Алина Старкова:
Доброе утро! Живая, проснулась только что. Пойду, куда я денусь, у меня отец же контролирует все(
Ну вроде бы так нормально. Или все равно слишком много? Ладно, что есть, то есть. Зоя точно все равно еще не проснулась, если что можно изменить или удалить сообщение. Солнце медленно, будто нехотя поднимается из под линии горизонта, сразу же прячась под темно-серыми облаками, закрывающие все небо. Будет дождь, а возможно даже гроза с громом. Ветер сдувает сухие, разноцветные- оранжевые, желтые и красные- листья с деревьев, разнося их в разные стороны. Начало октября и наступление холодов для северной столицы всегда случалось неожиданно и не для всех желанно, будто каждый из жителей хотел ещё на немного продлить удовольствие теплоты, греющего солнца и безоблачных дней. Алина вспоминает о том, что через семь дней, пятнадцатого октября, у нее день рождения. А еще о том, что ей исполняется семнадцать лет. Вроде, ты уже перешел ту невидимую границу, стадию подростка, ребенка, но ты еще не стал достаточно взрослым, чтобы покупать алкоголь, сигареты или квартиры, например. Ты находишься в подвешенном состоянии между беззаботным детством и взрослостью, которая на некоторых (включая и Алину) сваливается раньше времени. И ты вроде бы понимаешь, что стоит делать, чтобы просто-напросто выжить, продолжить существовать, а вроде и как тот парень которому дали палку и не объяснили, что с ней делать. А еще о том, что через несколько дней состоится пробник по профильной математике. А затем, через двое суток, английский. А потом и умереть можно. Правильно? Правильно. Нет, пробник- это, конечно, не сам экзамен, но ощущения, будто, такие же. Страшно, волнительно, в горле тошнотворный ком стоит, ни есть, ни спать не хочется. Ты не понимаешь, что тебя ожидает. Ты не понимаешь, что будет дальше. И самое отвратительно- ты не понимаешь, почему тебе так плохо, даже, если ты знаешь весь нужный материал, готовился к этому ежедневно, начиная с десятого класса. Проходит минут двадцать, пока она сидит в своих размышлениях, тупо направляя свой бессмысленный взгляд за окно. Продолжает смотреть в одну точку до того момента, когда мозг резко включается и продолжает жить обычной жизнью, раздавая указания органам, конечностям. Старается, как можно тише, подняться с кровати, чтобы не разбудить или потревожить родителя. Заправляет кровать, несмотря на собственную утреннюю, привычную слабость и нежелание. Выходит из спальни, проходя мимо гостиной, облегченно выдыхает, видя спящего отца, закрывает дверь в комнату. Еще немного можно побыть в тишине и спокойствии. Усаживается за кухонный стол, налив себе привычный стакан воды с лимоном. А что будет дальше? После того, как время сегодняшнего дня перевалит за 23:59, и свой черед возьмут совершенно другие сутки, а прошедшие скоро забудутся. После того, как ей исполнится семнадцать лет и придется становится еще взрослее, самостоятельнее, разумнее. Но глобально ничего не изменится. После того, как закончится этот год и наступит новый. Ничего нового не случится, но почему-то каждый год, Алина, словно ребенок, ждет этот праздник с нетерпением. Глупо. После того, как она сдаст все экзамены и не придется каждый день сидеть над вариантами по разным предметам, зубрить и рыдать, когда что-то не получается. После того, как она закончит школу, заберет свой аттестат, подаст документы хоть в какой-нибудь университет, куда ее возьмут на обучение. После того, как пройдет лето и вновь настанет осень, уже новый этап жизни, который нужно преодолеть. После того, как пройдут года, десятилетия. Или же она просто не выдержит всего этого и умрет. Алине, да и не ей одной, хотелось бы знать, что будет дальше. Но это можно понять, только лишь находясь в этом самом "дальше". Что будет, если она отдалится от всех, станет холодной и будет отвечать односложно, не рассказывая ни о чем? Станет ли безопасно, зная, что никто не сможет сделать тебе больно, предать? Мотает головой, отгоняя нагнетающие мысли из головы. Уходит в ванную комнату, решив не завтракать- нет аппетита и желания, выполняет утреннюю рутину и принимается собираться на учебу. На плечи тяжело давит дискомфорт от элементарного нахождения отца в