***
Боже, где были его мозги? Пригласить Луи на пляж — самое глупое решение в его жизни. Гарри садится на край кровати, чтобы натянуть плавки, он слишком дрожит, чтобы с комфортом сделать это стоя. Он встает на ноги и натягивает их на задницу, поправляя член, прежде чем снова сесть и надеть красные шорты с принтом гибискуса. Гарри поправляет пояс, убеждаясь, что большая часть растяжек скрыта. Альфа подбирает подходящую гавайскую рубашку. Он отчаянно хочет поговорить с кем-нибудь о Луи, но не хочет рассказывать, что они спали вне течки или гона. Сегодня они ещё и поедут вместе на пляж. Конечно, большинство людей, которые увидят их вместе, не подумают, что Луи… кем бы он ни был для Гарри, так что омега ждет еще один уровень унижения. Альфа звонит в дверь без двух минут десять, и Гарри спешит открыть, обливаясь вторым слоем нейтрализатора запаха. — Готов? — Луи улыбается, на нем красная бейсболка с надписью «Кардиналы Луисвилла», и Гарри не может удержаться от ответной улыбки. — Да, я упаковал закуски. К счастью, Гарри накануне помыл машину и залил бензин в бак. И как только он пригласил Луи, омега добавил необходимые вещи в багажник. Он надеялся, что из-за такой подготовки альфа не будет спорить и сядет на пассажирское сиденье. Когда Гарри говорит, что хотел бы сесть за руль, он ожидает возражений, но Луи просто кивает и со смехом говорит: — Если бы у меня была такая машина, я бы тоже хотел сесть за руль. — Ты что, не водишь машину? — спрашивает Гарри, как только они выезжают из пробки и направляются к пляжу. — Вожу, но не часто. Вообще, я подумывал о продаже своей машины. — Правда? — Гарри не мог жить без авто. — Ну, я почти каждый день езжу на работу на скейте, так что… — Скейте? — Скейтборде, — говорит Луи, и в голове Гарри всплывает воспоминание об их встрече в парке, о влажных волосах и дурманящем запахе. — Где ты работаешь? — быстро спрашивает Гарри, прежде чем успевает передумать. Они знакомы уже несколько месяцев, но Гарри ничего о нем не знает. Луи немного наклоняет спинку пассажирского сиденья назад и снимает бейсболку. Гарри приходится напоминать себе, что нужно следить за дорогой, но он не может перестать смотреть на то, как ветер развевает волосы альфы. — Я руковожу театром исполнительских искусств на Кресент-стрит, — отвечает Луи. — Правда? Звучит интересно. — Может быть. Но иногда это бывает скучно. Как и любая другая работа, наверное, — Луи протягивает руку и похлопывает Гарри по ладони, лежащей на рычаге переключения передач. — Ты хочешь поговорить о своей работе? — Нет! — Гарри резко оборачивается, чтобы посмотреть на Луи, который смеется в кулак, и говорит: — Извини! Извини. Я просто не… Я на самом деле… Не бери в голову. Луи проводит кончиком пальца от сгиба локтя Гарри до запястья и тихо спрашивает: — Можно? — Да, — выдыхает Гарри, хотя он понятия не имеет, о чем спрашивает Луи. Омега сосредоточивается на том, чтобы не отрывать глаз от дороги, когда Луи поднимает его запястье и целует родимое пятно. Он проигрывает битву с самим собой и оглядывается, когда альфа опускает его руку и проводит по контурам вен. — Для чего это? — Просто так, — отвечает Луи, не прекращая своих поглаживаний. — Что ты там говорил о работе? — О, эм… — Гарри позволяет Луи перевернуть свою руку и молча наблюдает, как тот переплетает их пальцы. Он поднимает глаза и смотрит на дорогу, крепче сжимая руль другой рукой. — Я, эм… Когда девочки были маленькими, и я вернулся на работу, я пообещал им, что не буду приносить работу домой. Что, впрочем, оказалось ложью. Но