Я: Она знает, как поднять настроение :)
Быстро отвечаю и улыбаюсь, когда на экране появляется стикер танцующего котенка. Качаю головой, ведя пальцами по задней панели телефона. Под чехлом чувствуется неровность, и по плечам тут же проносятся мимолетные мурашки. Перед глазами четко появляется оборванный тетрадный лист, на котором аккуратным, знакомым почерком было выведено:Не знаю, когда ты проснешься, но я спрятал порцию блинчиков на второй полке в холодильнике.
А.
Оставленная Алексом записка, — а ведь я так и не попросила перестать их оставлять — показалась мне милой. Даже заботливой. Возможно, так он покрывает свои промахи. Старается задобрить, извиниться или смягчить. Не знаю. Но как же было приятно завтракать одной. Без косых взглядов, глупых вопросов и нагнетающей атмосферы полнейшего отвращения. Никто из вчерашних личностей не попался мне на глаза. Время почти полдень, и меня окружает покой и тишина. Кажется, я даже не замечаю, как бежит время. Солнце достигает своего зенита, фрукты в миске заканчиваются, а тело оказывается полностью прогретым. Мое приподнятое настроение не испортит ничего. Ничего, кроме Айлин, которая в наглую встала перед лежаком и в упор таращится на меня. Долго делать вид, что ее нет — не вышло. В какой-то момент терпение лопается, и я приспускаю с глаз очки. Вопросительно приподнимаю брови, на что получаю раздраженный вздох. — No, ti sta pendendo in giro, — шепчу себе под нос, прежде чем сесть. — Что тебе надо, Айлин? — Я знаю, что вы с Александром притворяетесь. — И откуда такие выводы? — Алекс не стал бы так долго скрывать свои отношения от родителей. Это не в его стиле, — Майерс складывает руки на груди. — Еще у вас нет ни совместных фотографий в сети, ни общих знакомых. Наигранно смеюсь, хотя внутри понимаю: она же права. Каждое ее слово пронизано чистой правдой, которая неумело скрывается под толстым слоем лжи. И пусть спектакль рассчитан только на три дня, я уже в полной мере испытала все последствия, что только могут быть. Одна мать Алекса и ее вспыльчивый характер чего стоит. Поэтому нельзя ни в коем случае выдать себя. — Раз ты так хорошо знаешь Александра, скажи, зачем ему все это? — медленно наклоняю голову вбок. Всматриваюсь в лицо бывшей Нильсена, отмечая какая она все-таки красивая и эффектная. Айлин приподнимает подбородок. Хищно усмехается, едва не оголив зубы. — Вернуть меня. Неожиданно для самой себя прыскаю со смеха. Отмахиваюсь, когда на меня недовольно смотрят. Circo. — Соскучился по тебе спустя год? Не кажется глупым? — Он просто долго избегал своих чувств, — выносит свой вердикт, поправляя густую копну волос. — Тогда не смею вам мешать, — веду ладонью, — вперед, можешь забирать Александра себе. Хмыкаю и опускаю очки обратно на глаза. Нет настроения продолжать диалог, выясняя отношения с незнакомой девушкой. Тем более она мне точно не соперница. Последнее, что мне хочется в этой жизни — бороться за чувства мужчины. Не для этого я выстраивала относительно хорошие отношения с собой, чтобы после бегать за чьим-нибудь членом. Хочет — пусть попробует забрать. Будто Нильсен клюнет. Несдержанно фыркаю от самой себя. Верю… нет, знаю: не будет Александра — будет другой. Если он правда провернул все из-за бывшей, о которой, по его словам, не знал, то пусть идет в задницу! — Я пойду, и посмотрим, с кем он вернется в Лондон! — голос Айлин пронзает слух, пугая. Она напоминает о себе резко и неожиданно, разрушая мой внутренний спор. — Ты сейчас серьезно? — снова сажусь, откладывая несчастные очки. И почему эта Айлин такая приставучая? — Готова влезть в чужие отношения, разрушить помолвку, чтобы… чтобы что? — Вернуть свое. — Oddio, так ты не шутишь? Тогда мне точно не о чем с тобой разговаривать. — Конечно, мы с тобой из разных каст. Закатываю глаза, находя диалог до одури забавным. Фиби будет в восторге от моего пересказа. — Ты права, — поднимаюсь