Erased/Стёртая

Утром его ожидало сразу несколько сюрпризов. Неожиданно Грейнджер оказалась права. Как такое вообще возможно? Просто пальцем в небо. Это первый зафиксированный в истории магии случай убийства волшебника обычным человеком. Оказалось, что о данном маньяке не первый месяц выходили статьи, все маглы в районе Кингс-Кросс знали о преступлениях и их особенностях. Порезы, укусы, некрофилия… А они целый месяц продержали человека в заточении, даже не удосужившись рассмотреть иную версию. Так скажут люди. И вместо Малфоя крайним станет Министерство и он, в частности. «И как теперь выкручиваться из этого?» Утаивать – опасно. А значит нужно извлечь выгоду. Ему сейчас просто необходима передышка! Всё шло просто прекрасно, пока вдруг, как чёрт из табакерки, не появилась героиня войны, а вслед за ней куча проблем далеко не мизерного масштаба. Стоило рассмотреть варианты. Во-первых, можно сказать людям правду о маньяке-магле, оправдать Малфоя по данному обвинению и официально огласить вторую часть. Выпутается ли он из неё? Кто знает. Пустить всё на самотёк, и будь что будет. Похвалить Грейнджер и смотреть, как на неё нападают журналисты и старые друзья, как она рассказывает о безумствах Рона, как падает общественное осуждение на одного из героев войны и его семью, как Министерство выносит приговор, а народ восклицает: «Почему никто не заметил? Ведь вы, орден Феникса, были едины во время войны, заняли высокие посты после, выгравировали слова Дамблдора об объединении на новой статуе в Министерстве, а потом бросили одного из вас на растерзание». И прощай, место министра. Второй вариант. Оправдать Малфоя по первому делу и придержать второе, заставляя Грейнджер играть по его правилам. Пока она держит язык за зубами насчёт их отношений с Роном, смазливому блондину ничего не угрожает. Гермиона сейчас в нестабильном состоянии, явно цепляется за Малфоя в попытке убежать от ужасных воспоминаний, она согласится. Но тут есть несколько развилок, которые он не сможет контролировать. Во-первых, сам Малфой. Парень имеет скверный характер и влияние на Грейнджер. Вполне может отказаться от её благотворительности просто упрямства ради. Во-вторых, Рон мог рассказать кому-то ещё о своих подозрениях, и тогда дело запустится без его участия. К тому же за всех участвующих в допросе двух пойманных за незаконной сделкой волшебников он стопроцентно не может поручиться. В-третьих, Грейнджер может отказаться и пойти с доносом к Макгонагалл. И что тут сделать? Не убивать ведь её! Оба варианта никуда не годятся, но выбрать что-то надо. И Кингсли как раз обдумывал это, когда появился второй сюрприз, решивший его дилемму. *** – Так на что вы готовы ради Драко Малфоя, мисс Грейнджер? «Министр угрожает ему?» – Что вы имеете в виду? – Гермиона прямо посмотрела в глаза министру. – У меня есть взаимовыгодное предложение. Свобода Малфоя в обмен на ваше молчание об отношениях с Рональдом Уизли и некоторые другие поблажки. – С чего вы решили, что мне будет интересна такая сделка? – Потому что кое-что видел ночью, при вашей тайной встрече. «Малфой был прав. Он использует это против меня прямо сейчас». – В чём ваша выгода? – Мне сейчас не нужны споры между героями войны. Наше дело по восстановлению стабильности мира ещё не закончено. Вы до сих пор являетесь примером и символом, как и ваши с Роном отношения. А это накладывает обязательства. – Тогда почему в ваши обязательства не входила забота о моей безопасности? – яростно заговорила Гермиона. – Почему никто из моих так называемых друзей не интересовался моей жизнью после войны, раз уж я являлась символом, а? Вы бросили меня, а теперь пытаетесь торговаться, чтобы люди не начали задавать вопросы! Поэтому меня вчера спрятали от журналистов, поэтому спрашивали о дальнейших действиях. Я опасна, так? Для кого? Для вас как министра? Гермиона чувствовала