Боссу просто нужно поспать

Хлопнула дверь. Раздался стук ботинок, заставивший всех хранителей замолчать и обратить внимание на вошедшего. Остановившись во главе длинного стола, Тсуна сел в кресло, освободил узел галстука и тяжело выдохнул. — Доброе утро, неудачники, — поприветствовал он хранителей с едкой улыбкой на лице. — Да-да, не удивляйтесь. Раз мы в одной семье, то нам положен один титул на всех. Неудачнику-боссу — неудачники-подчиненные. Тсуна прочистил горло, ещё немного ослабил узел галстука, развинтил крышку на термосе и плеснул в кружку горячего кофе. — Только не опять... — прошептал кто-то из хранителей. — Сегодня у нас особенное собрание. Всё-таки вы мне долго служите, поэтому я решил вас наградить, — Тсуна почесал в затылке, рассеянно оглядываясь вокруг себя. По спинам хранителей пробежали мурашки. Ямамото, собственно как и Гокудера, увидев гигантские круги под глазами их босса, сразу поняли, в чем проблема. Вдруг Тсуна схватил ножницы, которые, по всей видимости, только что искал, и начал быстро вырезать какой-то круг из бумажек, что взял с собой. Гокудера сглотнул застрявший в горле ком. На лбу Ямамото проступил пот. Мукуро зловеще захихикал. Да, это было именно то, чего они боялись больше всего последние десять лет. Их босс снова не выспался. Рёхей же наблюдал за происходящем, совершенно ничего не понимая. «Жалко его», – подумал про себя Такеши. Тсуна пытался ровно держать ножницы и вырезать по контуру, но руки постоянно съезжали, и получалась не ровная линия, а кривая, если не ломаная. И, еле справившись с поставленной задачей, он торжественно поднял кружок вверх. – Итак, награждается сей медалью Сасагава Рëхей, за его величайшие умственные способности, – Тсуна развернул бумажную медальку лицевой стороной к остальным, и все увидели, что на ней написано. – Я уверен, что тебе не составит труда разобрать написанное. А где аплодисменты награжденному? Не будет? Ну и ладно. «Сосиски''' пиво" ''''сосиски» – именно это было написанно на медали Сасагавы. Лица всех присутствующих окаменели. Ямамото перевел взгляд на Рëхея, показывая ему сочувствие. Но тот просто смирно сидел, а на его лбу будто читалось: "Я не понимаю". Тсуна взял булавку, подошёл к Рëхею и прикрепил на пиджак его "награду". – Не напрягайся ты так, Рëхей, – сказал Савада со злобной усмешкой. Сасагава еще раз посмотрел на медаль, и мгновенно его лицо поменяло сразу десяток эмоций, в итоге став совершенно каменным, как и у всех присутствующих. Он встал из-за стола и в абсолютном молчании покинул кабинет. — Что ж, почтим память Сасагавы, — драматично поджав губы, сказал Тсуна и подошёл к своему месту, в несколько глотков осушив кружку с кофе. — Прежде чем мы продолжим, я хотел бы уточнить маленькую деталь. — Не из-за этой ли маленькой детали у вас проблемы в личной жизни, босс? — с ядовитой улыбкой в голосе сказал Мукуро. — М-м-м, — Тсуна колко глянул на своего хранителя, выражая одобрение. — Уж получше, чем у тебя, судя по тому, что ты подал объявление в газету. Только вот на кой черт тебе сдалась Ватиканская девственница, Мукуро? — Тсуна сложил руки на груди, присев на край стола. — Ку-фу-фу-фу, — выражение лица Мукуро не изменилось, ему даже не было стыдно, судя по хитрому блеску в глазах, в то время как остальных хранителей эта новость повергла в шок. — Призову с её помощью дьявола и отберу, наконец, твоё тело. — А. Ну ничего нового, — Тсуна пожал плечами и налил ещё кофе. — Тогда тебе присуждается титул "хрен по Вонголе, два — по селу". Только вырезать лень, извини. Под тихий смех Мукуро Тсуна опрокинул ещё чашку кофе. Рваным движением