Муза для композитора

Скинув со своих ног ненавистные чёрные лодочки, Хэсу блаженно пошевелила пальцами ног, наслаждаясь таким приятным чувством облегчения, что вмиг окутало её тело. Поудобнее усевшись в бежевом кресле самолёта, она раскрыла упаковку с кокосовым печеньем и достала из сумки ноутбук, мысленно настраиваясь на продуктивную и долгую работу. Юнги зашёл в салон примерно через десять минут. Разобравшись с багажом и переговорив по телефону с сотрудниками, он наконец сел на кресло напротив жены, устало прикрыв веки. Пилот объявил о готовности ко взлёту. Девушка уставилась в экран ноутбука, изредка закидывая в рот рассыпчатое печенье, купленное по дороге в аэропорт, а Юнги устремил свой взгляд в маленькое окошко, наблюдая за тем, как самолёт начинал постепенно набирать скорость, чтобы взлететь и наконец отправиться домой, в родную Корею. — Господин Мин, Вы знали, что я Вас обожаю? — придавая своему тону непривычную в общении с мужем формальность, но при этом всё же не скрывая тихого хихиканья, поинтересовалась Хэсу, переводя взгляд в сторону сидящего напротив супруга. — Разумеется знал, но ты к чему? — Воздушный поцелуй? Серьёзно? – она повернула к Юнги ноутбук, указывая кривоватым пальцем на фотографию, где посреди снимка стоял сам господин Мин собственной персоной, и, глядя прямо в камеру, сомкнул губы в трубочку и выставил руку, направляя ладошку на объектив. — Я, конечно, знала, что у нашего журнала будут самые лучшие снимки, но не настолько же! Американские издания наверняка нам сильно позавидуют, ведь сам Мин Юнги посмотрел в объектив не их камер! — Обращайтесь, — только и произнёс негромко мужчина, полностью закрывая свои глаза, в желании немного вздремнуть. — Нет, Юни, конечно, молодец, что успела запечатлить такой момент, но качество... — Хэсу недовольно сморщилась, откусывая кусок от хрустящего бисквита, — ты наверняка сильно взволновал девчонку, иначе я просто не понимаю, почему практически каждый снимок размазан... у неё тряслись руки? Юнги сомкнул брови в одну полосу и прикусил нижнюю губу, наблюдая за тем, как лицо девушки искривилось в суровой гримасе. Совершенно непонятное и необъяснимое чувство обиды обрушилось на сердце. Резко выдохнув, он очень быстро выпалил то, что не покидало его голову со вчерашнего вечера, глубоко в душе искренне страшась реакции Хэсу: — Раз девушка настолько плоха в фотографии, может быть я займусь её продюсированием? Хэсу удивлённо вскинула свои густые брови вверх, откладывая упаковку с печеньем и ноутбук на рядом стоящий столик. С пару секунд помолчав, она звонко расхохоталась, вальяжно закидывая ногу на ногу, при этом не сводя заинтересованного взгляда с супруга, наклонив голову вбок. Юнги смутился и от чего-то сильно покраснел. Стало неловко. — Как ты, позволь спросить, понял, что она хороша в пение? — Я слышал. У неё действительно неплохой голос. Ещё... — Юнги запнулся, задумываясь, стоит ли произносить задуманное, — ну... она вдобавок миловидная... — Это смешно. По началу Хэсу была уверена в том, что её просто забавляет вся эта ситуация с обсуждением какой-то обыкновенной сотрудницы, но чем дольше она смотрела в серьёзные глаза Юнги, в которых не было и намёка на шутку, она понимала, что её начинает это конкретно злить. Дерзкую усмешку сменил волчий оскал, делая из госпожи Мин не милую молодую особу, а злостную властную даму, готовую вцепиться в глотки каждого, если кто-то попробует забрать что-то принадлежащее только ей. — Юнги, Пак Юни — простой стажёр, которому я доверила серьёзную миссию. У нас в стране много жаждущих славы трейни, которые буквально ночуют в репетиционных залах и раздирают свои голосовые связки в надежде, чтобы их хоть кто-то заметил. Одалживай им услуги благородного продюсера, а не тем, чьё «неплохое» пение ты однажды услышал. К тому же, миловидных девочек у вас и в компании навалом. Юни в журнале работы предостаточно. Вернув ноутбук на свои колени, тем самым поставив невидимую точку в их разговоре, девушка вновь продолжила отбирать лучшие снимки, в то время как Юнги снова уставился в маленькое окошко самолёта, наблюдая за огромными пышными облаками, укутывающими низ земли. — Ты же понимаешь, что я не отступлюсь от этой идеи? — разрушая образовавшуюся тишину, негромко произнёс Юнги, не сводя глаз с иллюминатора. — Понимаю, — согласно кивнула девушка, также не отвлекаясь от работы. — Иногда меня ужасно бесит твоя упёртость.

