Say Something

На следующий день Луи появляется на пляже вместе с Зейном и Лиамом, чтобы убрать мусор, оставшийся после Дня независимости. Луи с Гарри толком не разговаривают, лишь время от времени переглядываются и обмениваются скромными, интимными улыбками, прежде чем вернуться к поиску мусора в песке. Ближе к вечеру, когда начинается прилив, Гарри решает напоследок еще раз пройтись вдоль кромки воды. Луи пользуется этим моментом и преграждает ему путь. Омега ловит себя на том, что задержал дыхание, поэтому он медленно выдыхает и расправляет плечи. — Тебе весело? — спрашивает Луи, и Гарри закатывает глаза, поднимая мусорный мешок. Альфа же протягивает руку и разжимает пальцы, показывая крошечную, идеальную бледно-оранжевую ракушку. — Хочешь? — он закусывает губу, выжидающе глядя на мужчину. — Я… Я не знаю. Надо найти место. Дети раньше собирали ракушки, я же никогда их не брал. — О, — Луи кивает и с безразличием бросает ее куда-то за спину. — Лу! — Гарри зажимает ладонью рот. — Луи, почему… Луи пожимает плечами. — Мне показалось, что она красивая. А потом я подумал о тебе. Ничего особенного. — Луи, Боже, — Гарри обходит его, щурясь. К счастью, мокрый песок не проседает под тяжестью ракушки, как это было бы с сухим, и омега легко находит ее. Он поднимает ракушку и тщательно промывает в океане, следом стряхивая капли и проверяя, нет ли сколов и трещин. Убедившись, что она цела и невредима, Гарри протягивает ее Луи. — Ты поедешь в театр? Альфа рассеянно кивает, разглядывая ракушку. — Да, точно. Повсюду люди. Ты не позволишь мне поцеловать тебя, да? Гарри прыскает со смеху. — Я буду дома. Заходи. Принеси ракушку и сможешь целовать меня столько, сколько захочешь. — Да? — Луи морщит нос. — Что еще меня ждет? — Много, много, много… — Гарри смеется. — Разговоров. — Если ты пытаешься меня напугать, то у тебя не получится, — Луи качает головой и теребит бейсболку. — Я люблю разговаривать. — Хорошо, хорошо. Подумай о, эм… о чем ты хочешь поговорить. — О, я могу выбирать темы? — Это не урок, Луи. Мы взрослые люди. Нам просто нужно разговаривать друг с другом, — Гарри не знает, что еще сказать. Он избегает слова «отношения». — С ракушкой? — спрашивает Луи, и омега хмурится. — Нет, ракушка для поцелуев. — О, точно, — прикусив губу, Луи скрывает свою ухмылку. Он начинает отступать и говорит: — Увидимся позже. Я напишу тебе. Гарри машет ему, поднимая руку и машинально шевеля пальцами. — Пока, Лу. — Пока, детка, — почти беззвучно говорит Луи. Гарри не уверен, услышал ли он это через рев океана или ему просто показалось.

***

Разговор — это скучно. Гарри целует Луи у двери, когда тот появляется с ракушкой в руке. Они решают рассказать об их отношениях Лиаму, Зейну, Найлу и заодно Шону. И подождать, если все будет хорошо, то после очередной совместной течки и гона в начале сентября они сообщат кому-то еще. В зависимости от того, что будет дальше, Гарри расскажет о нем с Луи и девочкам. Они невероятно проницательны, и он хочет, чтобы они узнали об этом от него. Луи больше волнуют их отношения друг с другом, он уточняет, насколько Гарри готов проявлять физическую привязанность на публике и наедине, потому что не хочет оттолкнуть от себя омегу. Гарри же советует руководствоваться своим чутьем и лишний раз не беспокоиться. — Это смущает, — говорит он. — Ты же знаешь, мне все равно, когда мы одни. — И все же. Я бы предпочел спросить, — говорит Луи, поджимая губы и закрывая глаза. Гарри быстро целует его. — О чем-то еще поговорить хочешь? Или мы можем вернуться к поцелуям? — Да, эм… Слушай. Я знаю, я сказал, что не хочу вешать ярлыки, но… Я должен сказать… Я моногамен. И люблю ванильный секс. Ты сказал, что у тебя есть кинки, но мой возраст к ним не относится. Итак… — О, это пустяки, детка. Наши кинки совпадают, когда у тебя течка. Гарри смотрит на него, разинув рот. — У меня нет кинков. Луи ничего