***
Он смог среагировать как раз в тот момент, когда дверь закрылась, его смущала легкость, с которой поддельный Джису с минуты на минуту втолкнул его в пустой класс, удаляясь достаточно далеко от мальчиков, но в то же время слишком далеко, прежде чем он добрался до Сынчоля. Джонхан сжал губы и попытался выйти, но его снова втолкнули внутрь. — Какого черта ты делаешь? — небрежно спросил он. — Я хочу поговорить без присутствия твоих друзей или без того, чтобы ты прятался за спиной своего брата. — Сказал Джису, не отходя от двери. — Джонхан... — Я поговорю с тобой, когда узнаю, кто ты, черт возьми. — Я Джису. Джонхан устало выдохнул от этого ответа, конечно, он не был Джису и мог бы поставить на это свою жизнь; Джонхан никогда не влюбится в него, и в его голове не было никаких положительных чувств, которые заставляли бы его сомневаться. Этот парень просто не мог ему понравиться. Хотя его мать уверяла, что он влюбился в омегу по имени Джису. Джонхан был уверен, что единственно в кого он влюблялся, — это Уджи. — Ты не Джису. — Совершенно спокойно сказал он, собираясь уходить, и он не собирался опускаться ниже, чтобы получить его. — И даже если бы ты был им, я бы не возражал, я не хочу, чтобы ты приближался ко мне. Взгляд мальчика на секунду изменился, и по классу распространился аромат мяты. Почему Джису он был так важен? Он не мог этого вспомнить, та часть его жизни, которая была неполной, была такой долгое время, и он жил совершенно нормально, наплевать, был ли он влюблен или нет. — Откуда ты знаешь, что я не он? — спросил омега, глядя прямо на него, его неловкие глаза бросали ему вызов. — Если ты этого не помнишь, для тебя не было бы смысла отрицать это. Я Джису, и если это не я, то скажи мне, кто такой Джису. Джонхан с раздражением сжал губы. — Я не знаю, кто он, черт возьми, и мне все равно. — Если бы ты не возражал, у тебя не было бы такой настойчивости отрицать, что я Джису. — Мальчик подошел ближе, запах разума, который был более агрессивным, свидетельствует о его гневе. Что ж, Джонхан тоже был расстроен. Он не отступил. — И все же... ты меня не помнишь. — Мне нечего вспомнить. Ложь. Белая часть начинала окрашиваться.Воспоминание
Он вспомнил свое детство, вспомнил, как играл со своим братом и был очень раздражен им. И его родителями, вспомнил, когда они пытались научить его играть на пианино, но он отказался. Вспомнил, как Сынчоль тащил его в свою комнату, несмотря на то, что он был слишком большим, чтобы его можно было унести. Вспомнил, когда он не мог спать по ночам. Вспомнил, как он чувствовал себя одиноким. Он помнил все это, а потом ничего. Внезапно он окунулся в воспоминание где он дома, проснулся как обычно и нормально выполнял распорядок дня, как будто ничего не произошло. — Ты в порядке, Джонхан? — Однажды его отец спросил его, и Джонхан только посмотрел на него. — Да? Должно быть, это не самый лучший ответ для тебя? После этого вопроса все начали вести себя нормально. Он понятия не имел, потому что однажды он внезапно проснулся и начал жить спокойно, однажды он просто проснулся в своей постели, и все было в порядке, но он не мог вспомнить, что он делал накануне или за неделю до этого. Внезапно он стал достаточно взрослым, чтобы планировать свое будущее. И ничто не имело значения, он решил, что если он не может вспомнить это, то это не имеет значения, и когда начали появляться слухи, он был слишком далеко, чтобы их услышать. Внезапно его репутация пошатнулась, все говорили, что он пытался сбежать, и это звучало нелепо, потому что Джонхан любил свою семью и никогда не уйдет от нее, по крайней мере, не сказав им, что он вернется или что-то в этом роде. И внезапно пошли слухи, что он спит с миллионами альф, но это была ложь, потому что любил свою семью и никогда не уйдет от них. Он ненавидел саму мысль о том, чтобы быть с одним из них. Когда его привели к альфе в качестве потенциального мужа, Джонхан отверг его. — Я не хочу его, — просто сказал он перед мужчиной и ушёл. Два месяца спустя его привели к другому. — Мне он не нравится, — и слова начали повторяться с каждым. — Я ненавижу его. — Его? Я не хочу, чтобы... Это было неприятно. — Ты уверен, что этот альфа идентификатирует себя как человек, а не просто альфой? — Я не хочу, чтобы он подходил близко. — Скажите ему, чтобы он ушёл. Я устал от этого, — и поэтому его родители прекратили попытки. — Тебе нужно время? — Однажды его спросил отец. — Мне нужно, чтобы вы прекратили эти идиотские попытки. Когда пришло его рвение, Джонхан не мог вспомнить, был ли этот первым, вторым или третьим, возможно, это не имело значения, но боль, которую он испытывал, была ужасной и невыносимой, именно тогда они решили отвезти его в больницу, убежденные, что эта боль не может быть нормальной. Джонхан хорошо знал, что эта часть его сознания также была несколько затуманена болью, он мог слышать только приказы своей матери шоферу и отцу, прося Сынчоля нормально выполнять свои домашние дела. Затем пришли новости. Что хорошего в стерильной омеге? Его родители перестали сводить его с альфами. Было облегчением не отвергать их, но с другой стороны... У Джонхана в груди росло чувство пустоты. Может быть, если бы он хотел завести ребёнка, только не от альфы, разве они не могли бы привести ему бету? Нет, это было запятнать родословную альфа-омег ради простой прихоти, и в любом случае не было необходимости даже пытаться, у Джонхана просто никогда не будет детей.