Чуть другая

Черный автомобиль въехал в большие ворота лагеря. Тот, к кому приехали, был сейчас занят, поэтому машину встречали. Никого из присутствующих ребенок, сидящий в салоне, не знал. Но по логике, они наверное, не должны сделать ей ничего плохого. Ребенка повели в главное здание. В один из больших кабинетов. Тяжелые деревянные двери наводили какой-то ужас. Внутри царил полумрак, приглушенные лампы давали не очень много света. — Приветствую, юная леди, - Анна следом зашла в кабинет. Она еще не успела увидеть ребенка, знала лишь пол. — Добрый день, — ее взору предстала достаточно красивая девочка с черными, как смоль длинными волосами. Она прошла по комнате с той гордостью, что присуща немцам, командующим в лагере, — Вы здесь в качестве надсмотрщика? — с некой насмешкой спросила девчонка. — Я здесь в качестве вашего помощника, пока Штандартенфюрер не освободиться, — выдохнула девушка. — Как зовут вас? — Анна, — переводчик опустила голову. — У нас имена начинаются на одну букву, — улыбнулась немка, расхаживая по кабинету, — Адель, — представилась она. Села за стол, — Вы из лагерных? Так выражались только немцы, командующие там. Стало как-то мерзко. Радовало лишь то, что девчонка обращалась на «вы», а не как остальные. — Вы правы, — Анна кивнула. — Вы знаете какие-нибудь языки, кроме немецкого? — Русский… — Вы переводчик? — ощущение, будто они играли в какую-то игру. — Да, — девушка подняла взгляд, — Вы тоже владеете другими языками? — Знаю английский, — Адель улыбнулась. Сказала пару фраз, на чужом языке. Анна ответила, на мгновенье задумавшись. — Вы не говорили, что знаете английский, — девочка чуть наклонила голову. — Лишь поверхностно, — казалось странным, что дочь такого человека как, Ягер, способна на вежливость и какое-либо милосердие. На вид казалась добрым ребенком. Но глаза… Глазами в отца, было заметно сразу. Такой же лёд и холод. На самом деле, Ада владела не одним языком. Её мать переводила русские зашифрованные документы, поэтому и этот язык девочка знала достаточно хорошо. Но Клаус запрещал говорить об этом кому-либо. Да и пользоваться своими знаниями пока не приходилось, слишком мало русских видела в своей жизни. Но возникал вопрос: что ребенок делает в лагере, если до этого жил с матерью? Ответ прост, штаб, где они находились, захватила Красная армия, и почти всех забрали в плен. Адель каким-то чудом начальство прихватило с собой. Клаусу сообщили, что к нему приехали. Поэтому мужчина направлялся в кабинет. Не видел девочку больше трех месяцев. Та, несомненно, соскучилась, да и он тоже. Конечно, быть мучителем хорошо, но быть им — это одно дело, а отцом — совсем другое. Тем не мене, не смотря на все эмоции, когда Ягер зашел в кабинет, Адель не бросилась к нему. Дождалась, пока они останутся одни. Вот тогда началось… Девчонка чуть не заплакала от радости. По большому счету, Клаус — единственный, кто у нее остался. Поэтому она была так рада встрече с ним. Мужчина почти не изменился, да и Ада в принципе тоже. Осталась такого же небольшого роста, поэтому Ягер был выше. — У тебя уютно, — девочка лежала на кровати, устала за долгую дорогу. Но привстала, чтобы спросить, — А ты видел русских когда-нибудь? — Каждый день, — Клаус, что возился с документами, поднял взгляд на дочь. — А я смогу посмотреть? — Что в них интересного? — Ну вдруг, — Ада пожала плечами, — Ну можно все-таки с тобой на них посмотреть? — При условии, что ты не будешь мешать мне. Будешь просто молча стоять. — Хорошо. Я буду стоять молча, — заверила она. Аде даже выделили отдельную комнату. Маленькую правда, но значения особого не имеет. Из минусов еще пожалуй то, что находилась она на другом коридора от кабинета Клауса. Хотя какая разница, если они все равно в одном здании? Это было самым важным в данной ситуации. Не смотря на размеры, в комнате было достаточно уютно. Находилось все для более-менее комфортной жизни: кровать, шкаф для одежды, небольшая тумба и даже письменный стол. Так же было окно, оно выходило на главную площадь лагеря. Перед сном девочка наблюдала за заключенными, чот ходили там. Они казались абсолютно одинаковыми. Но все равно в комнате хотелось чего-то особенного, какого-то девчачьего, нежности. Когда Адель жила с мамой, там хотя бы цветок стоял. Кстати о цветах, нужно будет спросить Ягера об этом. Вдруг здесь тоже есть како-нибудь растение, которое никому не надо. Хотя девочка видела здесь только одну девушку, Анну, и то она заключенная. Значит растениям скорее всего неоткуда взяться. Первая ночь прошла достаточно спокойно. Вначале все же присутствовало беспокойство, но оно постепенно растворилось. Только девочка очень грустила перед сном по поводу мамы. Как там она? В любом случае, брюнетка надеялась, что все хорошо. Даже говорила с отцом по этому поводу. Когда грустные мысли наконец покинули Аду, она смогла заснуть. Постельное белье было идеально белым и притяным на ощупь. Казалось, это придавало спокойствия. Но как бы то ни