Одушевленные

Как себя вести с стоящим перед ним киборгом, Рихард не знал. Уж слишком он привык всех их считать разумными, привык разговаривать, как с людьми. И переключиться на разговор с машиной было невероятно сложно. Все казалось, что DEX сейчас просто скинет маску и прекратит прикидываться. — Зачем ты хотел говорить со мной? — голос прозвучал на редкость холодно и ровно, Рихард неосознанно пытался отгородиться за подобной манерой общения, не позволить себе самому начать воспринимать стоящего перед ним киборга как человека. В другой ситуации с вражеским, явно армейским, киборгом, пришедшим на захваченную территорию и никак не проявляющим свою разумность и разговаривать не стали бы — слишком опасно. Мало ли, что в него запрограммировать могли? Но тут уж слишком нетипичной оказалась ситуация — парень с невыразительным лицом и странной прической не только выдал патрулю записанное задание, но и позволил влезть в записи, чтобы убедиться в достоверности предоставленной информации. Задание, правда, раскрыл лишь в общих чертах — «Цель. Узнать о судьбе одного человека. Вероятно, пленника. Наиболее эффективный метод выполнения. Беседа с предводителем бунта». — Я должен задать вам несколько вопросов. Рихард, мне нужно узнать, что случилось с одним человеком. У меня есть информация, что, вероятно, он погиб в стычке с вами. DEX четвертый мрачно посмотрел на DEX’а пятого. Ломать комедию не хотелось. Рихард Одуванчика узнал, да и чья судьба его интересовала, не сложно было догадаться. — Информация неверная, — вздохнул Рихард. — Жив твой Сашка и даже вполне здоров. — Откуда вы… — опешил Одуванчик. — Что значит — вполне здоров? — Вполне здоров значит, что был ранен, но сейчас с ним все в порядке, — машинально ответил Рихард и неверяще вытаращился на собеседника, только сейчас осознав, что первая реплика была уж слишком своенравной для программы. — Ты тоже… разумный? — Не важно. Я пришел узнать, что с Александром. Я могу его увидеть? Перед повстанцами Одуванчик не видел смысла скрывать свою разумность — все равно почти наверняка поймут, а так, может, легче договориться будет. Но и откровенничать киборг тоже не собирался. Не их это дело, как и почему он поступает. Рихарду тоже было, о чем подумать. Еще один разумный киборг на их базе — это хорошо. Но разумный киборг, пришедший на базу по приказу людей — это уже хуже. — Можешь. Но для этого тебе придется дать нашим программистам доступ к своему коду. Пока Александр записан у тебя в хозяевах, мы тебя к нему пустить не можем. — Но он не станет приказывать мне никого убивать! — возмутился киборг такому нелепому предположению. — Он хороший человек. И не идиот! Рихард скептически фыркнул, вспоминая обстоятельства знакомства с Сашкой, но язвить на эту тему не стал. Вместо этого проговорил твердо: — Нет. Пока он записан у тебя в программе хозяином, пообщаться ты с ним не сможешь. Пойми… — он внезапно понял, что даже не озаботился вопросом, как киборга зовут. Ну не Одуванчик же все же! — Как твое имя? — Зигфрид, — недовольно буркнул киборг почти с теми же интонациями, которые были у Сашки, когда тот свое имя называл. — Пойми, Зигфрид, — не обращая внимания на мрачный тон и сердитое выражение лица, продолжил Рихард, — Ты вполне можешь доверять Сашке. Даже я могу ему доверять. Но есть необходимые меры предосторожности. Никто не может предугадать, как Сашка себя поведет, когда к нему войдет его киборг. Или когда он узнает, что тот самый киборг разумен. А что если он тебе приказ на самоликвидацию отдаст? Тебе этого сильно хочется? — Он так не поступит! — запальчиво бросил Одуванчик, но вдруг как-то резко понурился: Александр — хороший человек, и отношения у них всегда были добрыми. Но действительно — как тот поступит, когда узнает о разумности своего киборга? Испугается? Возненавидит? Или после всего, что успел пережить, просто прикажет умереть? А умирать очень не хотелось. — Хорошо. Ладно, я согласен… Рихард сочувственно посмотрел на парня — понимать, что те, кому ты вроде бы доверяешь, могут тебя убить, и впрямь очень грустно. Но и не предупреждать Зигфрида было нельзя. Лучше уж этот Одуванчик напридумывает себе ужасов, чем доверчиво придет к Сашке, а тот убьет его одним словом. Увы, и подобные случаи у Рихарда в практике были — когда один из его друзей был абсолютно уверен, что хозяин примет его разумность. И раскрылся сам, не почистив права управления. А хозяин, выслушав сбивчивое признание, бросил короткое «Сдохни», развернулся и ушел, уже не видя, как умирал его киборг. Конечно, хозяина Рихард потом отыскал, но друга это не вернуло.

