Say Something

— Ты хочешь узнать? — спрашивает Луи. — Я спросил тебя первым. Ты хочешь узнать? — Гарри раздраженно, как ребенок, топает ногой. — Я не знаю! Это имеет значение? — Луи вскидывает руки в воздух, явно недовольный нерешительностью Гарри. Затем он хмурится. — Подожди. Это важно? Пыхтя и закатывая глаза, Гарри говорит: — Только если это важно для тебя. — О, — выдыхает Луи. — Мне все равно. — О, эм… — Гарри морщит нос и поджимает губы. — Тогда мы не будем узнавать. — Хорошо, — Луи разводит руки, и Гарри прижимается к нему всем телом, утыкаясь лицом в плечо. Он делает глубокий вдох, и запах альфы мгновенно успокаивает. — Мы готовы? Гарри целует Луи в шею и кивает. — Тогда я ложусь на смотровой стол. На двадцатой неделе беременности ребенок во всю шевелится, но чем больше он становится, тем меньше места остается для движений, и Гарри чувствует себя ходячим пакетом попкорна. Живот теперь не скроешь, и из-за этого он уже потерял нескольких потенциальных клиентов. Он этого ожидал. Будучи омегой и работая в сфере, в которой в основном задействованы альфы, Гарри постоянно сталкивался с дискриминацией. И если кто-то и наймет юриста-омегу, то совсем не факт, что наймут беременного юриста-омегу. Но все равно больно осознавать, что о нем судят не по его способностям выполнять работу. Гарри не стал рассказывать Луи о проблемах на работе. С каждым днем альфа, кажется, все больше и больше защищает его и ребенка, а следовательно злится, когда кто-то расстраивает его любимого. Например, в прошлые выходные Гарри захотелось карамельного соуса к ванильному мороженому, и, когда в продуктовом магазине около дома его не оказалось, Луи спокойно, но в то же время угрожающе сказал менеджеру, что за «ассортиментом нужно следить». Устроившись на смотровом столе, Гарри опускает эластичный пояс штанов, прежде чем подоткнуть под него бумажное одеяло. В комнате достаточно тепло, так что ему не холодно без рубашки. Ареолы с каждой неделей становятся все больше, и, хотя Луи только и делает, что восторгается каждым изменением в теле омеги, растущая грудь вызывает у Гарри стеснение. Ричарду никогда не нравилось, что Гарри кормил девочек грудью, он говорил, что это слишком женственно, и постоянно предлагал перевязку, чтобы остановить лактацию и уменьшить объем. Но наедине с Луи и в ожидании врача Гарри понимает, что нет смысла прикрываться. Медсестра стучится в дверь, чтобы узнать, готовы ли они, и Луи смотрит на Гарри, ожидая подтверждения, прежде чем сесть на стул, втиснутый между смотровым столом и стеной, и взять омегу за руку. — Мистер Стайлс, мистер Томлинсон, — доктор Фитцпатрик улыбается, когда видит их. — Наш штатный сонографист проведет УЗИ, и я позже ознакомлюсь с результатами вместе с вами. Лео уже за дверью, но я попросила его подождать, пока вы не будете готовы. Что вы решили? — Да, — говорит Гарри, глядя на Луи. — Мы не хотим знать пол ребенка. Пусть будет сюрпризом. — Отлично, — говорит она, открывая дверь и пятясь в коридор. — Увидимся через несколько минут. Лео, они готовы. — Спасибо, доктор Фитц, — говорит Лео, входя в комнату. Он пугающе похож на Леонардо Ди Каприо, но Гарри воздерживается от упоминания, предполагая, что он часто это слышит. — Как дела? — Эм… как у беременного, — усмехается Гарри. Луи фыркает и сжимает его руку. Лео улыбается, подкатываясь на стуле к аппарату с другой стороны от Гарри. Он включает монитор на стене и выключает свет, прежде чем нанести гель на живот омеги. Поначалу раздаются типичные звуковые сигналы, и их предвкушение немного