я также пообещал, что не буду говорить о работе в свои выходные. Это обещание я стараюсь выполнять. — Ты хороший отец, — говорит Луи, и Гарри усмехается. — Что? — Спасибо, конечно, но я бы сказал, ниже среднего. Особенно когда они были маленькими, — Гарри качает головой и, оглянувшись, замечает, что Луи с прищуром наблюдает за ним. — Тогда нам придется остаться при своих мнениях. — Да. Иногда Гарри задается вопросом, не совершил ли он ошибку, заведя детей. Хотя сейчас он не думает об этом так часто, как в их детстве, но развод вернул старую неуверенность в себе и забытые мысли. Но омега старается сфокусироваться на вопросе о том, будут ли у него внуки. Гарри шевелит пальцами, чтобы Луи отпустил его руку, и кладет ее на руль. — Рад, что я это давно пережил. — Да? — Да. Девочки выросли. Может, однажды я стану дедушкой, а может, и нет. Сейчас я лично не могу представить никого из своих детей в роли родителей. Посмотрим через несколько лет, — Гарри заезжает на стоянку и ищет свободное место. Он хочет спросить Луи, какие у него планы, каким выглядит его будущее, хочет ли он завести детей, жениться или взять собаку или кошку. Вместо этого омега говорит: — У тебя это все еще впереди… конечно, если ты решишь завести детей. — Я бы с удовольствием. Но кажется… — Луи указывает на фургон, освобождающий место в следующем ряду, и Гарри поворачивает в том направлении. Он ждет, пока Луи закончит свою мысль, но тот заправляет под бейсболку растрепанные ветром волосы. А как только Гарри паркуется и заглушает двигатель, альфа тянется к заднему сиденью за широкополой соломенной шляпой. — Здесь больше народу, чем я думал, — говорит Луи, выходя и прислоняясь к капоту. — Ты хочешь сразу взять все вещи или лучше сначала найдем место? Гарри надевает шляпу. — Мы можем просто прогуляться у воды. — Если мы не будем сидеть, нам не нужны стулья. Понял. — Типа того, — Гарри закрывает машину и кладет ключи в карман. Несмотря на большую парковку, дорога к пляжу узкая, и Луи следует прямо за ним по песку. Люди повсюду. К счастью, толпа немного расходится, и у кромки воды становится посвободнее. Луи шагает рядом, и Гарри наблюдает за ним боковым зрением. — Ранее я хотел сказать, что, да, я хочу однажды стать отцом. Но у меня нет стопроцентного плана, понимаешь? — Луи уворачивается от маленькой девочки, бегущей к воде, и смеется, морщинки в уголках его глаз видны даже через солнцезащитные очки-авиаторы. — Случиться может все что угодно. Человек, в которого я влюблюсь, возможно, не захочет иметь детей или, может быть, не сможет, а усыновление обходится дорого и может не сработать, и… Я не знаю. Для меня иметь ребенка — это не что-то обязательное. Гарри понимающе мычит, прикусывая губу. Он наблюдает за их тенями, когда вода омывает ноги. Луи берет Гарри за локоть и предлагает отойти от воды, на что омега кивает. Они обходят замысловатый замок из песка, и альфа показывает строящему его мальчику большой палец. И Гарри изо всех сил старается смотреть на океан, а не на него. Он улыбается, когда они проходят мимо людей, идущих им навстречу, но все внутри сжимается, стоит ему увидеть пару мужчин. Один примерно ровесник Гарри, а другой старше, примерно возраста его отца, если бы тот ещё был жив. Они явно отец и сын — если нет, то поразительно похожи между собой — и в глубине души он понимает, что люди могут подумать так про него и Луи… — Эй, — говорит Луи, поглаживая руку омеги. — В чем дело? Ты пахнешь… Я не знаю. Нейтрализаторы маскируют твой запах, но ты… расстроен. — Ты… — Гарри оглядывается, чтобы