Конец Воспоминания
— И ты не хочешь этого делать? — спросил омега, возвращая его к моменту. — Разве ты не хочешь вспомнить? Невозможно, чтобы ты забыл меня, когда мы так много времени проводили вместе... разве ты не помнишь свое первое рвение? — Ах, черт возьми, нет, — сказал он так, как будто его ударили. — Пошел ты. Омега разочарованно вздохнул, поднося руку к лицу. — Да, ты прав, придурок. — Голос Джису мгновенно изменился, и глаза Джонхана широко раскрылись от удивления. Аромат мяты был смешан с ванилью.Воспоминание
— Да, ты прав, придурок, — этот почти детский голос вырвался на свободу. — Перестань плакать. — Я ненавижу тебя! Если ты продолжишь плохо со мной обращаться, я брошу в тебя камни! — Сомневаюсь, что у тебя хватит на это сил, избалованный.Конец Воспоминания
Независимо от того, что он помнил его голос, независимо от того, что эта белая пустота начала открываться, как утечка, он все еще не мог его увидеть, и мятный аромат, проникавший в его поры, начал обретать форму. Этот мальчик не был Джису, и Джонхан был уверен в этом не просто так. Он сделал шаг назад, пытаясь отстраниться от него, но когда омега снова посмотрел на него, он, возможно, заметил это, но это было нехорошо, потому что его начало подташнивать. — Уходи, — пробормотал он. — Ханни... — В аромате мяты все еще чувствовался гнев. — Просто уходи. — Он отстранился. — Даже если ты Джису... мне всё равно, я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое. — Ты все еще не помнишь его? — подошел омега. — Ты обещал, что будешь любить меня всю свою жизнь... разве это не имеет значения? Ты обещал, что всегда будешь со мной, что бы ни говорили другие, тебе действительно всё равно? Хотя ты знал, что мы две омеги, ты сказал это и пообещал, черт возьми, ты встал передо мной на колени и признался луне, что всегда будешь влюблен в меня, разве ты не помнишь?! Даже если мы будем так страдать, мы будем вместе! Даже если ты солжёшь своей семье и брату, мы будем вместе! Даже если ты, черт возьми, причинил всем боль, просто чтобы быть со мной! И вдруг ты просто забудешь об этом и всё?! — Омега кричал на него с такой силой, что он почувствовал слабость, у Джонхана не было ответов на его вопросы. — Ты не Джису. — Ответил он дрожащим голосом и, глядя в пол, дрожал. — Это была твоя гребаная идея сбежать! Это была твоя гребаная идея уехать далеко, чтобы быть вместе! Я никогда не соглашался и все равно принял это, потому что это был ты! — Ты не Джису. — Повторил он, чувствуя головокружение, его тело было настолько слабым, что он мог упасть на колени. Ему повезло, что он остался на месте. — Ты не Джису... — И ты смеешь говорить, что я не Джису, только потому, что не помнишь?! Кто, черт возьми, такой Джису и почему, черт возьми, это не я?! Ты прятался все это проклятое время, ты прятался от этого дерьма, которое ты сам сделал! Хотя ты просто солгал, верно? Ты не мог быть так влюблен, если уже не помнишь этого. Как я могу знать все это, если я не Джису? — Ты не Джису. — Его голос дрогнул, и когда он поднял лицо, чтобы посмотреть на него, было уже поздно сдерживать слезы, которые с позором падали одна за другой. — Ты не Джису... Потому что ты не пахнешь так, как он. Его аромат похож на вишню. Эта часть его памяти начинала вспоминать запахи, и он ненавидел это.***
Сынгван следовал за Вону и Минхао всю дорогу, они открывали комнату за комнатой, в то время как коридоры были чистыми, все были в классе, кроме них, а остальные ученики спали. Таким образом, у них было достаточно свободного места для поиска, но Вону начал пинать двери с целью "не тратить зря время", хотя было видно, что ему это нравится. Он пересмотрел свое решение, было бы лучше пойти с Уджи и Сынчолем. — Вону, если ты продолжишь пинать двери, я тебя пну, — раздраженно сказал Минхао. — И здесь его тоже нет. — Ах! Куда, черт возьми, они делись? Мы оставляем их только на мгновение, а их уже нигде нет. Сынгван смотрел на них несколько секунд, Уджи выглядел обеспокоенным, но запах, исходивший от Сынчоля, был в три раза