С Запада до Юго-Востока В лабиринтах, блоках высоток За гранью болевого порога Бродим в поисках прекрасного далёка
Слава, поёжившись, только глубже натянул капюшон толстовки, да удобнее перехватил под бумажное дно шуршащий пакет с продуктами. Погода стояла отвратительная с самого момента его возвращения. Уже второй день. Мелкодисперсная водяная взвесь, казалось, будто вовсе не падала с неба, а просто висела в воздухе на манер тумана, ответственно готовясь погрузить город в нулевую видимость. Карелин вздохнул, вышел из колоритного местного магазинчика и поспешил в сторону дома. Если быстро шевелить лапками, необходимое расстояние можно было преодолеть меньше, чем за десять минут, только, вот ведь незадача: он ещё хотел забежать за кофе и круассанами, в небольшую, аутентичного вида булочную на углу. Значит, придётся немного задержаться. Улыбчивый продавец говорит, что выпечка будет готова буквально через пару минут и предлагает чуть подождать, а пока попробовать свежие сладости. Славка, как известный любитель всевозможных кондитерских изделий, конечно, соглашается. Внутри булочной пустынно, пахнет жареным тестом, тихо бормочет радио, да звенят на ветру висюльки ловца снов, висящего напротив большого, приоткрытого, несмотря на непогоду, окна. Слава, оглядевшись, выбирает дальний столик у стены, а спустя пару минут получает ароматную, истекающую золотистым медовым сиропом, щедро пересыпанную грецкими орехами, аппетитную даже на вид, пахлаву и тонкий, фигурный стакан крепкого, свежезаваренного чая. — The weather is bad. Have a hot drink, please, — на приемлемом английском озвучивает свои действия парень-продавец, исполняющий здесь также роль бариста. — With great plesure, — вежливо, но с дичайшим акцентом отвечает ему Славка. — Thanks a lot. Они улыбаются, максимально довольные друг другом и коммуникацией. Надо признать, что в чужой стране, да ещё с восточным менталитетом, имеющим обширный запас гостеприимства, порой банальная вежливость решает гораздо больше, чем даже наличие туго набитого кошелька. Слава кидает взгляд на часы, кивает сам себе, думая, что минимум полчаса ещё есть у него в запасе. Он достает наушник, включает ютуб и погружается в просмотр нового творения своего, вроде как, лучшего друга.-
Карелин заходит в квартиру неслышно. Он сразу же сбрасывает кроссовки, вешает напитавшуюся влагой толстовку на сушилку, аккуратно ставит пакет с продуктами на тумбу, а сам, подхватив стакан двойного американо с молоком и без сахара и коробку с круассанам, тихо ступая по мягким коврам, идёт в спальню. Но, ни в глубине тёплого, сваленного в одну сторону пухового одеяла, ни на белеющих в полумраке комнаты простынях, не обнаруживается совершенно никого. Глубоко вздохнув, Слава оставляет подношения на прикроватной тумбочке, берёт брошенную вчера тут же тёплую, лохматую кофту, направляется на балкон. Сонное, серое и влажное утро, после тепла квартиры и уютного полумрака спальни, кажется ещё более мерзким. Ветер треплет листы растущих в балконных вазонах небольших пальм, тучи продолжают плеваться подобием дождя. Под прогнувшемся от сырости навесом, забравшись с ногами в плетёное кресло, сидит, обняв себя одной рукой за колени, Мирон. На низком каменном столике перед ним лежит таблетница, телефон и чехол от эйрподсов. В левом ухе торчит наушник, второй сиротливо валяется рядом с полупустой чашкой ещё исходящего паром чёрного чая. — Надень кофту, пожалуйста, — обращается к нему Слава, переступая порог, — иначе можешь простудиться и заболеть. — Где ты был? — спрашивает Мирон, поднимая на него глаза и одновременно затягиваясь электронкой, — Я тебя потерял. — Мог бы просто позвонить или скинуть войс в телегу, — пожимает плечами Слава. — Я рано проснулся и решил сходить за продуктами, а заодно, побаловать спящего красавца, доставив кофе в постель. — И как, принёс дары, о мой бесстрашный рыцарь? — не глядя на него иронизирует Фёдоров, выпуская дым. — Что происходит, позволь узнать? — напрягшись уточняет Слава. — Ничего не происходит, Слав. Как бы просто нихуя не происходит, в том то и проблема! — делая новую затяжку, цедит Мирон. — Я, кажется, просил никуда одному не ходить. Город для тебя новый, район тоже, а с твоими скромными знаниями английского есть все шансы, что тебя тупо разведут на бабки или спиздят телефон какие-нибудь местные