убедиться, что никого нет поблизости. — Ты чувствуешь мой запах? Луи пожимает плечами. — Не совсем. Твои нейтрализаторы хорошо справляются, но… на улице жарко. Пот, все дела… не всегда они… ну ты понимаешь. — О, — Гарри понимает, у него уже слегка кружится голова от жары. Он останавливается, и Луи тормозит рядом. — Ты можешь намочить одежду? Посмотрев на свою футболку и шорты, Луи отвечает: — Да… а что? Ты хочешь зайти в воду? — Гарри кивает. Луи тычет большим пальцем в сторону воды и уточняет: — Здесь? — Гарри снова кивает. — Хорошо. Томлинсон снимает бейсболку и стягивает футболку через голову. Гарри требуется секунда, чтобы собраться с мыслями, а затем он поспешно раздевается. К счастью, ему не нужно расстегивать рубашку, красная ткань в цветочек достаточно тянется, так что он снимает ее через голову. Пока Луи складывает футболку, Гарри снимает шорты, кладет их, рубашку и шляпу поверх сандалий. Альфа выпрямляется и раскрывает рот. Он поспешно его закрывает и глубоко вдыхает через нос, откровенно разглядывая тело мужчины. — Поплаваем? — Гарри кивает, идя с ним к воде. — Прямо поплаваем или… просто окунемся и побудем в воде? — О нет, сегодня я не хочу прямо плавать. Просто побудем в воде. Они не разговаривают, пока не заходят на глубину, где вода им по грудь. Гарри ныряет под воду, чтобы намочить непослушные кудри, запоздало вспоминая, что на нем все еще солнцезащитные очки, но они, к счастью, не уплывают. Он хитро ухмыляется и брызгается в Луи, который возмущённо вздыхает и медленно погружается под воду. Когда он встает, то оказывается немного ближе к омеге. — Когда ты сказал, что почувствовал, что я расстроен… Я подумал, что, когда люди видят нас, они думают, что я твой отец. — С чего бы им это думать? Когда ты видишь незнакомых людей, ты думаешь о том, кто они друг другу? — Да, те двое мужчин… — Отец и сын, которые искали зубы акулы? — уточняет Луи, и омега, нахмурившись, кивает. — Гарри, эти двое были очень похожи друг на друга. И типа, ну и что? Какое тебе дело до того, что думает о тебе незнакомый человек? Или обо мне, если уж на то пошло? Луи подходит ближе. Он поступил умнее Гарри и оставил свои очки вместе с одеждой, поэтому он сильно щурится от слепящего солнца. — Можно я тебя поцелую? Вместо того чтобы ответить, Гарри оглядывается вокруг, чтобы проверить, смотрит ли кто-нибудь на них. Но одни зашли так далеко в воду. Он сдвигает солнцезащитные очки на макушку и подплывает к Луи, соприкасаясь с ним коленями. Томлинсон кладет руку на плечо Гарри и неспешно ведет к шее, слабо массируя кожу. Затем он зачерпывает соленую воду и ополаскивает это место, смывая нейтрализаторы. — Теперь я чувствую твой запах, — бормочет Луи, обхватывая подбородок Гарри и прижимаясь к его губам. На такой глубине океана вода мягко покачивает их, омега ногой обнимает его за талию, наслаждаясь соленой водой на губах, сладостью рта и жаром прикосновений. Луи кладет одну руку на поясницу, а другой — приподнимает бедро Гарри, притягивая его к себе. Волна, более сильная, чем остальные, заставляет их пошатнуться и нащупать ногами землю. Они отстраняются друг от друга, тяжело дыша, и позволяют воде потащить их вперед, на берег. На обратном пути солнце находится у них за спиной, хотя еще не вечер, но Гарри кажется, что уже поздно: вода всегда вызывает у него голод и усталость. На пирсе есть кафе, и к тому времени, когда они добираются до него, их одежда снова сухая. Луи, кажется, не возражает, что Гарри крадет у него луковые кольца. И маринованный огурец. Все проходит