хуже, как будто он видел призрака. Минхао и Вону продолжали спорить, хотя они тоже источали запах с некоторым страхом и раздражением, казалось, они были спокойнее, чем двое других, поэтому он решил пойти с ними, потому что запахи собирались притупить его — на данный момент — тонкий нос. И еще одна маленькая деталь. — Следующая дверь, которую нужно выбить ногой, находится в коридоре возле библиотеки, — напомнил он им, и Вону по-детски бросился бежать, а Минхао последовал за ним, чтобы помешать ему выбить еще одну блаженную дверь. Он остался стоять, наблюдая, как они уходят, он все еще слышал, как они спорят, но их голоса стихали вместе с шагами, и когда он был уверен, что они слишком далеко, он повернулся, входя в класс и закрывая за собой дверь. Возможно, они поймут, что Сынгван не идёт с ними двумя или тремя проходами дальше, но это было то, что нужно. Единственное, что ему было нужно, чтобы отвлечь их. Он спокойно прошел мимо, наблюдая, как мало света проникает внутрь благодаря солнцу и окнам, и сел за письменный стол. Раньше он не мог дать ароматам названия, он знал только, принадлежат ли они Уджи, Минхао или Вону... но когда он обращал больше внимания, когда сосредотачивался и позволял этому приходить к нему, он мог различать эмоции, горькие или яркие эмоции, усиливающие аромат. Он знал это, находясь рядом с Хеджин, поскольку она использовала это в своих интересах, теперь он понимал, что это была не просто "угроза" или "утешение", это был широкий спектр эмоций, которые разжигали это качество. И так они получили свои названия. Аромат, который она узнала в то время, был ванильным, и он был в высшей степени печальным. — У меня есть такая же фотография, — сказал Джонхан сквозь тишину. Сынгван посмотрел на него. — У моего отца и твоего отца... одинаковые ужасные рубашки. Сынгван улыбнулся. Его отец. — Да, я тоже думаю, что она ужасна, но маме она нравится. — Ответил он, обнимая свои ноги. — Она настаивала на том, чтобы выбрасывать ее каждый день, но папа всегда отказывался, а когда он умер, она так и не избавилась от нее. Никто ее не надевает... мы боимся ее трогать. — Мой отец носил эту рубашку, чтобы спать, — пробормотал Джонхан. — Когда ему приходилось спать одному в принудительном порядке... Она уродлива. — Очень некрасивая, — со смехом дополнил Сынгван. — Давай купим такую же. Джонхан кивнул. Солнце едва освещало часть лица Джонхана, все остальное было в тени комнаты, пыль, осевшая с каждого уголка, указывала на то, что этим местом давно не пользовались. Тишина была уютной. — Ты через многое прошел, верно? — Спросил Джонхан тихим голосом, Сынгван посмотрел на него. — С тех пор, как ты приехал... Мы беспокоимся о тебе. — Обо мне? Джонхан снова кивнул, не глядя на него. — Уджи, Минхао и Вону тоже. Но мы не знаем, что делать. — Джонхан вздохнул. — Дело не только в ударе или подавителе, есть кое-что еще. — Та альфа? — спросил Сынгван, стараясь не казаться неловким или серьезным, если я преуменьшу его значение, будет лучше, — та, которая называет себя моей матерью? — Мы можем защитить тебя от нее, но есть кое-что еще, в чем мы не можем быть уверены. — Джонхан посмотрел на него, и его голубые глаза засияли в тусклом солнечном свете. — Почему ты грустишь, Гванни? Возможно, это был голос Джонхана, пронзивший его чувства, или аромат ванили, смешанный с другими эмоциями, или что-то еще. Но Сынгван почувствовал, что многое свалилось на него. Грустным было правильное слово, грустным, чтобы определить гнев, который он испытывал по отношению к своей собственной матери и альфе, чтобы определить замешательство и отчаяние из-за невозможности услышать Луну. Да, Сынгвану уже давно было очень грустно. Дело было не только в его предполагаемой матери, но и во всем, что она значила. Он попытался ответить, но его горло мгновенно перехватило. Джонхан протянул руку, убирая со лба пару прядей. Аромат ванили был действительно грустным, именно тогда он задался вопросом, может ли Джонхан тоже почувствовать грусть с его стороны в цитрусовом аромате, унаследованном от той альфы. Джонхан улыбнулся ему. — Ты знаешь, почему ты всегда нравился Вону? — Почему же? — спросил он с легкой улыбкой. — Вону ненавидит фальшивые улыбки. Я понимаю, никто не хочет разоблачать лжеца... — он вздохнул. — Ребенок, которого я всегда вижу на этой фотографии, такой счастливый... — сказал ему Джонхан, не отводя взгляда. — И ты всегда можешь вернуть его. Он честен. Итак... — Джонхан очень осторожно коснулся его щеки. — Не позволяй себе быть фальшивым. Ложь без слов всегда обоюдоострая. Сынгван перестал улыбаться. У него всегда было много друзей, с детства он мог разговаривать с незнакомыми людьми и оживленно подходить к ним, еще до того, как он пришел в универ, у