затихает. Но затем Лео нажимает кнопку, и на экране появляется черно-белое изображение. — Итак, сейчас я изучу анатомию малыша. Многие думают, что это сканирование нужно только для того, чтобы узнать пол ребенка, но это не так. Я могу озвучивать каждый шаг. — Да, пожалуйста, — говорит Гарри. — Но не озвучивайте пол. Мы не хотим знать. Лео улыбается. — Я предупрежу вас, когда доберусь до этой части. Многие все равно ничего не поймут, но вы можете закрыть глаза на всякий случай. Лео проводит датчиком по животу Гарри, омега периодически поглядывает на Луи, но тот не отрывает глаз от экрана. Технология ультразвукового исследования, как ни удивительно, не сильно изменилась с тех пор, как он был беременен Шарлоттой, и всякий раз, когда он что-то понимает, его охватывает волна счастья. Через некоторое время Гарри перестает смотреть на экран и вместо этого наблюдает за Луи. Каждый раз, когда Лео останавливается и делает снимок, альфа тихо ахает. Доктор вслух считает четыре камеры сердца ребенка и описывает мозг. — Посмотри! Наш ребенок — гений. — Луи, — шепчет Гарри. — Не надо строить ожидания насчет ребенка. — Я не строю. Но у него хороший мозг. Гарри фыркает, а Лео говорит: — Это правда. Очень хороший мозг. Итак, ребенок находится в удобном положении для того, чтобы рассмотреть половые органы. Вы можете прикрыть глаза. — Я понятия не имею, на что смотрю, — говорит Луи, все еще уставившись на экран. — Да, все в порядке. Продолжай, — Гарри переводит взгляд с Луи на экран, но в какой-то момент изображение меняется и замирает. Омега закрывает глаза, но уже слишком поздно. Может быть, он сможет забыть. — Итак, с этой частью покончено, — говорит Лео, и Гарри снова открывает глаза. Остальная часть УЗИ проходит как в тумане. Даже самый последний снимок ребенка в профиль едва привлекает его внимание, хотя реакция Луи заставляет сосредоточиться на происходящем. — Никогда бы не подумал, что ты такой плакса, — говорит Гарри после того, как Лео включает свет и выходит из кабинета. Луи вытягивает еще одну салфетку из коробки и промокает глаза. — Ты смеешься надо мной? — Нет! Определенно нет, — заверяет Гарри, беря Луи за руку. Альфа помогает Гарри сесть и слезть со стола. Он комкает одноразовую пеленку и выбрасывает в ведро. Гарри подтягивает штаны и просовывает руки в рукава рубашки, которую следом помогает застегнуть Луи. — Мне нравится, что ты… Ну, мне не нравится, что ты плачешь, потому что я не хочу, чтобы ты расстраивался, но… — Я не расстроен. Я счастлив. Это слезы счастья, понимаешь? — Луи поднимает вязаный жилет и натягивает его через голову, разглаживая на животе. Он поправляет воротник рубашки и быстро целует омегу. — Я всегда был излишне эмоциональным. Даже когда был подростком. Я как-то пошел на свидание в кинотеатр на «Дневник памяти». Я так сильно плакал во время фильма, что мой кавалер ушел. — Это ужасно. Я плачу каждый раз, когда смотрю этот фильм, — говорит Гарри, ему так хочется защитить Луи. Гормоны бьют ключом, и он, кажется, испытывает каждую эмоцию с удвоенной силой. — Хочу пересмотреть его. — Мне нравится этот фильм, — говорит Луи. Гарри делает вид, что не слышит легкого колебания. — Мне тоже, давай посмотрим сегодня вечером. Доктор Фитцпатрик осматривает Гарри и измеряет высоту дна матки, что Луи находит захватывающим. Гарри невольно задумывается, не хочет ли альфа попробовать достать до матки. Большую часть времени они держатся за руки, и омега осознает, что не сможет хранить тайну в течение четырех недель; о четырех месяцах не может быть и речи.