было, сну ничего не мешало. Утром девочка проснулась раньше, чем обычно. Ее разбудили необычным для неё способом. Какой-то посторонний шум с улицы. Точнее даже гул, похожий на трубу. Недовольно выглянула в окно. Будят заключённых. Раз они встают, значит и военные скорее всего проснулись. Поэтому и Ада решила потихоньку подниматься. В любом случае, у командующих режим дня чуть спокойнее и медленнее. Сама решила из комнаты пока не выходить, мало ли. К тому же, она ещё не знает всех правил и порядков. Нужно будет спросить Клауса по этому поводу. — Сегодня мы пойдём смотреть на русских? — не унималась та, по пути на завтрак. — Тебе ещё надоест смотреть на них, — Ягер посмотрел на дочь, что шагала рядом, — Увидишь новый русский танк. — Настоящий? — обрадовалась девочка. — Конечно, прямиком с фронта. От этих новостей девочка заметно повеселела. Любила смотреть на разные боевые машины. На танки в особенности. Поэтому желание скорее увидеть русских усилилось. Кормили достаточно вкусно, но еда явно отличалась от той, которой кормили заключённых. Не было «порционки». — Пап, а здесь нет цветочков каких-нибудь? — Откуда в концлагере цветы? — усмехнулся Ягер. — Ну вдруг… Если найдешь, принеси мне в комнату пожалуйста. А-то там грустно больно. Клаус с Адой проходили по улице, пока стоили лагерь. Не все хотели подчиняться сразу, поэтому к ним примеряли силу. Людей было много. Очень… Но девочка была уверена, что видела лишь малую часть. У каких-то были пытки, которые не прекращались даже во время построения. На время девчонку оставили одну. Ну как одну, в компании каких-то мужчин, но они не обращали на неё особого внимания. Сидела на гусеницах одного из танков, что стояли по краям. В середине тоже по всей видимости стоял он. Только накрытый большой белой тканью. Почти всё время девочка сидела молча. С интересом наблюдала за происходящим. Но в какой-то момент начала приглядываться. Даже спрыгнула на асфальт. Подняв голову, встретилась взглядом с Анной. Холодные голубые глаза, поражающие своей «глубиной» встретились с глазами переводчика. Но немка не находила в этом зрительном контакте ничего полезного, поэтому вновь перевела взгляд и вернулась в своему занятию. Прищурившись и, видимо, окончательно удостоверившись в своих догадках, побежала к Ягеру. Тот строго посмотрел на неё, по жестам понимая, что она явно хочет что-то сказать ему, чуть наклонился. — Снаряд в трупе посередине, — прошептала та, встав на носочки. Мужчина перевёл взгляд на тела. — Обыскать трупы, — тут же последовал приказ. Подчиненные посмотрели на штандартенфюрера, медленно начав подходить к мёртвым людям. Ивушкин, высунувшийся из танка, обомлел. Как немцы могли заменить? Кто мог сказать им? Взгляд упал на девчонку. Она же изначально сидела на гусеницах, а теперь стоит рядом с Ягером. Никто кроме нее не мог, к тому же, Коля узнал голос, а значит, сказали точно Клаусу. Мужчины встретились взглядами. В телах и правда нашли снаряды, аж шесть штук. По всей видимости, Ада сорвала Ивушкину какой-то план, но немцы были довольны этим, очень даже. Больше всего девочке понравилось, что ее похвалил Клаус. Давно не слышала его похвалы, поэтому очень её ценила. К тому же, он всегда был более строг, нежели мама. Похвалу от него получить было достаточно сложно. — У вас смышленый ребенок, Ягер, — отметил кто-то из выше стоящих военных, после чего перевел взгляд на Адель, — Назовешь часовую позицию врага? Девочка задумалась. Отец когда-то говорил ей об этом. Часовая позиция, так… Осталось вспомнить, как правильно. Ударить в грязь лицом нельзя, тем более при таком количестве взрослых. Ада тряхнула головой, посмотрев на русский танк. Штандартенфюрер бросил взгляд на дочь, в ожидании её ответа. — Враг на один час, — вкрадчиво сказала девчонка, посмотрев на мужчин. Ответ их устроил, даже очень. Хотя можно было выразиться более точно, сказав минуты, но к этому не стали придираться. Адель произвела впечатление на многих начальников, что присутствовали при дезинфекции танка. После того, как девочка вдоволь нагляделась на русских, ее отправили обратно в административное здание. Вместе с ней пошла и Анна, в качестве проводника. — Вы хорошо знаете математику? — неожиданно спросила девочка. — Вполне. — Тогда… Может быть, вы станете моим учителем? — от такого предложения Ярцева остановилась, — Анна, все в порядке? — Ада обернулась. — Да… — та быстро догнала ребенка, — Только если штандартенфюрер Ягер не будет против. — Я поговорю с ним по этому поводу, — покачала головой немка, — Просто… Как бы вам это объяснить, — она на мгновенье задумалась, — Тут очень много мужчин, а вы — девушка. И с вами как-то более комфортно, — пожала плечами. — Вы несильны в математике? — с робостью в голосе предположила Анна. — Нет, наоборот. Я должна обучаться в обычной школе, но пока я здесь, это невозможно. Поэтому было бы хорошо, если бы у меня был учитель, дабы мне не отстать от программы, — пояснила Адель, чуть улыбнувшись.