вытер губы и поставил чашку на стол. — КТО ТЫ? — резко обернувшись к Ламбо, Тсуна ударил ладонями по столу прям перед его лицом. Бовино остолбенел от неожиданности. Хлопая глазами, он робко указал пальцем на себя, словно переспрашивая, о нём ли идёт речь. — Я ЛАМБО, — протянул Савада елейным голоском, делая вид, что его распирает от радости. — Я ЛАМБО, — повторил он уже громче, едва не прокричав в лицо обезумевшему от страха Бовино. — Не это ли ты напевал, когда разносил Луна-парк в Намимори? — Тсуна отстранился и смерил Ламбо презрительным взглядом. — Босс, это не я, это базука... — КТО ТЫ? Я ЛАМБО? КТО Я? ТЫЫЫ ЛАААМБОО! — Тсуна спрыгнул со стола и начал носиться вокруг, вскинув руки к потолку. Ламбо пытался его перекричать, но в конечном счёте ему это надоело. Он громко разревелся и выбежал из зала, захлопнув за собой дверь. Тсуна согнулся напополам. Некоторое время ему понадобилось, чтобы отдышаться. Затем он выпрямился и взглянул на остальных хранителей. – Как жаль, уже второй. А что я такого сделал?.. Резко дверь с грохотом открылась. От такой неожиданности Ямамото вздрогнул. Тсуна медленно повернул голову в сторону шума, будто ему совершенно безразлично, кто или что это было. Хотя почему будто? К столу медленно подходил Рёхей, покинувший собрание несколько минут назад. В его руках был большой пакет, а лицо по-прежнему выражало спокойствие, что даже пугало. Он поставил пакет на стол и достал оттуда две литровые бутылки пива и две пачки сосисок. Гокудера посмотрел на босса, потом на Сасагаву, потом на Ямамото, который выражал такое удивление, будто перед ним звезда бейсбола мирового масштаба, закрыл лицо рукой и наклонился к спинке кресла, лишь бы не видеть всего этого цирка. – О, наше солнышко вернулось. Чего это там у тебя? — увидев принесённые Рёхеем покупки, Тсуна обомлел. Сасагава был явно горд собой, а вот остальные хранители подавляли рвущийся наружу смех. Кроме Мукуро: он никогда себе в этом не отказывал. Спустя минуту Тсуна и сам прыснул со смеху, добродушно хлопнув Рёхея по спине. — Ты молодец, можешь присаживаться. — Рад стараться, босс, — без тени подозрения поблагодарил Сасагава и вернулся на своё место. — Итак, медали отменяются, — торжественно объявил Тсуна. — Стараниями Сасагавы вы все удосужи...удасаживав... — Удосуживаетесь, — со злорадной ухмылкой подсказал Мукуро. — Верно! Как и сказал мой приятель, по совместительству маленьких деталей мастер, каждому из вас положена сосиска. — Тсуна обошёл стол, раздав хранителям по праздничной сосиске. Каждый отреагировал по-разному. Мукуро тут же очистил её и начал есть, Кёя хмуро повертел её в руках и убрал подальше, словно предугадав дальнейшие слова босса. — Надеюсь, вы понимаете, что она символизирует. А это, — Тсуна кивнул на бутылки пива, — нам пригодится после собрания. Кстати говоря, а где же моя правая рука? — Тсуна взглянул на пустой стул, где недавно сидел Гокудера. «И правда, где?», — не без удивления подумал Ямамото, переглянувшись с Сасагавой, который пожал плечами. — Уже здесь, джудайме! — Хаято ввалился в зал совещаний, нагруженный подносами с кофе. Здесь был кофе на любой вкус: латте, эспрессо, капучино, мокачино, что только душе угодно. Водрузив подносы на стол и отдышавшись, Гокудера поклонился. — Простите за задержку! Тсуна округлил глаза и присвистнул. Не успел его термос опустеть, как Гокудера тут же обо всём позаботился. — А вот и правая рука во всей красе. Учитесь, неучи, — похвалив Хаято, Тсуна вернулся на своё место и принялся изучать ассортимент. Гокудера же сел за стол и притих. На самом деле, он надеялся, что таким образом сможет