довольно хорошо, пока кое-что не происходит. Они поели, расплатились и взяли с собой остатки. Луи, извинившись, удалился в туалет. Не прошло и минуты, как подошел официант, и сначала Гарри подумал, что с его кредиткой что-то не так, но потом вспомнил, что не платил. Официант же говорит: — Извините, сэр. Не могли бы вы сказать, ваш… — он смотрит на пустое место Луи. — Он холост? Гарри сначала не отвечает, слишком удивленный, чтобы обидеться, а потом пожимает плечами и говорит: — Да, наверное. Официант подходит снова, как только Луи возвращается из туалета. Он протягивает ему книжку со сдачей и улыбается, широко раскрыв глаза. Он бросает взгляд на Гарри, прежде чем развернуться и поспешить прочь. Луи тихо усмехается, пересчитывая сдачу, кладет в карман чек и большую часть наличных, а затем оставляет в книжке чаевые и маленький клочок бумаги. Гарри догадывается, что это номер, и тот факт, что Луи его не взял, вызывает в нем приятное самодовольство, которое только усиливается, когда тот открывает ему дверь и выводит из кафе, положив руку на спину. — Так… — Луи проводит ладонью по пояснице Гарри и говорит: — Я бы пригласил тебя к себе, но лучше пойду к тебе. Гарри запрокидывает голову и вслепую идет через парковку. Он смотрит на небо сквозь солнцезащитные очки и говорит: — Да. Мне нужно принять душ. В кое-какие места забился песок. Луи хихикает, поворачиваясь, и утыкается лицом в плечо Гарри, отчего по его телу пробегает дрожь. — Мне тоже.***
Всю дорогу домой Гарри думает об официанте и задается вопросом, сможет ли он когда-то об этом забыть. Почувствует ли он себя более непринужденно в компании Луи и перестанет ли сомневаться в его намерениях, потому что альфа, судя по всему, не видит в этом ничего необычного… Но это потому, что ему это нравится. Гарри должен иметь это в виду. Луи неравнодушен к мужчинам-омегам постарше. У него на это фетиш. Боже. Гарри краснеет при одной мысли об этом слове. У них полные руки пакетов и сумок, когда они поднимаются в квартиру омеги. Все дело в том, что им слишком лень ходить туда-сюда, и они решают все перенести за один раз. Когда Гарри удается открыть дверь, он спешит в квартиру впереди альфы и перекладывает в левую руку пакеты, в которых нет ничего бьющегося. Он закрывает за Луи дверь и относит все на кухню, Томлинсон помогает ему разобрать пакеты и разложить все по местам, и это так… по-домашнему, что его внутренний омега не знает, как к этому относиться. — Официант спросил меня, холост ли ты, — выпаливает Гарри, не понимая, почему он испытывает желание рассказать об этом Луи. — Я сказал ему, что нет. — Его поступок ужасно неправилен. Я даже не знаю, с чего начать, — Луи подходит ближе и кладет руки на плечи Гарри, проводя по напряженным мышцам и смыкая пальцы у шеи. Он массирует кожу большими пальцами, и омега от удовольствия опускает веки. — Официант само невежество. Он не должен был такое спрашивать, и неважно, с кем я пришел в кафе. — Но суть в том, — медленно произносит Гарри, — что я достаточно взрослый, чтобы годиться тебе в отцы. — Но это не так. И смотри… Найл моего возраста. Тебя беспокоит, что подумают люди, когда ты с ним обедаешь? — Я… — Гарри хмурится и открывает глаза, обнаруживая, что Луи смотрит на него в ответ. От его пронзительных голубых глаз невозможно отвести взгляд. — Нет. Я как-то не подумал об этом… — Вот видишь, так что не думай об этом, — Луи наклоняется, и Гарри закрывает глаза, ожидая поцелуя, почти смирившись со всем. Он задается вопросом, насколько тяжело ему будет вернуться к сексу