* * *

Спустя три часа Зигфрид постучался, почти поскребся в комнату Александра. Попытки загнать страхи поглубже увенчались лишь относительным успехом. От мысли, как Сашка отреагирует на его признание, все равно было неуютно. А уж как вообще признаться… С Сашкой они, считай, росли вместе — любознательный непоседливый мальчишка и приставленный к нему киборг-воспитатель. Так что Одуванчик смог достаточно цельно и гармонично развиться как личность, вырасти, но не научиться взаимодействовать и общаться с людьми. Пусть программу имитации личности он при общении с Александром, в особенности, когда тот был еще совсем ребенком, включал достаточно часто, что и как говорить в такой ситуации, киборг не представлял. А если бы и пользовался только и исключительно программой — в подобной ситуации и она бы спасовала. — Да, — голос, отозвавшийся из-за двери, был достаточно бодрым, но очень удивленным. Возможности для отступления не осталось, и Зигфрид, коротко выдохнув, толкнул дверь. Сашка, лениво копавшийся в планшете, машинально вскинул голову на звук, пару секунд недоуменно смотрел на стоящего в проеме киборга, а затем ошарашено вздернул брови, не в силах ничего поделать с отвисающей челюстью, и пораженно выдохнул: — Одуванчик?! Галлюцинация сделала шаг вперед и смущенно улыбнулась. — Да, Саш, меня твой отец послал узнать, что с тобой. — Да со мной-то все в порядке, — вскочил на ноги парень. — Подожди, а ты сам-то как тут оказался? — Сашка с сомнением посмотрел на дверь. В то, что за ней гора трупов и залитые кровью коридоры, верилось с трудом. Да и милый, добрый, немного простоватый Одуванчик как-то не представлялся жутким монстром, способным в одиночку прорваться на базу, захватить ее и порубить всех местных киборгов в капусту. Да и вообще не представлялся с оружием в руках — уж со шваброй или учебником и то вернее. — Я пошел на контакт, они убедились, что я не представляю для них опасности, и поэтому разрешили мне поговорить с тобой, — послушно отчитался Одуванчик, а потом смущенно прикусил губу, вызвав еще один удивленный взгляд, и решительно выпалил. — Саша, только я такой же как они… — В смысле?.. — потрясенно пробормотал парень, только парой секунд позже осознав, что значат слова киборга. — Ты тоже разумен? — Да, — коротким кивком подтвердил догадку Одуванчик. — Саш, я… — Не подходи! — вскрикнул Сашка, пятясь назад, инстинктивно выставив перед собой руку. — Стой, где стоишь! — Сашка… — опешивший от такой реакции киборг поначалу замер, да и привычка подстраиваться под приказы сыграла свое, но затем все же сделал шаг вперед. — Не бойся, я… — Стой, где стоишь! — в спину уперлась стена, отрезая пути к дальнейшему отступлению, а в расширенных глазах стоял самый настоящий ужас. — Ты убить меня пришел? Да?! — Саша… — Зигфрид все же остановился, растерянно, не зная, что сказать и как поступить. — Не бойся, пожалуйста… Я не причиню тебе вреда… — А зачем ты тогда пришел?! Что тебе нужно?! — Меня твой отец прислал узнать, что с тобой! — неожиданно обиженно заявил киборг. — И я тоже волновался, когда узнал, что ты, возможно, погиб! И шел я к тебе, а не к ним! И надеялся, что ты жив! А ты… Почему ты мне не веришь?.. Сашка наконец немного успокоился и заставил себя посмотреть на Одуванчика