Erased/Стёртая

Гермиона зевнула и ещё раз посмотрела на лист бумаги в своей руке. Он был весь исписан разными заметками в хаотичном порядке. Что-то было зачёркнуто, как например «друг-магл Сэм». Рядом с некоторыми стояли вопросительные знаки: «Минерва Макгонагалл?» Хватало и просто вопросов: «Можно маглам?», «Встретиться с Кендрой до?», «Привлечь Гарри?». В сухом остатке план, составленный ими, состоял из трёх пунктов: спросить у Хо насчёт привлечения к показаниям маглов, встретиться с прокурором и узнать о результатах анализов, выяснить, как прошёл допрос Рона и будет ли суд. Гермиона до последнего надеялась, что можно будет избежать огласки, вспоминая о временах, когда окружающие как взбесились, обвиняя её в разрыве отношений. Малфой настаивал на встрече с Кендрой до Хо, подозревая, что потом, даже если Министерство согласится принять показания магла, они же будут пытаться выставить это сговором. «Соседку надо предупредить и общаться потом только при свидетелях», - серьёзно произнёс он, глядя в уставшие глаза Гермионы около получаса назад.  – У меня уже голова не соображает, – она покосилась на своё запястье. Час ночи. «Неудивительно». – Настаиваю, что с Кендрой нужно увидеться утром. Как раз успеешь до двух, – Малфой потянулся, разминая шею наклонами головы. Гермиона задумчиво смотрела на него. – Что? – Ничего. Надо поспать, – она встала. – Спасибо за помощь. – Хочешь, я пойду с тобой? Гермиона недоумённо обернулась: – Куда? В Министерство? Я же вроде сказала, что… – К Кендре. Девушка рассмеялась. Рыжеватые в отсветах камина волосы колыхнулись у лица, усталость вдруг исчезла. Гермиона выглядела собой – той, кем была в Хогвартсе. Будто не было мучительных трёх лет, и она снова готова вступать с ним в язвительные перепалки. «Естественность, – промелькнуло у него в голове. – В этом разница». Словно до этого она отпускала ехидные фразы или высокомерно задирала подбородок, лишь имитируя то, кем являлась, пытаясь в прошлом найти стержень, чтобы держаться в настоящем. И удавалось. Но сейчас разница бросалась в глаза. «Давно это случилось? Когда она перешла эту грань? Кто ей помог?» Драко почувствовал укол ревности, будто только он имел право наблюдать за её изменениями, за тем, как эта невыносимая гриффиндорка, проевшая ему печёнку в школе, вновь расправляет крылья, сводит лопатки, готовясь к взлёту, и начинает доверять миру, чувствовать себя в нём уверенно, не боясь выражать эмоции. Будто помогать ей – лишь его прерогатива. «А если она станет собой, и я больше не буду ей нужен?» – Ты просто хочешь ещё раз увидеть мою красивую подругу, – отсмеявшись, сказала Гермиона и закатила глаза. – Не без этого, – ответил Малфой, всё ещё погружённый в свою последнюю мысль, осознавая, что думать так неправильно, и ощущая грусть от подобной перспективы. – Я подумаю и извещу вас официальным письмом в течение трёх дней, – Гермиона изобразила голос официального представителя Министерства, пытаясь как-то развеять странное выражение печали на его лице. Он нехотя усмехнулся и откинулся на кровать. – Проваливай, Грейнджер, – беззлобно пробубнил Драко. – А не то заставлю петь мне колыбельные. – Салазар упаси! Хлопок. Малфой наконец улыбнулся полноценно. Салазар, а не Годрик. *** Кендра ждала её в кофейне на углу их дома. Поразмыслив над словами Драко, Гермиона пришла к выводу, что не лишним будет сообщить подруге о расставании с Роном заранее. И всё же основной причиной стало другое: она соскучилась. Гермионе действительно отчасти не хватало прежней, магловской жизни. Был момент, когда она думала, что её будет тошнить от всего, что напоминает о Роне и их отношениях. Любая мысль о прошлом вызывала в ней сложные эмоции: некую смесь ярости и стыда. Щеки сразу начинали гореть, грудь вздыматься, а лицо хотелось прикрыть руками и зажмуриться. Тогда Гермиона отгоняла от себя любые воспоминания о том времени. Но потом до неё дошло, что это несправедливо. Было не только плохое. И главным хорошим, светлым пятном являлась её неугомонная, ветреная и неглупая соседка, создающая атмосферу лёгкости и света везде, где появлялась хотя бы на миг. И она не собиралась делить её с Малфоем. Дело было не в ревности, хоть это и удивило её: смешивать магловский и магический миры не хотелось. По крайней мере, уж точно не в такой конфигурации. – Привет! Прости, что задержалась, – Гермиона крепко обняла подругу. На самом деле она долго решала, что надеть. Кендра не видела её довольно долго, и Гермионе хотелось собрать комплименты. Вещи размера М сидели уже довольно свободно, хоть в последние месяцы она мало уделяла внимания режиму дня и тренировкам. Может, стресс помог отчасти. Каждый вечер Гермиона настраивалась возобновить