него появилось несколько друзей в разных местах, но никогда не было таких людей, как Вону или Джонхан, людей, которым он, казалось, никогда не мог понравиться. Возможно, это было из-за этого. Он не верил, что у него честная улыбка, иногда он делал это просто из вежливости или чего-то подобного, но Джонхан, казалось, искренне верил, что он честен. — Мои улыбки не всегда честны. — Признался он. — Ты так сказал, с тех пор, как я вернулся в универ, мне было грустно. Я не должен улыбаться. — Когда ты улыбаешься, твой запах всегда одинаков. Это всегда мандарины. Сынгван поднял лицо и посмотрел прямо на Джонхана, и он не смог улыбнуться, хотя старался быть вежливым. Он не понял это чувство, потому что почувствовал, как у него увлажнились глаза, какое это имело значение? Даже если его аромат был мандариновым. Возможно, это был спокойный голос Джонхана, а может, это был тот факт, что он чувствовал себя лжецом. — Как я могу честно улыбаться, когда убиваю человека? — спросил он срывающимся голосом. — Как я могу это сделать, когда всей душой ненавижу человека? Предполагается... Я не должен никого ненавидеть, я не должен причинять людям боль, но я это сделал... Мне не следует улыбаться, потому что я ужасный человек... Он ненавидел плакать, всегда краснел и выглядел нелепо, большую часть времени он не мог дышать, и, если добавить к этому его все еще поврежденный нос, ситуация усложнялась. Итак, вот он, смущенно рыдающий перед Джонханом, как будто он не мог выглядеть хуже перед своим другом, но он не мог остановиться. С его лица начали течь слёзы. Прежде чем он успел попросить прощения, он почувствовал, как рука Джонхана обхватила его, и он прижался к нему, как маленький ребенок, плача на своём друге, как будто это была его мать. — Гванни, тебя окружают ужасные люди, которые причинят тебе боль, если ты не постоишь за себя. Тебе не обязательно быть белой вороной... тебе не обязательно быть никем, если ты этого не хочешь. Я уверен, что Луна не осудит тебя за то, что ты хочешь защитить Вону и его девочку, или за ненависть к тому, кто причиняет тебе боль. Но если ты беспокоишься... твое сердце настолько мягкое, что развеет ненависть, когда перестанет чувствовать угрозу. Его утешили не слова Джонхана, а его аромат ванили, аромат, который обнимал его, защищая от самого себя. Сынгван мог бояться, мог хотеть спрятаться и никогда не выходить на улицу, мог злиться на себя, и все это казалось необходимым под руками Джонхана. И дело в том, что он хотел, чтобы Луна поняла его, он хотел, чтобы его отец тоже понял его, чтобы он понял гнев, который он испытывал к своей матери и тем альфам, гнев, который он испытывал к себе. Или, может быть, просто Сынгван должен был понять, что неплохо испытывать весь спектр эмоций, даже плохих. Это делало его плохим человеком? Когда он открыл глаза на груди Джонхана, тонкая полоска света, падающая из окна, заставила его вспомнить белую полосу того потерянного волка. Он закрыл глаза, и на мгновение все было хорошо.***
Находиться в офисе Хоши было странно по прошествии такого долгого времени, и еще более странно было видеть там Сынчоля, но это было забавно, он мог бы посмеяться над этой сценой, если бы альфа не напугал его немного, достаточно, чтобы заткнуться в его присутствии. Хотя Мингю был выше Вону, он знал, что он никогда не заставит его спорить или ссориться с Сынчолем, он боялся овдоветь до женитьбы. В любом случае он встал позади Минхао, а Джихун встал посередине, как будто мог почувствовать его дискомфорт. — Они плакали в пустом классе... — объяснил Хоши. — Ну, Сынгван плакал, Джонхан, казалось, хотел только плакать. Я думаю, им лучше позволить поспать в своих комнатах, они, должно быть, немного устали. — Как ты их нашел? — спросил Минхао. — Их одноклассник предупредил меня, что они поднимают много шума в классе, поэтому я пошел посмотреть. — Ответил Хоши, когда он начал без надобности переставлять свои вещи, очевидно, это также доставляло Сынчолю дискомфорт. — Есть ли среди них ученик по имени Джису? — спросил альфа. — Хон Джису. От переводчика: Насчет Джису вообще ничего не могу сказать. В Севентин есть Джису и Джошуа, но это один и тот же человек. Тут достаточно трудно понять и визуализировать (мол, два близнеца словно). Если что, спрошу у тех, кто читал, или же у самого автора. Об этом и напишу (постараюсь без спойлеров) либо здесь, либо в конце этой главы. (скорее в конце и напишу, чтобы найти было легко). Хоши потребовалось несколько секунд, чтобы ответить, а затем он стал перебирать бумаги и копаться в них, только звуки чего-то нарушали неловкое молчание, и Вону начинал уставать, он ненавидел это, это всегда заставляло его думать о глупостях и хотеть прервать его какой-нибудь фразой, которая