Год четвертый. Февраль.
За широким столом, завешанном вирт-окнами и, несмотря на век цифровых технологий, заваленным бумагами, в массивном кресле из дорогущей натуральной черной кожи сидел немолодой мужчина. В темных волосах заметны были нитки седины, в особенности на висках, а под глазами залегли темные круги. Должно быть, он давно уже нормально не высыпался и не отдыхал. Хотя о каком отдыхе сейчас могла идти речь для высокопоставленного или, по крайней мере, богатого человека? А в достатке этого мужчины сомневаться не приходилось — одна обстановка кабинета по самым скромным подсчетам примерно равнялась среднестатистической годовой зарплате по планете. Чего стоило то же кресло или хоть стол из темного лакированного дерева со светлыми вставками древесины других пород и перламутра. Да и прочая обстановка внушала уважение. Здесь не было показной роскоши или излишнего блеска драгоценностей, которыми так любят обвешиваться те, кто получил свое состояние совсем недавно. Но строгая обстановка была без преувеличения шикарной и внушала уважение. У стоявшего перед ним белобрысого парня лицо не выражало вообще ничего. Зато в глаза сразу бросались волосы — пушистые, необычного светло-пепельного оттенка, топорщащиеся во все стороны, как будто он при сушке воспользовался не феном, а напрямую пальцы в розетку сунул. — Значит, так, — пара вирт-окон сердито мигали, требуя к себе внимания, но мужчина словно бы и не видел их. — До места тебя доставят, дальше будешь добираться самостоятельно. Коды доступа я тебе предоставил. И запиши себе еще раз — твоя задача узнать, что с моим сыном. И предоставить мне доказательства его жизни или смерти. Если он жив, то попытайся его спасти. Но так, чтобы не подвергать его жизнь угрозе. И свою тоже, — немного подумав, детализировал он команду. — Если ты будешь его спасать, то должен как минимум переправить его на человеческую территорию. Как максимум — вернуться с ним сюда. Приказ понял? — Да, Виктор Алексеевич, — по пустому взгляду серых глаз и ровному неэмоциональному голосу становилось ясно, что этот парень, выглядевший примерно на двадцать человеческих лет, киборг. — Иди, — мужчина махнул рукой, приказывая DEX'у удалиться, не сомневаясь, что тот исполнит приказ, а сам откинулся на спинку кресла, запрокинув назад голову. Не уберег. Не доглядел. А теперь остается лишь бессильно злиться на самого себя. Злиться на сына, сбежавшего на фронт, тоже хотелось, но вот только смысл… Эх, Сашка-Сашка, зачем же ты так… Больнее всего было от мысли, что он и сам наверняка поступил бы точно так же — не пожелал бы отсиживаться в безопасности, а попробовал бы показать себя в деле. А из-за той самой безопасности они с сыном в последний раз и поругались, когда Виктор жестко дал понять, что ни на какой фронт Сашка не отправится, пусть даже и не мечтает. От мысли, что, возможно, стоило быть менее резким в словах, становилось совсем тошно. Самостоятельный и ненавидящий, когда за него просят, Александр и так воспринимал в штыки любые попытки отца помочь ему, особенно используя служебное положение и связи, злился и ругался, справедливо полагая, что это отец его пристроил на более-менее теплое и непыльное место в штабе. Виктору же оставалось радоваться, что в свое время в военную академию сын поступать не захотел, сказав со вздохом, что тогда все точно будут считать, что его в ту самую академию по блату пристроили. Виктор тогда отшутился, что, увы, даже при всей его власти, не в силах изменить сыну фамилию, отчество и сведения о родителях… Будь Сашка хоть на год младше, учись он хоть на втором, а не на третьем курсе — никто ни к какой войне его и близко бы не подпустил. Но, увы, как раз с третьего (или с четвертого, если учиться предстояло шесть, а не пять лет), слушатели военных кафедр допускались к работе по выбранной специальности. Правило было формальным, введенным много лет назад — масштабных войн с усиленной мобилизацией не было уже давно, с тех пор, как Федерация разгромила Альянс. Но вот, поди ж ты, случилась. Так что Александр, провернув незамысловатую схему, впервые использовав в качестве аргумента «Да вы знаете, кто мой отец?», взял академ и, только получив на руки все документы, поставил родителей перед свершившимся фактом. А теперь оставалось надеяться, что их домашний киборг, в которого срочно закачали боевую специализацию, сможет вернуть Сашку домой.* * *