правильный ритм жизни, но сейчас что-то планировать было сложно. Вернувшись вчера от Малфоя сильно за полночь, она в очередной раз это осознала. Перемерив полшкафа, девушка остановилась на белом платье. Слегка обтягивающий фасон подчёркивал уже достаточно тонкую талию, а натуральная ткань была приятным бонусом в жаркую погоду. – Герми, ты потрясающе выглядишь! Я глаз отвести не могу! – Кендра, обхватив её плечи, восхищённо оглядела Гермиону снизу доверху. Потом снова обняла. – Я так рада тебя видеть! Ужасно скучала. – Я тоже. Они уселись, ещё раз посмотрели друг на друга и улыбнулись. Кендра практически не изменилась, и всё же было что-то, едва уловимое. То, чего прежде не было, а, может, Гермиона плохо смотрела. Кендра всё так же светилась, как и при последней встрече, но, если тогда это был ослепляющий свет, сейчас тепло струилось из неё ровно и спокойно. – Как твои дела? – спросили они одновременно. – Сначала ты, – быстро сориентировалась Гермиона и кивнула официанту, показывая на капучино Кендры. – Всё тот же парень? Девушка кивнула, мечтательно улыбнувшись. – Да. Уже два месяца почти. Для меня так целая вечность… Минут сорок Кендра рассказывала о выставках и музеях, куда они с Филом ходили, о путешествии в маленький приморский городок, где провели уикенд, о том, что он осыпает её необычными подарками, а она самолично связала ему шарф в бежево-синей гамме. Гермиона заслушалась. Во всём этом было столько нежности и романтики! Как разительно отличалась её собственная жизнь. Кендра заметила тень на лице Гермионы и осеклась. – Прости, меня сейчас сложно заткнуть. Надо прямо постараться, – девушка взяла в руки чашку. – Как ты? Всё ещё с этим маньяком? Гермиона молча покачала головой. – План сработал? Ты довела его до… – Ну да. Сейчас идёт разбирательство, и возможно… – Я могу дать показания! Даже просить оказалось не нужно. Гермиона улыбнулась и кивнула. – Супер! Сообщи потом место и время, – Кендра отпила кофе. – А работа? Я так и не спросила, нашла ты или нет… Кендра смутилась. Это было на неё не похоже. Гермиона насторожилась: – Что? – Я работаю у него. У Фила. В журнале. Гермиона недоумённо уставилась на Кендру. «У него? Он что, сынок богатых родителей?» Мало кто в 20-25 имеет свой бизнес. Или парень совладелец, например, с отцом? Или… – Он старше? Кендра смущённо кивнула. Гермиона удивлённо округлила глаза: – Это… Это…, – слова не шли с языка. Наконец она просто рассмеялась. – Это не моё дело, пока он тебя не обижает. Просто неожиданно. И кем ты работаешь? – Редактирую и корректирую некоторые отрывки статей. Полноценной работы, как таковой, нет. Я, скорее, помогаю. – Уау, ну, я рада за тебя. – А я всегда готова выступить с показаниями. Могу им так Рона расписать, что мало ему не покажется. – Может, и не понадобится. Они поговорили ещё минут тридцать и разошлись. Гермиона пошла на встречу с мистером Хо, по пути размышляя о новых отношениях Кендры, втайне завидуя и переживая за неё. «Взрослый мужчина. Лучше это или хуже?» Зависит от человека, конечно. *** После ухода Гермионы Драко долго не мог уснуть. Мысли вертелись вокруг кареглазой гриффиндорки, нарушившей его отдых. И душевный покой до кучи. Ему было приятно, что она так привязалась к нему. Он радовался, что уверенность становится её постоянным спутником, и расстраивался, представляя, как она исчезает из его жизни после суда над Роном. Их связь началась из-за рыжего мерзавца. Логично предположить, что его приговором всё и закончится. Гермиона будет свободна. Начнёт жизнь заново. Сможет ли он стать частью этого? Малфой перевернулся на спину, взгляд у него стал решительный, скулы двинулись, делая черты лица резкими. «Я могу попытаться». Он заложил руки за голову и закрыл глаза. Перед внутренним взором тут же возникла Гермиона. Он помнил свою ярость, бессильную, слепую, когда она разбила ему нос на третьем курсе. При друзьях! «Поганая грязнокровка», - пронеслось в голове. Сейчас этот эпизод не вызывал эмоций. В школе он действительно вёл себя как придурок. Вот она стоит перед Крамом в розовом платье, смотрит на болгарина, мягко улыбаясь. Оказывается, память хранила и такое. Появление Золотого Трио в его доме на седьмом курсе. Малфой резко распахнул глаза, тяжело дыша. Поттер, изменённый Жалящим заклинанием. Яростно вырывающийся Уизли. Испуганная Грейнджер, распластанная на полу под Беллатрисой. Её крики. Его страх. Понимание неправильности происходящего. Осквернённый дом. Драко вспомнил, с каким рвением переделывал этот чёртов подвал, в котором умерло столько людей. Чёрная ярость, переполнявшая его в тот момент, выходила с пОтом, с каждым ударом кувалды. Тео не понял, почему он решил не использовать палочку, а