на ноги и, коснувшись голыми стопами нагретой на солнце плитки, подхожу к Айлин. Она немного выше меня, поэтому приходится приподнять голову, — на самом деле я — эскортница. Алекс нанял меня для простого вранья и спектакля перед тобой, — натянуто улыбаюсь, не находя в темных глазах доверия. — Шутишь? — морщится, и я вижу за ее плечом знакомый силуэт. — Не знаю, решать тебе, — прикусываю губу и делаю шаг в сторону. Вскидываю руку, махнув: — Алекс! Александр сразу же поворачивается. Выражение его лица становится таким, будто меня он и искал. Я же вдоль бассейна иду ему навстречу, считая своим спасением. — Твое вранье раскрыли, — поднимаю и резко опускаю плечи. — Так сразу? — по виду Александра совершенно не волнует полученная информация. Он пропускает ладони в передние карманы тканевых брюк, принимает расслабленную позу, пока я постепенно закипаю от чужого безразличия. — Так сразу, — язвлю, — изначально твой план был обречен на провал. — Весь мой план — сплошная импровизация, — наклоняется ко мне и переходит на заговорщический шепот, — но я стараюсь придерживаться выстроенной легенды. Я купил помолвочное кольцо. Широко распахиваю глаза, когда перед носом возникает золотой ободок с граненым камнем в центре. Он привлекательно и дорого блистает на солнце, а я всей душой и телом надеюсь, что это качественная бижутерия… — Ты с ума сошел? — сама тянусь ближе к лицу Александра. Мы стоим практически нос к носу друг друга и активно перешептываемся: — Зачем? — Потому что ты сказала, что забыла кольцо в машине. Могла бы забыть его дома! — Значит, я еще и виновата, раз не подготовилась к вранью? Ты сам ничего не сказал про нашу помолвку. — Потому что я придумал ее только вчера, — с напором говорит, перебивая мой злостный шепот. — Давай руку. — Ну нет, — одергиваю ладонь, когда Алекс тянет свою, — скажи, что ты не выбросил чек. — Даже если и выбросил, то что? — Я не надену, — завожу руку за спину и продолжаю тихо спорить с Нильсеном. — Что значит: «не надену»? — То и значит! Если я его потеряю? Мне потом чем за него платить? — Не считай мои деньги, — упорно настаивает. — Давай руку. — Нет. — Руку. — Нет. — Агата, — смотрит прямо в глаза. Я сама не отрываю от Александра взгляда. Так близко мы обычно находимся только в постели, но никак не на улице. Удается рассмотреть каждую крапинку, морщинку на коже и окончательно потерять бдительность. — Тогда я сам, — в наглую перехватывает руку, и кольцо идеально ложится на палец. Окантовывают его, будто так было всегда. Рвано выдыхаю и сжимаю кулак. Прикрываю глаза, качнув головой. — До чего упрямый. — Упорный, — нахально ухмыляется, но дальше не отходит. — Не делай вид, что тебе не нравится. Несдержанно фыркаю и закатываю глаза, воспринимая слова Нильсена как шутку. Может, и нравится. Только ему знать об этом не обязательно. Алекс что-то невнятно шепчет под нос, глянув мне за плечо, но я не успеваю обернуться. — Ты умеешь плавать? — Да, — хмурясь и не понимая вопроса, отвечаю. — А я нет, — сначала одна ладонь ложится на талию, потом вторая, а после резкий наклон в бок. От неожиданности вскрикиваю, но во время задерживаю дыхание. Прогретая вода тут же обволакивает тело, приводит в сознание и отрезвляет. В ушах сразу возникает глухой звук, давление давит на голову, а перед глазами пелена, которая перекрывает отделанные голубой плиткой стены бассейна. Воздуха в легких хватает ненадолго, лишь пару раз моргнуть и краем глаза заметить взмахи чужих рук. Я выныриваю из воды. Тяжело дышу, стираю с лица влагу и зачесываю назад волосы. Несколько секунд пытаюсь прийти в себя. Переварить произошедшее и унять негодование, пока не вспомню слова Александра и не замечу его рядом. — Medra, medra, medra! Истерично прикрикиваю, ощущая быстрое биение сердца внутри. Страх сковывает и не сразу позволяет сделать хоть что-то, чтобы вытащить Алекса. Я судорожно вожу