бешенство. «Какого хера он себе позволяет?» Тем не менее, она продолжила, не дожидаясь ответа, глядя в ошеломлённое её резкостью лицо Кингсли. – Ок, ваша выгода мне ясна. А что получу я? – Малфоя. Гермиона расхохоталась. – Считаете, что я так его хочу, что откажусь от заслуженной мести? Кингсли вздохнул. – Месть не приведёт ни к чему хорошему, Гермиона. Вы умная девушка, и всегда были. Да, вас сейчас переполняет ярость, я понимаю. Но раньше вы умели думать шире, не только о своём благе. Кингсли устало опустился на стул. – Скажу вам как есть. Положение за эти три года упрочилось несильно. Мы победили, да, но люди, как и вы, ослеплены жаждой мести. Буквально вчера растерзали одну чистокровную семью. Самосуд. Да, убитые не были хорошими соседями и, очевидно, сделали кому-то нечто плохое, но из-за таких вот расправ Министерство теряет контроль над ситуацией. А власть должна иметь вес. И мы пытаемся. Уже три года продолжаются суды над Пожирателями, и конца им не видно. Много жертв, много обвинений, много желающих поквитаться. И отчасти все эти люди имеют право на отмщение. Но это дело небыстрое, а у многих заканчивается терпение. И тогда начинается анархия. Я не угрожаю вам, Гермиона. Наоборот. Я прошу помощи! Кингсли взял её за руку. – Ваш суд над Роном даст шанс многим Пожирателям смерти выйти на свободу. Я понимаю вашу жажду мести, но прошу хотя бы подумать о последствиях не только для себя, а для всех. Гермиона задумалась. Она понимала этих многочисленных безликих людей, которые желали смерти или страданий своим мучителям. Она тоже этого хотела. О, как было бы здорово врезать Рону, а потом кинуть его в эту страшную тюрьму для волшебников. Но что, если Кингсли прав? И это повлечёт за собой последствия? А говорит ли он ей правду? Как узнать? Кингсли видел сомнения на лице девушки. Следовало склонить её на свою сторону. – К тому же, если Малфой будет осуждён, Азкабан грозит ему пожизненно. За нарушение Статута о секретности, за сексуальные действия в отношении несовершеннолетней. Да и у многих на него зуб. Уверен, что к списку добавятся ещё обвинения. «Я не должна основывать своё решение на интересах Малфоя. Так бы сказал мистер Скотт и заботливый взрослый внутри меня. Думать нужно о себе». Но она уже не вполне отделяла себя от него. *** «Ну да». Он всё точно рассчитал и разыграл верную карту. Кингсли шёл по коридору в зал номер 10. Визенгамот предупреждён. С прессой будут справляться постепенно. Народ пошепчется и успокоится. Он предотвратил огромный скандал, и никто об этом не узнает. «Слава Мерлину!» Конечно, Грейнджер согласилась. Подробности обсудят после слушания. Оставалось надеяться, что сюрприз не испортит их договорённость, потому что Гермионе придётся сделать нечто их ряда вон выходящее. Зато Малфой будет оправдан. И пусть Кингсли чувствовал себя куском говна, решение было правильным. Иногда общее благо выше частного. Он вошёл в зал для слушаний. Народу было чуть ли не больше, чем вчера. Конечно, скандальное предположение Грейнджер буквально взорвало общество. Зато, судя по утреннему «Пророку», оно всё же смогло перебить новость о том, что она живёт с Малфоем. По крайней мере, пока. От Риты Скитер добра ждать не стоит. Обвиняемый уже сидел в зале, как всегда, невозмутимый, как всегда, в чёрном. «Ну что, время пришло». Кингсли кивнул Стоуну. *** Первое, что насторожило Малфоя: цепи не обвили ни руки, ни ноги. Они дёрнулись, когда он сел на стул, но на этом всё. «Хороший знак или плохой?» Во-вторых, Кингсли опаздывал, как и Гермиона. И пришёл он один. «Что с ней?» По логике сейчас огласят результат её версии, так почему она не здесь? В-третьих, предчувствие. Что-то было не так. Бессонная ночь не прошла даром, голова была чугунной, соображалось плохо. Но внутреннее ощущение не проходило. Тео тоже был на удивление молчалив. Происходящее казалось нереальным, будто в