доводил свои руки до кровавых мозолей. Блейз предложил помочь. Тогда Драко не думал о Грейнджер. Он мало думал о ней даже после момента их пьяной встречи в библиотеке на выпускном. Ему хотелось разрушить всё старое, буквально стереть с лица земли то, что напоминало о своём бессилии перед Волан-де-Мортом, о равнодушии его родителей, о своей поломанной жизни. В последний момент Блейз убедил его не засыпать нахер это место, а переоборудовать его. Поменять минус на плюс. И он был прав. Всегда есть возможность исправить что-то. Примерно также он относился и к себе. В Хогвартсе он чувствовал себя постоянно обиженным, обделённым. Ревность к славе Поттера, их противостояние, которое он сам провоцировал, углублял, работал, блять, над ним, как над отношениями, съедало его изнутри. Всё внимание было обращено на Золотого мальчика. Родители это поощряли, заставляли соревноваться, пусть невербально, но Драко постоянно чувствовал, что должен затмить убийцу Тёмного Лорда. «Ска!» Малфой невольно дёрнулся. То место всё ещё болело. Беззащитность ребёнка, которого никогда не хвалили, но зато многого ждали. Куда его опять понесло? Все эти мысли должны были остаться в прошлом. Он много думал об этом после ареста отца и отъезда матери. Оставшись один. Впервые. И тогда мысли о Грейнджер периодически навещали его. Возможно, удивление, вызванное их сексом, её дерзостью и чувственностью, каким-то образом зацепило его. Но в тот момент всё, что он к ней чувствовал, это наигранное презрение с зарождающимся, но искренним уважением. И толика зависти. Как свободно она приняла факт влечения к давнему врагу. Как достойно вышла из непростой ситуации, когда страсть схлынула, а парень, который насмехался над ней больше шести лет, узнал, что именно ему она отдала девственность. Думала ли Гермиона о том, что на следующее утро об этом узнают все? Скорее всего. Пожалуй, это был первый осознанный поступок, которым он по-настоящему гордился: никто не узнал. Сейчас ему казалось, что именно после этого в нём начал зарождаться мужчина, каким он хотел бы стать. Пусть себе на уме, с отрицательной харизмой и ядовитым языком. Пусть высокомерный вид отпугивает слабаков и болванов. Менять это не будем. Восхищение Гермионой натолкнуло его на мысль, что человек строит себя сам, и есть качества у других людей, которым необходимо научиться, развить их в себе, прокачать, как мышцы на теле. Драко сел, потёр глаза и размял спину. Удивительно, почему он раньше не думал о том, что она отчасти приложила руку к тому, кем он являлся сейчас? Скоро четыре утра. Помнится, когда-то они одновременно пошли на улицу в такую рань. И она хотела научиться летать. «Можно сказать, что смогла». *** Астория за завтраком объявила о том, что сняла квартиру в Лондоне и в ближайшее время переберётся туда. С Бриеллой она так и не встретилась ни разу. Мать даже не знала, что дочь вернулась. Она вообще ничем не интересовалась после той ссоры у ворот Малфой Мэнора. Асторию это задевало, но и вызывало радость. Отпуск, да ещё и рядом с Нарциссой, пошёл ей на пользу. И снова вернулись мысли о том, как было бы здорово всё же войти в эту семью как полноправный член. С Драко они почти не виделись и ни разу не обсуждали их помолвку. Нарцисса тоже не упоминала о будущем. И эта неопределённость вызывала у Астории тревогу. Именно поэтому она решила не оставаться больше в поместье, а переехать, чтобы привести мысли в порядок, разобраться в своих желаниях и составить план на ближайшее будущее. Драко предложил помочь с вещами. Квартирка была небольшой, зато в самом престижном районе. Внутреннее убранство полностью соответствовало уровню жизни Астории: современные решения, новые технологии, консьерж, закрытая парковка, кафе и рестораны на первых этажах. Единственное, что её смущало, – безвкусная бежевая люстра, не подходившая к интерьеру ни по стилю, ни по цвету. Драко опустил сумки на пол. – Чай попьёшь? Я уже купила рассыпной, могу быстро заварить. Там будут плавать синие цветы, которые раскроются в горячей воде, а аромат лаванды и мяты унесёт тебя в Прованс, где мы недавно были, – она улыбнулась. – Давай. Умеешь уговаривать. Девушка поправила короткие джинсовые шорты и прошла на кухню. Чай действительно выглядел потрясающе: среди чёрных чаинок плавали цветы и какие-то мелкие ягодки. Драко понятия не имел, где Асти находила такие штуки, но она всегда серьёзно относилась к тому, как выглядит то, что она ест или пьёт. Визуальные качества не должны были уступать вкусовым. Поставив заварочный чайник чуть ближе к краю, Асти открыла новую пачку небольших шоколадных конфет, аккуратно выложила их на тонкую тарелку, поставила на стол. Окинув взглядом композицию, разлив чай