заработать себе балл в личную копилку достижений, и Десятый не вспомнит о его маленьком пригрешении. Даже в кофейню сбегал, пока Тсуна сосиски раздавал. Но не тут-то было: выбрав понравившийся стакан, Тсуна отпил из него, удовлетворённо кивнул и перевел внимание на Гокудеру. — Хоть кофе и на высшем уровне, ты же не думал, что сможешь отмазаться от своей "награды"? – Что вы, Десятый. Я ничего не сделал, чтобы опорочить ваше имя, — Гокудера старался выговаривать слова как можно увереннее, но его голос предательски дрожал. – Ах, да что ты говоришь? Ну-ка, – Тсуна достал из стола какую-то бумагу и протянул своей правой руке. – Скажи мне, сколько тут нулей? – Пять... – А перед нулями какое число? – Восемьдесят семь... – Именно во столько мне обошелся твой "отдых", – Тсуна стал жадно вливать в себя горячий напиток, пытаясь перебить желание открыть что покрепче. – Да как ты, моя правая рука, таким неподаю, непоодо... – Неподобающим, – вновь Мукуро поправил босса. – Заткнись уж... — злобно буркнул Тсуна, сощурив глаза. Но, увидев ангельское выражение лица иллюзиониста, тут же исправился. — Ой, то есть, да, спасибо, Мукуро, — вновь перенеся центр внимания на Гокудеру, Тсуна продолжил. — Так вот. Как ты посмел "этим самым" образом так распоряжаться бюджетом Вонголы?! Гокудера сидел, опустив глаза в пол. Ему было совершенно нечего ответить. Тсуна сдвинул брови к переносице и, выдержав молчание, подошел к Хаято. Прикрепив ему на пиджак уже вырезанную медальку с надписью "собачье казино", Тсуна лукаво улыбнулся. – Знакомо, да, Гокудера? — спокойным тоном спросил Тсуна, после чего резко повеселел. — Сейчас будет просмотр фильма! У меня как раз заготовлен поп-корн! Садимся теснее! – Тсуна открыл ноутбук и включил запись с видеокамер. — ЧТО, ЗНАЧИТ, Я ПРОИГРЫВАЮ МАШИНУ?! А НУ ПОЛОЖИ ЭТУ КАРТУ ОБРАТНО, УРОД! На записи видно, как Гокудера переворачивает игорный стол, хватает неизвестного мужчину за грудки и начинает его трясти. Запись прерывается, после чего Гокудера появляется напротив игровых автоматов. Он в бешенстве разносит всё, что попадается под руку, превращая пространство вокруг себя в щепки. В облаке пыли и дыма видно его лицо. Обливаясь слезами, Гокудера бьётся головой об стену и достаёт динамит. Тсуна и Мукуро, поедая поп-корн и запивая его кофе, ухахатывались, делая вид, что это просто комедия. Остальные же сидели с ничего невыражающими лицами, кроме одного Хибари, в глазах которого читалось презрение ко всему этому цирку и желание забить кого-нибудь до смерти. А Гокудере всё больше и больше хотелось провалиться сквозь землю. На последнем кадре Гокудера, полный ярости и слёз обиды, дёргаными движениями выкладывает из динамита фразу: "Я НЕ БУДУ ИГРАТЬ В ЭТО ДЕРЬМО", после чего здание взрывается, и вместо записи появляется белый шум. – Какой смешной фильм, мне очень понравилось! — воскликнул Тсуна, отбрасывая ведёрко с поп-корном в сторону. — Особенно момент, где над автоматом светилась наипрекраснейшая прическа Мукуро, пока Гокудера бился головой об стену! Обхохочешься! К слову. Какого хрена ты там делал, Мукуро? – Я? Брал жизненные уроки, — вытягивая довольную улыбку, сказал Мукуро. — Так сказать, наглядное зрелище развлекательных центров для взрослых, состоявшихся — или не очень — дяденек! – И ты входишь в их число, похвально, похвально, Мукуро. Жизненные уроки давать себе полезно. Правда, после этого я дам тебе направление в желтый дом. Там такие же, как ты: веселые, состоявшиеся — или не очень — дяденьки. Уверен, ты найдешь там себе друзей и многому научишься. – Ку-фу-фу. Буду искренне признателен за такую щедрость. – Да