гопники! И я не понимаю, как и где потом придётся вылавливать твою симпатичную жопу! Мне, знаешь ли, сложно контролировать своё беспокойство. — Очень, конечно, приятна эта твоя нежная забота, Мирош, — подходя ближе произносит Слава, — но ты снимаешь эту квартиру с весны, а я, кажется, когда ты не катаешь тур, бываю здесь через выходные. И успел не только выучить нужные фразы, да марку стейков, которые ты жрешь, и стиков, которые куришь, но уже достаточно примелькался во всех ближайших кафешках, пекарнях и магазинах. Продавцы, завидев меня, улыбаются. Я весёлый и бодрый и ношу смешные яркие рубашки! Сегодня парень из кондитерской даже перекинулся со мной парой фраз и предложил чай, пока я ждал выпечку. — Не обольщайся, это просто турецкое гостеприимство, — холодно отрезал Мирон. Слава, давно привыкший к смене настроения Окси, старается попустить собственное негодование. Здесь определённо что-то не так и он намерен прямо сейчас в этом вопросе разобраться. Окинув пространство ищущим взглядом, он ступает на балкон, медленно подходит к Мирону, садится перед ним на корточки и положив подбородок аккурат на колени (он так может, потому что Слава д л и н н ы й), заглядывает в глаза. — Кто тебя разбудил? Что тебя беспокоит с самого утра? — спрашивает он ласково, участливо. — С чего ты взял вообще, — раздраженно начинает Мирон, но осекается. Слава изучил его вдоль и поперёк, видел и в мании, и в депре, и в горе и в радости, и даже во время жёсткого приступа кишечного гриппа. Знает, как облупленного. Поэтому он молчит и просто смотрит, внимательно и терпеливо, ожидая ответа на свой вопрос. Окси понимает, ему от Карелина сейчас никуда не деться. Во-первых физически: он не сможет выгнать своего гостя даже если захочет. Славка сильнее, да и вообще, тот ещё нахал, возьмёт да просто переедет из спальни в гостиную. Во-вторых, они и так видятся слишком редко. И теперь, когда спустя три месяца после португальских каникул, Карелин наконец-то прилетел к нему в Стамбул больше, чем на два дня, у Мирона просто нет ни сил, ни желания хоть на сколько-нибудь, из предстоящих двух недель, от него оторваться. Придётся рассказать. — Ты знал? — спрашивает Мирон отстранённо, но в их случае ему не нужно добавлять, о чём именно. — Нет, — качая головой честно отвечает Слава. — Андрей, после того как уехал, отстранился от меня. Новые друзья, новые дела, особо о творческих планах и коллажах не уведомляет. — А мы с Ваней, наоборот, общаемся, почти каждый день, кстати, — произносит Мирон. — Созваниваемся, переписываемся, метания будущего отца обсуждаем, даже пиво вместе пили, на прошлой неделе. А он ни словом не обмолвился. — Значит Рудбой посчитал, что их совместный клип, после очевидного дисса Андрея, тебя не заденет. Типа, знаешь, вы все ещё друзья, несмотря на то, что ты не взял его в тур. И, значит, вроде ничего такого, зачитать вместе с парнем, до этого немного потоптавшимся и хайпанувшем на имени Окси, — отстраненно рассуждает Слава. — Ты специально, что ли, это делаешь? — взвивается Мирон, бережно спихивая Славкин подбородок со своих коленей и поднимаясь с кресла. — Ваня охуел! Это вообще вот не одно и то же. А дальше что? Он, может, ещё с Димой зачитает? — Нет, ну тут ты перегнул, Мирош. Дима — это определённая глубина донышка, до неё сразу не скатиться, да и трек-то, такой, тупо поныть. Сам посуди: два малоизвестных музыканта сошлись во взглядах и хаят всех и вся, — поднимаясь на ноги и прижимая таки Окси к себе, произносит Карелин. — Рудбой просто зарабатывает как может, снимает, снимается, стримит. Ему ведь теперь приходится содержать не только свою худую тушку. Он, конечно, знает, ты ему многое простишь, но очень сомнительно, что будучи в курсе вашей реальной с Хинтером истории, он действительно когда-бы то ни было смог такое учудить. Этот вопрос — дело принципа, а не денег. — А Замай твой, вроде как, безопасный милый человек, не триггерит меня ни разу! — огрызается Мирон. — Окс, ну ты же ещё на баттле ему сам предложил, как там было: «Раз по кайфу, Замай, то давай, задевай», — цитирует Слава. — Это не одно и тоже, тогда и сейчас. В семнадцатом всё было ради веселья и по угару, сейчас неплохо было бы придерживаться одной линии. Ты вот, к Денису на стрим ходил, скажешь, забыл-простил как он «решётку» твою любимую слил? — глядя ему в глаза