тумане. Но вот Стоун встаёт. – Дамы и господа, вчера была проведено тщательное расследование версии мисс Гермионы Грейнджер, и сейчас я оглашу его результаты. Зал замер, но это была уже не та благоговейная вчерашняя тишина при появлении Гермионы. Нет, это было напряжённое злорадное ожидание. Его кары, его приговора, его испорченной жизни. И оно не оправдалось. – Версия подтвердилась. С помощью легилименции и сыворотки правды из мистера Энтони Джона Харди были извлечены подробнейшие отвратительные воспоминания о его действиях в отношении мисс Дафны Гринграсс. Совместным решением двух министров было оставить заключённого в мире маглов, где он понесёт заслуженное наказание, приписав к его жертвам одну анонимную девушку. Причины появления следов ДНК и отпечатков мистера Драко Малфоя будут разбираться отдельно. По этой причине задержанный пока остаётся под стражей до выяснения обстоятельств, но обвинения в убийстве с него снимаются. Минутная тишина, а потом взрыв голосов. Малфой непонимающе смотрит на Стоуна. «Дафну убил магл?» Мракоборцы подходят к нему и просят пройти с ними. Зал до сих пор вибрирует от голосов, люди повскакивали со своих мест, провожают его взглядами. Осуждающими, недоверчивыми. Драко выхватывает из толпы лицо Кингсли. Его взгляд отличается. В глазах читается усмешка. *** Гермиона пыталась найти себе оправдание. Было неправильно соглашаться. Рон заслуживал самого жестокого наказания за то, что сделал с ней и её жизнью. И стоило послать Кингсли и весь грёбаный магический мир к чёрту! Так что ж не послала? «Не знаю». В Малфое ли было дело или в том, что сказал Кингсли? Гермиона понимала жажду мести пострадавших людей. Находясь в заточении в Малфой Мэноре и изучая библиотеку, она натыкалась на некоторые факты о Волан-де-Морте и Первой магической войне. Можно было предположить, что вторая была не лучше. Убийства, пытки, страх… Конечно, люди хотят не просто перевернуть эту страницу. Она и сама хотела поквитаться с Роном, заставить его почувствовать её боль. И всё же анархия может привести к худшим последствиям. В этом Кингсли прав. Нужна узда в виде правосудия и закона. Возможно, когда всё уляжется, она сможет засудить Рона, но пока Гермиона не хотела подливать масла в и так закипающий котёл народного недовольства. К тому же он в бегах, она может и не увидит его. «Вот пусть и сдохнет где-нибудь, сделает всем одолжение». Стало быть, Малфой здесь ни при чём. Она всё ещё руководствуется холодным рассудком. «Молодец». Кингсли должен был зайти за ней после слушания, чтобы обсудить более подробно её историю. Ведь от людей теперь скрыться нельзя, а значит нужна легенда. Какую версию лучше выдать? Примерно через час в дверь постучали. – Гермиона, – Кингсли кивнул. – Слушание закончилось. Обвинение в убийстве снято. Осталось объяснить возникновение следов ДНК и отпечатков. Мистер Малфой проведёт здесь ещё какое-то время. Но, как и обещал, никто не узнает о второй части обвинения, если вы выполните свою часть сделки. – А если его осудят за найденные улики? – Давайте обсудим это в моём кабинете. Какое-то время они шли молча. Гермиона чувствовала, что министр напряжён, но не понимала, в чём причина. Он выиграл, она согласилась прикрыть задницу Министерства. Или есть что-то ещё? Около кабинета Кингсли остановил её. – Гермиона, в кабинете вас ожидают. Напоминаю, что вы в безопасности. Я не дам вас в обиду. «Что это значит?» Она открыла дверь и вошла. *** – Ты долбаный везунчик! Кто мог предположить, что эта идиотская версия окажется правдой? Тео расслабленно откинулся на спинку стула и оглядел новые хоромы. Сразу после слушания Малфою повысили «категорию номера», как он это назвал. Его переселили в комнату, больше напоминающую студию, нежели камеру. Да, дверь запиралась и выйти сам он не мог, но улучшение жилищных условий налицо. Никаких решёток, небольшой шкаф, закрывающийся