исключительно в течку и гон, потому что он на самом деле не хочет ограничиваться циклами. Сначала кончики их носов соприкасаются, затем Луи прижимается к его лбу своим, и он говорит: — Гарри, если тебя это беспокоит, мы можем… Это было свидание? Когда Гарри качает головой, их носы трутся друг о друга, и он невольно улыбается. Голос Луи хриплый и тихий, когда он говорит: — Ладно, что ж, мы можем просто никуда не ходить. Вместе. Если ты хочешь. Гарри снова качает головой. — Нет. Это глупо. Я… Это не должно было быть свиданием, но все выглядело как свидание. И я… я не знаю, как назвать… это. И почему мы должны как-то это называть. Я… Я… — Гарри заводит руку за шею и убирает ладони Луи, отступая назад. — Но нам не обязательно как-то это называть, — Луи вновь сокращает расстояние между ними и берет Гарри за руки. — Я считаю, мы довольно хорошо умеем разговаривать… Что если мы просто выскажем свои мысли? И будем делать это постоянно? Гарри обнимает Луи за шею и притягивает к себе как можно ближе. Положив голову на плечо альфы, он шепчет: — О чем ты думаешь? — Честно? — спрашивает Луи, просовывая руки под его рубашку. Когда Гарри кивает, он поворачивает голову, касаясь губами уха, и говорит: — Что мне нужно принять душ. И что в нем хватит места для двоих. — Ты ужасен. Думаешь только об одном, — говорит Гарри, крепче обхватывая Луи за шею и прижимаясь губами к соленой коже. Он хихикает, когда замечает песок в каштановых волосах. — А ты? Думаешь о чем-нибудь? — спрашивает Луи, обнимая Гарри за талию. Гарри вздыхает. Его голова и полна, и пуста одновременно. Он хочет вздремнуть. Может быть, ему надо попить. Он отходит от Луи и наполняет два больших стакана кубиками льда и водой из фильтра в холодильнике. Луи наблюдает за ним, даже когда он пьет. Наконец, Гарри говорит, не отрывая взгляда от календаря на дальней стене: — Помимо душа, я думаю о дне рождения Шар. Ей исполнится двадцать один год, что… У нее день рождения четвертого июля… Ну, мы каждый год празднуем одинаково. То же самое мы делали каждое четвертое июля до ее рождения — выходили в океан на яхте бывшего мужа смотреть фейерверк. Но в этом году все зависит от меня. Я сниму дом на берегу океана… с прекрасным видом. И я сказал Шар, что она может делать все, что захочет, в пределах разумного. — О, эм… — Ты сам спросил. — Грубо, — Луи упирает руки в бока и прищуривает глаза. — Я понимаю. У меня у самого день рождения в праздник, в канун Рождества. — О, точно. Извини. Луи пожимает плечами и говорит: — Круто, что ты хочешь сделать этот день особенным для нее. Похоже, будет весело. — Ты должен прийти, — выпаливает Гарри. — Это, наверное, будет неловко, — начинает Луи, и Гарри съеживается. — Разве твоего бывшего там не будет? — О! Нет. В прошлом году я не присоединился к традиционному празднованию на яхте. Мы вроде как позволили девочкам самим решать, как отмечать, поскольку они все взрослые. Дни рождения они празднуют с нами по отдельности. Но на это он не приглашен. — Тогда я приду, — соглашается Луи, кивая и хватая Гарри за руку. — Примешь душ? Со мной? У них повсюду песок. Первые несколько минут они по очереди встают под поток воды, дважды намыливая каждый сантиметр кожи, чтобы смыть каждую песчинку. В этом нет ничего сексуального или романтичного. Как только Гарри смывает всю пену, он наносит на волосы густой кондиционер и отходит в сторону, пуская Луи под воду. Его нос и щеки розовые, предплечья тоже. Руки ниже линии рукавов футболки покраснели, что убеждает Гарри в том, что Луи не наносил солнцезащитный