***
— У тебя тут ничего не меняется. Хоть бы картину повесил для разнообразия. Внутри домика из клееного бруса царила долгожданная прохлада. Из коридора, уставленного по одной стене белыми шкафами и широким зеркалом во весь рост напротив, они попали прямиком в кухню-гостиную. Тилль решил сохранить оригинальный цвет светлого дерева, но Рихард каждый раз порывался предложить перекрасить эти стены. Например, в голубой. — Ты у нас дизайнер интерьера, так что вперёд. Этим должен заниматься опытный специалист, а не какой-то там… пловец, — последнее слово Линдеманн произнес как-то уж совсем тихо, потирая левое предплечье и глядя в окно на безоблачное небо. Поставил чайник. Рихард пожал плечами, наконец-то пристроив свои сумки на пол возле широкого дивана. Он шумно плюхнулся на него, запрокинув голову. — Без дизайн-проекта, который ты у меня все никак не заказываешь, не работаю. — И правильно. Чего издеваться над домом? Уж твоя идея с перекраской бруса… Извини, дружище, но я никогда не смогу понять эти ваши модные тенденции. Для меня важно сохранить этот дом таким, каким он был создан первоначально. Максимум — смена пола: скрипеть стал невозможно. Думаю, скоро сам в этом убедишься, — Тилль достал из шкафа с посудой кружку для Круспе. Своя же мирно покоилась на подоконнике. — Ладно, ладно. Но картину сто процентов нужно повесить. Хочешь, я ее прямо сам и нарисую. Что предпочитаешь — авангардизм, академизм, али, возможно, больше по душе минимализм? — черноволосый с хитрецой начал активно жестикулировать, явно вспоминая все подвластные ему жанры. — Да, точно. Минимализм — это то, что нужно этой дыре. Я про пустое пространство между торцом бруса и шторой, естественно. Нарисую тебе, скажем… Лодку! Точно. Надеюсь, там краски не засохли, а то разбавитель с собой не вожу. Вскипел чайник. Кофе закончился еще прошлой осенью: в один из крайних визитов черноволосого, а сам Линдеманн его не особо жаловал. Крепкий ароматный чай с добавлением выращенных собственноручно трав — вот, что было истинным наслаждением. Тилль залил обе кружки крутым кипятком, попутно вдыхая свежий и немного терпкий запах кардамона. Осторожно подхватив посуду, он направился к журнальному столику, стоявшему рядом с диваном. Рихард благодарно принял кружку, не забыв при этом обжечь руку кипятком. — А я уже начал думать, что ты ограбил фабрику по производству разбавителей. Придётся отбросить этот вариант, — Линдеманн вернулся на кухню, заглядывая в верхний шкафчик. Выудив пачку нераспакованного злакового печенья, он открыл её и, щедро наложив в тарелку с горкой, отнес на столик. — И все же… Решил устроить себе отпуск за мой счёт, да? — Тилль улыбнулся, отпивая чай. Черноволосый отвел взгляд. Становилось понятно, что вся его беззаботность являлась очередной маской. «Сколько же ты их надел за всю жизнь?» — пронеслось в голове у Линдеманна. Тряхнул головой. — Я… В общем, можно ведь у тебя… Остаться? — Рихард старательно избегал внимательного взгляда друга, но в итоге все же сдался и встретился с глазами цвета синего льда: обманчиво холодные в тщетной попытке скрыть душевную доброту их обладателя. Уж Круспе-то знал. — Можно, — Тилль уже давно понял, что как ни расспрашивай друга, а расколется он, только если сам этого захочет и будет готов. Бесполезно сейчас пытаться выяснять, что тот с собой привёз, да и на сколько, собственно, Рихард приехал. Тилль решил дать ему время. Круспе благодарно кивнул и попытался отхлебнуть чаю, но все же он был слишком горячим. Нужно было переключить на что-то свое внимание. Решил пробежаться взглядом по интерьеру, сравнивая свои воспоминания с действительностью. Напротив дивана появился новенький плазменный телевизор, а в углу около окна стоял камин и куча-куча дровишек одинакового размера. Рихард хмыкнул, отметив отличный глазомер друга. На стене рядом с диваном висели белые полки, на которых покоилась