руками по поверхности, пока не увижу светлую рубашку. Хватаюсь за ткань и тяну на себя, в надежде, что это поможет. Удивленное лицо Александра появляется перед моим почти сразу же. Он так же, как и я, стряхивает с себя капли, стекающие по волосам, коже. Делает глубокий вдох и почему-то ухмыляется. — Можешь отпустить. Я достаю до дна, — с легкостью говорит, и я только сейчас замечаю, что продолжаю держать Нильсена за рубашку. Разжимаю онемевшие от страха пальцы и, дернув подбородком, отплываю к бортику. Желаю быстрее уйти отсюда. Не знаю, чего добивается Александр, но его выходка больно кольнула под ребрами. Обида застилает собой разум, и я совершенно не против. Пусть лучше будет так, чем слепая вера в каждое действие Нильсена. — Агата! Никак не реагирую. Злость перекрывает любую другую эмоцию. — Постой, — дотрагивается до моего плеча, и я дергаюсь. — Не уходи. — Не уходить?! — оборачиваюсь. — Ты серьезно, Александр? Не уходить и продолжать смотреть твое выступление? Попробуешь утонуть еще раз? — стараюсь не повышать голос, чтобы не привлекать внимание крутящейся неподалеку Айлин. Однако полностью контролировать себя не получается: брызгаю в Нильсена водой, заливаю его самодовольное лицо и пытаюсь смыть с него маску беспокойства. Не сдерживаю и язык: — Ты чертов идиот. Я испугалась за тебя, а ты просишь меня не уходить? Неожиданно подавшись вперед, Александр одной рукой перехватывает мои ладони, скрепляя запястья, другой — придерживает за талию. Не дает утонуть. — Прости, — громко сглатывает. Смотрит прямо в глаза, в который раз утягивая в плен. — Я не подумал. — По-твоему, все так легко решается? Простым «прости»? Хмыкнув, Александр слабо кивает и приподнимает уголки губ. — Это было спасение. К нам шла Айлин. — Я шла к тебе, чтобы спастись от нее, — на выдохе признаюсь, выпутывая руки из чужих. Хватаюсь за плечи Алекса, чтобы было легче держаться в воде. — И что в итоге? Я вся мокрая. — Зато с кольцом, — широко улыбается, и я запрокидываю голову назад, едва не завыв от негодования. — Извини. Я буду должен. — Не много ли долгов ты набрал со вчерашнего вечера? — расслабленно спрашиваю, забывая про прилипшую к телу одежду, тяжесть в теле из-за нее, но никак не могу забыть выходку Александра. Наверное, отголоски разочарования в нем виднеются в глазах, и Нильсен поджимает губы. Дотрагивается до моей прилипшей ко лбу мокрой челки, заправляя ее за ухо. Я теряюсь в этом моменте. В секунду забываю обо всем. — Все верну. Обещаю. Хмыкаю и качаю головой. — Да ладно тебе, когда ты еще поплаваешь в бассейне в одежде? — делает несколько шагов назад и тянет меня за собой, придерживая за предплечья. Я крепче сжимаю руки за шеей Александра и поддаюсь ему. Глупо улыбаюсь, пока мы движемся вдоль бортика. — Например, никогда. — Мне нравится, — признается и прищуривается, когда встает лицом к солнцу. В который раз за все время выглядит чересчур притягательным к себе, и я промаргиваюсь, сбрасывая наваждение. — Словно детскую мечту воплотил: упал в бассейн с красивой девушкой. Прыскаю от смеха. — Не упал, а потащил за собой. — Иногда мечты требуют усилий. Ведя подбородком и ощущая, как по переносице ползет румянец, поворачиваю голову в сторону. Всматриваюсь в водную гладь, которая блестит под теплыми лучами. Иногда невысокие волны поднимаются от наших движений, дотрагиваются до плеч, шеи и вновь растекаются дальше середины бассейна, куда мы не заходим. Нильсен молча водит меня по кругу, а я лишь изредка шевелю ногами, опять полностью доверившись. Наслаждаюсь комфортной тишиной, что перебивается только всплесками и пением птиц. — Напомни, сколько тебе лет? Почему ты не научился плавать? — интересуюсь, когда цепляюсь за бортик и Алекс встает рядом. Он закатывает глаза. — За все почти двадцать семь умение плавать мне не пригодилось. — А как же отдых у моря? Как приятно заплыть подальше от надоедливых