уж, я думал, что в нашей семье хоть кто-то имеет мозги, — вздыхая и подпирая лицо ладонью, сказал Тсуна. – А мы и имеем, босс. Мозги друг друга мы все хорошо имеем! Тсуна допил кофе, а после того, как почти поставил стакан на стол, вдруг передумал и зарядил его в иллюзиониста. Тот ловко увернулся, поэтому снаряд попал в плечо Рëхея, который до сего момента невинно кушал сосиски и пил свое пиво. – Ох, искренне прошу прощения, не обращай внимания! Так на чем я остановился?.. А, точно-точно, Гокудера. Что ж мне с тобой делать-то, а? Заставить тебя, что ли, на четвереньках полаять? Хотя нет, увольте, моя психика уже точно этого не выдержит. – А вы, босс, его в церковь, на исповедь отправьте. – Мукуро, если тебе там мозги не вправили, то Гокудере это вряд ли поможет. – Десятый, – Гокудера выбежал из-за стола и сел на колени рядом с Тсуной, – я приношу свои глубочайшие извинения, я понимаю, что мне нет прощения, но я клянусь, такого больше не повторится. Тсуна тяжело вздохнул и закрыл глаза, словно не желая видеть всего этого кошмара. – Сейчас вы можете наблюдать типичное поведение представителя семейства псовых в критичный для него момент, — Тсуна замолчал, прервавшись на короткое размышление, после чего продолжил. — Вы все, — он обвёл пальцем участников собрания, — берите с Гокудеры пример. Хотя нет, я представил Мукуро в такой позе. Этого я тоже не вынесу. Забудьте, что я сказал. Монолог Тсуны был прерван пронзительными криками маленького Ламбо. Телёнок вприпрыжку бежал прямиком к хранителям, напевая свою любимую песню. По всей видимости, взрослый Ламбо не выдержал психологического давления и воспользовался базукой. – О боже, только не это... — скривив гримасу раздражения, выплюнул Тсуна. — А хотя... — его блуждающий взгляд остановился на Хаято. — Гокудера, ты ведь любишь Ламбо? Ну вот и отлично, на эти пять минут ты его нянечка! — довольный своим решением, Тсуна утвердительно кивнул и быстрым шагом прошёл к своему месту. Одним щелчком пальца он скинул пластмассовую крышку с очередного стакана кофе и принялся наблюдать за развернувшейся перед ним картиной. – Глопудера, я писить хочу! Очень хочу, хочууу!! — капризно прокричал Ламбо, крепко-накрепко вцепившись в ногу Хаято. – Десятый, это слишком жестоко... СЛЕЗЬ С МЕНЯ, ТУПАЯ КОРОВА! — лицо Гокудеры перекосило от ярости, он попытался отцепить Ламбо от своей штанины, но тот никак не отпускал. — Чёрт! — Гокудера растерянно помотал головой вокруг себя, оценивая обстановку. После чего подхватил Ламбо на руки и подбежал к окну, высунув его наружу. — Милый, ты же говорил, что сегодня не будет дождя? — Да этот тёплый какой-то. Грибной, видимо! Голоса, которые донеслись с улицы, стали заключительным аккордом в этой сатирической песне. Мукуро не выдержал первым. Покатившись со смеху, он ударил по спине рядом сидящего Кёю. Тот смерил иллюзиониста угрюмым взглядом, прожигающим ненавистью. — Не повезло этим добрякам, — покрутив в руках пустой стакан, Тсуна небрежно смял его и выбросил. — Ну что ж, продолжим наше собрание. К этому моменту, деловито поправив галстук, Гокудера вернулся на своё место, будто ничего не произошло. Ламбо, как ни странно, в его руках уже не было. — Твоя проблема, Ямамото, только в том, что ты влюбляешь в себя слишком много дам, — Тсуна устало потёр переносицу. После этих слов Ямамото напрягся. В течение всего собрания он тщательно прислушивался и отчаянно надеялся не услышать своё имя. — Они собираются в стаи и каждую ночь поют тебе серенады, — Тсуна откинулся на спинку кресла, запрокинув голову. — Только почему-то слышу их я. Хотя предназначены они