ему и себе, она наконец села и улыбнулась. Светлые волосы спадали на одно плечо, длинные тонкие пальцы с многочисленными кольцами и острыми ногтями обхватывали тёплую чашку. Драко улыбнулся в ответ. Хорошо, что всё пережитое не разделило их. Хорошо, что она оживает. У них были странные отношения. Периодический секс перетёк в приятельство. Дружбой назвать это было сложно, но в какой-то момент Асти прочно вошла в его круг общения. Она не была дурой, давала неплохие советы и не лезла с непрошеными обнимашками. Повзрослев, Асти определилась с ориентацией, но долгое время никто не знал. Она рассказала им всем сразу, одним махом: ему, Тео, Блейзу и Дафне. И всё, что он помнил из того сбивчатого разговора, – её стыдливо опущенные глаза. Итог вышел ожидаемым: всем было плевать. Помолвка стала делом рук их матерей, но не вызвала в них самих никакого сопротивления. «Почему?» – О чём думаешь?  – её вопрос вернул Драко из мыслей. – О нас. О прошлом, о будущем… – О помолвке? Он кивнул. – И об этом тоже. Ты всё ещё хочешь за меня замуж? – Драко весело подмигнул. Вот разговор, которого она боялась. Драко прав, конечно, пора было ставить точки над i. Прямой вопрос требовал такого же ответа, но Асти не могла, глядя ему в глаза, сказать то, что чувствовала: брак по расчёту имел мало отношения к жениху – она просто хотела войти в его семью. – А ты хочешь жениться на мне? Малфой задумался. Раньше ему действительно было посрать. В его семье браки по расчёту были в порядке вещей. Он даже радовался, что это не Дафна со своим маниакальным желанием получить его целиком. Асти, будучи лесбиянкой, совершенно не напрягала бы его этими вопросами. Но сейчас… «Я могу попытаться», – он вспомнил сегодняшнюю бессонную ночь и девушку, которая трансгрессировала к нему, чтобы сообщить, что встречаться на публике им небезопасно. Девушку, которая переживала за него. Девушку, которую он хотел защитить и спрятать от всего мира, но не мог лишать её свободы выбора, как это сделал другой. Девушку, которую хотел убедить в том, что он подходит ей. Асти ждала ответа, уже наверняка зная, каким тот будет. В серых глазах читались сомнение и надежда, но она чувствовала: с ней это не связано. «У него кто-то есть». – Нет, – Драко вздохнул и открыто посмотрел ей в глаза. Асти кивнула. Драко протянул руку и сжал её ладонь. На мгновение в памяти всплыла Гермиона. Тот же жест. Он улыбнулся бывшей невесте. – Это не меняет наших отношений. Я твой друг и буду им всегда. *** Драко вернулся домой в хорошем настроении. Разговор с Асти был коротким, но важным. Они поняли друг друга. Плана на день у него не было, хотя он хотел просмотреть ещё раз свой бизнес-план. Идея создать сеть фитнес-клубов для волшебников не выходила у него из головы около года. Конечно, в обычном спортивном зале могут заниматься все желающие, но магам не всегда комфортно рядом с маглами. К тому же полноценной физической подготовки для всех в Хогвартсе нет, только квиддич. И где пар выпускать подросткам? Может, и он бы не так доставал других, будь у них качалка в подвале Слизерина. Да и подкачался бы сильно раньше. «Может, поговорить с Макгонагалл? В качестве эксперимента, например… Хотя слушать меня она конечно будет с высоко задранным носом и презрительным выражением лица…» – Драко! – окликнула идущего по коридору сына Нарцисса. Он обернулся. – Зайди, пожалуйста. – Что-то случилось? – Драко прошёл в гостиную. – Хочу поговорить, – мать неубедительно улыбнулась. – Присаживайся. – Говори уже, как есть, – он опустился на диван и положил ногу на ногу, с вызовом глядя на смущённую мать. – Я скоро уеду, Драко, но сначала хочу навестить Люциуса. «Твою ж…» – Навести. – Мы должны его навестить. – Я ему ничего не должен. – Драко, – угрожающе начала Нарцисса. – Разговор окончен, – он поднялся на ноги, но она схватила его за руку. – Он твой отец! И ты пойдёшь к нему, ясно? – А ты заставь меня! – Пожалуйста, Драко! – она умоляюще смотрела в серые глаза сына, неумолимого, непреклонного, не умеющего прощать ошибки.  – Отец скучает. Он всё понял… – Неужели? Помнишь мой последний визит пару лет назад? Как он там сказал: «Я ему не сын, раз якшаюсь с маглами и отрёкся от идей Волан-де-Морта»? Просил же говорить, как есть, мама. Отца волнуют только остатки его бизнеса с этими самыми, ска, маглами! Передай, что я закрыл все сделки и посылаю идеи Волан-де-Морта, его жирных, тупых, высокопоставленных клиентов и его самого на хуй! – Драко! – Нарцисса возмущённо ахнула. – Хочешь его видеть, иди, но я отказываюсь, – он решительным шагом вышел из комнаты. «Ска!» Он яростно опустился на кровать, сдирая с себя рубашку. Пуговицы с характерным звуком застучали по полу. «Отец скучает, блять!» Люциус не изменился. Он будто застрял во времени своего триумфа как соратника Волан-де-Морта, величайшего тёмного волшебника. Что хотела найти в нём мать? Драко не понимал. Каждая встреча с отцом была испытанием. Он проникал в его мозг как паразит, разлагаясь там, испуская ядовитый пар идей, устаревших, непригодных, воняющих превосходством крови и презрением ко всему живому. Это было невыносимо. Драко перестал его навещать. Мать уехала, вроде как смирилась, но вот опять! «Он всё понял», – Драко передразнил мать. На душе было погано.   