Erased/Стёртая

День 8. «Дорогой дневник, который заставил меня вести мистер Скотт! Мне велено описать все события, которые произошли за минувшую неделю. Якобы так мои мысли смогут уложиться в голове, и я осознАю свои чувства. Посмотрим. Самая ужасная новость – жестокое убийство Дафны Гринграсс. Понятия не имею, кто это, но главный подозреваемый – Драко. Он последний, с кем видели Дафну на свадьбе Тео. Малфой в Азкабане. Я осталась в Малфой Мэноре. И я…» Гермиона остановилась и зачеркнула последние два слова. Сложно было думать об этом кошмаре, который произошёл практически сразу после её воспоминания. Это было уже утром. Примерно в 6 утра, когда Драко бегал по саду, а Гермиона подглядывала за ним в окно, в ворота вбежала Астория. Выглядела она взволнованной. Малфой остановился, а Гермиона приоткрыла окно, чтобы попытаться хоть что-то услышать. Конечно, это неправильно. Она думала, что будет встреча влюблённых, но Астория с разбегу влепила парню пощёчину, а потом в слезах вымученно опустилась на землю. Драко опустился к ней, взял за плечи. – …тебя, понимаешь?.. Скажи… – …сошла… – …два часа назад… Мерлин… в крови… На встречу влюблённых было не похоже. Малфой повёл свою девушку в дом. Он пришёл к Гермионе через два часа. – Плохие новости. Скорее всего, меня в ближайшее время заберут. – Что случилось? Лицо Малфоя было серым. – Меня обвиняют в убийстве. Гермиона вздохнула и продолжила писать. «Его забрали днём. Малфой позаботился о том, чтобы обо мне никто не узнал, посоветовал в любой критической ситуации вызывать Макгонагалл через зеркало. Подумал даже о том, чтобы я продолжила занятия с психотерапевтом. Тео должен позаботиться об этом перед отъездом. Я чувствую себя бесполезной, потому что ничем не могу ему помочь. Пять дней я только и делала, что спала, ела, ходила на сеансы и занималась спортом. Упражнения получаются уже лучше. Дейзи меня очень поддерживает, хоть ничего в этом и не понимает. Я пытаюсь тренировать заклинания, но без Малфоя ничего не получается. Или я не могу сосредоточиться, потому что… Хватит. Потом ко мне пришла профессор Макгонагалл». Гермиона ужинала, когда вошла Дейзи и сообщила о посетителе. «Рон?!» В столовую вошла профессор Макгонагалл. Её лицо чем-то напоминало Малфоя, когда тот говорил об обвинении в убийстве. «Кто-то ещё умер?» Макгонагалл прошла к ней и села на соседний стул. Сочувственный взгляд. – Кофе, чай? – «Боже, веду себя как миссис Малфой». – Чай, спасибо, мисс Грейнджер. Гермиона кивнула Дейзи и вопросительно посмотрела на женщину. – Как ваши дела, Гермиона? Воспоминания возвращаются? – Да, но не так быстро, как хотелось бы. Вы знаете о Драко? – К сожалению, – Макгонагалл вздохнула. – Дафна Гринграсс найдена буквально растерзанной, а мистер Малфой последний, с кем её видели, к тому же в весьма пикантном положении. Но пришла я не поэтому. Театральная пауза. – Рон в бегах. Его ищут. «Рон сбежал. Как рассказала мне профессор, в день после свадьбы Тео Кингсли снова пытался с ним поговорить обо мне, но безуспешно. Было принято решение взять его под стражу, на всякий случай. И, очевидно, почуяв неладное, Рон пропал. Пока никаких обвинений ему не предъявляют, меня держат в секрете, как козырь. На данный момент просто ищут героя войны. Что касается моих к нему чувств? Сразу после моей вспышки смеха в тот вечер Тео сказал…» – Гермиона, попробуй сосредоточиться. – Не могу! Меня разрывают разные мысли или эмоции, – девушка снова заходила по комнате. Так продолжалось уже минут семь, после возвращения из воспоминания о первом сексе она