— Привет! Для пленника, без присмотра шляющегося по базе киборгов, Тед сохранял возмутительную бодрость духа. Впрочем, на него и сам плен отрицательного воздействия почти не оказал — как ни странно, киборги к пленным относились достаточно гуманно, а распирающую энергию девать было некуда. Разве что на попытки поухаживать за обаятельным киборгом-пилотом. Те его извинения Рианна приняла, хотя и сильно им удивилась — пилот и впрямь был достаточно искренним в своих словах. Хотя Тед так и не понял, удивилась ли она извинениям в принципе, или тому, что извинения были искренними. А поскольку основная база киборгов, где и содержали пленных, располагалась на военном космодроме, то подстраивать «случайные» встречи было значительно легче. Правда, за те встречи — состоявшиеся и нет — Тед схлопотал день в карцере на воде и кормосмеси, два удара под ребра и один выстрел из бластера. Расплавился, правда, не череп, а кусок стены в паре сантиметров от него, но, судя по лицу киборга, который его потом вел обратно, он бы с удовольствием допустил сбой в системе наведения. — Опять ты… — обреченно вздохнула девушка, как о какой-нибудь противной, надоедливой твари, которая раз за разом влетает в распахнутое окно, хоть ты и выкидываешь ее постоянно вон. Как избавиться от приставучего человека, за исключением методов физической расправы, она не представляла. Но, во-первых, физическую расправу не одобрит Рихард, а, во-вторых, убивать пилота особо не за что. Ну ходит, ну достает разговорами, ну это ж не повод… — Учти, если тебя здесь засекут, я тебя отмазывать не стану! — И не надо, — улыбнулся пилот. — Тебе ведь влетит, если узнают, что ты без спроса пленника забрала, а разве я могу допустить, чтобы такой красивой девушке, такому замечательному пилоту влетело ни за что? — Убери руку! — за время тирады Тед успел дружественно приобнять девушку за плечо (спускать руку ниже, к талии, он пока не решался — после первой попытки Рианна так стиснула ему пальцы, что рука потом несколько дней болела), но больше придраться было не к чему — детектор совсем уж непотребной лжи не фиксировал. Рианна не особо понимала, чего добивается Теодор. Да, его поведение было типично мужским. По крайней мере, кажется, именно так вели себя мужчины, когда хотели затащить в постель понравившуюся им женщину. Это ведь только у киборгов не обязательно спрашивать согласия — кого волнует, чего хотят безмозглые машины, а чего нет… Но ведь не совсем этот пилот дебил, ему ж вроде доходчиво объяснили, что к разумным киборгам с подобными предложениями приставать не стоит. А то приставалку оторвут. Ну да ладно — ходит он за ней, говорит всякие нелепости, нарывается на злых патрульных — его проблемы. Хотя если нарвется серьезно — хоть на того же Алекса — и его убьют или покалечат, то будет обидно. Человек он, кажется, не самый паршивый… — Ну неужели тебе совсем мои прикосновения не нравятся? — сокрушенно вздохнул Тед, но руку, впрочем, убрал. — Ладно… может, хоть этот скромный подарок растопит твое сердце? Правда, он сам немного подтаял… Под удивленным взглядом Рианны пилот выудил из нагрудного кармана слегка помятую молочную шоколадку и протянул ее девушке. До этого он, всеми правдами и неправдами вызнав, которая из комнат принадлежит Рианне, подкладывал их туда. Но сейчас решил перейти к более активным действиям. Доставать шоколад и прочие сладости на базе было делом сложным, но, стоило ему сдружиться с Дэном, как оно стало вполне реализуемым. Хорошо, что хоть киборг не понимал, зачем человеку это надо. Или делал вид, что не понимает? В любом случае, с вопросами не приставал и при возможности шоколадки добывал. — Так это твоих рук дело?.. — растерянно протянула Рианна, но шоколадку все-таки взяла. — Ну да. Девушкам же нравятся сладости. А девушкам-киборгам — в особенности! — Спасибо… Киборг выглядела донельзя смущенной. Как реагировать на подобные знаки внимания, она не представляла. Знаки внимания? Но люди же не оказывают их киборгам… И где он только эти шоколадки доставал? И как о ее комнате узнал? Но и благодарить человека было странно. Так не бывает. Люди обычно не дают поводов, чтобы киборги могли сказать им искреннее «спасибо». — Пожалуйста, — Тед улыбнулся самой обворожительной и одновременно ободряющей улыбкой из своего арсенала. — Надеюсь, они тебе хоть нравятся? Иначе я расстроюсь, если узнаю, что ты их просто выкидывала или кому-то отдавала. — Нравятся, — Рианна улыбнулась в ответ. Чем дальше, тем хуже выходило злиться на нахального, но такого обаятельного, пилота. — Так что я их не выкидывала и не отдавала. Может, поделишься секретом, где ты их у нас на базе шоколадки доставать умудряешься? — Неа, — парень усмехнулся и снова пристроил руку на плече, перебрал пальцами, но под суровым взглядом смущенно кашлянул и вновь убрал руку. — На то это и секрет! Если я сейчас тебе расскажу, где их беру, то потом ты их уже будешь банальностью считать. — Знаешь, если ты умудряешься доставать шоколадки в плену у киборгов, шляться по базе тех самых киборгов и узнавать, где и кто живет, и до сих пор жив и даже цел — то это в любом случае нечто небанальное, — фыркнула Рианна. — Но если ты и дальше хочешь оставаться целым, то иди-ка ты лучше обратно. А то нарвешься еще на кого-нибудь… Теодор горделиво приосанился — мол, кишка тонка, не возьмут! — но мозги, которыми вопреки мнению некоторых, пилот все же пользовался, подсказывали, что нарываться действительно не стоит. Особенно, если учитывать, что он, несмотря ни на что, планировал попытаться перевести общение к Рианной на менее формальный и более близкий уровень. Поэтому оставалось лишь улыбнуться на прощание и впрямь поспешить в камеру-казарму.