До самого вечера эта короткая перепалка с матерью не выходила у него из головы. Оказывается, яд отца проникает даже на расстоянии. Двухчасовая тренировка в подвале не помогла. Пробежка тоже. Драко был вымотан физически, но внутренний раздрай в этот раз не вышел с пОтом. Мысли возвращались к отцу снова и снова. Воспоминания были разные. Вот Люциус, огромный, смеющийся, склоняется над ним, подхватывает на руки и подкидывает. Страшно и весело. И доверяешь папе, ведь он родной, свой, любимый. Сколько ему было? 3? 4? Когда отец стал холодным и требовательным? Ближе к школе, наверно. Он любил Нарциссу, сильно. Драко помнил, как часто они танцевали за прикрытой дверью, прижимаясь друг к другу. Люциус с таким теплом смотрел на жену, а он - на них сквозь небольшую щель. Свечи освещали силуэты родителей нежно и торжественно. А тут сколько? 7? 8? Сколько раз потом он ломал голову, почему отец его не любит? Сколько раз он слышал «мой сын должен то да сё» и пытался соответствовать, заслужить его любовь? Драко тряхнул головой, сердясь на себя. «Всё в прошлом. В прошлом. А теперь он идёт на хуй!» Поместье затихло. Очевидно, мать легла спать пораньше, ведь завтра она пойдёт к Люциусу. Драко вымученно опустился на кресло перед камином, ощущая тепло, но поверхностно. Жар не проникал внутрь. Через какое-то время («Сколько я так просидел?») дверь тихо открылась. Драко не повернул голову, боясь разрушить такую желанную иллюзию, что это Грейнджер. Кто бы ещё мог прийти так поздно? «Хоть бы она». – Привет, – тихо произнёс знакомый голос. В комнате стало чуть теплее. – Я не помешала? – Как день прошёл? Гермиона обошла кресло и опустилась на пол, сев по-турецки недалеко от камина, протягивая к нему руки. Потом поправила рукой длинные волосы, рассыпанные по плечам, и посмотрела на Драко. Выглядел он застывшим, безжизненным. – А у тебя? – Долгая история. Давай ты начнёшь. – Я встретилась с Кендрой, как ты советовал. Малфой оживился, сел ровнее. Его заинтересованный взгляд не отрывался от её лица, брови вопросительно поднялись. – Она согласилась, но потом возникла другая проблема. Мистер Хо сказал, что показания маглов не примут. Кендра не волшебница, так что… Я так и не поняла, это правило для всех или только для моего «особенного» случая, но пока информация такая, – Гермиона вздохнула. – Долго тянуть с судом не будут, неделя-полторы. Рон всё отрицает и винит меня в постановке. Улики против него сильные, результаты анализов будут приняты – а там и синяки, и даже его ДНК под моими ногтями, но без Кендры не будет системности. Мистер Хо считает, что мне предложат сделку. Суд будет закрытый, но информация сегодня утекла. Завтра с утра страну ожидает шок. Прокурор предлагает не вызывать никаких свидетелей, а идти на мировую, – она сделала паузу. – А у тебя что? – И ты согласишься на сделку? – Нет! – Тогда как будем протаскивать показания Кендры на суд? – Не знаю. – Может, угрозы Кингсли? Ты не передумала насчёт привлечения к ответственности нашего достопочтенного министра? – Я бы не хотела… Драко поднялся и потянулся. Похоже, сидел он довольно долго: тело совсем застыло. Гермиона тоже встала. Сегодня она готовилась к встрече: хлопковые шорты открывали ноги, квадратный вырез на новой футболке был довольно низким. И пусть день был не слишком радостным, она устала быть несчастной. Ей хотелось чувствовать себя привлекательной. Может, рассказ Кендры сильно впечатлил её. Может, это обычный этап принятия себя, любви к себе. Может, ей хотелось внимания конкретного человека, который сейчас так сексуально потягивался. – Не против, если я лягу? – Эм… Нет, – растерянно ответила Гермиона. – Я могу уйти, если… – Или тоже можешь лечь, – он, не раздеваясь, улёгся прямо на покрывало. – Я просто устал сидеть. Гермиона присела рядом с ним. – Расскажешь, как дела? – осторожно спросила она. – Ничего необычного. Ссора с матерью. – Чёрт! Я забыла её плащ! – Плевать. Они помолчали, потом Гермиона снова спросила: – Сильно поругались? Драко качнул головой. – С родителями иногда сложно. Наверно, они видят в нас детей, малышей, какими мы когда-то были, – Гермиона задумчиво провела по волосам. Драко