Затерянные

Холодный зимний рассвет застал маленький отряд Намджуна, расположившийся лагерем на ночёвку, у подножия гор. Уже два дня они ехали вдоль горного плато на лошадях, взятых им за довольно высокую цену в маленьком поселении на самом краю цивилизации. Ким оставил свою машину в деревне, заплатив золотыми монетами сельскому старосте, больше похожему на шамана, чем на представителя местной власти, за её сохранность, и посулив ещё столько же по возвращении. Именно староста посоветовал ему в проводники бывалого следопыта-охотника из своего племени — пожилого, но крепкого на вид индейца по имени Уата, и его молодого внука Айно. Намджун объяснил, куда именно он направляется, чтобы разыскать друга. Хитрый староста не сказал ни да ни нет на вопрос альфы, видел ли он людей с похожей на него внешностью. Если Джин ехал этой дорогой, то где оставил машину? Взял ли он проводника, или рискнул, и отправился к месту катастрофы самолёта один? И на чём? На лошади или пешком? Так много вопросов, и нет ответов; так много беспокойства и забот от спонтанного решения Сокджина! Альфа такой эмоциональный, порывистый. Он и раньше совершал необдуманные поступки, продиктованные необузданным характером. А сейчас Джин совсем уже дошёл до ручки и, судя по всему, решил довести до ручки и Намджуна. Вот только выследит и догонит Ким лучшего друга, то уж он устроит ему чистку мозгов! Джун вздрагивал от утренней прохлады, пока разжигал костёр для готовки завтрака. Юный альфа Айно кормил овсом лошадей, а его дед Уата ещё со вчерашнего дня не вернулся с разведки. Старик велел им разбить лагерь и ждать его, что и было сделано. Ким с молодым индейцем уже пили горячий чай, как вдруг Айно настороженно прислушался, а лошади радостно заржали — Уата вернулся. Присев на бревно у костра и вытянув натруженные ноги, старик задымил своей трубкой. Намджун не торопил индейца. Он знал, что тот, как и все местные, не начнёт никакого дела без ритуального раскуривания табака. Альфа хоть и беспокоился о результате разведки, но терпеливо ждал, что скажет старик. Докурив наконец, Уата выпрямился, и прочистив горло, на ломаном испанском начал говорить: — Я нашёл следы двух подкованных и гружённых лошадей. От источника, что в десяти милях отсюда на северо-востоке, следы ведут по межгорью. Видел место их ночной стоянки с потухшим костром и вытоптанной травой под деревьями, где были привязаны лошади. Думаю, Ваш друг решил обогнуть эту гряду гор, чтобы выйти на следующее плато по пологому склону, и зайти к месту падения самолёта с западной стороны. Мы можем двинуться по их следам, а можем наперерез — через горы. Так будет быстрее, но и опаснее. Мы в любом случае не нагоним их до наступления ночи. Стоит ли рисковать, подниматься по крутым склонам гор, да ещё и с высокой вероятностью встречи с большой ночной кошкой или койотами? Что скажете, сеньор Ким? — следопыт не привык так много говорить, и под конец его голос стал совсем хриплым. — Мы пойдём следом за ними, будем скакать весь день без остановки, не загоняя лошадей, но держа достаточно быстрый темп. И постараемся двигаться в сумерках тоже, если позволит местность и взошедшая луна. Близится полнолуние, и ночь обещает быть светлой. На том и порешили. Уата быстро позавтракал вяленым мясом с кукурузной лепешкой, Айно оседлал лошадей. Они свернули лагерь и двинулись в путь, указанный следопытом. Быстрая скачка на лошади по пересечённой местности почти не утомляла Намджуна. Несмотря на то, что его работа предусматривала долгое сидение за письменным столом и корпение над бумагами, альфа не забывал спортивных увлечений юности — и скачки были одним из них. Регулируя сильными бёдрами темп шага лошади, Джун почти не пользовался поводьями, что говорило об его отличных навыках наездника. Когда Ким припустил коня рысью, а поводья всё так же были зацеплены за луку седла, даже Уата оценил его умение держаться верхом, выразив своё одобрение тихим свистом. Айно старался держаться ближе к деду, внимательно разглядывая тропу, по которой они ехали. Юный альфа высматривал следы двух лошадей, прошедших тут двумя сутками ранее, обращал внимание на каждую сломанную или примятую травинку и кустик. Учился различать следы диких зверей и слушать голос гор. В какой-то момент старый индеец поднял руку, призывая их маленький отряд остановиться. — Что ты видишь, альфа? — обеспокоенно спросил его Намджун. — Не вижу. Слышу. Айно, слушай и ты, — старик не преминул проверить знания внука. — Айно? — повернулся к юноше Ким. — Высоко. Слишком высоко. Он наблюдает, — индеец заворожëнно прислушивался, и лицо его выражало благоговейный ужас. — Он высматривает предполагаемую добычу. Возможно, он чует кровь! — О ком, чёрт побери, вы говорите? — не выдержал Намджун. — El cóndor andino, — прошептал молодой альфа, и пояснил: — Это кондор — самая крупная птица Южной Америки. Он летает так высоко, что самый зоркий глаз не различит его в вышине. — Как же вы с дедом его заметили? — задал резонный вопрос Ким. — Нам помогли лошади, — принялся объяснять Айно. — Моя кобыла начала прясть ушами, кожа на её боках начала дрожать. Она почувствовала опасность инстинктивно. Поскольку вокруг я не увидел ничего, что могло бы испугать животное, я начал искать угрозу в другом. Дальше я стал слушать тишину. Шум ветра в крыльях доходит до поверхности скал, воздух вибрирует и