Живая вода

I don't want to wait anymore        I'm tired of looking for answers        Take me some place where there's music and there's laughter        I don't know if I'm scared of dying        But I'm scared of living too fast, too slow        Regret, remorse, hold on, oh no I've got to go        There's no starting over, no new beginnings, time races on        And you've just gotta keep on keeping on        Gotta keep on going        Looking straight out on the road        Can't worry 'bout what's behind you or        What's coming for you further up the road        «Silver Lining» — First Aid Kit

              Когда первые реформы Четвёртого Мизукаге начали вступать в силу, Канаде показалось, что её нагло и бесцеремонно обокрали — сначала новая система забрала Ао-сенсея и Мей, потом перспективы, затем возможности. Она скучала по сенсею, почти отцу, и лучшей подруге, почти сестре, но не было никаких сомнений, что однажды дом снова станет полон близкими, и комнаты просторной квартиры перестанут пустовать. В конце концов, Ао-сенсей был одним из лучших следопытов даже без пересаженного Бьякугана, а Мей, попавшая под его крыло, со своими кеккей-генкаями не пошла бы ко дну, как прохудившееся рыбацкое судно. Иначе говоря, обиднее всего было за украденные возможности и перспективы. Жилет чунина и боевые заслуги, по идее, должны были открыть Канаде дверь в новый мир, то есть дать доступ к заданиям разного типа, которые позволяют путешествовать хотя бы в пределах страны Воды и заводить новые знакомства. Ей хотелось, наконец, как следует познакомиться с миром, ставшим второй родиной. Но к миссиям доступ оказался закрыт, несмотря на отсутствие кеккей генкая. Канаде была более, чем уверена, что её методу управления чакры можно было даже научить. Она не раз организовывала групповую «джедайскую» медитацию с Райгой, Джузо и Забузой, и иногда практиковалась один на один с Ширагику, поскольку, даже если им всем было не под силу самим создавать свет, по крайней мере, «джедайская» медитация действительно помогала взять под контроль негативные эмоции. В турбулентные смутные времена внутреннее умиротворение всегда ценилось особенно высоко. Так или иначе, едва Четвёртый обжился на своём кресле, Канаде, будучи оторванной от кормушки миссий, пришлось подумать о заработке. К счастью, Сила всегда была щедра на возможности, так что вскоре Окабе сообразила, что при каждом режиме диктатуры есть свои системы контрабанды или, по крайней мере, очень большой спрос на них. А у Канаде как раз был подписан контракт с чайками. И всемогущая Сила стала дарить ей возможность за возможностью, хотя «подарки судьбы» оказались не совсем тем, что предполагала Окабе. Она работала не с товарами, а с людьми, торговцами и гражданскими, которым край как надо было сбежать из Киригакуре или вообще исчезнуть с территории страны Воды. Забуза, Райга, Джузо и Кисаме пропускали её через патрули по периметру Деревни, когда могли, и она переправляла бледных от страха, но полных решимости, людей через море, которое курировал Ягура. Иногда курс прокладывался недалеко, на какой-нибудь другой остров архипелага, но куда чаще приходилось лететь в страну Волн, на ближайшую границу, через которую можно было практически беспрепятственно попасть вглубь материка. Платили мало, но Канаде никогда и не ставила конкретных цен — люди отдавали ей то, чем могли себе позволить поделиться, иногда просто оставляли адрес, или какой-нибудь ещё ориентир, по которому она могла бы найти их потом, чтобы ей хоть как-нибудь смогли в будущем отплатить за оказанную доброту. В конце концов, риск таких перевозок был высок; в частности, для Канаде, которая не имела права покидать остров, на котором располагалась Киригакуре. Тем не менее, прокачанный навык фуиндзюцу, естественные сенсорные способности и контроль собственной чакры при хитросплетении иллюзий, разумеется, значительно облегчали её труд. Нервничать всё равно приходилось довольно много, а лавандовый чай перестал выручать, когда ей исполнилось пятнадцать. Дело было в том, что не только гражданам Киригакуре жилось хуже с каждой неделей: то ли даймё страны Воды и его кабинет министров заразились безумием Ягуры, то ли им просто удачно продали никому не понятный гениальный план будущего развития, то ли ещё что, но… Но налоги подняли всем. А потом начали стремительно закрывать водные границы. А потом гражданские потеряли экономическую возможность обращаться в Кири с заданиями ранга Д и С. А потом с архипелага начали бежать загнанные в угол торговцы и даже некоторые фермеры. Именно поэтому в план отчаянного побега Канаде не входил пункт покинуть страну Воды. За три года нелегальных перевозок, она всё-таки успела, хотя бы краем глаза, посмотреть на обстановку других островов и даже глянуть на страну Волн. И пообщаться успела как торговцами, так и с ремесленниками, и даже с крестьянами. Всё, что она от них услышала, было неутешительным, и ей изначально хотелось остаться, пусть и тайно, чтобы хоть как-то помочь. В старину, во времена клановых войн, некоторые ниндзя кочевали с места с места, но наибольшая часть из них перемещалась редко, ориентируясь на урожайность и засуху. Иначе говоря, они были и воинами, и землепашцами, и даже торговцами. Когда были образованы первые Деревни, произошла «великая клановая миграция» — результатом стало сосредоточение кланов в определённых «центрах», которые, в последствии, стали городами. Когда кланы начали массово присягать к конкретным даймё, те их лишили прав возделывать землю и вести торговлю, оставив только два выбора возможной карьеры: военное дело и ремесленничество. Кланы подписали контракт, общий для всех стран со Скрытыми Деревнями, с минимальными отличиями в кляузах — они нанимались на службу к определённому правителю пожизненно. Таким образом, клан воевал и занимался ремеслом, но зависел от даймё, потому что получал пособия, дающие экономическую стабильность. Создание Деревень провело черту между ниндзя и гражданскими, отдаляя два сословия друг от друга, в том числе создавая такие военные категории, как «опека» и «подопечные»; ниндзя защищали крестьян и торговцев, а те им обеспечивали еду и прочие прелести жизни. Ситуация в стране Воды являла собой тот неслыханный случай, когда и даймё, и Каге решили бросить на произвол источники своих доходов, продолжая, тем не менее, их эксплуатировать; пострадали от новых реформ как ниндзя, так и гражданские. Странность заключалась в том, что, опять же, деньги в государственной казне присутствовали. В общем, политическая обстановка в стране Воды на момент побега Канаде зиждилась на абсолютно нелогичном подходе правления и, соответственно, уровень жизни на всех островах стремительно падал. Канаде, однако, мало интересовали причины кризиса своей второй родины. Ягура мог сойти с ума и заодно свести с ума даймё; может, эти двое спелись, и у них был какой-то план — и ладно, не то, чтобы Окабе могла лично на что-то повлиять на поле политической игры в шахматы. Но её волновали те, кому сложившаяся ситуация навредила больше всего — торговцы и крестьяне. Прерогатива джедаев в том числе заключалась в том, чтобы защищать слабых. За годы, проведённые в Кири, многие знания, приобретённые в Храме, стёрлись из памяти, кроме самых основных. Например, Канаде прекрасно помнила молитвы, потому что мёртвые никогда не заканчивались, и сомнения вкупе со страхами никуда исчезать не торопились. А ещё она смутно помнила, чем джедаи, в общем-то, занимались. Единственное, воспоминания касательно непосредственно цели существования светлых служителей Силы были очень размытыми. Канаде, в результате многочисленных личных медитаций, выделила собственные джедайские правила, помимо Кодекса, и записала их. Первое: не быть мудаком. Второе: не быть лицемерным блядским мудаком. Третье: убивать только в крайнем случае, если перед тобой негодяй, или куда более лицемерный блядский мудак, чем ты, или потому что самозащита. В противном случае, провести воспитательную беседу. Четвёртое: не переходить на Тёмную сторону, она для эгоистичных и малодушных, упивающихся ничтожным чувством собственного достоинства, которого, на самом деле, нет. Пятое: никаких ситхов. Шестое: надо радоваться. Если можно не