тебе. Такеши нахмурился. Между бровей, как это обычно бывало в напряжённые моменты, легла глубокая морщина. Издав многозначительное "пу-пу-пу", Тсуна резко выпрямил спину и хлопнул ладонями по коленям. — Делать нечего! — он наклонился и достал из-под стола резиновые сланцы, в одном из которых лежал комплект новеньких белых носков. Прихватив с собой очередную медальку, Тсуна подошёл к Ямамото. — Закатывай брюки, — сказал Савада, кивнув на ноги Такеши. — Домой пойдешь в этом. Ямамото скептически посмотрел на предложенный боссом комплект. Ещё и эта медаль, которую Тсуна бережно расправил, прикрепив к пиджаку... Когда Такеши с побитым видом предстал перед собравшимися в брюках с подворотами, белых носках и сланцах, никто не удержался от смеха. "Дамский угодник — мамкин негодник", — гласила медаль Ямамото. И как нельзя лучше описывала его новый образ. — А что поделать, Ямамото? — смахивая слезы, сквозь смех сказал Тсуна. — Нельзя быть таким привлекательным для женщин. Ещё раз взглянув на образ Ямамото и представив, как он идёт в этом домой, Тсуна упал в кресло и сполз с него под стол. Ямамото деликатно промолчал, заняв своё место под смех окружающих. Действительно, что поделать? Пускай смеются. — А давайте поиграем в "правда или действие"! Я выбираю правду, — выныривая из-под стола, Тсуна истерично схватил телефон, наскоро набрал чей-то номер и приложил телефон к уху. — Алло, Дино-сан? Твоя бабушка готовит котлеты хуже, чем моя мама. Пока, — сбросив вызов так же неожиданно, как и начав его, Тсуна улыбнулся обомлевшим хранителям. Где-то на другом конце Италии Дино пребывал в состоянии крайнего замешательства и немигающим взглядом смотрел на светящийся экран телефона. — Что-то так есть хочется... Но не эти противные сосиски, которые принёс Рёхей, — Тсуна поморщился, вспоминая вкус бумажных сосисок, которые он когда-то попробовал в студенчестве. — Сейчас бы этих... Ну вот этих, с двумя булками, котлетой и соусом... Забыл, как называется. — Джудайме, скорее всего вы про бу... — Точно! Ни слова больше, Гокудера. Я вспомнил, — Тсуна вновь взял телефон и начал усердно давить на экран пальцами. Буквы и иконки расплывались перед глазами, мозг туго соображал, но каким-то образом у Тсуны всё же получилось оформить доставку. — Готово! Тсуна выпрямил спину и осмотрел всех присутствующих. Его взгляд блуждал с одного хранителя на другого. Казалось, в голове Тсуны происходил неимоверно сложный мыслительный процесс. В какой-то момент глаза Савады остекленели. И он засопел. Лица хранителей вытянулись от удивления. — Уснул, что ли? — с насмешкой сказал Мукуро. — Босс? — осторожно позвал Рёхей. Гокудера послал Сасагаве тревожный взгляд, говорящий: "Придурок, что ты делаешь?", но было уже поздно. — Я не сплю! — вмиг вскочил Тсуна. По его растерянному виду нельзя было сказать, что это правда. Тсуна усиленно пытался сообразить, где он находится. Интуитивно нащупав стакан с эспрессо, опрокинул его залпом и с наслаждением выдохнул. Хранители с настороженным беспокойством следили за действиями босса, как вдруг Тсуну разобрал неистовый истерический хохот. Напряжение сковало абсолютно каждого. Никто не мог предугадать, чего ещё ожидать от Тсуны. Неизвестность пугала. Смех Тсуны, словно раскат грома, сотрясал стены. Стрелка часов, висевших на стене, будто замедлила свой бег, и тиканье совсем стихло. — А вы задумывались над тем, какое это смешное слово: стеклошарики? — прервавшись на быстрое объяснение своему бурному веселью, Тсуна продолжил смеяться. Хранители переглянулись. Повисшее в кабинете молчание говорило громче всех условных сигналов. Кое-как