квартире, запаха его парфюма, который Алина помнит еще с самого юного возраста, обуви и куртки при входе. Солнце совсем скрылось за облаками, а на улице царит серость и опустошение. Изредка можно увидеть людей, в основном- машины. Замазывает синяки под глазами и спонжиком растушевывает тон. Думает о том, что от ее невыспавшегося вида можно испугаться и получить инфаркт. Наносит светлые тени на веки, немного блестящих в уголки, подчеркивает глубокие, карие глаза черной подводкой, нарисовав ровные стрелки. Укладывает брови гелем, подкрашивает реснички. Заканчивает макияж нанесением хайлайтера и пудры. Надевает черные джинсы, топик с длинными рукавами того же цвета, джемпер темно-зеленого с небольшой, милой лягушкой, сережки и кулон, пальто. Кладет планшет, тетради и пенал в шоппер, быстро обувает осенние, теплые кроссовки, чтобы не простыть, и выходит из дома. Закуривает, достаточно далеко отойдя от своего подъезда и вида из окон квартиры. Ветер развивает пар, практически тушит горящий кончик сигареты, мешает этому лишь ладошка Алины, прикрывающая огонек. Подходя к школе выбрасывает окурок сигареты в мусорку, оглядываясь вокруг в поиске знакомых лиц. Кажется, что вокруг нет ни единой души. Зоя пишет, что они с Николаем опоздают на первый урок. Алина легонько улыбается, смотря на сонную Назяленскую, пропустившую пять будильников. Возможно, хотя бы Женя с Давидом придут. Иначе географию она не переживет одна. "Нельзя так, конечно, зависеть и надеяться на людей, с которыми ты общаешься чуть больше месяца"- думает Алина. Но сама ничего поделать с собой не может. Больно будет потом. Лучи солнца выглядывают из под облаков, освещая, но не согревая некоторые участки засыпанной листьями земли. Ветер усиливается, и ледяные капли воды начинают редко падать на землю. Алина, дабы не промокнуть и не простыть (дома посидеть хочется, конечно, но не вместе с отцом), ускоряется и забегает в школу. Как только она проходит к месту для переобувания и усаживается на лавочку, в ее поле зрения попадает Морозов, идущий к своему кабинету. Сегодня он одет вполне необычно для самого себя- светлые, бежевые штаны, белая футболка и синий свитшот с надписью какого-то бренда. Поджимает губы, смотря в пол, тяжело вздыхая от беспомощности. Стыдно. Может стоит извиниться перед ним за ту грубость? Захочет ли он ее слушать вообще? Александр относился к ней по-доброму, по-человечески, даже после "козла" в его сторону, ухаживал во время первого дня болезни, не рассказал никому про ее зависимость (хотя этого она не признает, "в любой момент могу бросить"- так она успокаивает себя) от никотина, успокаивал и выслушивал. Неправильно все же поступила. Поднимает глаза и ловит его взгляд на себе. Вздрагивает, а по коже пробегает рой мурашек. На душе повисает тяжелый камень вины и неприязни к самой себе. Хочется убежать и никогда больше не видеть его, не причинять проблем и боли. Но может быть ему было совсем все равно на нее и ее слова? Не стоило смотреть в твои глаза.. "А извиниться все-таки нужно. И закончить с этими странными взаимоотношениями" - думает Алина. Александр смотрит на девушку, слегка улыбнувшись милой лягушке на кофте, которую было видно сквозь расстегнутое пальто. На душе тяжело от непонимания, что с Алиной случилось, что произошло в ее жизни. От непонимания, почему она волнует его на столько сильно. Ловит себя на мысли, что слишком открыто и заметно смотрит на нее, и поэтому отводит взгляд, уходя в свой кабинет. Что-то неприятно холодит внутри, чуть ли не заставляя обернуться, подбежать к ней, словно влюбленный школьник-романтик, обнять и поговорить. Но нет, так будет только.. сложнее. Он- ее преподаватель, а она- ученица. Не стоит выходить за рамки дозволенного. Алина оставляет верхнюю одежду и обувь в гардеробе и быстрым шагом догоняет учителя. Мнется несколько секунд, а после громко выдыхает и окликает мужчину: — Александр Григорьевич, — под конец фразы голос обрывается. Черт. Соберись, Старкова. — Простите меня за все, что было. Пожалуйста. Выпаливает на одном дыхании, смотря вниз, на свои кроссовки, боясь поднять взгляд выше. Иначе совсем пропадет. Утонет в его глазах. Морозов останавливается и едва заметно хмурится. Она же не