чувствовала истеричный прилив энергии. Даже стоя на месте, она стучала ногой или перебирала пальцы. Голова взрывалась. «Ну Рон и скотина. Понятно, почему меня так трясло на запах. А какие у него интересно воспоминания? А Рона что заставило поменять Малфоя на себя? Боже, не верится, что это было. И что дальше? Я ещё вспомню? Почему все молчат? Почему я не могу остановить поток мыслей?!» Тео взял её дрожащие руки. – Послушай, что ты сейчас чувствуешь к Рону? – Да я его убить готова! Какого хрена он о себе возомнил, что он может… – Вообще ничего? Никаких даже тёплых дружеских чувств? – мягко перебил её Тео. Малфой, стоя у двери, закатил глаза. – Нет, думаю, нет, не знаю, хочу убить – это точно, а тёплые чувства… Знаешь, какие тёплые чувства возможны после того, что… – Мерлин, Грейнджер, угомонись, а? Возьми себя в руки! «Ну конечно, ледяной и твёрдый, как скала, её первый мужчина. Мудак». – Не могу, ясно? – Гермиона умоляюще посмотрела на Тео. «По сравнению с Малфоем, он прям мишка плюшевый». – Что со мной? – Думаю, это последствия, о которых я предупреждал. Зелье было составлено на глаз, и хорошо, что ты ещё жива и в сознании. Это был опасный эксперимент. Мой мнение: любовное зелье с тебя спало полностью, а противоядие от ослабляющего зелья сделало тебя чрезмерно эмоциональной и неусидчивой. От переизбытка энергии ты слегка истерична. – Дай ей успокаивающее. – Не могу, Драко. Это опасно. Сейчас в ней и так много всего понамешано. Нужно подождать, хотя бы до завтра. Но надеюсь, что состояние стабилизируется само. Гермиона нервно притопывала и щёлкала пальцами. «Это с ума меня сведёт!» – Ладно, Грейнджер, иди спать. Гермиона порывисто обняла Тео. Он удивился. – Спасибо! Спасибо огромное! «Зачем я его обнимаю?!» – Не за что, Грейнджер, – снисходительно произнёс Тео. Гермиона вышла. «…, что любовное зелье сработало, но эмоции били через край. Это было даже здорово, давно не ощущала себя такой живой, хоть ночью я никак не могла уснуть от переполнявшей энергии». «Тридцать шагов от двери до окна, тридцать шагов обратно. Сорок три шага от камина до шкафа. По диагонали пятьдесят один. Боже, когда я успокоюсь. 00:38. Тео ушёл, когда десяти не было. А я всё ещё не могу уснуть». Мысли в голове сменялись так быстро, что она не успевала даже отслеживать все. В основном, они были связаны с пришедшим воспоминанием. Какая-то часть пазла встала на место. Её всегда тревожил этот вопрос: «Почему с Роном было хорошо и приятно только в первый раз?» И вот ответ. Во время её первого секса Рона там и близко не было. Малфой. «Я поэтому его вспомнила? Поэтому именно он смог прорваться сквозь дикую кашу в моей голове?» Гермиона почувствовала жар внизу живота. «Просто мои эмоции сейчас слегка на взводе». Малфой, с которым у них были недружественные отношения в школе. Малфой, который обзывал её каким-то страшным ругательством. Малфой, бросивший ей – пьяной – вызов и выигравший. Были ли проигравшие в том эксперименте? Нет. «А, может, он сожалеет? Воспоминания ведь могут не совпадать…». Это была ужасная мысль. Если их воспоминания не совпадают, может, и это ложное? Её вИдение ситуации не говорит о том, что всё было так. Гермиона не помнила своих сожалений, может, они пришли позже. То, что она вспомнила, было похоже на магловские любовные романы и так не похоже на то, что было с Роном. Между ними тогда горела страсть. По крайней мере, недолго, но такое не симулировать. Жаль, оргазма не было. С Роном его тоже не удавалось достичь. «Так куда же девать энергию?» Зал. Почему эта простая мысль не