1
2 апреля 2023 г. в 11:15
Эту эпопею я начал с далёкого 002.М42. На Стирии тогда было адски холодно и опасно, – Георг со свитой занимался таким делом, за которое светит смертная казнь. Остальная компания просто проедала всё то, что было заработано ещё до Падения Кадии и не менее ужасных событий, которые, конечно, не покончили с Империумом, но подтолкнули наше государство к обрыву, за которым только катастрофа, обрушение, смерть и забвение.
Прошло несколько лет, и что же изменилось?
Империум всё также балансирует на грани, зато наша дорогая Classis Libera цветёт и пахнет.
Как после этого не любить капитана?
– Это был нелёгкий год… – проговорил Георг и не сдержал смех.
Георг уже успел наподдать как следует, а поэтому раскраснелся. В его глазах сверкали пьяные звёзды.
– Ладно-ладно, народ, много на этот раз говорить не буду, потому что знаю, что вы хотите слышать.
Георг обвёл взглядом собравшихся: старших офицеров, руководителей высшего звена, союзников и просто близких ему людей. Все без исключения в дорогих костюмах и вечерних платьях, – отмечать Сангвиналию лучше именно так.
Георг прочистил горло и воскликнул:
– Мы! Заработали! Просто! Дохуя!
В зале были дети, но их родители простили Георгу грязный язык. Никто даже не поморщился. Люди вскочили с мест, вскинули бокалы со своими любимыми напитками, салютовали капитану и разразились радостными криками.
Безучастным к веселью оказался, разве что магос Децимос. Я предположил это только потому, что не умею читать по металлическим лицам, – по обычным-то не всегда получается. Может быть, он тоже радовался, кто знает?
Георг, посмеиваясь как идиот, соскочил со сцены, взял в руки по бутылке шампанского и начал наполнять высокую пирамиду бокалов.
– Все сюда. Сюда!
У вас там в Империуме конец света? Давайте к нам!
Никто и не вспоминал о происходящем в галактике. Может быть, завтра мы все умрём. Ну и что?
Я не могу назвать это мероприятием "пиром во время чумы". Маятник качнулся, и люди почувствовали какую-никакую стабильность. То есть дела в Секторе Сецессио перестали быть хреновыми и стали стабильно хреновыми, а ко всему привыкаешь.
Перекинувшись поздравлениями, опорожнив бокал с шампанским пару раз, поцеловав жену Ласа Руиза не в щёку, а в губы, – по ошибке, в пьяном угаре или в рамках коварного плана, – Георг снова взобрался на сцену и схватил микрофон.
– Пользуясь случаем, хочу сделать заявление. – Георг икнул. – Прямо здесь, прямо сейчас, с этого самого мгновения я повышаю оклады всех работников компании! На двадцать процентов!
Вой и свист только усилился, но вот от лиц Томаша Беркута, Мурцатто и всех приглашённых специалистов по финансам отхлынула кровь. Кто-то не удержал во рту алкоголь, кто-то подавился закуской. Было принято решение увести Георга со сцены, пока не прозвучала ещё какая-нибудь глупость.
Забегая вперёд, отмечу, что капитан – хозяин своего слова. Он на самом деле поднял оклады на двадцать процентов.
Но сделал это всего один раз.
Потом сладкая жизнь закончилась, – заработная плата вернулась на круги своя. Её подняли не больше, чем на четыре процента, да и то не всем.
Обратно на банкет!
Георга окружили и увели, заиграла музыка – вот ведь бедняги-музыканты, приходится работать, когда другие отдыхают – а я отправился исполнить одну давнюю мечту, пока не сыграл в ящик.
В тот вечер я облачился, словно офицер Имперского Флота: синий сюртук с золотыми эполетами, белая рубашка, брюки, чёрные сапоги и никакого экзоскелета! Нет, не в этот раз!
Перед праздником я посетил цирюльника, чтобы тот привёл в порядок бороду и то плешивое нечто, которое порой появляется на моей голове.
Всё для того, чтобы пригласить Мурцатто на танец.
К ней также направлялся этот громила, Нераж из Дома Акаста, но я оттолкнул его плечом в грудь, а другую руку протянул Мурцатто и обворожительно улыбнулся.
Ну как обворожительно? Я попытался. Половина лица давным-давно парализована из-за нейротоксина, поэтому мимика своеобразная.
Она не сдержала усмешки, закрыла рот рукой, а потом бросила Вольному Клинку:
– Успеем ещё. – Она перевела взгляд на меня и спросила: – Ты тоже пьян, Агнец?
– Никогда не был настолько трезв и собран, как сейчас, госпожа. Момент истины!