***

— Ты что-нибудь планируешь со своими девочками на Хэллоуин? — спрашивает Луи и наклоняется, начав рыться в пакетах со сладостями на нижней полке. Гарри слегка заторможенно обдумывает его вопрос. — Я ничего не делал на Хэллоуин с тех пор, как Шар перешла в старшую школу. — А хочешь? — Луи встает, бросая в тележку три больших пакета конфет. Он добавляет: — Со мной? Гарри смотрит на три пакета и хмурится, потянувшись за арахисовым M&M's. — Я хочу ванильное мороженое. Я хочу замороженную пиццу. И я хочу знать, что ты имеешь в виду. — В Хэллоуин во всех магазинах в центре города праздник. Дети просят конфеты, семьи ходят по магазинам или кафе. В театре мы тоже празднуем, у нас есть костюмы, и этим можно привлечь гораздо больше зрителей. — Гениальная идея, — говорит Гарри, уже представляя, каким может быть костюм Луи. — Только ты или… — О, нет. Некоторые актеры тоже наденут костюмы. Должно быть весело. Там будет Лотти, — Луи открывает дверцу морозилки и достает упаковку любимого ванильного мороженого Гарри. — Она делает макияж и грим. — Я, эм… Я не хочу идти. Извини, — говорит Гарри, поглаживая живот. — Гарри, ты уже знаешь Лотти. — Не так, я не хочу. Луи устало вздыхает. — Хорошо. — Нет, ничего хорошего. — Ладно, тогда нехорошо. — Боже, Луи. Я… Давай просто закончим с покупками и поговорим об этом позже. — Хорошо, — соглашается альфа, и Гарри закрывает глаза. Они добираются до дома, не поднимая эту тему. Гарри ожидает, что Луи заговорит об этом на парковке, затем в машине, затем, как только они окажутся в квартире. Но альфа ничего не говорит, пока они не закончат разбирать продукты Гарри. Остается два пакета, которые Луи нужно отнести к себе домой. Обычно он кладет их в холодильник и забирает утром. — Итак, насчет Хэллоуина, — начинает Луи, и Гарри закрывает глаза, массируя виски. — Я действительно не хочу… ничего делать на Хэллоуин. У меня нет костюма. Я даже не знаю, что надеть, и не хочу об этом думать. Насчет Лотти я… я не знаю. Разве недостаточно того, что я не хочу? — Верно. Ты прав. Все в порядке. Что ж, Зейну нужны помидоры, так что… — Луи кивает, разворачивается и уходит. Гарри требуется несколько минут, чтобы оправиться от шока из-за внезапного ухода Луи и решить, что делать. Омега спускается по лестнице в квартиру Томлинсона, когда лифт отказывается приезжать. Прежде чем позвонить в дверь, Гарри проводит пальцами по волосам и стряхивает крошки крекера с рубашки. Зейн открывает дверь и хмурится. — Гарри? — Мне нужно поговорить с Луи. Пожалуйста, — говорит он, шумно дыша после поспешного спуска по лестнице. — Его здесь нет, — говорит Зейн, и у Гарри всё сжимается внутри. — Он поднялся к тебе. Сказал, что вы будете смотреть «Дневник памяти»? Гарри стремительно краснеет. — Прости, я что-то напутал. — Со всеми бывает. — Я, эм… Извини, что побеспокоил тебя, — говорит Гарри, машет и разворачивается. Когда он уходит, ему хочется плакать, но сочетание облегчения и смущения не дает волю слезам. Он заходит в квартиру с сухими глазами. — Ты оставил дверь открытой, детка. Что случилось? — с телефоном в руке, наморщив лоб от беспокойства, Луи подходит к нему, и слезы, которые Гарри сдерживал весь день, прорываются наружу. Он прижимает ладонь ко рту и зажмуривается, зная, что выглядит ужасно. В два шага альфа оказывается рядом и заключает его в неловкие объятия из-за мешающегося живота. Луи ничего не говорит, меняет их положение, прижимаясь к боку мужчины и обнимая за шею. Он выпускает успокаивающиеся феромоны. Альфа нежно проводит кончиками пальцев по завиткам на затылке Гарри, а другую ладонь кладет на