справившись с приступом, Тсуна вытер слёзы и обратился к Кёе, который до сих пор не выказывал никакого интереса к собранию в целом, не говоря уже об уважении к боссу. — Хибари, как ты думаешь, для чего нужны стеклошарики? — Для разметки дороги, босс?.. — неуверенно предположил Ямамото. — Тс-с! Тишина в классе, — Тсуна стукнул по столу. — Так для чего, Хибари? На языке у Кёи вертелась одна-единственная фраза: "чтобы запихать их в задний проход своему никчемному боссу", но вместо этого он хмыкнул и отвёл взгляд. — Чтобы запихать их в задний проход своему никчемному боссу, — мысли Кёи были озвучены Мукуро. — И это верный ответ! — восторженно воскликнул Тсуна. — А мы с тобой даже чем-то похожи. Только не какому-то боссу, а боссу Варии, и я надеюсь, что он войдёт сюда и хотя бы подскользнется на всей этой фигне, — Тсуна принялся рассыпать шарики по полу, многие из них перекатывались вглубь комнаты, но бо́льшая часть оставалась под дверью. Буквально из ниоткуда поблизости материализовался Мукуро. — Я помогу вам, босс, — сказал он, активно помогая Тсуне в его непростой работе. По его виду можно было сказать, что он крайне доволен идеей Тсуны. Они вместе рассыпали шарики, злобно хихикая, и в какой-то момент хранители ужаснулись, поймав себя на мысли, что эти двое выглядят, словно братья-близнецы. — Ну всё, достаточно, — буркнул Тсуна, резко вернув свой прежний вид и оттолкнув иллюзиониста. — Как вы понимаете, Реборн отсутствует на нашем собрании, потому что уехал в аэропорт забирать мусор. Но это не значит, что ему не полагается медаль. Закончив со своей "грязной" работой и отряхнув ладони, Тсуна подошёл к столу, взял чистый лист и карандаш. — Палка, палка, огуречик... Две маслины, шляпа, перчик... — Тсуна поджал губы и высунул язык, сосредоточенно согнувшись над листком. — Готово! — вытянув своё творение перед собой, Савада критично осмотрел его, несколько раз кивнул, затем прошёл к противоположному концу стола и водрузил на импровизированный мольберт. Все могли наблюдать весьма постмодернистский портрет Реборна с величественным титулом "главная соска Вонголы". Рёхей хихикнул в сжатый кулак, Ямамото сжал губы в тонкую линию, Гокудера неестественно скукожился, всеми силами сдерживая бурный поток эмоций, Кёя как всегда смерил Тсуну презрительным взглядом, а Мукуро одобрительно похлопал. Тсуна хотел выкинуть ещё какую-нибудь глупость, но в его животе заурчало. Бросив быстрый взгляд на часы и убедившись, что обещанные 15 минут прошли, Тсуна схватил телефон и начал яростно набирать номер доставки. — Алё, это Кефеси? Девушка, ну скоро там будут готовы мои бутерброды?? Мукуро задохнулся в беззвучном вопле и громко захлопал по столу. Гокудера тоже не мог больше терпеть, однако его совесть не позволяла смеяться над боссом, отчего его лицо стало похоже на вздутый помидор. — Невозможно разговаривать с этой женщиной, — не выслушав и половины оправданий, Тсуна бросил телефон Такеши. — Ямамото, вот твоё первое задание: сгоняй мне за бутербродами. Больше не могу терпеть. Заодно применишь свой опыт общения с женщинами. Ямамото грустно вздохнул и встал из-за стола. Приказ есть приказ. Аккуратно перешагнув ловушки босса, Такеши скрылся за дверью. — В таком прикиде все цыпочки его, — подтрунивал Мукуро. — Да, но ты можешь отправиться вслед за ним, — ухмыльнулся Тсуна. — Тогда они все разбегутся. Отпив кофе, Савада с досадой взглянул на стакан. Бодрость покинула его, сколько бы стаканов кофе он в себя ни влил. Это сильно мешало собранию. Ведь если он рухнет прямо здесь, то все так и продолжат ни во что не ставить своего "никчемного" босса. — Кёя, прошу