Тайна Безмолвного Леса. Легенда о Восставшем

Несколькими месяцами ранее Как бы Лили тщательно не пыталась это скрыть, известно, что тайное всегда становится явным. После того, как Майк, поймав полтергейстов замка, улетел обратно на Землю, Лили в сопровождении царицы Нэнсуаннеты, своего мужа Вольфа и небольшой свиты отправились на Дельту на празднование юбилея сестрёнки Вейн. Розовощёкая кудрявая малышка носилась по оазису в компании своих раста-подружек, детей придворных. Сегодня королевский повар обещал испечь для девочки трёхэтажный торт с сюрпризом внутри, если Вейн будет хорошо себя вести. Но маленькая принцесса спустя пару минут уже напрочь забыла о своём обещании принялась закапывать себя и своих друзей в песок, раскидывая его в разные стороны, заливая водой и налепляя на мраморные колонны беседки, где проходило пиршество, и закидывая его в фонтаны. Лили смотрела на эту возню с некой неприязнью. Дети. Она никогда их не любила. Отчасти ундина даже была рада тому, что её отдали за Вольфа, который детей иметь не мог. Сколько терпения должно быть у её родителей, что они отважились на пятерых дочерей. Чем старше Лили становилась, тем лучше она понимала, почему Юлю и Лулу решили отправить на землю к другим родственникам. Ненужные лишние рты, создающие суету. Иногда девушке становилось обидно от осознания, что она самая настоящая дочь на выданье. Рождённая лишь для того, чтобы заключить союз с Ланкастерами. Что на неё никто никогда не делал ставки, не готовил её в королевы. Но сейчас она бы и сама с удовольствием отказалась от такого титула. Это тяжёлая работа. Тяжёлая в моральном плане, требующая особого мышления и знаний психологии, а не просто желания власти и физической силы. Матерью она продолжала восхищаться, но в глубине души ещё и сочувствовала ей. К тому моменту, как Вейн станет совершеннолетней и сможет занять престол, маме будет около пятидесяти пяти. Это ещё не пожилой возраст, но если сравнивать с бабушкой, то Оливия именно в этом возрасте отказалась от престола и поселилась на Земле. А вдруг Вейн откажется? А вдруг с ней тоже что-нибудь случится за эти одиннадцать лет? Никто ведь не предполагал, что Рубина покончит жизнь самоубийством. Никто не властен над судьбами других. В попытках отогнать грустные мысли, Лили попросила слугу налить себе белого вина Боскарелли. Поднося бокал к губам, она почувствовала подступивший позыв тошноты. Девушка принюхалась к напитку, и тошнота усилилась. Ундина отставила бокал, схватившись за живот и подозвала раста-слугу обратно. — Да, госпожа? — Вы что-то подмешали мне в напиток, — натужно сказала она, чувствуя, как спазмы переворачивают её желудок. — Нет, госпожа. Что вы такое говорите? Вам плохо? Стоит позвать врача? Лили оттолкнула слугу и пошла прочь из беседки. Взошла на веранду дворца, оперлась на поручни локтями, положив голову на ладони. Помассировала себе виски. «Нужно отдышаться. Налили прокисшего вина». Нэнси сказала, что они дождутся захода Мекрады и сразу отправятся обратно во дворец. К тому моменту уже должны были вынести торт и запустить фейерверки. Лили скучала по дому. По дворцу, по Дельте, по старым друзьям. Но в таком состоянии она больше всего желала оказаться сейчас в своей постели, пусть и ледяной. У неё кружилась голова, а при попытке пойти куда-то с этой веранды, появлялись звёздочки в глазах, и тошнотворный комок вдруг снова подступал к горлу. «Кто-то пытался меня отравить вином, а я даже сообщить об этом не могу. Как будто сейчас упаду в обморок, стоит мне только отойти от перил. Яд настолько мощный, что даже запаха хватило, чтобы довести меня до такого состояния». Она услышала приближающиеся шаги. Кто-то шёл по гравийной дорожке прямо к ней. Волосы Лили слегка заблестели, хотя из-за яркой высокого стоящей Мекрады это было незаметно. — У тебя всё нормально? Знакомый голос. Как будто она услышала саму себя в записи. Лулу. Лили с трудом оторвала голову от ладоней и постаралась вложить всё презрение во взгляд. — Выглядишь ты не очень. Лулу подошла вплотную и