пара книг. Правда, на некоторых не был указан автор; обычные синие и красные кожаные обложки. Тут же был расположен и высокий торшер — идеальное место для вечернего чтения. По правую сторону от дивана уже начиналась барная стойка, плавно через подоконник перетекавшая в кухонный гарнитур. Круспе никогда не понимал, зачем Тиллю целых пять барных стульев: зачастую — кроме, конечно же, его самого, — Линдеманн приглашал только другого своего знакомого, известного Рихарду, как Флаке. Больше черноволосый о нем ничего не знал. Не то чтобы мужчина ничего о нем не рассказывал, — напротив, очень много и порой очень долго — просто Круспе не слушал. Белый кухонный гарнитур очень гармонично сочетался с полками, шкафами в коридоре, а также лестницей: естественно, ведь, когда настал момент внепланового ремонта последней, Тилль сразу же сообразил обратиться за помощью к другу-дизайнеру. Правда, под горячую руку также попала и рядом стоящая кухня, но зато сейчас находиться на первом этаже было очень приятно. Однако старый деревянный пол, наверное, все же стоило сменить. Под лестницей находился шкаф со встроенным холодильником, а по другую сторону, на торце бруса, висели винтажные часы с римскими цифрами. «Надо же, первый проект буквально за еду делаю. Да ещё и на протяжении нескольких лет. По кусочкам собираю» — черноволосый хмыкнул. Чай все не остывал. При мысли о втором этаже Рихард вздрагивал: больная спина отчётливо помнила ту самую кровать с мягким матрасом в гостевой спальне. Хотя, возможно, посередине кровати просто лопнула перегородка, из-за чего приходилось ложиться в будто постепенно тебя засасывающую черную дыру, — кто ж проверял-то? — Тилль, я тебя умоляю, — подал голос Рихард, — все сделаю. Только спать я буду тут. Вещи так уж и быть пусть лежат в гостевой, но сам я туда ни ногой. Линдеманн по-доброму усмехнулся и резко встал, относя уже пустую кружку на столешницу. Рихард недоверчиво глянул на свою: языки пара потихоньку начинали становиться незаметнее. — В таком случае относи вещи, маршрут помнишь, и располагайся. Я, если что, в саду. Через пару минут дом опустел, а за окном послышались звуки начала работы. Рихард открыл одну из сумок, вытащил блок с сигаретами. Распаковал его, выудил одну пачку и направился на крыльцо.***
День медленно близился к завершению. За все это время Рихард перегнал машину во двор рядом с Линдеманновым джипом; два раза сходил до магазина, — …В смысле перерыв? А-а-а, вот вам и деревня. Совсем работать не хотите. …Прогулялся до главного достояния окрестности — небывалой красоты озера; поднялся на второй этаж, чтобы сбросить сумки, но нашел незаконченную осенью картину, — …Ого, да тут сохранился недо-портрет той девчонки? Тилль, ты что, вообще в комнатах не разбирался? Ладно, он все равно не закончен — пойдет как основа для нового шедевра. …А также раз десять окликнуть Линдеманна, — …Тилль, ты хочешь, чтобы мороженое совсем в кашу превратилось? Мне казалось, его нужно холодным есть, молока у тебя и так завались — скоро холодильник лопнет. Мужчина понимал, что долго без дела Круспе не протянет, а если уж он собрался пожить у него несколько дней — самое время начинать давать поручения. Лишняя помощь по хозяйству никогда не помешает. Решил заняться этим завтра. …Уходящее солнце лениво скользило своими лучами по деревянной столешнице барной стойки. Тилль устало вздохнул, оперевшись на согнутую в кулак руку. Рихард в это время удобно расположился на диване, держа на коленях холст. В прошлом он предназначался для портрета девушки, что осенью заглянула в дом Линдеманна занести молоко. У нее была светлая кожа с пшеничными волосами и огромными зоркими темно-зелеными глазами. Оранжевый берет и морской волны вельветовое пальто прекрасно дополняли картину. В тот же самый миг, как только увидел ее на пороге, Рихард захотел запечатлеть этот цепляющий образ при помощи