крем. И пока Томлинсон моет голову с закрытыми глазами, омега позволяет себе рассмотреть его. Он медленно спускается от его горла до выступающих ключиц, напряженных сосков, гладкого живота, великолепного члена, тяжело свисающего между ног… Луи прочищает горло, на его лице появляется ухмылка, и Гарри быстро отводит взгляд. Подзывая омегу поближе, он заставляет его повернуться, положив руки ему на плечи. Он смывает кондиционер с волос Гарри, расчесывая пальцами его кудри. Мыльная вода убегает в канализацию. Луи нежно подталкивает его вперед, проводя руками по спине Гарри и спускаясь ниже. Он сжимает ягодицы и проводит пальцами по ложбинке, отчего омега дрожит и тяжело выдыхает. Мужчина скользит ладонями вверх по спине, переходя на руки, и ведет к кистям. Он обхватывает запястья и ставит его ладони на кафельную стену. — Всё хорошо? — спрашивает Луи, скользя губами по влажной коже лопатки. Когда Гарри кивает и выдыхает «да», Луи опускается на пол позади него, и тот шокированно вздыхает. — Что… О, Боже… Да. Да. Хорошо. Луи прижимается губами к копчику, и Гарри закрывает глаза. Он никогда не занимался сексом в душе. Никогда там не возбуждался, кроме последней течки, и то это воспоминание настолько туманно, что он толком ничего не помнит. Гарри опускает голову и наклоняется вперед, прижимаясь лбом к прохладному кафелю. С тихим стоном Луи раздвигает ягодицы и проводит языком широкую полосу, прежде чем начать двигать им быстрее. Он разводит ягодицы сильнее, проникая кончиком языка в дырочку и посасывая края. Ноги дрожат, Гарри заводит руку за спину, хватает Луи за волосы и оттягивает его от себя. — Я не могу… — Гарри прерывисто вздыхает и поворачивается, оперевшись на стену. Его твердый член стоит во всей красе. — Отнеси меня в постель. Луи встает на ноги и выключает воду, прежде чем выйти из душа. С него капает на пол, но он не обращает внимания, пока вытирает Гарри. — Ты смешон, — Гарри толкает его локтем в бок и забирает у него полотенце. Луи надувает губы и говорит: — Но мне нравится прикасаться к тебе. — Прикасайся ко мне там, — говорит Гарри, кивая в сторону кровати. Он выжимает из своих волос столько воды, сколько может, и все. Ему в любом случае потом придется еще раз принять душ. Луи снова начинает вылизывать его, только на этот раз Гарри лежит на спине, под бедрами две подушки. Альфа лижет маленькое отверстие и трахает языком, вжимаясь лицом в его задницу. Он хлопает мужчину по рукам всякий раз, когда тот пытается прикоснуться к себе, пока Гарри не начинает извиваться, почти начиная умолять. А потом Луи садится, проникает двумя пальцами в дырочку омеги и обхватывает губами член, сильно посасывая. Гарри кончает почти сразу же, поджимая на ногах пальчики. Желая отплатить тем же, Гарри тянется к члену Луи, но тот липкий и уже мягкий. Томлинсон пожимает плечами, на его губах появляется ухмылка, и Гарри закатывает глаза, откидываясь на матрас. После того как они переводят дыхание, Гарри заставляет себя встать с кровати, чтобы сменить постель. А потом он заставляет Луи уйти. Тот и сам уже готов вернуться домой. Гарри позволяет Луи целовать себя у двери так долго, что лицо горит от его колючей бороды так же сильно, как и между ног. Но потом он открывает дверь и выпроваживает его. Им не нужно проводить вдвоем две ночи подряд. И Гарри говорит ему об этом перед тем, как закрыть дверь. Еще он говорит ему, что ежедневного секса не стоит ждать. Гарри, честно говоря, не знает, о чем думал, переспав с Луи дважды за два дня. Он измучен, а на улице еще даже не стемнело.