не говорит. Он открывает рот, как будто собирается что-то сказать, но затем снова сжимает губы, нахмурившись. — Подожди, все-таки есть? — Я хотел об этом поговорить. Я был бы рад, если бы в следующую течку ты принял лекарство для ясности сознания, — когда Гарри не отвечает ему ни «да», ни «нет», Луи продолжает: — Я просто хочу, чтобы ты был со мной, понимаешь? — Я подумаю об этом, — говорит омега, но он уже знает, что согласится. — Какие… Какие тогда у меня кинки, если они возникают во время течки? Я не хочу сюрпризов. — Можем ли мы… Это странно, если я хочу поговорить об этом в спальне? Просто… Может быть, мне будет легче говорить об этом, если я лягу. — Да, давай ляжем, — шепчет Гарри, задаваясь вопросом, не хочет ли Луи прилечь, потому что знает, что омеге так будет легче. Все еще в одежде, они забираются на кровать и ложатся поверх одеяла. Гарри закрывает глаза и складывает руки на животе в ожидании. — Тебе нравится, когда я сильно посасываю твои соски. В прошлый раз у меня оставалось в холодильнике молоко, и мы оба подумали, что будет горячо, если… — Боже, — Гарри прикрывает глаза ладонью. — Вот почему мы лежим, — Луи берет его за руку, отводя от лица. — Мне нравится все, что мы делаем. Я сильно кончаю и ты тоже. Боже… — он замолкает, когда его руку сжимают. — Мне нравится что-то еще или только… соски? — Гарри съеживается, радуясь, что Луи предложил перебраться на кровать. — Да, нам обоим, кажется, нравится идея о… традиционном предназначении гона и течки. — Традиционном? — переспрашивает Гарри, и тут до него доходит. В мыслях всплывают воспоминания о течке, когда была зачата Шарлотта, и других, когда он умолял об узле и семени. Ричард упрямо отказывал, а омега плакал, пытаясь удержать в себе сперму, когда мужчина отстранился. — Гарри? — голос Луи возвращает его в реальный мир. — Прости. Извини. Что ты там говорил? — Гарри вытирает глаза, но они на удивление сухие. — Просто я не знаю, это кинк на беременность или оплодотворение? Может быть, и то, и другое. Но это горячо, честно. — Спасибо, — шепчет Гарри, потому что он вежлив и не знает, что еще сказать. — Мне нравится притворяться, что мы пытаемся завести ребенка? — Да, — говорит Луи, переворачиваясь на бок и кладя руку ему на грудь. — А иногда и то, что ты беременен. Это невероятно. Боже. — Я… Я сказал, что не знаю, но кажется, я что-то такое припоминаю. Легко забыть, когда это бывает только во время течек. Представь, если бы было наоборот. — О Боже, — Луи со стоном переворачивается на живот и зарывается лицом в подушку. Он поднимает голову и говорит: — Мой день рождения в декабре, если что. — Правда? — спрашивает Гарри, пытаясь сесть. — А в остальном все ужасно? — Нет! — Луи кладет руку ему на плечо, и он снова ложится. — Удивительно. Я просто… Я скучаю по твоему лицу. — Лицу? — Да, тебе, эм… нравится, когда я лежу на тебе, прижимаясь к спине. Боже… — Луи хнычет, ерзает и прижимается бедрами к матрасу. — Серьезно? — Да, Господи. Хорошо. Кажется, обсудить это было не самой лучшей идеей. — Нет, эм… Я… я хочу узнать, как это. Луи вскидывает голову. — Сейчас? — Я… ну, у меня нет планов, так что… — он замолкает, потому что Луи нетерпеливо наваливается на него и целует в подбородок и щеку, прежде чем, наконец, найти губы. — Подожди, — выдыхает альфа, отстранившись. — Может, нам стоит еще поговорить? — Нет. Мы уже все обсудили, все хорошо, — слегка раздраженно отвечает мужчина, и Луи кивает, посасывая его нижнюю губу, прежде чем с тихим характерным звуком отпустить и спуститься ниже, прокладывая дорожку поцелуев по шее. Гарри немного волнуется. Он все это проходил, Луи не делает чего-то необычного или нового, но когда его губы оказываются в непосредственной близости к груди, омега останавливает его. — На этот раз давай без сосков? Луи надувает губы, но соглашается: — Да, хорошо. По одному за раз. — Спасибо, — шепчет