё громче, проводя ладонью по шее, плечу и левой руке партнёра. Марко в какой-то момент тоже перешёл с тяжёлого дыхания на стоны, не останавливаясь ни на секунду. Он чувствовал Жана каждой клеточкой своего члена, и это доставляло ему неимоверное удовольствие. Впрочем, Кирштейн был доволен не меньше — с его губ вместе со стонами срывались просьбы быть ещё быстрее, он называл Марко по имени и признавался ему в любви, всё сильнее выгибаясь под ним и вцепившись ногтями в его левую руку. Парень вдруг увидел Жана в каком-то красноватом свете, но так даже было лучше — он наконец-то мог в этой полутьме разглядеть лицо любимого. Кирштейн вспотел, его волосы прилипли ко лбу и вискам, он приоткрыл рот и время от времени прикусывал нижнюю губу; глаза его были закрыты. Марко уже двигался на пределе своей скорости, и протяжные стоны Жана сменились прерывистыми, в такт движениям партнёра. — Жан, я сейчас… — простонал Марко и наклонился поцеловать его, при этом почти перестав двигаться внутри парня. Они кончили одновременно, вместе с этим находясь в глубоком поцелуе. На пике своего наслаждения Марко прикусил губу Жана, и тот вздрогнул от резко появившейся боли. Некоторое время они ещё пробыли в напряжении, а затем оба полностью расслабились. Марко слез с Жана и лёг рядом, повернувшись к нему. — Это… было великолепно, — произнёс Кирштейн. — Для меня это первый раз с тобой, — улыбнулся Марко и смахнул левой рукой пот со своего лба. — Я и не знал, что ты в постели такой чувствительный и милый. — Эй! — возразил Жан всё ещё тихим голосом, продолжая тяжело дышать. — Я… не милый я, вот. Просто у меня тело такое. — Нежное? — спросил Марко и по-доброму посмеялся. Жан совсем смутился и насупился. — Между прочим, ты тоже подо мной стонал и просил ускориться! — Кирштейн посмотрел на него со всей возможной серьёзностью, но затем засмеялся вместе с ним. Этот секс был действительно прекрасен, заключил Марко. Ни с кем до этого у него такого не было. Сейчас он понимал, что дело было в его чувствах к Жану — они наверняка многократно усиливали ощущения. Но что же в этом всём было не так? Кроме того, что он вдруг начал видеть Жана в красноватом свете. Наверняка это функция его кибернетического, ненастоящего глаза. Интересно даже, как это выглядело со стороны. Вот в тебе двигается парень — и вдруг его глаз краснеет и светит тебе прямо в лицо. Повезло, что у Жана тогда были закрыты глаза. Возможно, он даже этого не заметил. А если бы заметил — испугался бы? Или его бы это сильнее возбудило? Не каждый день можно переспать с киборгом. Подумав ещё с минуту и закончив с завтраком, Марко вдруг понял: Жан ни разу за их секс не коснулся его механических частей. Ни его правой стороны лица, ни руки этой дурацкой. Но разве это было так важно? Да и как бы себя сам Марко почувствовал, если бы Жан это сделал? Может, Кирштейн решил их не трогать, чтобы не причинить тому дискомфорта. Заключив, что так оно и есть, Марко вскоре успокоился, и его грудную клетку перестало заполнять глупое чувство обиды. В конце концов, Жан таким образом заботился о нём, но ему почему-то от этого было не легче. *** После обеда Жан доехал вместе с Марко до больницы, из которой того совсем недавно выписали. Дело в том, что Рико — его психотерапевт — принимала только здесь. Волна неприятных ощущений прошла по всему телу Марко, за исключением его механических частей. Ему почему-то было страшно идти к ней на приём. Вдруг за это время что-то изменилось? Что, если она скажет ему, что он больше не нуждается в её помощи и только тратит её время? Или будет давить на него во время сеанса, или… Поток тревожных мыслей прекратил Жан, положив руку на левое плечо Марко. Тот неохотно двинулся ко входу больницы. Кирштейн остался снаружи. Он решил подождать Марко в автомобиле, после чего у них в планах было покататься по городу и заехать в продуктовый. Таким образом, даже если сеанс пройдёт плохо, парень смог бы немного развеяться и прийти в себя. Зайдя в кабинет Рико, Марко нашёл глазами психотерапевта и кивнул ей. Та в ответ пригласила его сесть на уже знакомое парню кресло, такое мягкое и уютное. Как только он устроился на нём, всё тело моментально расслабилось. Как и всегда, Рико села на соседнее кресло, держа в руках планшет для записей. Она приветливо улыбнулась и начала: — Доброго дня, Марко. С нашей последней встречи прошло не так много времени, но уверена, что у тебя уже успело что-то произойти. Насколько я