собралась..? Святые, об этом даже думать страшно. — Все в порядке, Алина, я понимаю, — кивает. — Вы выздоровели? Как себя чувствуете? — Да, все хорошо, я здорова. Спасибо, — врет. И стыдно становится за ложь. Алина видит Женю и Давида в конце коридора, скомкано, неловко прощается с учителем, оправдываясь тем, что ей срочно нужно бежать на урок, и уходит к друзьям. Поздоровавшись, Сафина крепко обнимает, и на секунду-другую кажется, что вроде бы все и не так плохо. А потом Алина вновь вспоминает, как Александр целовал ее в макушку и лоб, обнимал и поглаживал по спине, дабы успокоить. Первый урок географии проходит неплохо- Алина получает "пять" за ответ домашнего задания и самостоятельную работу. Впринципе, уже не зря встала ни свет ни заря и пришла в школу. Вот если ещё успеть за булочкой с маком в столовую и устранить из мыслей одного привлекательного мужчину, будет замечательный день. За окном поливает дождь, дует ветер, перемешивая листья с водой и грязью на асфальте. Из окон кабинета виднеются люди с зонтиками в руках, спешащие под крышу и пытающие не испачкать свою обувь, одежду. Но все бессчетно- погода никого не щадит. Как и жизнь. Под конец второго урока самочувствие девушки ухудшается. Слишком жарко. Тошнит. Тяжело сделать полный вдох из-за постоянного кашля. Кружится голова. Но домой ей никак нельзя. Там отец, и этим все сказано. Зоя с Николаем под ручку заходят в середине третьего урока, физики, не особо спеша на него, параллельно разговаривая о жизни. Выслушивают (пропускают мимо ушей) нотацию учителя о том, что не о любви думать нужно, а об учебе и: "Ланцов, как тебе не стыдно, такой хороший мальчик был". Садятся на предпоследнюю парту: после Сафины с Костюком и перед Старковой. — Доброго дня, — протягивает Николай, смотря на подругу, лежащую на своих руках на парте, закрыв глаза. — Я все понимаю, физика тяжела порой, но не помирать же, дорогуша. — Алин, выглядишь болезненно, — Зоя оборачивается на Старкову следом за своим парнем, успев поздороваться с Женей и Давидом, узнать как дела и что произошло в школе, пока их не было. Легонько улыбается новости о том, что Алина шла и разговаривала- но не понятно о чем- с Морозовым. — Ты как себя чувствуешь? — Я хочу умереть и под одеяло, — игнорирует предыдущие фразы, кивая на приветствие. Прокашливается, как можно тише. — Но дома отец, я не могу туда поехать. — Иди к Морозову в кабинет, поспи на диванчике, — Назяленская роется в своей сумке в поиске хоть каких-нибудь таблеток, но находит лишь пару таблеток обезбола. — Святые, Зоя, — хмурится, потирая глаза и поднимаясь со стола. В глазах темнеет, новый порыв головокружения не заставляет себя ждать. — Не говори ерунды. В душе неприятно щебечет от одного лишь упоминания мужчины. Черт. Черт. Черт. Больно. Тяжело. Непонятно. Назяленская смотрит таким взглядом, что под землю провалиться хочется. Будто знает все, что на душе. Будто понимает ее. Звенит звонок, вещающий об окончании урока. Алина мысленно проклинает его за слишком громкий и оглушающий звук, который бьет по ушам и сознанию. Тяжело выдыхает, поднимаясь со стула, хватаясь за край парты, дабы не упасть. — Старкова, — выругивается Ланцов, встав рядом, чтобы поймать, если та решит снова упасть в обморок. — Я, конечно, понимаю, что любая девушка мечтает оказаться на моих руках, но ты будь аккуратнее с такими недопадениями. — Ты сейчас подзатыльник охватишь, Ланцов, — строго отрезает Назяленская. Сочувствующе смотрит на подругу, обнимая. — Ты не в моем вкусе, Коль, — измучено улыбается, выходя из кабинета, держась за руки с Зоей и Женей. — Твои слова- пуля в мое сердце, — юноша наигранно хватается за сердце, улыбнувшись. — Зоя, я в твоем вкусе хотя бы? — Нет, — отправляет воздушный поцелуй. — В моем вкусе Алинка и Женя. У нас вечером тройничок, если вы не знали. Не беспокойте нас. Давид тихо усмехается на пару с Николаем, выражая яркое наигранное недоумение и расстройство. — Мы с Колей вдвоем переживем это горе вечером с бутылкой алкогольного напитка. — И пачкой презервативов? — смеется Зоя. — У Ланцова закончились, купи, как поедешь к своему любимому. Алина хрипло смеется, что поддерживает и Женя, усаживается на диванчик в коридоре, пока рыжеволосая