более-менее трезвым и адекватным взглядом. Вообще-то в киборга-убийцу верилось не особо. А уж если учитывать, что тот самый киборг воспитывал его с самого детства, зачастую проводя с ним больше времени, чем родители… Отец был вечно на службе, а мать, известный архитектор, проводила уйму времени в разъездах. Но каким бредом казалась такая вот разумность! Одуванчик же у них сколько лет уже живет, и ни разу до этого ни у кого даже тени подозрения не возникало, что киборг может быть… сорванным… От этой мысли страх накатил было новой волной, но быстро отступил — тех сорванных тут целая база. И кроме парочки киборгов с особо злобным и мерзким характером, по типу того же Алекса, к людям все относились более-менее нормально. — Я… попытаюсь поверить, — наконец медленно проговорил он. — Но… я тебя не понимаю… Зачем ты пошел за мной? Ты же мог просто прийти на базу и ни словом обо мне не обмолвиться. Или еще раньше сбежать, убив нас. Но почему-то этого не сделал. — А… зачем? За что мне вас убивать?.. Почему пошел — я уже ответил. Твои родители волнуются, считают, что ты погиб. И я тоже волновался… — Ну мы же люди, — буркнул Сашка, не находя других слов. Поверить в волнующегося за него киборга не по приказу программы, а по собственной инициативе получалось с трудом. — Да ну и что, что люди! — все-таки не выдержал Зигфрид, повысив голос. — Я вас не ненавижу! Мне вас не за что ненавидеть! И убивать вас не за что! Вы ко мне всегда относились… почти так же, как друг к другу! А ты меня теперь чудовищем считаешь! За что?.. Больше всего Зигфриду хотелось развернуться и уйти — чтобы не разочаровываться еще больше, чтобы не видеть, как Сашка, благодаря которому он и стал личностью, считает его безумным монстром и шарахается от него. А ведь по сути действительно так — с Сашкой они взрослели, считай, вместе, пусть за программой имитации личности это было и не заметно. — Одуванчик… — тихий виноватый голос буквально выдернул его из пелены воспоминаний. — Я не считаю тебя чудовищем. И не считал. Но мне… мне страшно. Нет, я понимаю, что ты не станешь мне вредить. Просто… Мне сложно привыкнуть, но я попытаюсь… — Ничего страшного, Саш, — вымученно вздохнул киборг. — Я тоже понимаю. Я постараюсь оправдать твое доверие. Как ты тут? — Да в порядке, чего со мной сделается? — тот небрежно махнул рукой. — Ты-то как? Ты что, сюда от самого Бобровска шел? Да ты садись, — торопливо кивнул Сашка, заметив, что, в отличие от него, Одуванчик так и остался стоять столбом. — Нет, — киборг впервые за весь разговор слабо улыбнулся и опустился на единственный стул, притянув его поближе к койке, но которой привычно расположился Сашка. — Меня до местной базы доставили, Виктор Алексеевич договорился, а от нее уже сам добирался. — Так там же два дня только до линии фронта, — изумился парень. — А потом еще по городу пробираться… — Уже неделя, — невесело усмехнулся киборг, — база перебазировалась. А я нормально. Удалось настроить контакт без потерь. — Понятно все с тобой. Одуванчик, ой… А как мне тебя называть теперь? У тебя же, наверное, имя есть, — спохватился Сашка. — Есть, — Одуванчик снова улыбнулся. — Зигфрид. Но, если так хочешь, можешь звать меня Одуванчиком. Я уже привык к этой… этому имени. — Да ты чего? — искренне изумился