проводил взглядом движение её руки. – Я вспомнила, что твой отец в Азкабане. К слову, заслуженно. Ты навещаешь его? Как он? Драко дёрнулся. Гермиона удивлённо посмотрела на него. – Нет, – резкий ответ. «В точку». – Вы поругались из-за отца? – Верно, Шерлок. А теперь я хочу сменить тему. Гермиона легла на бок, сложив руки под щеку и глядя на него. – Давай сменим. Они помолчали. Яд в голове начал движение, Драко поморщился. «Общаешься с грязнокровкой?» Его голос. «Ты мне не сын!» Его рука дёрнулась, а потом он ощутил прикосновение. Тёплая ладонь провела по предплечью и остановилась. – Как ты относишься к отношениям с разницей в возрасте? – Что? Гермиона улыбнулась и легла на спину, подложив руки под голову. – Предположим, взрослый мужчина встречается с молоденькой девушкой. – У тебя появился ухажёр в возрасте? Она рассмеялась и повернула к нему голову. – Возможно, – таинственный голос. – Не живётся тебе спокойно, – ему стало легче. Допрос закончился.  – Разберись сначала с одним бывшим. – Кендра встречается со взрослым мужчиной, – уточнила она. – Я сегодня узнала. Говорит, у них любовь любовная, невероятная и всеобъемлющая. Могут ли быть отношения с большой разницей в возрасте серьёзными, как считаешь? Может, он женат и просто ищет лёгкости на стороне? – Ты сейчас серьёзно? – Мне кажется, зависит от человека, но я переживаю за Кендру. Кажется, впервые вижу её такой влюблённой. – Отношения могут быть любыми. – Ну да. Но, может, он обманывает её… – Всегда есть такая вероятность. – Мои родители женаты что-то около 23 лет. И они ровесники. Для меня странно, когда есть большая разница в возрасте, а, по словам Кендры, там мужчина сильно старше. – Расскажи о своих родителях. Гермиона удивилась. «Что сегодня такое с ним?» – Они замечательные. Много смеются. Папа вечно подшучивает над мамой, она неуклюжая немного. Падает на ровном месте, цепляет различные предметы. А сейчас в Австралии они учатся сёрфить, и тут, на удивление, у мамы получается лучше. Папа падает через раз. Гермиона улыбнулась своим воспоминаниям. – А какими они были в твоём детстве? – Очень активными. Мы часто выбирались в походы – папина затея. А твои? Драко помолчал, подбирая слова: – Они… вели себя подобающе их статусу. – Даже с тобой? – Отец – да. Мама любила меня, баловала, когда он не видел. До какого-то возраста. Это совсем другое: расти в чистокровной семье. Тут важны правила. Повисло неловкое молчание. Гермиона представляла одинокого мальчика, растущего в атмосфере пропитанного тщеславием и предрассудками дома. Драко жалел о сказанном. Нельзя казаться другим людям слабаком. Яд шевельнулся. «Его обучение. До сих пор». Какая-то сила противоречия вдруг поднялась из глубин его души, чтобы вытолкнуть ещё одно признание: – Я не хожу больше к отцу. Потому и поругались. Гермиона снова легла на бок. – Он… Я не хочу его видеть. Он вызывает во мне всё самое плохое. – Ты не обязан ходить. – Мать так не считает. – Это её проблема, – отрезала Гермиона. Воздух в комнате словно накалился. Драко повернул к ней голову. Карие глаза сверкали, в них плескались убеждённость и бескомпромиссность. Горящий взгляд прожигал насквозь, изгоняя из головы тягучую чёрную ядовитую жижу, доводившую его весь вечер, оставляя на своём пути огненные полосы. Она не двигалась, но казалось, что её волосы развеваются от горячего сухого ветра. Отблески камина падали на лицо, тенями выделяя скулы, нос и глаза. Она походила на богиню огня, яростную, страстную, опасную. Это было чертовски красиво. Ему стало жарко. Гермиона наконец прервала зрительный контакт, и он смог выдохнуть. «Надо открыть окно», – подумалось Малфою, но он не двинулся с места. – Родители могут просить, а не указывать. Решать всё равно тебе, – она помолчала. – Может, тебе обратиться к мистеру Скотту? – Кто о чём, а вшивый о бане, – Драко встал и пошёл к окну. Гермиона рассмеялась. – Ты не поверишь, сколько проблем можно решить разговорами. – Я лучше с тобой поговорю, – он впустил свежий ночной воздух и сделал глубокий вдох. Гермиона уселась по-турецки, глядя на его спину. – Так поговори. Драко развернулся. Она выжидающе на него смотрела. Яростный огонь исчез, и смотреть на неё стало легче. – Давай о тебе поговорим. – Мы довольно много говорим обо мне. – Я неплохой легилимент. Смогу достать воспоминания. – И тебя засудят. Я уже рассказала в Министерстве, что Кендра магл. – Может, и нет. Это же благородная цель. – Я не готова так рисковать. Если это не общая практика, а условие Кингсли специально для меня, то он не позволит спустить такое на тормозах. – Зато Рона посадят надолго. – Я не согласна. – И что ты предлагаешь? – Не рубить с плеча. Время есть. Завтра выйдет статья, которая