санузел, мини-холодильник, более удобная кровать, и уже не такая узкая, рабочий стол и даже окошко с имитацией солнечного света. – Обвинение снято не до конца. Улики. – Да, знаю, но максимум, что могут притянуть, – это жестокие действия. Если в воспоминаниях этого ублюдка тебя нет, то доказать ничего не смогут. Поверить не могу, что это сделал магл. С другой стороны, может и хорошо, что таких уродов среди волшебников нет. – Уроды и ублюдки есть везде. – Но некрофилы… Ты вообще в курсе, что это? Это уже не извращение. Я даже слово подобрать не могу… – И всё же, – упрямо ответил Малфой. Откровенно говоря, он ещё приходил в себя. В голове не укладывалось ровным счётом ничего. Дафну убил магл. Как? Она была настолько пьяна, что не успела достать палочку или применить невербальное заклинание? Надо было убедиться, что она дошла домой. Ведь он видел её состояние. Его оправдали. Ну почти. Но ведь практически засадили. Версия Грейнджер спасла его в последний момент. Все улики были против него. А откуда они взялись? Ведь он точно не трогал Дафну между ног, а она не царапала его своими ногами. Астория обвинила его в изнасиловании. Да, пока эта тема как-то потускнела из-за более сенсационных, но Драко был уверен, что обязательно всплывет. Рано или поздно. Суд ни слова не сказал о подозрении на нарушение Статута о секретности. Почему? Выжидают? И Грейнджер. Где она? Почему не пришла на слушание? – Чего молчишь? Я, конечно, не думал, что ты будешь прыгать до потолка, хотя любой, избежав Азкабана, так сделал бы, но вот улыбнуться… – Тео весело посмотрел на друга. – Откуда вообще взялись эти улики? – На что ты намекаешь? – На то, что я не оставлял их. Но они есть. Откуда? Тео пожал плечами. – А это важно? – В этом деле странным образом всё работало против меня. А значит кому-то очень хотелось меня посадить. – Брось, это может быть неприятным совпадением. Ведь у вас был секс… – Оральный. Но след пальца между ног, а моя ДНК под ногтями на ногах. Я помню последовательность действий. И это не укладывается. К тому же Астория говорила неправду. Почему? Так хотела меня засадить? Тео серьёзно посмотрел на Малфоя. Он и забыл об этой странности. Столько всего произошло позже. – Ей было выгодно? На это намекаешь? Малфой помолчал. – Не знаю. Найди Асторию, поговори с ней. И где, чёрт побери, носит Забини?! *** Страх. Паника. «Бежать!» Гермиона не могла поверить своим глазам. В кабинете Кингсли стоял Рон. «Нет, я уже не та. Я уже не та». Но мысль, слишком новая, хоть и поддерживающая, таяла под напором такого привычного страха и ощущения беззащитности. Рон смотрел на бывшую девушку и усмехался. «Ну, привет, милая, не ожидала? Думала, всё? Нет, я с тобой ещё не закончил». Ему нравилась реакция на него. Её паника, её страх, желание сбежать или спрятаться – его заслуги. Ничего не изменилось. Она всё ещё его сучка. Когда Рон увидел эту чёртову газету, его пронзила чёрная ярость. «Эта сука опять с ним? Забыла все его уроки? Блядь!» В порыве ненависти он разгромил половину затхлой хижины, где жил всё это время. Потом долго лежал на дощатом полу, вспоминая то, что было после выпускного. Он обещал наказать их. Обоих. А потом у него возник план. И вот он здесь. – Гермиона, всё в порядке, вы в безопасности, – Кингсли положил руку ей на плечо, и это стало триггером. Девушка резко развернулась и со всей силы влепила министру пощёчину. – Что он здесь делает? – ей не нравилась истерика в своём голосе, но Гермиона ничего не могла с ней поделать. Рон сзади мягко заговорил: – Гермиона, у министра есть предложение к нам обоим. Я так понял, что ты согласилась на сделку со спасением хорька от Азкабана. Стало быть, истерики ни к чему. Кингсли посмотрел на девушку. Она была напугана, сильно. «Может, я зря это затеял?» – Гермиона, выслушайте меня, пожалуйста. «Соберись, тряпка. Ты уже не та, что раньше. Он не