заставила бы другого отреагировать, какой бы глупой она ни была. — О, с демоном, я помогу его найти, — пожаловался Вону, начиная просматривать бумаги. — Если этого ублюдка нет в списках, я оторву ему голову. Прошла пара секунд, в течение которых они ничего не нашли, затем Уджи вздохнул и резко вышел из офиса. — Куда ты идешь? — спросил Минхао. — Стоит спросить напрямую, — ответил Уджи, и все было бы в порядке. — Могу я взять твою биту? — небрежно спросил Вону, и Уджи соответственно остановился. Это было не лучшее время для решительных действий, тем более с присутствием альфы. — Или ты предпочитаешь искать в бумажках? — спросил он, поднимая листы. От переводчика: Для тех кто не понял насчёт биты. Вону легче добыть информацию не через разговоры, дискуссии, а через драки. Конечно, физический способ это только в крайнем случае. "Хон Джису". — Оу, он в твоём классе, у него хорошие оценки, — сказал Хоши, начиная читать папку с его именем. Это было... хорошо, видимо, если там был Хон Джису. — Вам нужно знать что-нибудь еще? — спросил Хоши Сынчоля. — Можем мы поговорить наедине? — спросил Сынчоль, не теряя серьезности. Хоши кивнул, глядя прямо на них. — Не могли бы вы уделить нам минутку? — Вы будете говорить о Джису? — спросил Минхао. — Он мой сосед по комнате, я тоже хочу знать, кто он. — Мы поговорим об этом позже, — сказал Хоши, пытаясь казаться дружелюбным, он выглядел неловко. — Я просто хочу знать, почему Джонхану так неудобно, могу я остаться? Они не получали ответа в течение нескольких секунд, пока Сынчоль не решил отрицать, ах, было понятно, что он не хотел, чтобы они были там, Джису казался серьезным и тревожным вопросом для семьи Джонхана, поэтому это тоже должно было быть конфиденциальным. Но Вону не согласился, он хотел знать, кем, черт возьми, был Джису, чтобы защитить Джонхана, чтобы знать, бить ли Джису или держать его подальше с предупреждением или чем-то в этом роде, или противостоять Джонхану и попросить его перестать быть таким плаксивым. Они тоже хотели знать, потому что беспокоились о Джонхане. Это было что-то, что до такой степени раздражало его, до такой степени отталкивало парня каждый раз, когда он его видел. Был ли это семейный секрет или что-то в этом роде, Вону тоже хотел знать, даже если это не было частью его семьи, потому что просто его семья не могла ничего сделать, находясь так далеко, только они могли. — Что такого сделал Джису, что сделало его таким важным? — напрямую спросил он Сынчоля. — Понятно, что ты это знаешь. — Вону, — вмешался Хоши. — Почему бы вам не выйти на минутку на улицу? — Мы тоже хотим знать о нем, — прервал Минхао. — Если это доставляет Джонхану дискомфорт, то это нормально, что мы хотим знать. Верно, Уджи? Только в этот момент Сынчоль оторвал свой взгляд и с некоторым удивлением сосредоточил его на Уджи, и омега не ответил, он молчал, отвечая альфе, не открывая рта. Что ж, очевидно, Минхао и Вону были в этом одиноки, потому что тупица их босса облажался с присутствующей альфой. Он не чувствовал страха Уджи, так что с ним все было в порядке, но его запах оставался вечным лугом, от которого ему было не по себе. — Мы все равно хотим знать, почему это доставляет ему неудобства. — Сказал Вону, видя, что Уджи не отвечает. — Джису не сделал ничего, чтобы напрямую расстроить его, и все же Джонхан его ненавидит. Мы хотим знать. — Это, — Заговорил Сынчоль, что очень смутило Вону. — Это не должно иметь для него значения. Пожалуйста, позвольте мне поговорить с профессором наедине. Глубокий голос Сынчоля был устрашающим, и то, что он не смотрел на них, делало его еще хуже. Он был совсем не похож на своего альфа Мингю, который всегда смотрел в глаза и старался быть добрым. — Это очень важно для нас, — внезапно сказал Минхао. — Мы беспокоимся о Джонхане. — Минхао, Вону, подождите снаружи, — приказал Хоши, но оставался вежливым. — А он может остаться? — спросил Вону, указывая на притихшего Уджи, который в ответ только открыл глаза. — Почему? — Это личное дело. — Ответил Сынчоль, наконец взглянув на него, Вону хотел спрятаться. — Джихун может остаться, мне не нужно указывать свои причины, чтобы позволить ему это. — Ха, они позволяют тебе остаться, — усмехнулся Вону в сторону Джихуна. — Нет, хорошо, я думаю, это потому, что мы не члены семьи, просто два гребаных незнакомца, которым не следует придавать значения. Что ж, идите-ка вы нахуй. Я лично спрошу Джонхана, пока он не скажет мне. — Нет, — внезапно сказал Сынчоль, и его голос эхом разнесся по всему его телу. Плохая ситуация. Он послал Минхао сигнал о помощи. — Ах, к сожалению, вы не можете запретить нам спросить об этом Джонхана, — сказал Минхао, направляясь к Вону. — Ты для нас ничто. — Минхао, Вону! — Голос Хоши был