красок. Правда, потом девушке пришлось срочно откланяться, а Круспе не имел привычки заканчивать картины без натуры. Зато теперь, побелив холст, он задумчиво вырисовывал карандашом плавные линии на холсте. Он был не особо большим, но и не маленьким — будто бы создан быть повешенным напротив входа в комнату. — Ты вполне мог дорисовать ее. — Не-е-ет, это так не работает. Раз ушла, значит ушла. Тем более ты хочешь, чтобы у тебя в гостиной висел портрет соседки? Это, знаешь… Странно будет выглядеть, учитывая, что ей шестнадцать, — Круспе хитро взглянул на мужчину из-за холста. — Семнадцать. Ей теперь семнадцать. — Ой, да хоть двадцать пять. Рисую лодку. И точка. Между прочим, вспоминаю время от времени твой стих про моряка. Тебе бы стоило почаще писать. Линдеманн снова глубоко вздохнул. Он так и не поведал другу, что периодически пишет «в стол». Всего один раз, напившись суровым зимним вечером несколько лет назад вместе с дизайнером, Тилль показал ему свой стих, написанный на берегу озера. Рихард практически сразу загорелся идеей сыграть творение под гитару, на что мужчина категорически запротестовал. Никогда не сможет он даже произнести свою поэзию вслух, не то чтобы петь… — А тебе стоит поменьше курить. — Тоже мне, новость. Рихард резко встал с насиженного места, отложив эскиз в сторону, и подошёл к Тиллю. Облокотился на барную стойку так, чтобы его лицо находилось прямо напротив лица Линдеманна. — Кстати, насчёт курить… Вышли на крыльцо. В кармане штанов Рихард нащупал открытую пачку сигарет, вытащил вместе с зажигалкой. Протянул одну Тиллю, вторую оставил для себя. Затянулись. На заднем дворе дома прекрасно наблюдался закат. Все ещё теплый ветер тихонько колыхал травку, последние солнечные лучи мягко отражались от собранных у забора садовых инструментов. Круспе выпустил очередную струйку дыма и запрокинул голову, прикрыв глаза. Было чрезвычайно хорошо. Именно в такие моменты ты осознаешь, что вот она — жизнь. Не в постоянном зарабатывании денег и траты их после выматывающего рабочего дня в магазине, покупая абсолютно всякий хлам, лишь бы организм хоть чем-то перебился. Нет. Жизнь протекает медленно и незаметно прямо у нас под носом, и стоит лишь отвлечься от повседневных забот, как ты вдруг снова ощущаешь ее. Вдыхаешь и чувствуешь. Как бы ни хотелось оттянуть конец этого прекрасного дня, но солнце все же скрылось за горизонтом, оставив в руках дотлевший окурок. Рихард вздохнул и посмотрел на Линдеманна. Тот в который раз потирал предплечье. — Ну что? Пришло время мне становиться порядочным хозяином и готовить гостю ужин? А то на одних сигаретах да на мороженом мы так долго не протянем, — озорные искорки промелькнули во взгляде Тилля. Хоть мужчина порядком устал, он никак не мог позволить своему другу ходить голодным. — Особые пожелания? Круспе задумчиво потопал ногой. Где-то вдалеке неспокойным лаем залилась собака. Потихоньку холодало. — Давай картошку пожарим. — Ты не меняешься. Оно и к лучшему, — Линдеманн отворил дверь и вопросительно глянул на Круспе. — Ты иди, иди. Я скоро. Дождавшись ухода мужчины, Рихард достал ещё одну сигарету и нервно поджёг. Затянулся. Хотелось хоть как-то заполнить пустоту внутри. Скурить бы эту чёртову пачку всю за раз, да нет — нельзя. И дело даже не в огромном вреде организму, просто в деревенском магазине все же не оказалось его любимых сигарет, зато было полным полно низкосортной дряни, — вот, что Круспе не учёл, покупая всего один блок в дорогу. Так что придется тянуть. Домучив несчастный окурок, Рихард бросил его в стоящую на оконном отливе пепельницу и, шмыгнув носом, зашёл в дом.***