пришла к ней раньше? «Люди тратят энергию на тренировках, хотя бы пошагаю на дорожке». Гермиона переоделась и вышла из комнаты. *** Уже спускаясь по лестнице, она обратила внимание на странный звук, доносящийся снизу. Какие-то равномерные не то удары, не то скрипы. Аккуратно выглянув из проёма, она увидела Малфоя. «О боги, только не это». Он был одет только в свободные шорты и бил по боксёрской груше, которую раньше она не видела. Драко стоял к ней спиной. Мышцы перекатывались под обнажённой кожей. Он не был сильно накачен и, вне занятий, казался даже довольно субтильным, но, очевидно, при нагрузках его тело преображалось. Гермиона застыла, не в силах отвести взгляд. Кончики пальцев закололо от желания прикоснуться к нему. «Идиотка!» «Уходи, чего ты стоишь?!» «Ну ещё немного». Но так не вышло. Малфой развернулся и увидел её. Гермиона стояла, вжавшись в проем, со странным выражением лица. – Ты чего? – Я… хотела позаниматься. Знаешь, всё ещё много энергии и мыслей. – Так проходи, я скоро закончу. Гермиона неуверенно подошла к дорожке. – Ты часто тренируешься по ночам? – Нет, просто сегодня у меня тоже много мыслей. На самом деле, он лежал и думал о той ночи. И это было невыносимо. Он действительно забыл о ней, как будто ничего не было. И не вспомнил бы, если бы не Грейнджер. «Твою мать!» Его удивила её реакция как тогда, так и сейчас. «Прекрасный… Она так и сказала или ему послышалось?» Зажужжала беговая дорожка. Малфой посмотрел в ту сторону. Гермиона шла как-то неуверенно, сгорбившись. – Расправь плечи. Испуганный взгляд. Гермиона выдержала 20 минут ходьбы. И дело было не в усталости. Её отвлекал Малфой. После груши он пошёл к становой тяге, и её глаза то и дело стремились туда. «Невозможно». Она остановила дорожку. Малфой остановил приседания. – Уже закончила? А Дейзи говорила, ты тут часами торчишь. – Одна. – Я тебе мешаю? – спросил он, вылезая из металлической махины («Как она называется-то?»). – Я просто не хочу насмешек. Малфой вытер полотенцем лоб и усмехнулся. – Брось, Грейнджер, наоборот, я могу помочь. Показать что-то новое. Хочешь? – А ты не будешь смеяться? – Буду. Так как? «А к чёрту всё!» – Давай. Малфой подошёл к ней и показал на скамейку. – Ложись. «Что?» Гермиона легла на спину, он подал ей две гантели. – Убери прогиб в спине, сведи немного лопатки. Руки под углом 90 градусов, – он присел у её головы, взял её за локти и медленно поднял их вверх. – Следи, чтобы руки были параллельны друг другу, движение не должно быть резким. Два захода по 20. Гермиона чувствовала его дыхание в своих волосах. «Чёрт!» Она начала поднимать гантели. Сначала казалось, что это легко. После десятого раза руки начали уставать. После 20 раза она поднялась. Сидя на скамейке, Гермиона смотрела на Малфоя. Он прыгал со скакалкой, периодически делая её крест-накрест. Она только в фильмах про боксёров видела что-то подобное. «Остынь!» Гермиона снова легла. Следующим упражнением были приседания, которые она, оказывается, не умела делать. И это было невыносимо. Малфой стоял слишком близко, его рука лежала на её пояснице. И он всё ещё был без футболки, как будто специально! «Это чёртово воспоминание!» В итоге, на третьей попытке Гермиона не выдержала и резко отошла: – Прекрати! – Что? – Трогать меня. Стоять слишком близко. Прекрати так вкусно пахнуть. И надень футболку! Малфой медленно начал подходить к ней: – А то что, Грейнджер? Огонь азарта понёсся по венам. Какого чёрта он её дразнит? Она сейчас и так уязвима. Гермиона начала отходить назад. – Не надо… Шаг. – Драко… Шаг. Шаг. Она упёрлась спиной в колонну. Малфой тоже остановился. Их разделяло расстояние вытянутой руки. – Почему ты не рассказал раньше? Я ведь спрашивала, какие у нас были отношения… – Потому что в принципе никогда не хотел это вспоминать. Была договорённость, Грейнджер. Да и, в сущности, потеря девственности не представляется самой важной темой в твоём положении, как мне видится… – Это было важно. – Почему?  