требовательным и громким, настолько, что заставил их резко остановиться и повернуться. — Такое поведение позорно, а теперь извинитесь перед молодым Чхве. Я не могу поверить, что, будучи второкурсником, я создаю этот образ. Что ж, теперь они были сбиты с толку. Вону открыл рот, чтобы заступиться за себя и Минхао, но запах луга угрожал ему. Лучше было промолчать. Он посмотрел на Уджи, и тот серьезно посмотрел на него в ответ. — Извините, если я сказал что-то неуместное, — начал Минхао, как хороший омега своему альфе, Вону закатил глаза. Затем взгляды устремились на него. — Я не сказал ничего, в чем сожалею. — Ответил он, не глядя на них. Хотя он мог видеть разочарование и напряжение на лице Джихуна. — Если Джихун и Минхао хотят извиниться только потому, что их об этом просят, это не моя гребаная проблема. — Вону, иди к советнику, я поговорю с тобой позже, — сказал Хоши своим голосом. Голос альфы. К черту голоса альф, он привык к тому, чтобы их использовали с ним, в последний раз, когда Бохёк попытался использовать ее на нем, он надрал ему задницу. Он был близок к отказу. — Мы уходим. — сказал Уджи, подходя к ним и беря их за руки. — Мы приносим свои извинения за такую сцену. Это больше не повторится. При необходимости я отведу Вону к женщине-консультанту. И этого было достаточно, чтобы он по-настоящему закрыл рот — клубничный аромат, просившийся только к нему. Он позволил себе увлечься Джихуном, и после этого дверь закрылась. Когда они были достаточно далеко, Уджи буквально вытолкнул его в дверь офиса. Консультант была с другой стороны, я мог почувствовать ее запах. Он попытался что-то сказать, но Джихун предупредил его. — Заткнись и оставайся здесь. — Приказал ему Уджи, и Вону сжал губы. — Нам больше не нужны проблемы, и ты только что втянул нас в ненужную ссору с Хоши, так что просто иди в гребаный офис и молчи. Вону надулся, глядя прямо на Джихуна. Что ж, по крайней мере, он умел признавать, когда это была его вина. Он открыл дверь на стук, убежденный, что консультант ожидает от него не меньшего, устало поднял взгляд и заглянул внутрь кабинета, в этом месте всегда был сладкий аромат, который доставлял ему дискомфорт, как будто он собирался сделать что-то, чего не хотел, на прием к стоматологу или в больницу. В любом случае он посмотрел на советника, и когда их глаза встретились, он не знал, что делать. — Ты идиотка, почему ты думаешь, что кто-то доверит тебе работу? — голос по телефону звучал так отвратительно, что Вону мог его слышать. Советник плакала. Он закрыл дверь. Вспоминая неловкое изображение: Хеджин держала телефон чертовски близко к своему лицу, она повернулась, как только Вону открыл дверь, и казалось, что она плачет из-за её красных глаз и носа, а затем из телефона раздался голос, который, казалось, оскорблял ее с полной уверенностью. Ах, Вону чувствовал себя действительно странно, и что еще хуже, ему было жаль ее. Его отец время от времени называл его так, и хотя он пытался сделать так, чтобы ему было все равно, в этом была небольшая заноза. — Войди, Гуану. — Он услышал голос советника и решил войти, убежденный, что, если ему станет еще неудобнее, он выпрыгнет из окна. Когда их взгляды снова встретились, женщина вытирала лицо носовым платком. — Я уверена, что ты уже сталкивался с подобной ситуацией раньше. В конце концов, твоя семья ужасна. — Что? Мы в доверии, старая ведьма? Консультант не удосужилась ответить на оскорбление, но Вону собиралась сбежать, она упала на стул, думая, что у нее и так достаточно проблем, чтобы создать еще больше. но сначала она упомянула свою ужасную семью! — Когда я позвоню к твоим родителям, они скажут мне перестать возиться с тобой. Если бы это было не важно, они бы не пришли. — Поэтому ты позвонила Мингю? — Это было после того, как я позвонила Мингю. — Уточнила она, убирая платок с лица, ее макияж был смыт. — Дай мне минутку, чтобы прийти в себя. "О, черт возьми, она начинала мне нравиться. Кто был по ту сторону телефона? Он действительно ненавидит ее". — Моя мать. — Теперь Вону действительно было плохо из-за нее, но эта женщина сломала Сынгвану нос, и она была совершенно плохой, она угрожала ему посредством долбаного внимания. — И да, она меня ненавидит. Когда я разговаривала с твоим отцом, он мне очень напомнил ее. И, глядя на историю твоей семьи... — Моя семья ужасна, я знаю, — альфа кивнул. — И ты тоже, ты знаешь о нас слишком много такого, чего тебе не нужно было бы знать. Откуда ты знаешь о Мингю? Откуда ты знаешь о Джонхане и Джихуне? — Я консультант, это моя работа — знать положение учеников, чтобы я могла им помочь. — Выдохнула она. — Я многое о вас знаю. Я знаю не только о Мингю, я знаю обо всех тех альфах, которые искали тебя, я знаю, что последним, кто предложил