знаю, тебя уже выписали из больницы? — Да, — подтвердил он. — Как ты себя почувствовал, когда начал жить вне стен этой больницы? — Не знаю, — пожал плечами Марко. — Наверное, лучше. Оказывается, за то время, что я не помню, у меня появился парень. И мы с ним теперь живём вместе. Некоторое время они обсуждали Жана. Рико задавала один вопрос за другим, будто подготовила их заранее. Но все они были в тему и действительно помогли Марко лучше понять, что он сейчас чувствует. В какой-то момент разговор перешёл к теме потерянной памяти парня, из-за чего он до сих пор был в некоторой растерянности от происходящего вокруг. — Я помню, вы хотели попробовать какую-то экспериментальную методику для восстановления памяти, — с надеждой в голосе произнёс Марко. — Да, — на губах Рико появилась еле заметная улыбка. — Но я должна предупредить: методика проходила испытания и доказала свою безопасность, но в тех ситуациях мы знали, из-за чего память была утрачена. В твоём же случае нам неизвестна причина, по которой твой мозг заблокировал воспоминания за последние полгода. То есть предположить мы можем, но такое случается впервые. Слишком уж выборочно. Более того, сейчас твои когнитивные функции в порядке, у тебя нет проблем с тем, чтобы запоминать что-то новое… — Я понимаю, — прервал её монолог Марко, хотя на самом деле не мог до конца оценить опасность процедуры. — И готов подписать любые отказы от претензий. Мне… мне очень хочется восстановить свою память, узнать всё, что произошло со мной за эти полгода. — Хорошо, — Рико не стала его переубеждать. — Я сейчас же принесу бланки, ты их подпишешь, и мы пройдём в соседний кабинет. Некоторое время Марко ждал её возвращения. Кажется, Рико не торопилась. Возможно, таким образом она давала ему возможность передумать, но он твёрдо решил, что вернёт свою память во что бы то ни стало. В конце концов, он не только узнает, кто подставил его на складе, но и вспомнит все чудесные моменты, связанные с их с Жаном совместной жизнью. Рико вернулась, держа в руках несколько документов. Она протянула Марко ручку. До сих пор многие организации использовали бумажные версии договоров, которые затем сканировались и оставались в базах данных. На случай, если что-то случится с сервером, на котором всё это хранится, документы на бумажных носителях оставались в целости и сохранности, хоть и занимали куда больше места, чем несколько мощных системных блоков. Перед постановкой подписи Марко внимательно всё изучил, а Рико терпеливо ждала, стоя у двери в другое помещение. Один из документов был стандартным отказом от претензий. Второй — согласие на процедуру по восстановлению памяти. Третий содержал в себе информацию о возможных последствиях, а подпись означала то, что Марко был с ними ознакомлен. Закончив, киборг с некоторым усилием встал из столь полюбившегося ему удобного кресла и протянул бумаги с ручкой обратно Рико. Та быстро их осмотрела и, оставив на своём рабочем столе, пригласила Марко в соседний кабинет, пройдя туда сразу за ним. Он увидел перед собой аппарат МРТ. По крайней мере, махина, стоящая у противоположной от входа стены, была очень на это похожа. Также в кабинете было оборудовано место для, очевидно, управления процедурой: небольшой компьютер и стол со стулом. Рико села за него и включила. Ещё через минуту со стороны аппарата МРТ раздался шум — видимо, девушка его активировала. — Марко, — обратилась она к нему и серьёзно посмотрела ему в глаза. — Это томограф памяти, разработанный совсем недавно одним учёным-медиком. Он заявил, что этот аппарат способен восстанавливать память и способность запоминать, благотворно влияя на нейронные связи и ослабляя функции психики по блокировке тех или иных воспоминаний. Но… Я не уверена, что это сработает. Это экспериментальное оборудование, хоть оно и подтвердило свой эффект при клинических испытаниях на добровольцах. Так что повторю ещё раз: я не могу гарантировать стопроцентную безопасность и то, что результаты испытаний томографа не были сфальсифицированы. Рико пронзила парня ещё одним серьёзным взглядом; Марко же кивнул и подошёл к аппарату поближе. — И ещё, — продолжила девушка. — Судя по инструкции к использованию томографа, твои протезы не должны помешать. Теперь ложись вот сюда на спину… Рико встала и помогла Марко устроиться в аппарате. После этого она вернулась за своё место и активировала томограф. Марко закрыл глаза, ожидая возвращения своих драгоценных воспоминаний.