должен влиять на тебя. Только не снова». Девушка развернулась и, не глядя на Рона, присела на самый далёкий от бывшего стул. Рон усмехнулся, сделал к ней два шага и, заметив панику в глазах, удовлетворённо развалился на подвернувшемся кресле. Кингсли прошёл за свой стол. – Я понимаю, что ситуация сложная. Но необходимо разрешить её наилучшим образом. Гермиона, вы согласились на сделку, и она в силе. Ваше появление на суде привлекло к вам внимание общественности. Поэтому нам нужно выстроить единую линию поведения, особенно вам двоим. Напоминаю, что всё произошедшее между вами ранее должно остаться в тайне! Но люди будут спрашивать, это неизбежно. Какие есть варианты фальшивой истории? Рон небрежно закинул ногу на ногу. – Предлагаю оставить нас в отношениях. Без моего давления, разумеется. Я буду держать себя в руках, и мы с честью понесём звание символа победы любви над злом. Кингсли удивлённо поднял брови. «С ума сошёл?» Когда утром он обнаружил Рона рядом со своим кабинетом, в голову закрались мысли о безумии парня. Выглядел Рон ужасно, и у него был странный блеск в глазах. Хорошо, что он пришёл на работу раньше, чтобы быстрее выяснить результат расследования, и никто, как это бывало обычно, не ходил по коридору. Как выяснилось, Рон пришёл, чтобы договориться, и, выслушав его, Кингсли решил, что этот вариант и ему на руку. По какой-то причине Малфой являлся краеугольным камнем во всей этой схеме. Волей-неволей сделка вертелась вокруг него. Пункт первый. Гермиона не выдвигает обвинений. Услышав это условие от Рона, Кингсли похолодел внутри. «Значит всё, о чём рассказала Грейнджер, правда?» Такого он не ожидал. Что случилось между ними, раз прежде дружелюбный и добрый парень решил совершить такое? Пункт второй. Рон не продавливает обвинение Малфоя в нарушении Статута. Это условие выдвинул Кингсли, пытаясь хотя бы в своих глазах не выглядеть мразью и сделать что-то во благо Гермионы. Пункт третий. Они как пара остаются символами. Вот тут возникла загвоздка. Рон напирал на то, чтобы заставить Грейнджер снова вступить с ним в отношения, Кингсли сопротивлялся, не желая отдавать девушку на дальнейшее растерзание. Сошлись на дружеском расставании. Не пара, но всё ещё друзья. Так зачем он пугает Гермиону такими предложениями? Казалось, эта сделка устраивала обоих. Вопрос упирался в Грейнджер. Но, похоже, Кингсли неверно оценил состояние девушки. Сейчас она была похожа на загнанного зверя, и ему было жаль её. Но в одном случае есть время быть просто человеком, а в другом – нет. Он министр и должен решать более важные задачи. – Нет!! – Ладно, скажем, что расстались, но всё ещё являемся друзьями. – Мы не друзья! – Не для всех, Герми, – Рон мило улыбнулся. Гермиона почувствовала себя дурно. «Они всё решили. Шантажируют её Малфоем. Заставляют врать и участвовать в этом цирке». Ей казалось, что она, как лиса в капкане, поймана за лапу, шипы врезаются в кожу и каждое движение приносит новую волну боли. И хочется замереть, ничего не предпринимать, не провоцировать, а просто ждать: может, кто-то придёт и спасёт её. Ложные надежды. Мистер Скотт на протяжении трёх месяцев рассказывал о важности принятия ответственности за свои решения. Счастливее те люди, которые управляют своей жизнью. Она здесь босс. А значит пора перестать прятать голову в песок. Гермиона впервые смело посмотрела в глаза Рону. – Мы не лучшие друзья. Расстались – тут врать не надо. Я прикрываю твою задницу, пока ты держишься на расстоянии от меня. Ты возвращаешь мне память и палочку. Гермиона перевела взгляд на Кингсли. – Вы обеспечиваете мне безопасное жильё и защиту от этого ублюдка, – кивок в сторону Рона. «Что эта сука себе позволяет?» Но Рон сдержал себя. Сейчас не надо лезть на рожон. Это только начало. Пусть Гермиона считает, что решает тут она. Так даже лучше. Кингсли кивнул. – Согласен со всем, кроме