Гарри, ослабляя хватку в волосах Луи. — Всегда пожалуйста, — отвечает альфа и целует ложбинку между грудью, прежде чем отстраниться и расстегнуть рубашку Гарри. — Я наполню тебя узлом, своим семенем и оставлю его, пока ты не забеременеешь. — Да… — Гарри наблюдает, как вращается потолочный вентилятор, и у него перехватывает дыхание, когда Луи запускает руку в пижамные штаны и обхватывает его твердеющий член. — Знаешь, — непринужденно говорит Томлинсон, — в моей семье есть близнецы. Ты можешь родить двоих детей. — О Боже, — Гарри дрожит и дает волю фантазии, представляя себя юного, беременного и осыпанного комплиментами и любовью. Боже, он так сильно хотел этого во время своей беременности, но Ричард придерживался старомодных убеждений, что секс во время беременности вреден для ребенка, и не хотел ничего слышать об этом. Он представляет себя, светящимся от счастья, с большим, круглым животиком, верхом на Луи и наполненным членом, в то время как тот с благоговением поглаживает его тело. Удивительно, но этого достаточно для сильного, даже болезненного возбуждения. Луи быстро разбирается с одеждой Гарри, стягивая с него штаны, в то время как омега стягивает рубашку с плеч и бросает ее на пол. Томлинсон раздевается так быстро, что мужчина невольно смеется. Разобравшись с джинсами, Луи забирается на кровать и вздыхает, уткнувшись омеге в живот. Он поднимает глаза и говорит: — Обещай, что скажешь мне, если тебе станет некомфортно. — Обещаю, — хрипит Гарри и, откинув голову на подушку, прочищает горло. — Обещаю. Луи фыркает, прижимаясь носом к животу Гарри, и тот со смехом говорит: — Это просто… Это странно, да? Луи вздыхает и садится, сморщив лоб. — Не все этим занимаются, но в этом нет ничего плохого. Это просто секс. И мы оба взрослые люди. — Да, я… Ладно, в этом есть смысл, — говорит Гарри. Кроме них здесь никого нет. Никто не узнает. Здесь только они двое. Никто не видит, чем они занимаются. Единственный человек, который на него смотрит, — это Луи, и Луи думает, что это сексуально… — И, детка, мы не обязаны этого делать, — говорит Луи, опускаясь на колени между ног Гарри. — Мы можем заниматься сексом так, как ты хочешь. Гарри качает головой. — Нет. Я хочу… Я хочу узнать, как все проходит в течку. — Ты уверен? — спрашивает Луи, и он кивает. Альфа сначала не двигается. Он проводит взглядом по раскинувшемуся перед ним телу, так медленно и страстно, что Гарри ерзает и кладет руки на живот, растопырив пальцы, чтобы прикрыть изогнутый шрам от кесарева сечения. Луи гладит Гарри по внешней стороне бедер и говорит: — Я читал, что, если приподнять тебя, это облегчит процесс зачатия. Гарри хнычет, когда Луи тянется за подушкой, и омега приподнимает бедра, чтобы тот подложил ее под его задницу. Он понимает, как легко предаться фантазиям во время течки с Луи. Но теперь, будучи в ясном сознании, это совсем другой опыт. С одной стороны, он понимает, что это просто ролевая игра, что это фантазия. Игра. На самом деле он не пытается забеременеть. Но Боже! С другой стороны, он спаривается с Луи с целью зачатия ребенка, и фантазия и реальность сливаются воедино. Поцеловав колено Гарри, альфа приподнимается выше, потирая его бедро, пока ноги омеги не расслабляются. Мужчина чувствует прохладный воздух и толкается в руки Луи. Томлинсон игнорирует его и прижимается носом к его бедру. — Так вкусно пахнешь. Здесь сильнее, — говорит Луи. Он проводит языком от основания до головки члена, и Гарри приподнимается, следуя за его ртом. Луи цокает и качает головой. — Я не буду отсасывать у тебя. Я хочу наполнить тебя узлом и спермой. Застонав, Гарри раздвигает ноги шире, и Луи смачивает пальцы в том скользком беспорядке, который создает его тело. Он очерчивает двумя пальцами края дырочки, проталкивая их и разводя ножницами, чтобы достаточно растянуть. Лежа на спине, подняв задницу и раздвинув ноги, он не думает, что