круглый животик. Когда омега успокаивается, он бормочет в шею Луи, не поднимая головы: — Я думал, ты ушел. — Ушел. Я же сказал тебе, что мне нужно отнести помидоры Зейну, — говорит Луи, нежно дергая Гарри за волосы, пока тот не поднимает голову и не встречается с ним взглядом. — Я ушел всего на пять минут. Гарри качает головой и отводит взгляд: — Я думал, ты разозлился на меня и не вернешься. — Малыш, посмотри на меня, — Гарри неохотно поворачивается к нему лицом, и Луи говорит: — Я разозлился. Но не сильно. Даже если бы я был в бешенстве, я бы никогда просто так не ушел. — Прости, — шепчет Гарри, смаргивая слезы. — Не извиняйся. Гарри, я хотел бы понять, почему ты… Я понимаю, например, почему ты не хочешь встретиться с моей мамой. Но с Лотти… Лотти знает о тебе. О нас. О ребенке. И она заметила, что ты почти не приходишь ко мне на работу, — Луи берет Гарри за руки и отступает назад. Он смотрит на живот и говорит: — Я скучаю по обедам с тобой. И, да, я хочу похвастаться тобой. — Похвастаться мной? — Гарри усмехается, вытирая глаза и шмыгая носом. — Да, конечно, — Луи улыбается и говорит: — Я хочу показать всем моего великолепного парня, который вынашивает нашего ребенка? — Гарри что-то бормочет, вырывая руку из хватки альфы и прикрывает рот. — Почему ты так удивлен? — Ты меня так представляешь? Твоим парнем? — спрашивает Гарри, надеясь, что его голос звучит не сильно отчаянно. — Да? А ты нет? — Луи морщит лоб, и Гарри хочется убрать морщинки поцелуем. — Я… я называю тебя просто Луи. Я не знал… Мы не обсуждали… — Ладно, верно. Когда мы впервые заговорили об этом, ты не хотел вешать ярлык. Но, Гарри, в последнее время я остаюсь у тебя каждую ночь, и мы… ты беременен нашим ребенком. Я определенно даже не думаю о том, чтобы встречаться с кем-то другим, и я почти уверен, что ты тоже. Не так ли? Гарри фыркает. — Конечно, нет. — Тогда, если у тебя нет возражений, я бы хотел продолжать называть тебя моим горячим беременным парнем. — Луи, — хнычет Гарри, наконец-то отходя от двери. — Я голоден. — Меняешь тему, малыш. — Луи, мой парень, я проголодался, — говорит Гарри, и, хотя Луи сдерживает улыбку, очевидно, что он доволен. Он ведет омегу за руку на кухню, ставит разогреваться духовку, затем направляется в спальню, где помогает Гарри переодеться в розовую шелковую пижаму, затем в гостиную, где садится на край дивана, положив его ноги себе на колени. Когда духовка подает звуковой сигнал, он отправляет внутрь пиццу. Они смотрят «Дневник памяти» и оба плачут в нужные моменты, хотя Гарри засыпает до конца. Эмоциональные качели, массаж ног и пицца — убийственное сочетание, и он знает, что храпел последние полчаса фильма. Луи будит его, и они чистят зубы, а после того, как Гарри в миллионный раз за день справляет нужду, они ложатся в постель. Однако омега внезапно чувствует прилив энергии, и прижимающееся к нему тело альфы в темноте не улучшает ситуацию. За считанные минуты он доводит себя до такого состояния, что ему не помогут нейтрализаторы запаха. Гарри до ужаса мокрый только от объятий перед сном. Луи целует его в затылок, касаясь губами кожи. — Чего ты хочешь, детка? Гарри вздыхает, расслабляя ноги и опуская подушку, зажатую между колен. — Тебя. Твой узел. Ему сложно повернуться настолько, чтобы поцеловать Луи, кожа на животе натянута и зудит, но он вытягивает шею, и альфа приподнимается, склоняясь над ним. Гарри откидывается на подушку, и парень нежно целует его, одной рукой стягивая с него нижнее белье. Омега такой мокрый, как в течку, его не нужно готовить, но Луи все равно растягивает его, добавляя по одному