туристов, — вспоминаю время, проведенное в Бари, и на сердце болезненными отголосками оседают яркие картинки. — Для этого я элегантно прикуплю надувной матрас. Открыто смеюсь, чем вызываю такую же реакцию у Алекса. Становится по-настоящему хорошо и комфортно. — Тебе нравится плавать? — Да, — выдохнув, отвечаю. — В Италии я жила у самого побережья и почти каждый вечер спускалась к морю. — Скучаешь, наверное, по теплому морю в Лондоне? — Иногда да, иногда нет. Везде есть свои плюсы и минусы, но я бы хотела съездить в родной город, — признаюсь, хотя в душе все еще грызут сомнения. Оказаться там, значит, поймать еще больше связанных с семьей воспоминаний. Не хотелось бы портить отдых очередной порцией боли в сердце. — Напомни, где ты жила? — Бари. — Бари… — задумчиво вторит Нильсен и будто на секунду погружается в свои мысли. Я и сама замолкаю, пока резкий вскрик не разрушит тишину. — Что здесь происходит?! — мать Александра появляется неожиданно и как всегда не вовремя. За ней следует Айлин, довольно ухмыляется. А ведь я про нее успела забыть… — Вы в своем уме? Александр, с тобой все в порядке? — суетливо взмахивает руками, точно забывая про мое присутствие. Все внимание уделяет Нильсену, который громко шмыгает носом и возносит глаза к небу. — Милый, если бы ты поранился? Прикусываю губу, чтобы не засмеяться. — Мама! Угомонись, — подтягивается на бортике и вылезает из воды. Он помогает подняться и мне, торопливо притягивая к себе под бок, словно это спасет от злостного взгляда Миранды. — Это все она, да? — неприлично тычет пальцем, а после резко начинает обмахивать ладонями лицо, притворяется, что случилось что-то плохое. — Я не выдерживаю этого! Не выдерживаю! — Не она, а Агата. Это во-первых, — спокойно начинает Алекс и накидывает мне на плечи полотенце. Только сейчас замечаю, что зубы стучат от холода, а одежда сильно и некомфортно прилипает к телу. — Во-вторых, это я сделал. У Миранды явно случается очередной театральный приступ: она хватается за сердце и медленно опускается на лежак. — Плохое влияние! Все дело в плохом влиянии! — закрывает глаза, и Алекс в открытую улыбается. Я же стараюсь быть незаметной и немного заступаю за Александра, чтобы никто не услышал моих смешков.Никогда не была на такого рода представлениях, но мне точно нравится. Особенно, как вокруг миссис Грант начинает носиться Айлин и предлагать ей воды. — На следующих выходных мы поедем прыгать с парашюта, — вдруг выпаливает Александр, и Миранда из сидячего положения оказывается в лежачем. На этот раз я не выдерживаю. Лбом упираюсь между лопаток Александра. Хватаюсь за мокрую рубашку и смеюсь. — Она меня ненавидит, — проговариваю, и Нильсен тоже смеется. — Плевать. — Миссис Грант, я уверена, что он просто шутит, — щебечет Айлин. Передергиваю плечами, но продолжаю наблюдать за наигранными страданиями Миранды. — Умный мальчик, а таким занимается. Они все хотят моей смерти, — поднимает ладони и возводит глаза к небу. — Однажды мое сердце не выдержит! Не выдержит! — Пойдем, пока они друг другом заняты, — Александр протягивает мне ладонь, и я соглашаюсь. Плетусь за Нильсеном и невзначай осматриваю его облепленное одеждой тело. Понимаю, что лучше, чем в серых спортивных штанах, мужская задница смотрится в мокрых тонких брюках. От своих же мыслей краснею. Как маленькая девчонка. Только против ничего не имею, даже сильнее отстаю от Алекса. — Что случилось? — встречаем мистера Гранта в гостиной. Он откладывает газету, заметив нас и услышав мокрые шлепки босых ног по полу. — Ливень? — Немного поплавали. Забыл предупредить Агату, что у нас есть бассейн, — мило улыбается, и Патрик кивает. Я сама неловко жмусь к Алексу. — Пришлось импровизировать. — Очень хорошо, развлекайтесь сколько влезет, — отмахивается и опять принимается за чтение. От такой спокойной и безразличной реакции едва не давлюсь слюной от удивления. В который раз задаюсь вопросом, как Патрик ужился с Мирандой? Всегда она такой была или все дело в моем присутствии? — Мама в саду, — бросает Нильсен через плечо, когда мы отходим на приличное расстояние. — Она не может смириться с помолвкой. Поговоришь? — Вечером, — спокойно отвечает, даже не посмотрев на нас. — В конце концов, она примет твой выбор. Александр кивает и тянет меня дальше. Мне становится спокойно. По крайней мере поддержка в этом доме у меня будет.***