минуточку внимания, — посерьёзнев, обратился Тсуна к хранителю. — Ты, конечно, хорошо дисциплинирован и прекрасно выполняешь свои обязанности, — разорвав зрительный контакт с Хибари, Тсуна медленно двинулся к столу, — однако я хотел бы тебе кое-что напомнить, — вынув из ящика банку энергетика, Тсуна на пятках развернулся по направлению к хранителю облака и, отчеканивая каждый шаг, подошёл к нему вплотную. — Ты больше не глава дисциплинарного комитета. А это не школа Намимори, — произнеся последнюю фразу, Тсуна щёлкнул открывалкой прям над ухом Хибари и сделал смачный глоток. Кёя медленно перевёл свой тяжёлый взгляд на Тсуну, выказывая всю ненависть и пренебрежение, которые он испытывал в этот момент. После второго глотка настроение Тсуны вновь резко переменилось. Он отставил банку в сторону, кряхтя и пыхтя забрался на стол, несколько раз пробежался взад и вперёд, вызывая новую волну панических атак и сердечных приступов у хранителей. Подпрыгнул на месте, словно пробуя стол на прочность. А затем ещё. И ещё раз. — Я ПЬЮ ВСЯКУЮ ДРЯНЬ И ТВОРЮ ВСЯКУЮ ДИЧЬ, ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ НА ЭТО, РЕБОРН? — Скажу: хватит заниматься ерундой, никчемный Тсуна, — раздался голос со стороны входа в помещение. Хранители тут же переключили внимание на фигуру, застывшую в дверном проёме. Реборн с отвращением посмотрел на свой "портрет", а затем и на радостного Тсуну, который принялся слезать со стола, но, всё же потеряв чувство равновесия, шмякнулся на пол. — Десятый! — Гокудера подбежал к Тсуне, чтобы помочь ему встать. В это же время следом за Реборном в комнату вошёл Занзас. Сделав один неловкий шаг, он почувствовал, как земля уходит из-под ног, предпринял неудачную попытку за что-нибудь ухватиться и громко упал на задницу, дребезжа разбежавшимися во все стороны шариками. Как только Тсуна увидел эту картину, неудачные доселе попытки встать с пола увенчались успехом. Вскочив на ноги, Тсуна ткнул пальцем в босса Варии и громко закричал: — МУУУСОР! МУСОР, МУСОР, МУСОР, МУСОР! Гримаса злости обезобразила лицо Занзаса до неузнаваемости. Оскалившись, он выхватил из-за пояса пистолеты и прицелился в Тсуну. — Ах ты мелкий ублюдок... Началась беспощадная пальба, вовлекающая абсолютно всех присутствующих. Тсуна всячески изворачивался, уходя из-под обстрела, тем самым превращая в мишени всех, кто становился препятствием для пуль Занзаса. Кто-то из хранителей перевернул стол, чтобы использовать его как щит, но помогло это лишь на время. Превратив цветочные горшки в осколки, а мягкую мебель — в лохмотья, Занзас добрался и до стола. Пули проходили насквозь, свистя над головами, но ни один из хранителей не решался вмешаться в потасовку двух сильнейших предводителей. — Сам заварил эту кашу — сам и расхлёбывай, бестолковый ученик, — со вздохом сказал Реборн, прекрасно зная, что его никто не услышит. — Можешь считать, это за «портретное сходство», — на этих словах Реборн покинул помещение, ни разу не обернувшись на звуки выстрелов. Когда у Занзаса наконец закончилось терпение, он поднялся с пола, чтобы самолично поймать и задушить мальчишку голыми руками. Пальба на время прекратилась: это был шанс хранителей уйти из-под обстрела более-менее целыми. Закрыв головы руками, они по очереди выбежали из-за укрытия на безопасное расстояние, прежде чем возобновились выстрелы. — Всё в порядке, я уже вызвал крышу, — уклоняясь от пуль, на ходу выкрикнул Мукуро и самодовольно улыбнулся. Остальные закивали, выражая этим жестом облегчение. Если у Мукуро есть своя крыша, то это должен быть действительно страшный человек.