парирует Мирон. — Может, совместные ностальгические посиделки изменили то, что вы сначала были вместе, топили за одно, а потом он тупо тебя кинул? Слава вздыхает. Видит Бог, он никогда не хотел говорить с Мироном о Чейни. Эта территория, у них обоих, в некотором роде — заповедная. О бывших либо ничего, либо до скандала, разочек уже попробовали, больше ни один не решался. До этого вот самого момента. — На стрим я ходил, потому что Дениска лично попросил. Приехал ко мне, мы долго беседовали, он много выпил, о многом мне рассказал. И я его в некотором роде понял, хоть и до сих пор считаю, поступать надо было иначе, но прошлого не вернуть Мир, что сделано, то сделано! — Ты вот прямо не жалеешь? Вы же мутили вроде с Деном. Не верю, что в итоге, ты дисс на него написал и простил за все? — настаивает Мирон. — Вообще я сейчас несколько не понимаю, при чем тут наши мутки. Ты ревнуешь к Чейни или что? Я, так-то, с кем только не ебался, если мы сейчас с такой позиции смотрим. Ну было у нас с Чейни пару раз, по пьяни, не отрицаю. И нет, я не жалею ни о том, что это было, ни о том, что закончилась. Просто механика ради разрядки. Ты когда-то в турах ебался с Ваней, тоже по дружбе. Мы теперь, опять наших бывших вспоминать будем? Или только тех, кто ухитрился реально сделать неприятно гораздо позже? Когда уже перестал быть максимально болезненно воспринимаем? — начинает терять терпение Слава. — Ладно, хорошо, аналогия не очень удачная, — подняв ладони вверх, соглашается Мирон. — Но я все равно зол и разочарован. Мы разговаривали с Женей утром. Нет, — уловив ужас в глазах Карелина, тут же осекается Мирон, — нет, Слав, не смотри на меня так, я не идиот! Мы просто обсудили итоги прошедших концертов, прикинули, можно ли добавить пару городов в зимнюю часть тура. Я никогда бы не стал, знаешь ли, высказывать моей самой замечательной девочке недовольство её нынешним мужиком. Тем более, когда она с недели на неделю родит ребёнка! Но я не понимаю, блядь, да как я так каждый раз проебываюсь-то? Просто фантастика! — А хуесос в итоге все равно я, — улыбнувшись добавляет Слава. — Так же в том твитте было, после которого мы стали общаться? Мирон осекается. Смотрит поначалу на Славу так, будто у него выросла вторая голова, а потом начинает смеяться. Карелин подходит вплотную и прижимает к себе, заграбастывая в медвежьи объятия, целует скулу, висок, за ухом, макушку. — Люди, Мирошенька, очень странные существа. Очень часто им нужно полностью облажаться и проебать всё на свете, чтобы понять истинную ценность таким простым вещам как доверие, дружба, любовь. Не надо вовлекаться в процесс прохождения другими их личных уроков, — философски замечает Карелин. — И что ты предлагаешь делать? — с удобством устроившись босыми ногами на славкиных, обутых в смешные пушистые тапки, ступнях, уточняет начинающий расслабляется Мирон. — Я предлагаю сначала вернуться в спальню, забрать круассаны, твой остывший кофе и пойти завтракать. Потом прибраться, залезть в постель и посмотреть фильм, погода все равно ни к черту, дождь и не больше пятнадцати тепла днём. Ты как считаешь? — Звучит не плохо, как на сегодня. А дальше? — А дальше мы займёмся сексом. И нам будет хорошо. А если ты спрашиваешь в глобальном смысле, я считаю, надо радоваться каждому дню. Не благодаря, а вопреки. Хотя, и благодаря тоже. Сейчас такая жизнь настала, Мирош, нужно радоваться всему, что у тебя есть. Я вот очень доволен, что мои замечательные фанаты слушают мои, не менее замечательные песни, донатят мне на стримах, и с их помощью, обменяв результат своего творчества на денежные знаки, я могу прилететь к тебе и обнимать тебя и быть рядом. Понимаешь, о чем Славик толкует? — Довольствоваться малым? — ехидно подкаливает Окси, игриво погладив Карелина по животу, — это ты про себя чтоли сейчас? — Эй, вот ты бессовестный! И вообще, никто ещё пока не жаловался, — спокойно припечатывает Слава. — Ну это ещё надо протестить! Мало ли там, что могло произойти, пока ты утром шастал непонятно где, — подначивает пришедший в благодушное настроение Окси. — А вот мы сейчас и проверим, — подхватив Мирона под задницу, заявляет Славка, утаскивая своего «дракона» обратно в его комфортабельную, уютную пещеру. Лечить подобное, подобным. В данном конкретном случае, херовое настроение, непосредственно, этим самым предметом.