колеблется, отбиваясь от камней. Это верный признак El cóndor andino, сеньор! Но он кружит не над нами. У него другая цель. Где-то дальше, на северо-запад, он учуял свою предполагаемую пищу. Возможно, там раненая лама, или самка с детёнышем, или другое животное. — О-о! Я не знал! — Намджун был поражён. Эти люди природы знают и понимают действительность. Они будто единое целое с окружающим миром. Городские жители утратили эту связь, а люди гор живут с природой в полной гармонии. — А на кого обычно охотится кондор? И почему лошади боятся? Неужели эти птицы представляют опасность для таких крупных животных? — несмотря на сильное беспокойство о Сокджине, Намджуну всегда было интересно узнать что-то новое, и он завалил вопросами молодого альфу. — Нужно ехать, если мы хотим догнать завтра Вашего друга, — прервал его любопытство старый индеец. — Пустим лошадей рысью, тропа достаточно широкая, Вы сможете ехать с Айно рядом, и он всё Вам расскажет по пути, сеньор! Уата говорил медленно, будто вспоминая и подбирая нужные слова. Ким обратил внимание, что молодой индеец говорит почти на чистейшем испанском, не коверкая слова. Альфа хотел бы знать, где Айно научился так хорошо изъясняться на чужом языке завоевателей его родины, ведь жили они в самом отдалённом поселении, у подножия гор, поросших густым лесом, вдали от цивилизации. Мягко сжав ногами бока лошади, Намджун направил её за ускакавшим вперёд Уата. Айно тронулся следом. В местах, где была мягкая почва в межгорье, свежесть оставленных следов подсказывала следопыту, что они близко и движутся в правильном направлении. Но иногда отпечатки копыт терялись на камнях, и тогда старый индеец доверял скорее своим инстинктам, чем глазам, пытаясь определить, куда держали путь два путника. Иногда чутьё подводило его, и тогда они подолгу блуждали по большой окружности, отыскивая потерянные следы. Но несмотря на такие задержки, они всё же продвигались вперёд достаточно быстро. Если всё будет хорошо, то к завтрашнему вечеру они догонят Сокджина с его спутником.       Близилась ночь. Двигаться в темноте не получилось. Ночное светило хоть и набирало свою полную силу, входя в фазу полнолуния, но небо затянуло тёмными тучами. Путникам пришлось разбить лагерь и разжечь костёр. Самое время, чтобы за кружкой горячего чая согреться и послушать рассказ Айно. — Говорить по-испански я научился быстро. Мой дед, будучи очень разумным человеком, отправил меня в семилетнем возрасте в город, к своим дальним родственникам. Там меня приставили нянькой к младенцу — качать в люльке, заботиться о его потребностях. Мать семейства была очень достойной индейской матроной, хоть и жила в городе — помогала мужу в торговой лавке. Но её супруг внезапно скончался, а старший сын был ещё недостаточно взрослый, чтобы занять место отца. Женщина стала заниматься мужниными делами, задействовав в помощники старшего отпрыска, а младшему требовалась нянька. Ребёнок рос, учился говорить и я вместе с ним. Затем, когда малыш подрос и они перестали нуждаться в моих услугах няньки, дед устроил меня на работу в богатую семью благородного испанского сеньора. Там я был кем-то вроде служки, мне могли поручить абсолютно любую работу. Однако сеньор и сеньора были очень воспитанными, разговаривали со мной уважительно, а их младшая дочь была настолько любезной, что в свободное время взялась учить меня языку. Я служил у них шесть лет, и за это время научился говорить, как благородный сеньор. А недавно дед призвал меня назад в поселение, считая, что я достаточно изучил городскую жизнь и пора мне вспомнить то, чему он учил меня с самого рождения. Уже полгода мы бродим по горам и прериям, и дед учит меня быть следопытом… Помедлив некоторое время и отпив из кружки ароматный чай, Айно продолжил свой рассказ: — Старые люди говорят, что раньше кондоры достигали таких гигантских размеров, что спокойно могли унести лошадь в своих когтях. Они не брезговали ни ламами, мирно пасущимися на зелёных склонах Анд, ни овцами, хватая в каждую лапу по одной. Бывало, что хищная птица уносила человека, чаще всего — заигравшегося и отошедшего от стоянки ребёнка. В таком случае несчастного ждала жуткая смерть, ведь кондор поднимает свою добычу высоко в небо, а затем разжимает когти и роняет добычу на острые скалы рядом со своим гнездом. Он кормит своих птенцов размягчённым от удара мясом, разрывая добычу своим крепким огромным клювом… Но возможно, что это всего лишь сказки индейских скво, пугающих детей, чтобы они не убегали от своих матерей играть куда-то далеко. Эту историю рассказывала мне моя бабушка, однако, по её же словам, сама она никогда не видела столь большой птицы. Намджуна взяла оторопь. Чернота ночи вокруг, отдалённый вой койота, реальный испуг индейцев при встрече с кондором и страшный рассказ — всё это нагнетало жути в сердце альфы. А представив, что тела его близких — Тэхёна и Чонгука — могли быть разорваны острым клювом хищной птицы или когтями и зубами ночной кошки — Ким содрогнулся в ужасе. И снова тоска по пропавшим друзьям, злость на жизненную несправедливость заполонила думы альфы. Короткий тревожный сон не принёс успокоения. На рассвете, согрев воду в походном котелке над костром, Намджун выпил чаю и отказался от предложенного завтрака. Хмурый и не отдохнувший, Ким сел на коня и вялым движением направил скакуна следом за индейцами.