заплетает ей косу, Зоя пытается быстро переписать домашнее задание по английскому языку. Рядом с друзьями становится немного лучше хотя бы морально. Мужская часть "коллектива" отправилась к учителю информатики по вопросу решения задания из ЕГЭ, из-за которого спорили прошлым вечером в дискорде больше часа, но так и не пришли к решению. Не отрываясь от списывания, Назяленская посылает какого-то шестиклассника, безобидно проходящего мимо, за термометром для Старковой- та ни выглядеть, ни чувствовать себя лучше не стала, наверное, только хуже. Алина пытается отговорить, убедить подругу в том, что ей станет лучше через урок-несколько, но все безуспешно. Через пять минут на ртутном градуснике серебряная жидкость доходит до отметки 38.5 и ползет еще немного выше, на две тонких, маленьких черточки. Алина не успевает встряхнуть прибор, чтобы привести его в изначальное состояние, как к ней подходит директор- добрый, но справедливый мужчина средних лет. — Что у нас здесь случилось? Заболела? — интересуется, забирая термометр из рук Алины, которая противиться не может. Та пожимает плечами, ничего не отвечая, уверенно смотря в глаза напротив. — Кто твой классный руководитель? — Александр Григорьевич Морозов, — холодно отвечает Алина. Не хватало, чтобы ее к нему отправили. Она не выдержит тех эмоций, которые испытывает с ним каждый раз. — Пойдемте к нему дойдем, и вы уже разберетесь, что делать, — одаривает ученицу приглащающим жестом руки. Старкова поджимает губы, берет свой шоппер и поднимается с места. Не подает виду, что ей плохо. — Я вам напишу, — смотрит на подруг, уходя вперед директора в сторону классного кабинета. Крепко держится за перила, на несколько секунд прикрывая глаза от сильного головокружения. — Александр Григорьевич, у тебя здесь красавица заболела, — пожимает руку мужчине, указывая взглядом на Алину, стоящую около двери, разглядывающую пол. Красивый все-таки пол. Коричневый такой. Загляденье. Старкова закатывает глаза, чихнув и вздрогнув от резко накатившего холода. Покурить надо бы. Да и попросить пацана из параллели купить еще пару пачек сигарет. Тем более скоро пробники начнутся, стресса много будет. — Я отлично себя чувствую, — фыркает, все еще не решаясь поднять взгляд. Это не слабость и не страх, это что-то другое. — Разберемся сейчас, Петр Алексеевич, — Морозов смотрит на девушку, выводя директора из кабинета. Говорит с ним о чем-то отстраненном, совершенно другом, мастерски переводя внимание, через несколько минут заходит обратно, закрыв дверь за собой. "Порчу на тебя наведу, Петр Алексеевич" - думает Алина, хмурясь. Оставаться один на один с Александром становится немного волнительно. Смотрит через окно на улицу, где все так же доминирует холодный, сильный ветер и бесконечный, такой же ледяной дождь. — И кто мне говорил о том, что все хорошо утром, что она выздоровела? — становится напротив ученицы, облокачиваясь бедрами об парту. Алина снова чихает и кутается в свой джемпер, обнимая саму себя. Сжимает ткань пальцами, нервно перебирая ее. — Я и сейчас говорю, что все хорошо, — пожимает плечами, вздыхая. Стоять с каждой секундой становится тяжелее: то ли из-за высокой температуры, то ли из-за накаляющейся обстановки в замкнутом пространстве. — Алин, я же вижу, что вам нездоровится. Давайте вы уйдете домой, окончательно вылечитесь и выйдите в школу? Старкова резко поднимает взгляд в глаза напротив и сразу же жалеет. Блять. Резко выдыхает. — Я не могу поехать домой сейчас, — более спокойно говорит, отрывая взгляд от черных глаз. — Как уроки закончатся, так уеду, Александр Григорьевич. Закрывает глаза, хватаясь за выпирающий угол стены, дабы не упасть. Ноги ватные и совсем отказываются держать хозяйку. Морозов быстро подхватывает девушку, укладывает на диванчик в своей лаборантской. Прикладывает тыльную сторону ладони к ее лбу- горячо. Через несколько секунд Старкова хмурится, вздрагивает и измученно, устало открывает глаза. Болезненно-стеклянные. — У меня флешбеки.. — во рту пересохло и говорить становится максимально неприятно. Усаживается на задницу, смотря на мужчину, отвернувшегося к кулеру. — Александр Григорьевич... Не успевает договорить, как Морозов подносит к ее губам пластиковый