за тебя деньги, был достаточно богат. — Я знаю, что ты та, кто сломала Сынгвану нос. К этому моменту было абсурдно скрывать это, независимо от того, было это знание или нет, уже не имело значения, и Вону знал, что бесполезно пытаться извлечь выгоду из его предполагаемого невежества. Он устал от игр Хеджин, и если бы ему пришлось противостоять ей, то он сделал бы это напрямую, по-своему, не дожидаясь чьих-либо приказов. Даже не от Уджи. — Хочешь узнать обо мне больше? — спросила она, бросив папку рядом с собой. — Я удивлена, поскольку ты, очевидно, ничего не хочешь знать о Мингю. Это твоя уверенность, Чон Вону? Вону отвел взгляд всего на пару секунд, чтобы взглянуть на папку, на ней было имя Мингю. Ким Мингю. Он почувствовал, как его желудок сильно сжался, и тошнота подступила к нему очень быстро. Она знала прошлое Мингю, Бохёк знал... за исключением Вону. Он не должен был быть таким, как они, он должен был дождаться, пока Мингю доверит ему достаточно, чтобы рассказать ему о своем прошлом, потому что так должны были поступать пары — доверять друг другу. Он перевел взгляд на советника. — Что ты можешь знать о Мингю? Она пожала плечами. — То, чего ты не знаешь. — Советник встала. — Мингю — твой давний парень, верно? Вы очень влюблены, я удивлена, что вы никогда не пытались сбежать вместе, это то, что делают влюбленные молодые люди. Ты думаешь, что проведешь с ним всю свою жизнь? — Тебя это волнует? — Это история, которую я уже сама прожила. — Консультант села за стол и посмотрела на Вону свысока, как будто он был ничем. Холодные глаза этой женщины леденили ему кровь. — На самом деле ты ничего не знаешь о Мингю и все еще думаешь, что любишь его? Твое будущее действительно печальное, если ты так думаешь. Вону глубоко вздохнул. — Меня не волнует прошлое Мингю, — он колебался. — Я знаю его, я знаю, кто он сейчас и что он чувствует ко мне, а я к нему, так что засовывай свою гребаную информацию, куда вам заблагорассудится. Ты просто идиотка, которая слишком много знает о том, чего не должна. — Я просто беспокоюсь о тебе, — сказала она, не отводя взгляда. — Историю, которой ты будешь жить, я знаю наизусть. Вону издал ироничный смешок. Мингю сказал ему не приближаться к ней. — Что ты можешь знать? — Он чуть не встал. — Ты думаешь, что влюблен? Вону? Как ты думаешь, Мингю в порядке? — Хеджин заставила его сесть. — Хочешь услышать историю? — Вону посмотрел на нее, горьковатый аромат пробирался сквозь поры его кожи. — Ты его знаешь, ваше будущее похоже на моих родителей. — О чем ты говоришь?История Хеджин
— Бедная омега, которая встретила альфа-женщину, — она начала рассказывать. — Она глубоко влюбилась, она была молода, неопытна, а эта альфа немного старше. Омега не закончила универ, когда она уже выходила замуж за эту альфу, у них была причина, она забеременела. Все было мило, как во сне. Первым ребенком был бета, который пленил взор своей матери омеги, и хотя альфа была ласковой, все начало меняться. В случае с твоими родителями это был плохой выбор, в случае с этой парой это была альфа. Альфа, такая же агрессивная, как и сам демон, ревнивая и неуверенная в себе, она всегда верила, что омега изменяет ей, эта не могла и глазом моргнуть, чтобы другая не расстроилась. Но они были влюблены. — Омега терпела эти мелочи, потому что она была её альфой, потому что время от времени она была милой, идеальной матерью для её беты. — Голос Хеджин постоянно менялся, смесь гнева и нежности заставляла Вону цепляться за свое место. — Омега понятия не имела, что ее ждет впереди. Когда родился второй ребёнок, он также был бетой, и его встретили с такой же любовью, но альфа становилась все более и более агрессивной. Третий сын, еще один бета. Альфа уже нанесла серию ударов по её телу. Четвертый ребенок альфа-девочка. В этот момент глаза Хеджин, казалось, засияли, и Вону мог думать только о том, что эта омега, должно быть, идиотка. Они были совсем не похожи на его родителей, потому что его отец никогда не бил его мать, только своих детей. Когда советник улыбнулась Вону, он не мог не вспомнить Джонкван. Потому что в глубине души он знал, что она маленькая альфа. — Счастливые матери своей первой альфа-девочки. Удары прекратились, и все было блаженством. Возможно, именно поэтому появились еще трое бета-детей, в результате чего в общей сложности родилось семеро детей, в конце концов, они любили друг друга... Только у альфы снова появились вредные привычки, как раз когда все улучшалось, она упала духом, потому что один из ее сыновей, младший, умер от болезни, не имея возможности получить лечение из-за нехватки ресурсов. Вся семья оплакивала его смерть, за исключением альфы. Она просто начала их ненавидеть, и за любые детали или ошибки она шла прямо в бой. Когда ее не было, было тихо, но мать-омега не выдерживала и спала часами, только чтобы, проснувшись, альфа разозлилась на нее и плохо с ней обращалась. — Хеджин улыбнулась. — Внезапно старшие братья начали защищать себя от любой угрозы, они начали защищаться от своей младшей сестры, они избивали ее, говоря, что, будучи альфой, она нападет на них, если они что-то не сделают. Она была отчуждена от всех своих братьев и сестер, и они ненавидели ее, включая своих матерей.Конец истории Хеджин