встала рядом с сестрой, повторив её позу. Сама Лулу выглядела не в пример лучше, чем Лили. Подрумянившаяся на бабушкиной даче, усыпанная веснушками, ни грамма усталости на лице. И Лили – бледная, худая с мешками под глазами. А теперь ещё и на грани обморока. — Мне очень плохо. Кто-то пытался меня отравить. — Кто? — Вот ты мне скажи. Может, это ты была. — Зачем мне тебя травить? Мы не виделись почти год. Я успела даже соскучиться по твоему брюзжанию. — Как жаль, что яды только на пятых курсах. Я смогла бы определить по симптомам, что мне подмешали в вино. — Может, это будет тебе уроком, что не надо так безмерно пить. Лили опять опустила голову на руки и прикрыла глаза. — Давай я помогу тебе присесть куда-нибудь. Поддерживая сестру под руки Лулу дотащила её до каменной скамьи во внутреннем саду и усадила. Ундина выбрала наиболее теневое место, прикрытое деревьями большую часть времени. — Может, тебе принести попить воды? — Если я хоть что-то выпью, меня стошнит. — Может, ещё чего хочешь? Я принесу. — Хочу чизболлы в клюквенно-мятном соусе. И чтобы шоколадной крошкой сверху были посыпаны. А гарниром спагетти в кляре с яблоком. — Э, а у нас такие есть? — Нет. Лили вдруг всхлипнула, а через минуту уже плакала навзрыд. — Эй-эй, ну не плачь, — Лулу приобняла сестру за плечи. — Я могу попросить повара сделать тебе и такое странное блюдо, если ты хочешь. Ты, наверное, совсем на Хандрозе ничего не ешь. Вон какая бледная. — Ты меня совсем не успокаиваешь. Лили вскочила, сняла вдруг туфлю с ноги и кинула в фонтан. — Ты чего? — Ты меня бесишь! Меня всё бесит! Вообще всё! Никто ничего не может сделать мне приятно. Лили убежала к берегу их маленького моря и сидела там почти всё время празднования. Она сидела на песке и медитировала, вдыхая солёный воздух и слушая шум прибоя. Состояние тревоги и неконтролируемой ярости отступило, тошнота прекратилась. Когда наконец начали запускать фейерверки, она вернулась ко всем остальным. Нэнсуаннета сидела со своим младенцем в слинге, нигде не оставляя его ни на секунду. Тецеусу было всего полгода. Он ещё не умел ни ходить, ни говорить, только сосал руку беззубым ртом. Прямо засовывал целый кулак и довольно гукал, когда у него это получалось. Волосы цвета серебра и такие же глаза. Он казался будто выцветшим на фоне своей матери, да и других присутствующих. Когда Лили вернулась, Нэнси подозвала её к себе. — Ты сегодня даже не пьёшь. Что случилось? — Не хочется. Я соскучилась по морю, ходила к нему. — Купалась? — Немного. Нэнси фыркнула. Сама волчица не очень жаловала воду, и насколько она знала, никто из её мальчиков плавать не умел. Кроме Тобиаса, который ходил в бассейн в ИШДОМС. — Вольф объелся шоколадных фигурок, и у него появилась сыпь на лице. Думаю, уже пора возвращаться. — У него аллергия на шоколад? — На что у него только нет аллергии, — отмахнулась Нэнси. — Иногда складывается впечатление, что Ланкастер кормил его только мясом до меня. — Ну, вообще-то так и было. — Какой кошмар. Несмотря на то, что я оборотень, говорю, что на одном мясе жить нельзя. Вольф, подойди сюда. Царица достала влажный платок из сумки и принялась старательно вытирать царевичу рот. Тецеуса очень развеселило эта сцена, он принялся ёрзать в слинге, безудержно и весело кричать, хлопая маленькими ладошками. И тут Лили расплакалась. Нэнси остановилась, изумлённо посмотрев на девушку. — Ты чего? — Ы-ы-ы, — только и смогла сказать Лили. — Да что с тобой? — Нэнси чувствовала себя растерянной и даже слегка испугалась, что родители Лили станут подозревать, что это волчица её обидела. — Провокация? — А м-можно мне иногда прилетать на Дельту? Хотя бы ради моря и тепла. Пожа-а-алуйста! — Ну, ладно-ладно, только не реви. Посмотрим ещё. В общем, несмотря на странности поведения Лили, день рождения Вейн прошёл без приключений. Аниматоры, кукольный театр, битва на водяных пистолетах, песни и танцы, а также гора подарков – всё как полагалось для юной принцессы. Лили теперь завидовала сестрёнке: когда-то у неё было так же. Когда-то, но не сейчас.