Сашка. — Если твое имя Зигфрид, значит, буду звать Зигфридом. Я бы вот жутко обиделся бы, если б меня даже Шурой звали, а уж на какого-нибудь Белобрысика и подавно! Вот только, — парень смущенно цокнул языком, — извини, если иногда буду все же на Одуванчика срываться. Я тоже к этому имени привык. Кстати, а почему Зигфрид-то? Не самое распространенное у нас имя… — Ну… — Одуванчик смутился: теперь объяснение выходило на редкость глупым и бредовым. — Помнишь, отец тебя заставлял «Кольцо Нибелунгов» смотреть? — Ну помню… — нехотя согласился Сашка. Из того просмотра, затянувшегося аж на неделю, больше всего запомнился киборг, неподкупно торчавший за спиной, укоризненное отцовское «Не понимаю я, как можно не любить Вагнера?» и собственные попытки хоть как-то улизнуть от занудного непонятного воя. Мифологию-то он любил, а вот оперы… Стоп. Мифология, оперы, «Кольцо Нибелунгов»… — Подожди, так ты по тому Зигфриду себе имя выбрал? — против воли хохотнул он, но тут же смутился и виновато понурился. — Извини, пожалуйста… — Просто мне оперы понравились, — так же смущенно опустив голову, пояснил киборг. — И имя понравилось. Вот и… — Слушай, вот только не надо оправдываться! — прервал поток малосвязанных объяснений Сашка. — Было бы за что. Зигфрид — значит, Зигфрид. Это я сейчас себя как идиот последний повел. Не сердись, пожалуйста! — Я не сержусь, Саш, правда, — ободряюще улыбнулся киборг. — Все в порядке. Только вот как мне теперь домой возвращаться? — Домой? Но я думал, ты с ними останешься, — растерянно пробормотал парень. — А если вернешься, если вместе вернемся, родители наверняка поймут! Но, если хочешь, я им ничего не скажу. — С ними?.. Но не думаю, что я им нужен. Но если я не нужен вам, то лучше уж с ними останусь… — Глупости! — уверенно возразил Сашка. — Нет, если ты хочешь остаться с ними, то я не могу тебе запретить, но мне ты нужен! Потому что ты — мой друг. А я друзей не бросаю. — Друзей? — совсем уже потерянно переспросил Зигфрид. Вот в такой поворот событий уже не верилось абсолютно. Ну ладно еще не убили, относительно спокойно приняли разумность… Но назвать киборга другом? Причем искренне? Это уже слишком даже для доброго и открытого Сашки. Зигфрид мысленно усмехнулся, вспомнив, как тот расстроился, когда узнал, что верный спутник всех детских игр и шалостей оказался всего лишь киборгом со встроенным комплексом поведенческих программ. Сколько же тогда реву было. И как поначалу дулся и на родителей, и на самого киборга, не желая разговаривать с одними и постоянно выгоняя за дверь другого. — Да, друзей. Друга, — твердо повторил парень. — Потому что выходит, все это время тобой руководили не только программы. И не говори, что только программы, все равно не поверю. А дружба, которая длится больше пятнадцати лет, и есть самая настоящая. Надеюсь, ты тоже не откажешься называть меня другом. Одуванчик улыбнулся — как-то очень светло и счастливо. А с души — или что там вмонтировано у киборгов? — будто бы камень свалился. — Не откажусь. Спасибо, Саш. Шестнадцать лет назад трехлетней мальчишка с самым серьезным видом пожимал руку своему будущему воспитателю, еще не зная, что тот воспитатель киборг. Сейчас руки друг другу пожимали двое молодых еще парней — так же искренне и серьезно.