Хеджин склонилась над Вону, ее прямые волосы были занавесом между ними. Вону хотел верить, что все это не имеет значения, что это просто абсурдная история, которая доставляет ему неудобства. Но... когда он поднял взгляд и встретился с глазами Хеджин, он смог понять, что она имела в виду. Это было прошлое Хеджин, и это будет будущее Вону. — Мингю... Мингю не такой. — Он думал о своей альфе и о том, как бережно он заботился о своей дочери, Мингю никогда не причинит вреда ни ему, ни Джонкван. Мингю был неспособен это сделать. — Мингю... Он вспомнил слова своей матери. Она вышла замуж за отца Вону, по определенной причине, и время, когда они были счастливы, время, которое Вону не мог вспомнить... его отец когда-либо хотел его, когда-либо поднимал его высоко так, как Мингю поднимал своего ребёнка. Его отец должен был хотеть его хотя бы раз в жизни, точно так же, как мать Хеджин когда-то хотела её. Перестанет ли Мингю любить свою девочку? Если что-то случится... как отреагирует Мингю? Предполагалось, что Вону знает ответ, но когда он представлял его, он не мог предположить. Возможно, он не знал Мингю. — Я понимаю тебя, Вону, ты хочешь выбраться из того дерьма, которым является твоя семья, я тоже этого хотела. И моя мама омега тоже. Но я тебе кое-что скажу. — Она подошла ближе, чтобы прошептать ему. — Это навсегда повторяется. Когда она отстранилась, он широко улыбнулся ей, его лицо сияло, а повсюду распространялся сладкий аромат. Эта женщина через пару секунд вернулась к той, кем она была, в то время как у Вону продолжали дрожать руки. Он глубоко вздохнул и стиснул зубы, чтобы успокоиться. — Это ложь? Верно? — спросил он. — Эта чертова история заставляет меня усомниться в моих отношениях с Мингю. Это не реально. Советник грустно и обиженно улыбнулась ему, в то время как солнце, проникавшее в окно, освещало ее волосы и фигуру. — Есть такие печальные истории, которые невозможно придумать. Было приятно поболтать с тобой, Вону. Ах. Его отец называл его так в детстве, когда хотел. *** Слова от автора: Если я остановлюсь на этой истории, я не закончу ее. Писать ее ужасно надоело, но, как я уже сказала, я не могу остановиться, если хочу увидеть ее законченной. Наслаждайтесь всеми специальными фактами, они предназначены для того, чтобы я могла погрузиться в историю больше. Вот факты: Саран несколько раз разговаривала с отцом Минхао, когда они виделись в офисе Хоши, они стали хорошими друзьями, так как оба любят плохие фильмы. В детстве у Вону была рыбка, Бохёк случайно съел ее, пытаясь провернуть трюк. В отместку Вону засунул его голову в аквариум, пока не вмешалась его мать. Сынгван никогда не мог завести воображаемого друга в детстве, он всегда просил своего отца поиграть с ним. * Когда Уджи злится на кого-то из мальчиков, они закатывают ему глаза. ВСЕ. Хотя Минхао скрывает это. * Когда Вону злится, они шутят, чтобы отвлечь его внимание. * С Сынгваном они что-то покупают ему или говорят что-нибудь милое. * Для Минхао молятся луне и терпеливо ждут, пока Минхао перестанет злиться, чтобы они могли подойти и вести себя как ни в чем не бывало... * Когда Джонхан злится, Вону собирается разозлить его еще больше. -- Февраль 2021 г. От переводчика: Итак, некоторые сведения я раздобыла, но все рассказать не могу. От первого лица: Я могу многое рассказать тебе о Джису. Правда в том, что я не мог вспомнить, кто такой Джису, и именно поэтому я не отвечал. Джису был другом детства Джонхана и ***. Джису и Джонхан были парой (в тайне). Короче говоря, они собирались сбежать вместе, но в день побега Джису ***. *** Джису рассказывает Джонхану, что произошло. ***... Очень обидно, что не могу полностью рассказать, а скрыть звездочками то, что лучше Вам пока не знать. Вы 100 проц не сможете правильно понять, что же я засекретила от Вас. Но всё равно пишите в комментах о своих догадках, мне будет интересно почитать. Если что звезды не обозначают кол-ва слов! А так авторка молодец и суперски сделала. Я прям ошарашена была. Как у Вас дела? Все ли хорошо? Как давно пришло зимнее настроение? Нравится ли перевод? Всё ли понимаете? Если что пишите и я объясню. Я не кусаюсь. Обязательно пишите комменты! Мне нужна Ваша активность и я люблю заряжаться ею!🩵