стаканчик с теплой водой. То, что сейчас крайне необходимо. Допивает до последней капли, благодарно кивая. Нет, только не это. Не снова. — Почему вы не хотите ехать домой, Алина? — наливает еще воды, протягивает девушке, помогая держать. Соприкосновение кожи к коже вызывает ощущение обжигания огнем или удара током, но оно.. весьма приятное. — Не хочу, — руки слегка трясутся из-за потери сил. Кусает губы до крови, чувствует металлический вкус на языке. Чувствует себя тряпичной куклой, которая совсем испортилась и стала бесполезной. Но ее же все еще можно починить? Сшить новое платье? Вымыть от пятен краски и чернил? Заплести новые косы? Придумать новую историю игры с ней? Он смотрит так, что ей становится все понятно без слов. Алине страшно становится, как тогда, во время понимания того, что не хочется никого близко к себе подпускать. Как тогда, когда она поняла, что не может отказаться от своих новых друзей. — У меня дома отец, — сдается, делая несколько глотков воды. — Я не могу оставаться рядом с ним долгое время. Я не могу прийти до того, как закончатся уроки. Я не могу остаться утром в квартире на весь день. Для него не существует такой причины, чтобы не идти на учебу. Откидывает голову назад, закрыв глаза. Слабая. Жалкая. Алина хочет пропасть из этой комнаты, из этого города, из этой страны, из этого мира, из этой и других вселенных по щелчку пальцев. Невозможно. Это точно невозможно. — Простите. Мне не стоило говорить этого, — громко сглатывает ком, вставший посреди горла, и сжимает веки, не позволяя эмоциям выбраться наружу. Александр нежно, аккуратно обнимает девушку, прижимая к своей груди. Поглаживает по спине, успокаивая. Она не заслуживает всего этого дерьма, что происходит с ней. Она заслуживает гораздо, гораздо лучшего, большего. — Алин? — озывает девушку мужчина спустя неопределенное время. То ли половина часа прошла, то ли несколько минут. — Зато у вас классная лягушка на джемпере. Алина улыбается, тихо смеясь в плечо мужчине. Где-то глубоко внутри она понимает- не нужно, небезопасно, не правильно, нельзя. Но.. это будет последний раз. Да, точно. — А вы непривычно выглядите не в черной одежде. И другие цвета вам тоже очень идут, — выдыхает, отстраняясь. Потирает нос, уводя взгляд в сторону. Обои красивые, конечно. Необычные очень. Белые. — Что ж мне с вами делать, Алина? Ветер потихоньку начинает сбавлять свои обороты, будто успокаиваясь, приласкиваясь к чему-то спокойному и умиротворенному, а дождь и вовсе прекращается, уступая место ясному небу и ярким, но уже не греющим лучам солнца. — Давайте я на уроки уйду? — вновь надевает маску безраличия, холода. Так будет лучше. — Оставайтесь здесь, Алина, — встает, поправляет толстовку и чернильные волосы, лезущие на лицо. — Отдыхайте, после уроков решим, что с вами делать. Не оставляет возможности что-либо возразить и уходит. Старкова укладывается на диванчик, пишет друзьям, что с ней все в порядке, и засыпает. По окончанию уроков Морозов будит ученицу, спрашивает о самочувствии и предлагает отвезти ее домой. Алина сонно потирает глаза, отвечает, что чувствует себя намного лучше, и отказывается от предложения. И так достаточно откровений, близости, прикосновений и разговоров на сегодня. Александр понимающе кивает, слегка улыбнувшись. Вдвоем выходят из школы, когда в коридорах учреждения не было ни души, кроме охранника, прощаются. У Алины на душе тоскливо становится, когда она подходит к подъезду своей квартиры. — Привет, — заходит на кухню, знает- не поздоровается с отцом, будет плохо. Тот отвечает кивком, не отрываясь от работы за ноутбуком. — Как в школе дела? — от холодного тона по телу девушки пробегают мурашки. Как в детстве ощущает себя. Даже вспоминать больно. — Отлично, — пожимает плечами, берет из холодильника йогурт с вишней и черешней. — У тебя как? — Завтра уезжаю, дети соскучились, — смотрит на дочь, пока на губах застывает легкая ухмылка. — Я тоже буду скучать, папа, — наигранно сладко проговаривает, улыбнувшись. Наконец-то. Уходит в свою комнату и радостно сообщает друзьям о новости. Усаживается за решение домашнего задания и вариантов ЕГЭ. Алина Старкова: А еще я приглашаю вас напиться пятнадцатого октября на мое день рождения!