пальцу, пока не начнет свободно двигать тремя. Томлинсон целует возлюбленного. Луи медленно проникает в подготовленного омегу, дырочка жадно втягивает в себя головку члена и затем сантиметр за сантиметром до едва заметного узла. Он держит голову Гарри на сгибе локтя, большим и указательным пальцами другой руки сжимает сосок и при этом успевает вращать бедрами. Альфа едва двигается, чтобы омега всегда был полностью наполнен. Он перекатывает сосок между пальцев, пока не выступят капельки молока, и затем переходит к другому. Гарри неожиданно кончает, сжимаясь вокруг набухшего узла. Он непроизвольно наполняет комнату своим запахом, и Луи вдыхает, погружаясь глубже и достигая кульминации. Альфа дрожит от собственного оргазма, и узел идеально давит на простату, отчего омега кончает во второй раз. Гарри расслабляется, и Луи кладет ладонь на покрытый спермой животик. Омега тихо смеется и выдает: «Упс». Прижимаясь носом к спине Гарри, альфа улыбается. Гарри проваливается в сон до того, как узел спадет, но просыпается, когда Луи приводит его в порядок, и настаивает, чтобы они поменяли постель. Как только кровать застелена, Гарри забирается обратно на хрустящее, чистое постельное белье, счастливо вздыхая, когда Луи устраивается у него за спиной. На этот раз, когда он гладит круглый животик, он чистый и сухой, и малыш пинается. — Уф, — Гарри прижимает руку к месту под ребрами и говорит: — Пора спать, малыш. — Хотел бы я почувствовать, как малыш пинается, — Луи просовывает руку под руку Гарри, поглаживая бок. — Не мешай папе спать. Ему нужно поспать, иначе он весь день будет сварливым. — Вовсе нет, — малыш пинается, как бы не соглашаясь. — Ты ей нравишься, — говорит Гарри, улыбаясь в подушку. Луи замирает. — Или ему. — Гарри, ты… — Я не хотел… — Гарри отодвигается от Луи, чтобы повернуться к нему лицом. Он едва различает очертания альфы в темноте и протягивает руку, чтобы провести по подбородку. Слова, которые он сдерживал весь день, вырываются наружу. — Я случайно увидел на экране. Я не думал, что пойму, но я почти уверен, что у нас будет девочка, и это все, о чем я мог думать весь день. Я пытался придумать, как сказать тебе, но в то же время не хотел портить сюрприз. Прости. — О, — это все, что говорит Луи, и Гарри пытается придумать другой способ извиниться. Он проводит большим пальцем по скуле альфы и наклоняется для поцелуя, но замирает, когда слышит, как тот шмыгает носом. — Ты расстроен из-за меня? — спрашивает Гарри, и Луи качает головой. — Нет. Просто… Сегодня просто столько всего произошло. — Да. Очень много всего, — говорит Гарри, придвигаясь ближе, пока не оказывается на одной подушке с Луи. — И все же. Мне жаль. Я знаю, ты хотел, чтобы это был сюрприз. — Это определенно сюрприз, так что… — Луи снова кладет ладонь на живот Гарри, и малыш снова толкается. — Она все еще шевелится? Она пнула меня? Гарри пожимает плечами, направляя руку Луи ближе к пупку. — Я почти уверен, что она ударила тебя головой. Ее задница была здесь, судя по УЗИ, а ноги соответственно с другой стороны. — А, упрямая маленькая девочка, — говорит Луи, и Гарри издает смешок. — Давай не будем держать это в секрете. Я не смог выдержать и дня, и я не хочу беспокоиться о том, что снова проговорюсь, — говорит Гарри, переворачиваясь на спину, а затем на другой бок. Он хватает Луи за руку и крепко прижимает ее к себе, но тот сразу опускает ее на живот. Так омега и засыпает. И хотя он ворочается, переворачиваясь с боку на бок всю ночь, на следующее утро он просыпается в том же положении. Луи защитно обнимает его, обхватив рукой живот Гарри.