***

Нетвердая, но грациозная поступь шагов сопровождалась стуком каблуков, что эхом отскакивало от стен, возвещая о появлении в поместье нового человека. Девушка уверенно направлялась в сторону совещательного зала. Она была абсолютно собрана и выглядела так, будто знает, что делает. Остановившись перед массивными дверьми, она без тени сомнения потянула ручки на себя. Посреди разгромленной комнаты, напротив друг друга стояли два босса. Оба выглядели изможденными, побитыми и тяжело дышали. Не дрогнув ни единой мышцей на лице, девушка прошла вглубь комнаты и остановилась напротив Занзаса, загораживая собой Тсуну. После чего вежливо поклонилась боссу Варии. — Рада приветствовать вас, Занзас-сама. Позвольте мне забрать своего босса по важному деловому вопросу. Её голос звучал столь убедительно, что Занзасу ничего не оставалось, кроме как махнуть рукой, выражая своё безразличие к этому вопросу. — Мы ещё договорим, мусор, — бросил он, перед тем как покинуть зал. — Хроме?.. — прерывисто дыша, спросил Тсуна. На сонную голову он не сразу признал в этой статной девушке своего хранителя. Докуро повернула голову и тепло улыбнулась. — Да, босс. Она взяла Тсуну под локоть и потянула к дивану. Его правая бровь была разбита, как и нижняя губа, что волновало девушку больше остального. Настойчиво попросив босса присесть, она тут же занялась обработкой ран. — Вы совсем не спите, босс. Почему? — сказала Хроме, бесстрастно и хладнокровно выполняя свои обязанности. На удивление, её спокойствие передавалось Тсуне. Ему уже не хотелось кричать и разносить всё вокруг. Хотелось просто выговориться, что он и решил сделать. — Почему я не сплю? Да потому что эти придурки дадут мне только в гробу выспаться, — Тсуна грустно усмехнулся. — Думаешь, чем я занимаюсь по ночам? Пишу объяснительные, возмещаю причиненный ущерб. А знала бы ты, что тут творилось... — Тсуна начал ворчать, как старый дед, пересказывая события минувшего дня. Хроме не перебивала его и внимательно слушала. Она была уверена, что чуткий собеседник — это то, чего больше всего недоставало боссу все эти бессонные ночи. Под конец рассказа Тсуна понизил голос, начав едва ли не бубнить себе под нос. — Реёхей думает только кулаками. Мукуро — причинным местом. А Ламбо — это вообще отдельный разговор... — Знаю, босс, знаю, — покорно согласилась Хроме и, закончив с обеззараживанием ран, отложила всё лишнее в сторону. Она коснулась головы Тсуны и мягко надавила, склоняя прилечь на свои колени. Вокруг начал мерно стелиться туман, обволакивая тело и спутывая мысли. Казалось, они превратились в сотни маленьких ручейков, не впадающих ни в одну реку. Глаза слипались, а голова тяжелела всё больше и больше с каждой секундой. Тсуна бросил усталый взгляд на прижатые друг к другу колени, прикрытые юбкой, так и манившие прилечь. От Хроме веяло чем-то до боли знакомым и родным. Чем-то из прошлого. Как будто устало бредёшь по дремучему лесу, сбившись с пути, и вдруг видишь избу. Не в силах больше противостоять сонливости, Тсуна опустил голову на колени Хроме и прикрыл глаза. Она по-доброму улыбнулась и начала ласково гладить своего босса по голове, успокаивающими движениями пропуская пряди волос между пальцев. Засыпая, Тсуна успел подумать, что она ему напоминает о тепле домашнего очага. Хроме улыбалась: ей было приятно думать, что она может быть полезной боссу. Что в ответ на его бесконечную доброту и заботу может ответить взаимностью. Едва Тсуна засопел, как из-за двери высунулись головы хранителей, всех до единого. — Тш-ш-ш, — прошипела Хроме, приложив указательный палец к губам. — Боссу просто нужно поспать.