***

Международный аэропорт Инчхон встретил севший самолёт с прибывшими супругами Мин из самого сердца Франции рекордным количеством фанатов, норовящих просто на просто свернуть друг другу бошки, лишь бы хоть одним глазком увидеть своего кумира в живую. Толпа орущих поклонников спешит протиснуться сквозь заранее приготовленные ограждения, в то время как Юнги, во главе нескольких охранников, большим шагом уже направляется в заранее заказанный автомобиль, припаркованный около одного из выходов. Хэсу, совершенно не торопясь, идёт следом, а по её правую руку, часто передвигая тоненькими ножками, спешит совсем молодая помощница, неся в руках большую чёрную сумку своего директора. Пару охранников проходят вперёд, также сопровождая девушек до самого автомобиля, но не до того, который приехал за Юнги, а до другого, наметившего поездку до издательства «Streets of Korea». — Как всё прошло, госпожа? — искреннее интересуется помощница, усаживаясь рядом с уткнувшейся в свой телефон Хэсу, что даже не удосужилась снять с себя чёрные очки, скрывающие её глаза от множества журналистов, приследующих «жену известного композитора» до самой машины. — Неплохо, Лиён, но Юни мы больше не берём на международные. — Она не справилась с такой простой работой? — Я перешлю тебе отсортированные мной кадры, там половина одна сплошная размазанная каша, из которой мы можем выбрать от силы снимка три-четыре. — Извините, госпожа, — девушка виновато опускает голову вниз, кусая маленькие губы, накрашенные клубничным тинтом, — мне не стоило предлагать вам её кандидатуру. Я Вас подставила... — Не неси чушь! — отмахнулась Хэсу, откидывая гаджет в сторону. — Я поставлю её в ассистентки к Хосоку, ей нужно больше практики, — девушка задумчиво посмотрела в сторону сменяющих друг друга высоких серых построек, хмуря свои чёрные брови. — После агентства я поеду домой, — переводя взгляд с окна на помощницу, уверенно заявила она, проходясь кофейными глазами по девичьему лицу, усыпанному коричневыми веснушками, — закажешь продукты для кимпаба на мой адрес и отменишь все запланированные встречи на завтрашний день. Хочу провести время с семьёй.

***

Родной особняк встретил Юнги весёлым детским криком, доносящимся со стороны заднего двора. Румяная девчушка уверенно преодолевает препятствие в виде догоняющей её экономки и бабушки, шустрым бегом направляясь к высоким бетонным воротам, желая как можно скорее добежать до только что прибывшего родителя. Заметив своё трёхлетнее чудо, мужчина моментально бросает тяжёлые сумки на зелёный газон и тут же садится на корточки, расправляя свои длинные руки в стороны. Хани буквально заваливается в объятия отца, прижимаясь к его телу как можно сильнее, обхватывая своими маленькими ручками мужской торс. Ластится; прижимается ближе; трётся мягкой щёчкой о ткань отцовской чёрной футболки, даже и не замечая, что экономка, в компании бабушки, уже догнали убежавшую разбойницу, серьёзно глядя на девочку сверху вниз. — Добрый день, господин! — низко кланяется женщина в возрасте, забирая лежащие на газоне сумки, — Вы голодны? Подать что-нибудь к столу? — Да, аджума, я бы не отказался от пибимпаба, — не переставая трепать дочку по коротким тёмным волосам, улыбаясь ответил Юнги, поднимая Хани на руки. Экономка тут же рванула на кухню, в то время как Юнги, с лепетающей девочкой на руках, приветственно кивнул головой в сторону своей матери, держащей одними пальцами серого игрушечного волчонка. — Где Хэсу? — интересуется женщина, расправляя свободной рукой воротник своего дорогого тёмно-синего пиджака. — Поехала в издательство. С аэропорта она сразу поехала на работу. Женщина лишь язвительно прыснула, будто и не удивлена. Подмигнув улыбающейся внучке, госпожа Мин направилась в сторону дома первой, а Юнги потопал следом, расспрашивая Хани о том, чем она занималась в прошедшие сутки. За те несколько дней, что хозяев особняка не было, дом нисколько не изменился. Всё те же светло-серые стены, увешанные дорогими картинами современных художников, привычная дорогая мебель без единой пылинки и всё тот же мраморный камин посреди гостиной, который обитатели данной «берлоги» разжигают лишь в особые дни. Панорамные окна на кухни открывают вид на идеально выстриженную лужайку на заднем дворе. Юнги, поставив Хани на пол, усаживается за стол рядом с матерью, выжидающе переведя взгляд на экономку, накладывающую отваренный рис в медную глубокую посуду. — Как там поживает Париж, господин? — увлечённо интересуется аджума, украшая тёплый рис тонко нарезанными кусочками говядины, — небось, хорош, как никогда? — Хорош, — согласно кивает мужчина, медленно снимая с себя чёрную джинсовую куртку, — но такой вкусной еды, какую подаёте нам вы, этому городу никогда не видать. — Да уж не льстите! — посмеивается женщина, накладывая листы ярко-зелёного салата в правый угол ёмкости. Мужчина чувствует, как по его губам начинают течь слюнки от нетерпения. Женщина ближе пододвигает тарелку с готовым обедом, а следом достаёт из ящичка упаковку с острым соусом и одну пару палочек. — Приятного аппетита, господин, — низко кланяется женщина, прежде чем спешно покинуть кухню. Юнги буквально налетает на тарелку с пибимпабом, перемешивая палочками все ингредиенты. Закинув в рот кусочек мяса с жаренным яйцом, он расплывается в довольной улыбке, откидываясь на жёсткую спинку стула. — Неужели тебя там не кормили? — шокировано интересуется мать Юнги, наблюдая за тем, как её сын жадно накидывает себе в рот мягкий рис. — Кормили, — с набитым ртом отвечает мужчина, — но, во-первых, такой еды, как дома, я нигде не поем, а во-вторых, я тороплюсь. У меня планы. Госпожа вскинула брови вверх, удивлённо глядя на сына сбоку. — У вас с Хэсу совсем что-ли совести нет? — не скрывает грозного тона. — Вы только что прилетели, а ребёнку даже не привезли подарок! На кого вы опять собираетесь оставлять Хани? А то, что она вчера весь день с температурой пролежала, вас совсем не волнует? — Мам... — устало тянет Юнги, закатывая глаза. — Не заводи опять свою шарманку, что мы плохие родители. У нас работа, и ты это прекрасно знаешь. — Я то знаю, а вот твоя дочь нет. Ей необходимо внимание. Женщина встаёт из-за стола, направляясь на второй этаж, по всей видимости, в комнату девочки, а Юнги, тем временем, лицом в свои большие раскрытые ладони падает, закрывая глаза, либо самому не приносит удовольствие, что ребёнок редко видит своих родителей. Неприятно, но такова жизнь. Мысленно пообещав себе, что при первой же возможности он возьмёт Хани за руку и поведёт её в парк аттракционов, Юнги быстро доедает блюдо и отправляется в свою домашнюю мини-студию, имея полное представление о том, как будет выглядеть концепция его будущего альбома.