Со вздохом перевернувшись на спину, утыкаюсь взглядом в потолок. Не могу уснуть. Уже который час верчусь в постели, никак не найдя подходящую для сна позу. Возможно, дело в моей долгой прогулке по комплексу почти сразу после неожиданных купаний в бассейне. А, возможно, виновен ужин, на который я как раз-таки опоздала. Отделалась, конечно, лишь косыми поглядываниями со стороны трех недовольных женщин. Не получила ни единого слова. Наверное, кольцо, что весь вечер «случайно» билось о стакан с водой, завязало всем языки. Оно и к лучшему. Удалось вкусно поесть. Но вот сон… — Алекс, — не выдерживаю. — Ты спишь? Никто мне не отвечает, и я поворачиваюсь на бок, лицом к Нильсену. Дотрагиваюсь до его плеча, чуть стаскивая одеяло. — Нильсен, — повторяю снова, и он морщится. — Спишь? — Да, — хрипло тянет. — Я не могу уснуть. — Посчитай овец, — натягивает одеяло выше, намереваясь отвернуться. — Не помогает, — сажусь. — Верни мне один из долгов. Александр приподнимается, оперевшись на локти. Сонно трет глаза и щурится. — Не уверен, что сейчас уместно о таком просить. — Помоги мне уснуть, — с напором говорю, находя свою просьбу ничуть не странной. В конце концов, он уронил меня в воду днем, значит, я имею полное право разбудить его ночью. — Ладно, — садится на край кровати. — Одень что-нибудь потеплее. — У меня ничего нет. — Удивительно, что в твоем чемодане нет куртки! — уже не сонно восклицает, и я ахаю от такой наглости. Не успеваю ничего ответить: — Возьми что-нибудь из моих вещей. Я сейчас вернусь. Александр бодро выходит из комнаты. И я начинаю сомневаться: точно ли он спал. Посидев пару минут в теплой постели, уже жалею, что втянулась в очередную авантюру, которую сама и проворачиваю. Заплетаю волосы в слабый пучок, целенаправленно следую к шкафу по холодному полу. На заполненных чужой одеждой полках нахожу толстовку с потертой от времени надписью и флисовые клетчатые штаны, которые приходится подкатать. В большой одежде чувствую себя уютно. Даже теплее, чем под одеялом. Особенно приятно ощущать слабые отголоски знакомого парфюма. В каком-то даже нетерпении присаживаюсь на край кровати и жду Нильсена. Он появляется в комнате с бутылкой вина и покупной сырной тарелкой. Молча протягивает мне, и я жду, пока он сам соберется. Наблюдаю за ним, засматриваясь на подтянутое тело, когда Алекс снимает пижамную футболку. В какой-то момент запутываюсь в своих мыслях, что поступаю неправильно. Сколько раз я твердила себе: не подпускай и не привязывайся к Александру. А в итоге что? Где и с кем я сейчас нахожусь? Глупая. Глупая. Глупая. — Пойдем, — кивает в сторону двери и забирает у меня вино с сыром. — А куда? — Ты же попросила помочь тебе уснуть. Вот я и помогаю. — Я же должна знать подробности, — пристаю к Александру, тихо спускаясь по лестнице на первый этаж. — Вдруг ты опять меня в бассейн сбросишь. Нильсен лукаво ухмыляется и пропускает меня вперед, выйдя в сад. Голых щиколоток сразу касается роса. Она бодрит так же, как свежий ночной воздух. Наконец-то знойная жара отошла, уступив место приятной прохладе. Я даже приподнимаю нос, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, пока Александр ведет меня вглубь сада. А ведь я снова слепо ему доверяю. Словно так правильно и так было всегда. Наивная надежда, что он никогда не причинит мне вреда, почему-то глубоко засела в груди и стала ощущаться, как настоящая правда. И