расстояния. Вам придётся давать совместные интервью и выходить в свет. Как друзья, как символы. Это условие не обсуждается. – И Малфоя не трогают. – Как только решится вопрос с уликами. По поводу них я не могу давать гарантий. «Могу, но не стану. Посмотрим, как она будет справляться со своей ролью». Гермиона медленно кивнула. Кингсли выдохнул. – Отлично. Теперь обсудим детали… В дверь постучали. «Их не должны сейчас увидеть». – Секунду, я сам выйду, – Кингсли поднялся. – Прошу прощения. Я на минуту. – Он стремительно вышел. Дверь захлопнулась. – А ты похорошела, Герми, – тягуче произнёс Рон, оглядывая девушку с ног до головы. – Хотя… Гермиона невольно протянула руку, чтобы прикрыть живот. Он усмехнулся. – Трахаешься с ним? «Молчи, молчи». – Конечно, нет. Наш хорёк любит красоту и изящество. Ты не помнишь, разумеется, но вокруг него всегда вились самые привлекательные и сексуальные девушки Хогвартса. Хочешь соблазнить его своими жировыми складками? У него на тебя никогда не встанет. – Так-то вставал уже, насколько я помню. Не все, к слову, могут похвастаться такой потенцией… Рон резко вскочил и, подлетев к ней, схватил за горло. – Значит, вспомнила, сука? – прошипел он ей в лицо. – Но то когда было… Ты вся покрыта моими руками и моей спермой. То, что я с тобой делал, как трахал во всех позах… Ты не отмоешься от этого, Герми. Один секс с Малфоем, а потом три года в качестве моей игрушки. Счёт неравный. Ты везде помечена мной. – Он сдавил шею чуть сильнее. – Просто помни это. Также резко он отошёл. Гермиона втянула воздух и закашляла. Потрогала горло. Ощущение было привычным, она ничего не чувствовала. «Блять!» Но оно не должно быть таким! Она не должна снова быть такой! На глаза навернулись слёзы, но Гермиона удержала их в себе. Вернулся Кингсли. Гермиона сидела молча, пытаясь вернуть самообладание, но его ядовитые слова уже проникли глубоко под кожу и будто разъедали внутренности, пока не осталась одна пустота. За полчаса, пока Рон с министром обсуждали детали (возвращение памяти и её палочки, совместное интервью, встречу с его семьёй и Гарри и прочее), она не проронила ни слова. «Я снова послушная и тихая». И пусть внутри что-то восставало против этого, но сейчас не было сил. Его присутствие выбило её из равновесия, которое она выстраивала весь последний месяц. – Гермиона? – Да. – Вы со всем согласны? – Повторите, пожалуйста. – Воспоминания будут возвращены завтра, в моём присутствии. Палочка будет возвращена тогда же. Вы расстались после Рождества. Тему вашего проживания у Малфоя пока не поднимайте, я с прессой договорюсь. Если не получится, придумаем легенду. Рон возвращается к родным и рассказывает о неожиданном решении прийти в себя и побыть одному. Сегодня вы снова переночуете в Министерстве. Завтра, после возвращения вашей памяти, я подберу вам безопасное жильё. Рон обязуется не подходить к вам без предварительной договорённости. Возможно, приставим к вам охранника. Кингсли обеспокоенно смотрел на поникшую девушку. – На этот раз мы вас не бросим, мисс Грейнджер. Возможно, активная фаза вашего притворства пройдёт быстро. Общественность потеряет интерес, и мы оставим вас в покое. Повисло неловкое молчание, которое нарушил Рон. – Короче, договорились. Пойду обрадую родителей. До завтра, министр, – насмешливый поклон в сторону Гермионы, – мисс Грейнджер. Дверь за ним закрылась. Кингсли захотелось поддержать Гермиону. Как будто маленькая услуга для неё смоет с него гадкое ощущение собственной жестокости. – Хотите увидеть мистера Малфоя? *** Но сначала она пошла в душ. После слов Рона Гермиона чувствовала себя грязной. Как будто она действительно покрыта отпечатками его рук, везде. Девушка активно тёрла себя губкой, но эти следы, невидимые, но ощущаемые, его насилия, страха перед ним и собственной беспомощности, не исчезали. Он прав. Один старый секс с Малфоем, случайный, пьяный, не