выглядит сексуально. Отнюдь нет. С его шрамом от кесарева сечения, растяжками и дряблой кожей на животе, набухшими сосками, которые всегда просвечивают через рубашку, морщинами, он полная противоположность сексуальности. Но Луи, похоже, думает по-другому. Луи сидит на коленях между ног Гарри и смотрит на него так, словно он само божество. Он придвигается на дюйм ближе, альфа направляет головку члена ко входу и медленно проникает внутрь. Давление на стенки невероятно, Луи погружается глубже и неторопливо поглаживает член Гарри одной рукой, а другую кладет ему на живот. — Готов? — спрашивает Луи, слегка надавливая на его живот, и омега нетерпеливо кивает. Отпуская член Гарри, он обхватывает его ногу в качестве опоры и начинает медленно двигаться. — Я наполню тебя спермой. Сделаю тебе ребенка. Боже… Луи трахает его усердно, Гарри закрывает глаза. Он подтягивает ноги, хватая себя за колени, и отдается ощущениям. Из-за этого меняется угол проникновения, и формирующийся узел приятно давит на нужные точки. Гарри дрожит от удовольствия. Ему настолько хорошо, что он отпускает ноги и громко стонет, обхватывает живот обеими руками, его мысли заняты фантазией о ребенке Луи. — Пожалуйста… — оргазм Гарри кажется недосягаемым. Ему нужна лишь пара поглаживаний, если только он смог бы заставить себя переместить руку с живота на член. Вместо этого омега протягивает руку и касается щеки Луи, заглядывая в глубокую синеву его глаз. Гарри убирает руку, хватая Луи за предплечье, и тяжело выдыхает: — Оплодотвори меня, Лу… — Черт, — Луи резко входит в него. Его узел быстро набухает, заставляя их обоих стонать, и оргазм неожиданно настигает альфу. Луи с рычанием тянется к члену Гарри, но тот отталкивает его руку. Тогда Томлинсон сжимает ягодицы омеги и слабо толкается вперед, насколько позволяет узел, пока того не охватывает дрожь оргазма. Гарри сжимается вокруг его члена. — Да, вот так, — бормочет Луи, потираясь о его простату. Он падает вперед, удерживая вес на одной руке. — Ты в порядке? Гарри кивает и приподнимается, вытягивая губы, и Луи наклоняется и целует его. Омега все придерживаясь фантазии, спрашивает: — Думаешь… мы зачали ребенка? — Черт возьми, да, — отвечает Луи, снова толкаясь бедрами вперед. Он встречается взглядом с Гарри и обхватывает рукой пульсирующий член омеги, быстро поглаживая его. — Ты так переполнен моей спермой, что она вытекает. Ты точно забеременеешь. Может, даже родишь мне двух детей. Протянув руки, Гарри хватает Луи за бедра и прижимает его к себе до упора. Омега вновь кончает, они обессилено падают на постель, обнявшись. Лежа вот так на спине, с членом Луи внутри, Гарри не может пошевелиться, но Томлинсон переворачивает их и прислоняется к изголовью кровати. Омега медленно приходит в себя после сокрушительного оргазма, его охватывает смущение. Он прячет лицо, уткнувшись в шею Луи. — Хей… — шепчет Луи, перебирая кудри Гарри. — Не надо. Омега пожимает плечами и крепче обнимает его за шею. — Все было хорошо? — Это ты мне скажи, — говорит Луи и слегка ерзает, отчего пульсирующий узел чувствуется сильнее. — Господи, — Гарри дрожит, целуя шею альфы. — Ладно. Я полагаю, все было… хорошо? Луи с энтузиазмом кивает. — Да, хорошо. Жаль, что это всего лишь игра, потому что тогда я мог бы трахнуть тебя, когда ты станешь большим, и у тебя округлится живот, и… — Гарри хлопает его по плечу. — Что? Я серьезно. Подложу подушку, буду трахать тебя на боку, чтобы тебе было удобно… Гарри скулит, крепче сжимая в себе узел. — Ты бы правда хотел? — Боже, да. Ты будешь на мне верхом, с ребенком в животе. Я буду трогать твое прекрасное тело, — Луи снова двигает бедрами, и Гарри смеется. — Может… В следующий раз мы притворимся, что я на первом триместре? Внешне пока это не видно, но в животе уже формируется ребенок… — Гарри потирает подбородок, раздумывая, насколько нелепо будет купить накладной живот.