противостоять этому я не могу. Иду за Алексом, будто держась за невидимую нить, которая точно приведет меня к чему-то хорошему. — Вот, — указывает ладонью на большие подвесные качели, накрытые чехлом. — Подержи. Опять отдает мне вино с сыром, и я неловко переступаю с ноги на ногу. Наблюдаю за Алексом, понимаю, что не такой авантюры я ждала. Наверное, хотелось чего-то более экстремального. Но все сомнения отпускают, когда Александр приглашает меня прилечь. В большом покрытом мягкими матрасами и подушками коконе до одури уютно. Плетеные канаты, на которых держится вся конструкция, из-за темноты совершенно не видны, и кажется, будто мы парим в воздухе. Подгибаю под себя ноги, оглядываюсь и ахаю, когда поднимаю голову к небу. Чистое синее полотно покрывает россыпь блестящих звезд. Они не мигают приветливо, а ярко горят. Выстраиваются в лишь знающим людям рисунки, рассказывают им свою историю. — Как красиво. — Мне тоже здесь нравится. Часто здесь бываю вечерами, — закидывает в рот кусочек копченого сыра и открывает вино. — Не взял бокалы. Отмахиваюсь. — Не думаю, что мы можем брезговать друг другом, — отвечаю, и Алекс смеется. Он делает первый глоток и передает бутылку мне, сказав: — Красное, сухое. — Самое то, чтобы уснуть, — чувствую на языке небольшую кислинку и перебиваю ее сладостью винограда. Делаю второй более крупный глоток, пока по горлу и желудку проносится жжение. Ложусь поудобнее на мягких подушках и вновь смотрю на небо. — Будешь рассказывать мне про звезды? — Нет, — слабо улыбается, также отпивает вино и ложится рядом. — Я ничего про них не знаю. — Неужели никогда не было интересно, если ты здесь проводишь вечера? — Не хочу расстраиваться. Чаще всего за красивыми звездами прячутся построенные на несчастье легенды, — Алекс поворачивает голову ко мне, и наши взгляды пересекаются. — Я лучше буду наслаждаться красотой в незнании, чем думать о чужом горе. — Ты прав, — забираю бутылку себе. В ночной тишине слышно лишь шелест листвы и стрекотание сверчков. Прохладный ветер приятно дотрагивается до оголенных участков кожи, а почти полная луна превращает безобидные силуэты высоких кустарников в нечто неизвестное и пугающее. Я двигаюсь ближе к Алексу, чтобы чувствовать себя безопаснее. Его подсвеченное лунным светом расслабленное лицо опять кажется мне очень привлекательным, и я даже выделяю себе несколько секунд на рассмотрение. — Все еще не хочешь спать? — через какое-то время спрашивает, когда вина остается ровно половина и в теле чувствуется опьяняющая легкость. — Пока нет. А ты? — Теперь и я не хочу, — на выдохе отвечает. — Извини за маму и ее поведение. Я присаживаюсь, подтянув к себе колени и обняв их. — Все нормально. — Не нормально. Просто она не может свыкнуться, что ты — не Айлин, — Александр поправляет челку. — Дело в том, хотя я даже не знаю, в этом ли. Она слишком сильно сдружилась с Ислой и достаточно трудно перенесла мое расставание с Айлин. Наверное, она продумала все наперед и сильно погрузилась в эти мечты, — язык Александра немного заплетается, а голос отдает хрипотой. — И, возможно, она думает, что тогда мы ошиблись. Но мы не ошиблись, Агата. Я ничего не чувствую к Айлин, — признается. — Я благодарен ей за опыт, но не более. Почему-то от слов Алекса становится спокойнее. Айлин он больше не выберет. — Почему ты не скажешь ей об этом? Александр хмыкает и делает большой глоток, не кинув ничего в рот. — Говорил. Мама… она немного мнимая о себе и проявляет сильную опеку с самого детства. Папа тоже таким был, но с возрастом отпустило. Когда ты единственный и вымученный ребенок такое кажется нормальным, пока не повзрослеешь. — Поэтому у тебя другая фамилия? — зачем-то спрашиваю, пока раскрытые Алексом секреты постепенно оседают в нетрезвой голове. — Вроде того. Я хотел доказать, что добьюсь всего сам. Без связей отца и его успеха. Сменил ее сразу после поступления