***

Нужно было сразу рассказать Майку, когда она это поняла. Сразу же, когда случилась задержка. Но Лили, как девушка образованная, списала всё на стресс. Холода Хандроза, недостаток витаминов с пищей и переизбыток спиртных напитков – да что угодно могло повлиять. Не страшно. Так сперва подумала ундина. И тошноту на празднике она списала на отравленное вино, хоть никому об этом и не рассказала, кроме Лулу. Но прошёл один цикл, другой. Кончилось лето. Лили стало страшно. Ей следовало бы обратиться к доктору. Но придворным лекарем стал господин Станислав Макгроу, а он тотчас бы донёс все царице. Она ни за что не должна узнать. Лили допускала, правда, мысль, что это могут быть серьёзные проблемы со здоровьем, а не то, что она подумала в самом начале. Тянущие ощущения внизу живота и иногда подступающая тошнота могли свидетельствовать и об инфекции. Посидела на ледяном стуле, потом переспала с Майком, а он… Майк. Не было ни дня, чтобы Лили о нём не думала. До этого лета ундина никогда не влюблялась в мальчиков. Секс у неё был. Но у кого из её одноклассниц в Нубиториуме его не было? Это было делом чести, важно было показать свою крутость. С Майком же это было по велению глубоких чувств – в этом девушка не сомневалась. Тем вечером всё не ограничилось. Майк заходил к царевне почти каждый день. Чаще всего они просто разговаривали, играли в какие-нибудь простые игры и целовались. Иногда это продолжалось в нечто большее, сопровождаемое стонами и томными вздохами, гулянием пальцев по коже и тесным прикосновением разных частей тела. За все десять дней, что Майк гостил на Хандрозе, они не виделись лишь в день его отбытия. В тот день Лили плакала. Ей показалось, что вместе с ним на Землю улетела частичка её души. Но он ей писал, и сообщения эти делали Лили самой счастливой девушкой на свете. Она жила этой перепиской. И хотя прекрасно знала, что уже несколько лет как замужем и поступает, мягко говоря, нехорошо, по отношению к Вольфу, в тайне мечтала об отношениях с приглянувшимся призракоборцем. Лили не знала, как Майк относится к ней. Было ли для него это всего лишь игрой? Случайным романом? Или нечто большим? Испытывал ли он к ней настоящие чувства? Или всегда представлял вместо неё Лулу, с которой встречался? Мысли о Лулу заставляли её усмехаться. Сестра ей и в подмётки не годилась. Душная зануда и ханжа, учащаяся в отстойной школе. Кому она нужна такая? Даже имея её, Лили, прекрасное лицо, она ничего не сможет добиться. Именно неуверенность в Майке заставляла её оттягивать роковой момент. Первое, о чём Лили, конечно же подумала, это аборт. Но как? Попросить Макгроу дать ей нужных травок? Он догадается и обмолвится парой словечек с царицей. Да и где гарантия, что он не даст ей какую-нибудь отраву? Тогда что делать? Лили начиталась на форумах про согнутые вешалки и кидание животом на острые камни, и ей стало ещё страшнее. Шансов попасть в клинику на Дельту у неё было немного. На родную планету ундина летала всегда в сопровождении царицы или Вольфа, а чаще всего их обоих. Уединиться и сбежать в соседний оазис, где находилась больница, не представлялось возможным. Родителям Лили решила тоже