может стереть годы с Роном. Она помечена. И всё же (вдруг получится) Гермиона ожесточённо растирала себя губкой, превращая кожу в красное пятно, зудящее – пусть! Ей хотелось содрать с себя весь верхний слой, чтобы отрастить новую, нежную, нетронутую Роном оболочку. Вновь надев зелёные брюки с белой футболкой, уже слегка мятые («А есть заклинание глажки?»), она направилась к кабинету Кингсли. Они спустились на 9 уровень, но шли не так долго, как в первый раз. Остановившись не у решётки, как предполагала Гермиона, а у обычной двери, министр тихо пробормотал что-то. Дверь открылась. Малфой лежал на кровати и подкидывал в воздух какой-то шарик. Увидев Гермиону с министром, он резко сел. – Здравствуйте, мистер Малфой. К вам гости. – Как обычно, час? Кингсли замешкался. – Сегодня три часа. В виде исключения, мисс Грейнджер. Гермиона кивнула. Дверь закрылась. – Довольна? – Ты о чём? – Ты нарушила обещание не приходить на суд, – Малфой снова лёг и начал подкидывать шарик. – Да. – И никаких угрызений совести? – По поводу твоего спасения? – Ты не спасла меня, Грейнджер, оглянись, я всё ещё в тюрьме. – А мог быть в Азкабане. Он посмотрел на неё. Выглядела Гермиона уставшей. Приди она к нему сразу после суда, он бы, наверно, наорал на неё за тупую самодеятельность, но сейчас Драко был рад её видеть. Да, она спасла его – она и её фантастическая теория, оказавшаяся правдой. Он признавал это и был благодарен. Разумеется, говорить об этом Малфой не собирался. – Удивлён, что тебя ещё не сожрали журналисты. – Тобой заняты. Малфой рассмеялся. – Расскажи хоть, как тебе месяц в моём доме жилось? Уверен, первое, что ты сделала – раздала носки всем домовикам. – Зачем? – Гермиона аккуратно присела на край кровати. – Ах да, у тебя же амнезия. Если подарить домовику одежду, он будет свободен. Правда, сделать это должен представитель семьи, которой принадлежат… – Так это рабство?! Драко перевёл на неё взгляд. Она горела возмущением. Наверно, с таким выражением лица она и создавала своё тупое общество защиты домовиков в Хогвартсе. – А можно мы это обсудим, когда память к тебе вернётся? – миролюбиво произнёс он. «Три часа с ней спорить? Я не выдержу». – Как успехи кстати? «Сказать – не сказать?» – Кажется, есть способ вернуть их разом, – осторожно проговорила Гермиона. – Без Рона? Чья идея? – Кингсли, – она решила проигнорировать первый вопрос. – И когда? – Завтра. «Завтра она вспомнит, что ненавидит меня». Рано или поздно это должно было случиться, но Драко всё равно желал бы оттянуть этот момент. Не возвращаться в прошлое, представить, что школьных лет не было. «Начать бы всё с выпускного…» – Рад за тебя. Они помолчали. – Что вы с Тео решили делать с уликами? – Пока на стадии обсуждения. Есть ощущение, что тут что-то не так. Я не мог оставить там следы. – Но они есть. – Ну да. А как ты решила объявить вендетту Рону? Журналисты или сразу заявление? Не поэтому ли с тобой Кингсли шатается и даёт аж три часа со мной поболтать? «Вот оно». – Вендетты не будет. Малфой, всё это время подкидывавший мячик над собой, поймал его и посмотрел на сидящую недалеко девушку. – Что это значит? – Я передумала. Он сел и удивлённо воззрился на неё. «Слишком близко». Гермиона встала и отошла к стене. – Ты считаешь, раз Рон пропал, стоит замять это дело? – Нет. Я просто передумала. Малфой медленно поднялся с кровати. – Почему Кингсли с тобой так носится? Гермиона молчала, не глядя на него. Драко начал подходить к ней, угрожающе неспешно, сверля её взглядом. – Грейнджер? Он подошёл ближе. Их разделял буквально шаг. Гермиона упрямо не поднимала глаза, вдыхая запах холодных лимонов и чистой ярости, исходивший от него. – Ты заключила сделку? Молчание. Гермиона наконец подняла голову и посмотрела на него. – Ради меня? «Конечно. Идиотка! Вот почему никто не обмолвился о нарушении Статута. Блять!» Он стоял так близко, явно недавно из душа, потому что волосы были влажными. Как и она, впрочем. Но Гермиона не чувствовала чистоты. Только руки Рона. На ней везде следы его издевательств. «Ты не отмоешься от этого, Герми». А Малфой стоял рядом, такой чистый. Гермиона сделала шаг вперёд. Он почувствовал её объятия. Гермиона прижалась к нему всем телом, сжимая довольно сильно. Драко неосознанно обнял её в ответ. – Гермиона… Она слегка отодвинулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его. Обхватив шею одной рукой, вторую оставила на талии и, приподняв футболку, коснулась голой кожи. Гермиона напирала, буквально впиваясь, врезаясь в него губами. «Стереть воспоминания. Уничтожить все следы Рона на её теле. Перекрыть хоть чем-то». Она не чувствовала ответных действий, но напирала всё сильнее, в какой-то истеричной попытке избавиться от этого мерзкого наваждения. «Хочешь соблазнить его своими жировыми складками? У него на тебя никогда не встанет». Мысль, как молния, пронзила мозг. Гермиона застыла. Малфой никак не ожидал поцелуя. «Разговор так-то был серьёзным. Мы говорили… А о чём мы говорили?» Её рука коснулась его поясницы. «Что она делает?» Он старался сохранять контроль, но отсутствие секса долгое время уже сказывалось, к тому же Гермиона пахла чистой речной водой. И это было приятно. Но вдруг она отшатнулась и застыла в его руках. «Ну уж нет!» Драко притянул девушку обратно к себе и коснулся губами её губ. Не так, как она раньше. Не давя, не настаивая. Просто поцелуй. И ещё. И ещё. Гермиона почувствовала его руки на талии. «Он целует меня? Но ведь я…» Мысль не успела оформиться до конца. Через мгновение они уже целовались жарко и страстно. Её рука вернулась к его пояснице. Он держал её за голову, прижимая к себе всё сильнее. В какой-то момент Гермиона начала стаскивать с него футболку. Наощупь он был великолепен. Она провела рукой от шеи до живота. Он прижал её к стене. «Какое-то безумие». – Хочу тебя, – неожиданно для себя прошептала Гермиона. – Неужели, Грейнджер? – спросил он, целуя её шею. – Я и не заметил. Драко потянул её в сторону кровати. Когда они успели полностью раздеться? Она не помнила. Он лежал на ней, опираясь только на руки у её головы. Гермиона прижимала его к себе, целуя его губы, щеку, шею, плечо… Всё, что оказывалось доступным для поцелуев. Она чувствовала, как он движется внутри неё. Его дыхание на своей шее. Темп ускорился, а затем остановился. Гермиона обняла его, и какое-то время они так и лежали. Потом Малфой развалился рядом. И тут нахлынула неловкость. «А дальше-то что? Ну, забралась я в постель к Малфою, и как выбираться теперь?» Гермиона скосила глаза направо. – Уже хочешь сбежать? – Я… мне надо идти. – Я с тобой ещё не закончил, – Малфой перекатился и снова навис над ней. Гермиона почувствовала прикосновение члена к внутренней поверхности бедра. Твёрдого и горячего. Ей стало весело. – Уже? – Тюрьма творит чудеса, Грейнджер, – он улыбнулся. – Так что скажешь? Драко начал снова целовать её шею, опускаясь ниже. Не дав ему добраться до живота, Гермиона потянула его наверх. Они начали целоваться. В какой-то момент она почувствовала, что Драко снова вошёл в неё. В этот раз всё было осознаннее. Он прижал обе руки Гермионы к кровати, двигаясь резче, не отрывая от неё взгляд. И что-то начало накатывать на неё, как волны из расплавленного серебра его глаз. В этот момент он наклонился и облизал мочку её уха. Гермиона резко застонала. «Вот оно. Это оно же, да?» Он сделал ещё пару толчков и навалился на неё всем телом, пока она ещё находилась во власти приятных спазмов внизу живота. «Боже, как охрененно». Малфой поцеловал её в шею и лёг рядом. Какое-то время они молчали, обоих тянуло в сон. В конце концов, Гермиона повернулась к нему и положила голову на плечо. Он вытащил руку и привлёк её к себе ближе. – Так какую конкретно сделку ты заключила?