всколыхнёт общество. И, если поддержка будет на моей стороне, Кингсли уступит, – Гермиона встала и подошла к нему, делая вид, что тоже хочет подышать свежим воздухом. Драко напряжённо смотрел на неё. «Почему она всё время с ним не согласна?» – Два дня, а потом я действую по-своему. Гермиона развернулась к нему, посмотрела снизу вверх, вдыхая запах холода и лимонов, смешанный с летним воздухом, и улыбнулась: – Два дня, и мы вернёмся к обсуждению. *** Гермиона оказалась права. Статья, вышедшая утром в «Пророке», взбудоражила общество не на шутку. Очередной скандал, затеянный мисс Грейнджер… Обвиняет мистера Рональда Уизли в домашнем насилии… Подробности пока не известны… Суд состоится в ближайшее время… Гермиона вздохнула и подняла глаза, посмотрев вдаль из окна. Наверно, стоило этого ожидать. Снова она в центре скандала. Статья чем-то напомнила ей те пасквили, которые «Пророк» писал про Гарри на пятом курсе. Вроде только факты, но красной линией сквозь повествование идёт осуждение её поступка. Она кинула взгляд в конец статьи. Связано ли поведение девушки с её тайным романом с Драко Малфоем, бывшим Пожирателем смерти и сыном правой руки Волан-де-Морта? Время покажет. А пока пожелаем молодым людям разобраться со своими проблемами мирно. «Блять!» Она отложила газету в сторону и нервно постучала пальцами по столешнице. Резкий стук в окно заставил её вздрогнуть. На подоконнике сидела сова. К её лапке был привязан пергамент. Гермиона! Пожалуйста, давай встретимся сегодня. Я сняла номер в гостинице на Косой Аллее. Буду там целый день. Умоляю, приходи. Молли. Зачем? «Что я могу ей сказать?» Гермиона опустила голову на стол и задумалась. Наверно, невежливо будет не прийти, но что я ей скажу? Она ни в чём не виновата. «Как и я». Пару часов Гермиона размышляла, стоит идти или нет. В конце концов она решила не игнорировать приглашение к разговору. «Если что, я могу просто уйти». Нацепив на себя джинсы и клетчатую рубашку, она вышла из дома, намереваясь прогуляться до метро, подсознательно оттягивая момент встречи с матерью Рона. Медленно шагая по направлению к станции, Гермиона о предстоящем суде. Все улики действительны и зарегистрированы, они не смогут это проигнорировать. Он сядет. Или она будет вынуждена приплести к делу Кингсли. Неожиданно сбоку раздалось шипение: – Подстилка Пожирателя. Гермиона резко обернулась, но все люди шли мимо, не смотря на неё, не показывая вида, что кто-то из них причастен к этому оскорблению. Она поозиралась несколько секунд, а потом, опустив голову, быстрым шагом пошла дальше. На Косой Аллее было немного народу. Это порадовало её. В гостинице девушке сразу назвали номер, и Гермиона поднялась на третий этаж. Остановившись у двери, нерешительно подняла руку и постучала. Молли открыла моментально, будто стояла у двери в ожидании её прихода. – Здравствуй, Гермиона. Проходи. Спасибо, что пришла. Вид у миссис Уизли был ужасный: глаза красные от слёз, тёмные круги под ними, свидетельствующие о бессонных ночах, масляное пятно на юбке, растрёпанные волосы. «Это моя вина». Гермиона вспомнила, как сияла эта женщина при их последней встрече в уютной беседке возле Норы. С какой любовью она накрывала стол, как смеялась, глядя на мужа. «Я выбила у неё почву из-под ног». «Не я, Рон!» Гермиона присела на один из стульев. Молли опустилась на соседний. Некоторое время обе молчали. Казалось, воздух между ними сгустился, дышать стало тяжело. Наконец миссис Уизли подняла глаза. – Помоги мне понять, Гермиона, – она сжимала руки, словно сдерживая себя. – Вы с Роном недавно приходили к нам на ужин, и всё было хорошо. Потом выставка, где тебя видели с младшим Малфоем. И на следующий день Рон обвиняется в каких-то ужасных вещах. Я не понимаю. Это какая-то ерунда. – Всё случилось после выставки, миссис Уизли. – Но почему ты сразу пошла в Министерство? Ведь можно было бы решить это дело мирно. Ты не дала ему шанс оправдаться! – Миссис Уизли… – Нет, так неправильно. Что-то было не так. Рон не мог ни с того ни с сего наложить Империус, бить тебя и прочее. Должна же быть причина. В чём причина, Гермиона? – Я ничего не сделала. – Брось, что-то должно быть. Ты ведь расставалась с ним, потом снова сошлась. Это был твой план? Посадить Рона? Иначе зачем возвращать отношения?! Или это план Малфоя? – Миссис Уизли…, – предупреждающим тоном начала Гермиона. Молли вскочила и начала ходить по комнате, тяжело дыша. – Зачем ты с ним сошлась во второй раз? Ты же говорила, что разлюбила его. Джинни помнит тот разговор, – её голос стал срываться на крик. – Я… – Надо было решить это с нами! Я думала, мы семья, Гермиона! Следовало… – Это было не один раз! Молли удивлённо воззрилась на