От ароматного запаха шкворчащих тонких ломтиков картошки рот наполнялся слюной. Тилль стоял около плиты, периодически переворачивая содержимое чугунной сковородки деревянной лопаткой. Рабочее пространство освещали лишь подсветка кухонного гарнитура и пара светильников над барной стойкой, за которой Рихард принялся намешивать свой фирменный соус. Мужчины долго спорили насчет добавления в него кинзы, но так как Круспе ее терпеть не мог, пришлось делить на две равномерные части. Совсем скоро на столешнице оказались две наполненные доверху свежеприготовленной картошкой тарелки, а рядом стоял сметанный соус с солеными огурцами. — Как можно любить кинзу? Она же такая… противная. Я один раз перепутал ее с петрушкой, так потом полдня ходил запивал этот неприятный привкус водой, — Рихард насадил на вилку пару ломтиков и, слегка подув на них, отправил в рот. — М-м-м… Тилль, как всегда превосходно. Линдеманн благодарно кивнул, макнув картошку в свой соус. — У всех людей вкусы разные. Сами в этом уже давно убедились. Поэтому хорошо бы всегда находить компромисс в таких случаях. Из дальнего угла комнаты послышалась вибрация телефона. Круспе откинул вилку на столешницу и пулей рванул на звук. Там не был включен свет — лицо черноволосого освещал только экран мобильного. Сначала он в ожидании разблокировки прикусил губу, а затем разочарованно и немного нервно отбросил гаджет обратно на мягкую обивку. Тилль все это время внимательно наблюдал за ним. Сообразив, что такое поведение все же требует объяснения, Рихард вернулся за стол и взял остывающую картошку пальцами, опуская в тарелку с соусом. — Жду одно сообщение. Важное. А это был всего лишь заказчик по проекту ресторана в городе. — Чего хотел, если не секрет? — Встретиться. Он там какую-то плитку уникальную из-за границы достал… Хочет, чтобы я посмотрел. — Как почувствовал, что ты уехал. — Это точно. — Закон подлости никто не отменял, — закончив трапезу, Тилль отнес тарелки в раковину и щелкнул по кнопке электрического чайника. — Поедешь? Круспе уставился на него, как на идиота. — Тилль, ты вроде меня знаешь. Подождет его плитка — никуда не денется. Ты лучше мне скажи, как у тебя тут телевизор сигнал ловит? На столе снова оказались две кружки, но на этот раз Линдеманн решил заварить чай с мятой. — Да никак и не ловит, я DVD-шки смотрю. — Да ладно? — Рихард, потирая руки, начал вспоминать свои любимые фильмы. — «Назад в будущее» есть? Или «Властелин Колец»? Тилль задумчиво вышел в коридор и открыл один из белых выдвижных ящиков. Он покачал головой и, захватив на выбор три кассеты, вернулся к черноволосому. — Вот, смотри, — он отодвинул остывающие кружки с чаем в сторону, протер столешницу и разложил кассеты перед Круспе. — У меня больше русских фильмов, а они без субтитров, ты не поймешь. Но я думаю, что-то из этого тебе должно понравиться. «Привидение (1990)» Рихард сразу забраковал: — С соседкой смотреть такое будешь. «Астерикс и Обеликс против Цезаря» он также считал весьма занудным, на что Тилль удивленно вытаращил глаза, но кассету забрал. В итоге выбор пал на «Сонную лощину». Линдеманн на всякий случай принес со второго этажа два пледа и положил их на спинку дивана, который Рихард все же убедил разобрать уже сейчас. Подложив под голову одну из подушек, Круспе медленно потягивал чай и ждал, пока друг подключит и приведет в действие всю аппаратуру. После этого они уже вдвоем устроились поудобнее и приготовились к просмотру. …Рихард отрубился через десять минут. Тилль даже хмыкнул: можно было сбегать и переставить кассету на другую. Но раз уж сегодня был выбран фильм ужасов, то придется мужчине отправиться в это путешествие одному.***
Почти спустя два часа показались финальные титры. Фильм не произвел на Тилля такое же огромное впечатление, как при первом просмотре, но все еще был довольно занимательным. Бросив взгляд на сопевшего уже не поперек дивана, а нормально лежащего на подушке Рихарда, мужчина встал и накрыл его пледом. Подумал. Положил рядом второй. Линдеманн выключил телевизор, отнес пустые кружки в раковину и, убедившись, что все и вся в доме готово ко сну, ушел на второй этаж.