ничего не говорить. Ничего кроме осуждения с их стороны её бы не ждало. Но срок тем временем шёл, и оставалось лишь надеяться на самопроизвольный выкидыш. Ещё Лили придумала, что когда ребёнок родится, она не даст ему закричать, а сразу закопает в снег. Это было наилучшим выходом, по её мнению. Оставалось только ждать и делать вид, что всё нормально. А ещё максимально всё скрывать от чуткой царицы. На её счастье, у Тецеуса активно резались зубки. Он орал, как резаный, целыми днями, и Нэнси не отходила от его колыбели, поэтому не особенно следила за Лили, да и за Вольфом тоже. Но закончилась осень, а выкидыша не случилось. Лили больше не тошнило, но теперь у неё болело всё тело. Она не могла спать долго, лёжа на спине – всё затекало. А обо сне на животе можно было забыть. Всё лицо обсыпало прыщами – то, чего с Лили не было раньше никогда. Нэнси это заметила, потому что однажды к ней в покои пришёл Макгроу с какой-то белёсой мазюкалкой. К слову, она действительно помогла, и все высыпания прошли за пару дней. В декабре все лифчики, имевшиеся в гардеробе, стали малы. С обычной одеждой проблем, между прочим, не возникло. Лили и до беременности закутывалась в три слоя мехов, чтобы хотя бы не трястись в тронном зале на приёмах. С двенадцати лет Вольф обязан был присутствовать на всех официальных приёмах вместе с Нэнси. Пока что он не обязан был участвовать, но имел право вето. А Лили должна была его сопровождать. Тут-то она и обрадовалась впервые лютому холоду в замке. Под тремя медвежьими шубами никто не мог увидеть живота. Посчитав немного, она прикинула, что ребёнок должен будет родиться где-то в середине марта. Это не имело значения, с одной стороны, ведь она на Хандрозе, где сезонов не было. Однако будь это, например, лето или зима, она могла бы отпроситься к родителям на каникулы и, может, ей очень бы повезло родить всё-таки в больнице и в письменной форме отказаться от малыша, а не убивать его. Так у него появился бы шанс на усыновление. Но, к сожалению, в марте она вряд ли бы смогла куда-то улететь. В конце декабря Хандроз готовился к празднованию нового года. Нэнси распоряжалась украшением замка. Тецеус уже вовсю бегал на своих пухленьких ножках. Пока что по лестницам он подниматься не умел и не говорил, но очень требовательно завывал, когда ему нужно было куда-нибудь попасть, и Нэнси всегда бежала на его вой или посылала слуг. Лили часто проводила с ним время. Ей казалось, что так она сможет искупить свою вину за то, что собиралась сделать. Двадцать пятого декабря Лили почувствовала себя нехорошо. У неё разболелся живот. Девушка ощущала будто распирание изнутри, а затем удары. Ундина не понимала, что происходит. Подумав, что в тот момент по её лицу было понятно, что она чем-то встревожена, девушка помчалась к себе и заперлась на два оборота. Её трясло, а толчки изнутри не прекращались. Она забилась в угол комнаты рядом с окном. Дышать было тяжело, по всему телу проходили импульсы в такт толчкам. «Чёрт, а если я сейчас умру? Мне нужен кто-то… хоть кто-то». И она не выдержала. Пальцы дрожали, а глаза застилали слёзы. Девушка набрала Майку. — Ты мне нужен. Очень-очень сильно.