неё. Грудь Гермионы вздымалась, словно она пробежала несколько километров. – Что… О чём ты? – Рон мучил меня три года. И никто не знал. Все, кто говорит мне сейчас про семью, почему-то не заметили, что я была под Империусом. Ни вы, ни Джинни, ни Гарри… Никто! – Я не понимаю, о чём ты… – Всё то, в чём я обвиняю его единоразово, происходило со мной тысячи и тысячи раз до этого. Вот то, что я пытаюсь сказать. Молли застыла посреди комнаты. В её голове это никак не укладывалось. «Тут какая-то ошибка. Определённо. Этого не было. Рон может вспылить, но… Нет. Не так, не с Гермионой». – Почему тогда не за всё сразу? – Я не могу доказать то, что было раньше. Молли резко подошла и взяла Гермиону за руку. – Гермиона, прошу, давай решим это без суда. Вы поговорите, мы – взрослые – вам поможем, и Гарри тоже… Всё можно решить мирно, – миссис Уизли умоляюще смотрела на застывшую девушку. – Пожалуйста, Гермиона… Он же мой сын… Рон…, – слёзы полились из глаз несчастной матери. Молли рухнула на колени. Гермиона осторожно положила руку ей на плечо. «Что делать?» Она аккуратно высвободила руку и встала. Молли не подняла голову. Совершенно убитая женщина просто сидела на полу и рыдала. Смотреть на это было невыносимо. – Миссис Уизли, мне пора. Извините. Я… извините. Гермиона вылетела из комнаты и бегом спустилась по лестнице на первый этаж. Она шла, никого не видя, лишь по привычке маневрируя среди людей, которых стало значительно больше. Перед глазами всё ещё стояла убитая горем Молли. Счастливая Молли. Молли на коленях. Молли нежно смотрит на Артура. «Как не думать о том, что это моя вина?» «Что же я за человек?» «Но это не моя вина!» – Гермиона, – выхватило ухо знакомый голос из толпы. Она опустила голову и продолжила движение. Через пару секунд её схватили за руку. – Гермиона! Привет! Она подняла голову. Близняшки Патил. «Твою ж…!» – Привет, Падма, Парвати! – Куда ты так несёшься? Тебя не догнать… – Я спешу, так что… – Это правда? – Парвати наклонилась к ней ниже. – В «Пророке» написано, что ты подала в суд на Рона… Её темные глаза лоснились каким-то нездоровым блеском. Она напоминала мышь, почуявшую сыр и навострившую все свои мелкие усики в его сторону, чтобы не пропустить ни капли запаха и быстро найти добычу. – Отчасти. Мне надо идти. – А что насчёт красавчика-слизеринца? – Падма хихикнула. «Мерлин, да что со всеми?» – Извините, я пойду. Мне пора. – Подожди!.. Они сделали пару шагов за ней. Гермиона ускорилась. Продвигаясь к выходу, она то и дело натыкалась на свою фотографию. Похоже, «Пророк» сегодня читали буквально все. Многие провожали её недоумёнными и несколько злыми взглядами. И ей это не нравилось. Как и то, с какими ощущениями она оттуда выбиралась. Как преступник. *** За следующие сутки она получила несколько писем. Совы прилетали ночью буквально каждые сорок минут. В основном, послания были агрессивными. «Ну, всё, как у Гарри на 5 курсе». Ты не заслуживаешь Рона. Иди ложись под предателей, там твоё место. Мразь. Было даже такое: «Магловское отродье». Каждое письмо она сжигала, а потом сидела, обняв колени, уставившись в одну точку. По её подсчётам, всего пришло 13 посланий. Лишь одно письмо было с вопросами: «Это правда? Если да, то почему?» Утром в «Пророке» вышла очередная статья. «Рон бил и унижал меня!» – так она называлась. Снова её фото. Подробностей мало, в основном, про побои. Упоминалась попытка изнасилования, но как-то совсем мельком. «Знали бы они». Снова красной линией ведётся осуждение её поступка.  Весь день Гермиона не выходила из дома, но письма всё равно доходили. С 9 до 15 часов она получила 57 посланий. Самой безобидной стала коротенькая записка: «Сука. Сама виновата». В общем-то она описывала основную идею всех писем. «Сама виновата», «сука не захочет, кобель не вскочит», «надо было сопротивляться получше», «не надо было провоцировать», «довела», «с нормальными женщинами такое не происходит» и далее, далее, далее… Удивительно, что большинство записок было именно от женщин. Прочитала она не все, просто не смогла. Никто из Министерства с ней не связывался. Если верить «Пророку», суд будет через 5 дней. Рон всё отрицает и планирует защищаться. «Надо попытаться решить вопрос с Кендрой. Поговорить с ней ещё раз». Но моральных сил не было. «Завтра. Давай завтра ты соберёшься и позвонишь ей. Назначишь встречу. А потом пойдёшь снова к мистеру Хо, или к прокурору, или к Кингсли, чтобы потребовать включить воспоминания магла в улики. Я устала быть несчастной. Они не правы. Они, а не я!» Снова стук в стекло. Гермиона медленно повернула голову, ожидая увидеть очередную сову с письмом, полным гадостей в её адрес. Почти угадала. За стеклом сидел красивый чёрный филин.