Она снова посмеялась, смахнула невидимую слезу, а потом всё-таки поднялась.
Слава тебе, Бог-Император!
Мы танцевали фокстрот, насколько хорошо фокстрот могут исполнить, во-первых, непрофессиональные танцоры, а, во-вторых, один старый пердун, который привык жаловаться на больную спину. Я уверенно вёл партнёршу, чем – по выражению лица – здорово её удивил. Кроме того, я добавил комплимент:
– Прекрасный парфюм.
Мурцатто едва заметно пахла весенними цветами. Ни разу не резкий и не дразнящий аромат, а такой, каким хотелось бы дышать постоянно.
Она прыснула и отозвалась:
– Какой ты, оказывается, дамский угодник! Прошу, Агнец, не останавливайся.
– Ваше слово для меня закон, госпожа!
Конечно, никаких прыжков и сложных па мы не исполняли, но пару кругов по танцевальной площадке навернули.
А потом мне всё-таки прострелило спину.
Да так прострелило, что я не только сбился с шага, у меня на глаза навернулись слёзы. Показалось, что меня сейчас вообще скрутит в узелок.
Впрочем, не самая страшная смерть. Я был не против погибнуть на руках Мурцатто.
Она прищурилась, а потом спросила, ухмыляясь:
– Допрыгался, старый?
Я постарался скрыть боль, но к концу фразы перешёл на шёпот с попыткой поймать хоть немного воздуха:
– Это… слёзы… радости.
Мурцатто сказала:
– Давай я тебя куда-нибудь усажу.
Я не стал сопротивляться и приземлился за край пиршественного стола, где оказался в полном одиночестве, – своим примером мы с Мурцатто почти всех оторвали от выпивки и угощений.
– Жить будешь? – спросила Мурцатто.
– Пододвиньте обезболивающее, госпожа. – Я кивнул в сторону бутылки с амасеком. – И немного подождите. Мы ещё взорвём этот танцпол!
На этот раз Мурцатто пришлось смахивать уже не невидимую, а самую настоящую слезу.
Ну и хорошо, хоть кому-то настроение поднял.
Что до спины, то приступ прошёл после третьего бокала. Встать я, правда, не мог, едва чувствовал ноги, но хотя бы боли больше не было. Оставалось следить за празднеством, вкусно пить и сытно есть. Короче, не скучал.
Ийдана радовала публику искрами и молниями, которые срывались с её маленьких пальчиков. Она складывала из разрядов простенькие изображения: кругов, пирамид, деревьев, животных. Неподалёку за её действиями, не моргая, наблюдал Котар, приготовившись тут же завершить представление, если шалость выйдет из-под контроля.
Ну… это дети. Нужен глаз да глаз.
Ийдана заметила, как напряжён её наставник, подбежала к нему, спрятавшемуся меж каменных колонн у стен, и потянула за брюки – ради такого случая и Котар заказал себе классический костюм. Всё-таки традиционная одежда Ноктюрна – олицетворение дикости и первобытной мощи. Она привлекала внимание, а Котар старался его избегать, что было непросто для такой громады и в самом сером одеянии.
Я не слышал разговора Ийданы с Котаром – шумно – но, в конце концов, он сдался. Котар продолжил представление вместе с воспитанницей, чтобы эффектно завершить его, выдохнув пламя. И я на все сто процентов был уверен, что для этого Котару не понадобилось никакое горючее.
Среди танцующих пар хотел бы особенно отметить Вилхелма и Серу. Насколько же преобразились они с тех пор, как сошлись! Измученный войной ветеран, вечно усталый и погружённый в мрачные думы, теперь напоминал светского льва, а вечная ученица и страстная поклонница глупых романов вдруг стала соблазнительной женщиной, которой для привлечения мужского внимания не нужны пышные формы или выверенные пропорции, – достаточно обаяния, сверхъестественного магнетизма.
Интересно, когда же Сера лишится привычной человеческой оболочки? Для членов культа Бога-Машины – это всего лишь вопрос времени.
До конца вечера я поболтал со многими друзьями и хорошими знакомыми: поддержал задетого за живое Ласа Руиза, перекинулся бородатыми анекдотами с Нере и порасспрашивал о будущих планах Томаша.
Ближе к полуночи по корабельному времени, когда я уже собирался уходить и не просто так, а даже на своих двоих, я стал свидетелем следующей сцены.
Капитан Камала Кассаб перестала распевать пиратские песни, набросилась и поцеловала Георга, а потом утащила его куда-то в неизвестном направлении.
Короче говоря, мы все чудно провели тот вечер и получили много тем для разговоров.
Однако события развивались так, что чужие интрижки оказались не первой темой для обсуждения.