Гермиона обошла его сбоку. Он проводил её взглядом. – Потому что это было то, за что я цеплялась: что раньше всё было хорошо, что была страсть. Он говорил, что я во всём виновата, что я это заслужила, и я верила, потому что помнила, как было раньше. Но самое раннее воспоминание – первый секс. И это меня убеждало, что да, было всё прекрасно, и даже лучше, а значит он прав: я всё испортила. Это подменённое воспоминание помогало ему держать меня в узде, Малфой! И это бесит! – А ты бы поверила, расскажи я? Гермиона посмотрела на него. – Или вдруг наши воспоминания о том, что случилось, отличаются, м? – Это так? – Гермиона затаила дыхание. «Это может сломать меня, зачем я спросила? Если он скажет «да», картинка в голове снова полетит. Если и это воспоминание ложное, то будет вообще непонятно, как различать и чему верить. Зачем ты так рискуешь? Не лучше ли остаться в неведении?» – Нет, Грейнджер. Я согласен, всё было прекрасно. Гермиона улыбнулась. «Он признал. Всё было правдой». Она снова начала писать. «И вот я сижу в поместье. Мистер Скотт уехал три дня назад, но кто-то из друзей Малфоя (Тео, наверно, не Астория же) оплатил сеансы 2 раза в неделю, так что психотерапия продолжается. Направленность разговоров с мистером Скоттом немного ушла в сторону. Не испытывая чувств к Рону, я начала замечать некоторые нюансы. Например, его подозрительных друзей, секретную работу (ложная), поведение или триггерные для него фразы. Как в тот раз, когда он впервые ударил меня. "Так импотент и есть", – Гермиона злорадно ухмыльнулась и продолжила. Но я всё ещё не могу вспомнить момент, который стал переломным. Когда Рон решил сделать меня послушной куклой? Прошлые воспоминания тоже не спешат возвращаться. Макгонагалл предложила привести ко мне мою давнюю подругу, я согласилась. И вот сегодня утром я познакомилась с очаровательной, но странной девушкой – Полумной Лавгуд». Они сидели в гостиной напротив друг друга и молчали. Полумна, не стесняясь, осматривала Гермиону как интересный экспонат в музее. Это было странно. Вообще вся девушка производила такое впечатление. Она была полностью одета в жёлтое и блестящее, только в ушах болтались какие-то редиски. Наконец Гермиона прервала молчание, которое явно затянулось. – Может, чай? – О, спасибо! Так приятно, когда предлагают горячие напитки. – Мм, ну да, – «Господи, мы дружили?» – Профессор Макгонагалл сказала, что ты в беде, что тебе нужно помочь вспомнить и что это тайна. Я не совсем поняла, но ты мой друг. В Хогвартсе было довольно одиноко, пока я не познакомилась со всеми вами. – К сожалению, я не помню ни тебя, ни Хогвартс. – Может, это мозгошмыги? «Что за хрень?» – Эм, не знаю… Пока основная версия, что это сделал Рон. Полумна округлила и без того выпученные глаза. А потом блаженно улыбнулась. – Нет, он так любит тебя. Мы все тебя любим, но Рон особенно. Ведь не зря вы начали встречаться. Конечно, он был сначала не очень добр ко мне, но я уверена, что этого мозгошмыги, и нужно связаться с папой, потому что я не уверена, как именно… – Полумна, это Рон, я знаю. «Теперь всех придётся убеждать? Все так уверены в его любви ко мне, может, в