***

В просторную гостиную старательно пробивается тусклый лунный свет. Хэсу небрежно бросает на пол свои каблуки и тяжёлую сумку, наполненную экземплярами главных страниц июльского выпуска. Снимает с ушей массивные серьги и кольца с тонких пальцев, оставляя украшения на полке у входа. Хотела освободиться как можно раньше, а пришла за полночь, отложив идею совместного приготовления обеда с дочерью на уж больно излюбленное «потом», потому как хоть все встречи и отменены, придётся просидеть по меньшей степени весь день и вечер с написанием порядка подготовки рукописей к сдачи в производство. Дома стоит гробовая тишина, значит все уже спят. Стараясь быть как можно тише, девушка поднимается на второй этаж, желая хоть глазком взглянуть на свою сладко посыпавущую принцессу. Дверь в детскую открывается с лёгким скрипом. Девочка, обнимая руку дремлющей прямо на маленьком розовом стульчике бабушки, немного приоткрыла рот, демонстрируя в точности отцовские дёсны и ещё совсем крохотные молочные зубки. Хэсу стоит какое-то время в дверях, не отрываясь глядя на эту картинку. Лёгкая улыбка сама появляется на её лице, хоть и с нотками горечи, потому как в глубине души госпожа Мин винит себя, что дочка засыпает не под рассказы собственной матери. Выйдя из комнаты, Хэсу начинает прямо на ходу растёгивать пуговицы на своей нежно-голубой рубашке, небрежно заправленной в широкие чёрные брюки. Заходит в их с Юнги спальню и, даже не включив свет, переодевается в свой домашний халатик, ни сразу замечая, что мужа нет, а постель, как и перед их отъездом, идеально заправлена. Всё в той же сплошной темноте девушка спускается вниз по широкой лестнице и проходит вглубь коридора. Единственное всплывшее в голове место, в котором может быть мужчина — его студия. И вправду, дверь в небольшую комнатку не заперта, как это бывает обычно. Разбросанные по полу бутылки с водой и энергетиками дают понять — Юнги тут явно засел с самого приезда с аэропорта. — Неужели к тебе наведалась муза? — усаживаясь на диванчик у стены, интересуется Хэсу, прожигая взглядом горбатую спину Мина, что скрутился у компьютера. — Хэсу? — не отвлекаясь от работы, спросил Юнги, — я не заметил, как ты вошла. Девушка подошла вплотную, разглядывая готовую до середины музыкальную дорожку на мониторе. — Нет, серьёзно, когда успел? — Меня вдохновила премия, — честно признаётся мужчина, умалчивая про одно «но» с глазами цвета ореховый скорлупы и длинными волосами цвета жареной карамели. — Я собираюсь начать полноценную работу над альбомом. — Ого, — протягивает Хэсу, задумчиво глядя на стоящую в углу гитару. — Тогда удачи? Хмыкнув, Юнги произнёс: — Пожелай это моей музе.