в вуз. Выбрал первую в поиске, словно назло, а в итоге все равно оказался среди работников компании, где папа соучредитель. — Ого, — все, что могу из себя выдавить, хотя внутри кипит настоящее удивление. Возможно, все видно по моему лицу, потому что Алекс слишком сильно улыбается. — Получается, от семьи не убежишь? — Никто не знает на работе? — Пару человек. — Тогда можно считать, что ты всего добиваешься сам. Твоя должность не высокая. — Наверное, да. Но ощущение остается. Да и любое продвижение вверх будет казаться ненастоящим. — Cazzata! — повышаю голос и упираюсь коленями в матрас. Сажусь почти лицом к Александру. — Ты всего сам сможешь добиться. Талант и умение никакими связями человеку не привьешь. Мягко улыбнувшись, Александр невесомо дотрагивается до моей щеки. Буквально несколько незначительных секунд, но сердце внутри взрывается и рассыпается на мелкие осколки. — Спасибо. Ты мило выглядишь, когда отстаиваешь чьи-то права. Неловко киваю и занимаю свое место. Алкоголь опять оказывается у меня. — Можно спрошу? — Нильсен согласно кивает. — Из-за этого ты знал, что тогда в подсобке и в переговорной нас никто не увидит? — Да. — Ладно, — прокашливаюсь. — Но больше мы так делать не будем. — Я думал, тебе понравилось, — нахально ухмыляется и отпивает вино. — Может, и понравилось. Но работа дороже. — Не уволят, — ехидничает, и я пихаю его в плечо. Мы опять замолкаем. Находимся вместе в комфортной тишине, и я задумываюсь, как мне хорошо. Давно я не расслаблялась в компании не очень и знакомого человека. Только Александр стал почти родным, а его вопросы — личными. — Почему ты не вернулась в Италию? Дело же не в учебе, да? Поджимаю губы. Жалею, что сейчас не моя очередь делать глоток. — Родители, — стискиваю зубы, пока боль не прокатится по челюсти. — Они пластические хирурги, а я хотела стать архитектором. Но никто не поддержал моего решения, а я не добилась цели, — дергаю скулой. — Стыдно даже немного. Подвела не только их, но и себя. А в строительной фирме работаю, только чтобы хоть немного докоснуться до мечты. — Почему ты не попробуешь еще раз поступить? — А где и на что я буду жить, если опять начну учиться? — поднимаю глаза к небу, отвлекаюсь на звезды. — Ну… Можешь у меня, — спокойно говорит, и я закашливаюсь. — У меня много места, и мы друг другу не чужие. — А если ты влюбишься? — вопрос сам вырывается, и я торопливо добавляю: — Не в меня. Если ты вообще влюбишься, то что будем делать с соседством? — Я уже влюблен. Что-то странное падает в желудок. Сказанное Александром застает врасплох, и я теряюсь. Почему-то ревностно сжимаю кулаки, пока внутри все стягивается от услышанного. Не могу описать свои эмоции. Не могу понять, что чувствую. Как будто… пустоту. — А наши отношения? — хриплю и смачиваю горло остатками вина. Пустая бутылка с шумом падает на землю. — Они никак не мешают. Это не взаимно. — Ты так уверен? — Уверен, — Александр горько усмехается. — Не переживай, если я начну отношения, ты сразу об этом узнаешь. — Ладно, — соглашаюсь и пытаюсь переварить полученную информацию. Я уже влюблен. Я уже влюблен. Я уже влюблен. Без остановки крутится в голове. Вот только почему? Какое мне дело до любовных утех Александра, если я сама… сама, что? Сама пытаюсь почувствовать что-то к другому. — А ты влюблена? Вздрагиваю и часто моргаю. — Наверное, нет. — Наверное? — Я пока не знаю, — отмахиваюсь. — Не понимаю. — Понятно, — тихо отзывается и отворачивается. Сама ложусь обратно. Ощущаю, как яркие пятна в небе начинают кружиться. Голова становится легкой и мысли в ней пропадают. Алкоголь наконец-то в полной мере смешивается с кровью, и я чувствую долгожданное опьянение. Именно сейчас мне его и хочется. Только бы забыть сегодняшний разговор. Вернее, последние несколько фраз. Правильно Александр сказал: лучше не знать ничего о красивом. Лучше бы я не знала ничего про Александра.