этом и была основа его игры. Или раньше он и был таким? Что же тогда заставило его сделать такое со мной?» Полумна всё это время внимательно её рассматривала. Гермиона выглядела поникшей, уставшей и ни в чём не уверенной. Это было странно. Пусть они и не сразу поладили, Гермиона всегда была напориста, решительна, хоть и зашорена пределами книг, а также лишена фантазии. Сейчас перед ней была тень прежней лучшей ученицы Гриффиндора. И Полумна очень-очень хотела помочь! Хорошо, что выдалась такая возможность и она была в городе в этот момент. После окончания школы она всерьёз увлеклась изучением волшебных существ. Приходилось много путешествовать, но ей это нравилось. Макгонагалл как раз и поймала Полумну в один из нечастых приездов домой. Гермиона была её другом и хорошим человеком. И вот она здесь, потерянная, а значит нужно помогать. – Я хочу помочь. Чем я могу помочь, Гермиона? – Расскажи что-то о моём прошлом. Как мы познакомились? Разговор продлился несколько часов. Полумна умела рассказывать истории. Гермиона узнала об отряде Дамблдора («Моя идея? Серьёзно?»), о том, как они летели на фестралах, чтобы пробраться в Министерство, как погиб Сириус, про орден Феникса и сопротивление. Это были какие-то невероятные истории, в которых основную роль всегда играли они трое: Гарри Поттер, Рон и она. Золотое трио – так их называли. Полумна подтвердила слова Драко о том, что она хорошо училась и любила читать. Её рассказ о спасении из Малфой Мэнора, о смерти Добби при их транспортировке в безопасное место, наконец, пробил брешь в её беспамятстве. Гермиона вспомнила. В первую очередь, боль. Адская боль в руке и свои крики. Тёмные волосы, закрывшие от неё свет и окружающее пространство. Холодный смех и голос, повторяющий снова и снова: «Откуда у вас меч? Вы взяли его в моём хранилище?» Потом всплыло лицо Драко, серое, будто лишённое жизни, равнодушно смотрящее на неё. «Моя тётка», - так он сказал. Беллатриса выглядела как сумасшедшая в самом плохом смысле этого слова. От неё исходило безумие и ненависть. Падающая люстра. Милый Добби, умирающий на руках Гарри в таком красивом месте. Рон, обнимающий её за плечи. Очнувшись, Гермиона поняла, что плачет, а руки Полумны мягко вытирают её слёзы. – Спасибо. Вместо ответа Полумна обняла подругу. – Наверно, это тяжело, резко вспоминать неприятные вещи, но было и много хорошего. Поверь! Я многое узнала, в том числе о Сириусе, смерть которого до сих пор вызывает во мне грусть. Вспомнила о том, что случилось со мной здесь. И даже Малфоя. Воспоминание было страшным и очень эмоциональным. После него, казалось, рука болела весь вечер. И Драко мне не помог, хотя всё видел. Виню ли его? Скорее, нет, он служил Волан... (Грёбаное имя!). Наверно, у него не было выбора. Полумна обещала ещё раз зайти на днях. Я буду рада её видеть. Сейчас вечер, и я скоро пойду спать. Неожиданно после душа я заметила у себя на руке это слово, которое вырезала на мне Беллатриса. Почему я не видела его раньше? Шрам старый и не очень ровный, но сейчас мне всё равно. Пусть будет, пусть напоминает. Любая отметина являет собой доказательство того, что я не сошла с ума, что Хогвартс существует не в моём воображении. Хотя, может, я сама вырезала это на себе, пытаясь принять желаемое за действительное? Не знаю, помогло ли мне как-то изложение событий на бумаге, но мистер Скотт с меня не слезет, особенно с учётом того, что шкалу настроения я так и не завела пока. Я всё ещё убеждаю себя в полной виновности Рона. Не верю. Ищу объяснение. Оправдание. И я… Скучаю по Драко».