напрягаться, нужно не напрягаться. Седьмое: помогать тем, кому нужна помощь. Восьмое: не вести себя, как мудак, потому что даже если ты не мудак, поведение может быть мудацкое. Девятое: носить поверх одежды юкату, потому что джедаи так ходят. Десятое: обнажённый меч противник должен заслужить. Одиннадцатое: чтобы не откинуться раньше уготовленного, надо регулярно есть, пить и спать. Двенадцатое: вести себя загадочно, давать пространные ответы, если кто-то хочет доебаться с неудобными вопросами. Канаде догадывалась, что джедаи несут свой крест как-то иначе и куда-то в другую сторону, но она не помнила, поэтому внизу перечня вероятных правил жизни, поведения и всего остального было приписано: «наверное, это если не джедайские правила, то джедаистические, или джедаистские, потому что хоть чем-то это должно быть похоже на правду; единственное, понятие не имею, чем». Нахлынувший после этого кризис самоидентификации окончательно уверил Канаде, что, ладно, скорее всего, понятие ниндзя не совмещалось с понятием джедая, но ведь… можно быть, пожалуй, джедаистом, или что-то вроде того. Кем-то официально джедаеобразным. К сожалению, пока она занималась нелегальной транспортировкой беглецов, порой думалось вслух. И думалось вслух особенно хорошо, когда стояла дрянная погода, а ей в качестве оплаты выделяли бутылку чего-нибудь крепкого и вкусненького, «на дорожку» туда или обратно. Так она себя и обнаружила в интересной ситуации три недели спустя после побега, в стране Волн. — Куниеда Шинго, ты не можешь написать диссертацию, ссылаясь на мои пьяные философские рассуждениям, — с очень кислым лицом сообщила Канаде своему собеседнику. Она его переправила из страны Воды каких-то полтора года назад, потому что парень застрял со своими исследованиями в столице. — И вообще, ты там что исследовал? Кактусы? — Озеленение! — театрально оскорбился студент. — Но одно другому не мешает! — Ты какого чёрта здесь вообще забыл? Твой университет же в стране Железа, если я правильно помню. — Ну, так, а мне сообщили! — Кто? — сразу же напряглась Канаде. — Торговцы! Я же рассказывал! Моя семья вела раньше всякий бизнес по географической горизонтали! — Куниеда деловито поправил очки на носу. — Страна Ветра, Железа и Воды. Три точки соприкосновения. Сейчас только две, как видишь. Я единственный, кто в научную деятельность подался! — Ну, извини, между твоей паникой и лекцией про фикусы… — Да не про фикусы, а про… — Неважно, — перебила его Канаде, поставив руки в боки. — Выкладывай, от кого узнал о моём прибытии на материк, и зачем пожаловал. Времена тяжёлые, мне лишняя осведомлённость окружающих ни к чему. Шинго неловко помялся с ноги на ногу. Канаде подозревала, что о её появлении могли узнать старые клиенты; и рассчитывала обнаружить всю свою подноготную в новом издании книжки Бинго, которая обновлялась каждый месяц, вместе с ценой за свою голову. Тем не менее, всё сложилось… наоборот. В стране Волн, в первой попавшейся глухой деревне из восьми домов, её встретили, как национального героя, крестьяне даже закололи в её честь быка, так что Канаде пришлось задержаться там из чувства долга, потому что маленький праздник, который ей устроили старики, был очень милым, а деревня заслужила дань уважения. Так что Окабе послушно ела предлагаемую ими пищу, меняла заборы, чинила или обновляла старенькие крыши и оказывала другую помощь по мелочам. А потом в деревню пришли люди из столицы с маленькими подарками, зазвали провести похороны, помолиться за старых почивших и новых — и Канаде сходила. А потом припёрся Куниеда Шинго на хромой кобыле, что-то крича про диссертацию. Что было самым странным и загадочным, цену за голову Канаде в книжке Бинго не выставили. Нарочно. Она проверила, приобретя новую копию у торговца самого сомнительного вида на местном городском рынке (обновленное издание ей выудили из мешка с картошкой, грязное, но читабельное) — информацию о Ширагику и Кисаме отредактировали, обозначив их, как нукенинов. Но Канаде на радаре не оказалось. Было даже как-то немного обидно. С другой стороны, это означало, что избегать стоило только оининов и АНБУ Кири, а не вообще всех ниндзя. — Узнал от семьи, — буркнул Шинго. — А пришёл, потому что, блин, ну вот ты знаешь, какие у нас отвратительные лекции по философии?! — А мои пьяные рассуждения тут причём? — очень сухо, но не без иронии, спросила Канаде, вскидывая бровь. — Как причём?! — он всплеснул руками. — Ну, а ты прикинь, кто, ну кто будет вообще искать, нашу, так сказать, спасительницу на кафедре философии?! В стране Железа? Я же проверил книжку Бинго, тебя там нет! Это же восхитительно! Ты начнёшь научную деятельность, а я на тебя буду ссылаться! Идеально! Канаде прочистила горло. — Кхм-кхм, ну, во-первых: что эти мудаки меня не добавили, это подозрительно и обидно, знаешь ли, ёпт твою мать, а не восхитительно… Во-вторых, — она потёрла подбородок, — я ниндзя, и мне вход в университет закрыт. — Так никто же тебя не узнает! — В-третьих, — надавила Канаде, — на кой мне чёрт, я повторяю, высшее философское образование. Ко всему прочему, мне шестнадцать. Да, в поддельном паспорте я уже совершеннолетняя для гражданских, ну и что? Куниеда смерил её недоумевающим взглядом. Потом, вскинув руку в жесте «подожди минутку», принялся копаться в своей дорожной сумке. Выудив оттуда записную книжку, полистал её немного и, обнаружив интересующую его запись, не без торжественности зачитал: — «Поскольку охуевшим пидорасам свойственно думать своими половыми габаритами, а не мозгами, в переговорах с ними стоит импонировать к половым габаритам, а не к мозгам, ибо пока молния жопу не поджарит, думать о жизни и смерти им вообще не хочется. Засим, заключение: охуевших пидорасов много или потому что их пиздят мало, или потому что в мирное время у них отсутствует желание преисполняться в своих познаниях — так что надежда остаётся на метафизику, а также на способность вовремя огреть собеседника по башке чугунной сковородкой», — Куниеда прочистил горло. — Это сойдёт как философия о пользе образования. Канаде открыла было рот, чтобы что-нибудь сказать, но Шинго, перелистнув, продолжил: — «Если бы дело было только в вопросах, то вопросов бы не было». Это, наверное, про схоластику, — перелистнул. — «Пацифизм не делает из человека ангела, но добавляет человеку остроумия и ненасильственной находчивости»… Подожди, о-о-о, какую нашёл! Она мне очень понравилась! «У мирного времени мужское лицо, потому что юноши только и мечтают о славе и подвигах, а у войны женское, потому что именно женщины потом остаются у разбитого корыта»… — Ты мне тогда какую бутылку «на дорожку» подсунул? — с ужасом вытаращилась Канаде. — Хорошую! — оторвался от своих заметок Шинго. — Импортный дистиллят из сока агавы! Только в стране Ветра делают! А что? — Да нет, — медленно ответила Канаде. — Ничего. И конфисковала у него записную книжку. — Эй! Только не уничтожай! У меня там и конспекты есть! Важные! Канаде, листавшей с квадратными глазами записи своих изречений, было не до озеленения. — И это всё сказала я? — Ну да, а что? — Под этим твоим дистиллятом агавы? — Я тебе самую лучшую бутылку отдал, между прочим! — Да я уж вижу. «Болтун — находка для шпиона, или как там сказал Ао-сенсей», — с ужасом подумала Канаде. Ей становилось плохо от одной мысли, сколько всего она наговорила, будучи под градусом, остальным своим «клиентам». — Что плохого в том, если ты отправишься со мной страну Железа? — не унимался Куниеда. — Подумаешь, ниндзя. Толку-то, если о тебе никто не знает! Поучишься немного, мысли перепишешь на научный лад. А там, гляди, философию с колен поднимем. — Зачем её поднимать, скажи мне на милость, и куда? — Ну вот послушаешь старых пердунов и сама поймёшь! — Ладно, а тебе-то моё участие во всём это зачем? Сам можешь переписать, между прочим. — Э-э-э, не-не-не, — помахал Куниеда руками. — Плагиат — это не хорошо. И потом, вот ты покритикуешь всех вот так, глядишь, меня к исследованиям в пустыне наконец допустят. — А без меня никак? Сам бы и покритиковал. — Не годится! Нужен манифест, понимаешь? — Манифест чего? — Борьбы, — он с пафосом приложил кулак к груди. Канаде всем своим видом выразила несогласие. — Студентам за публикации премии выплачивают, между прочим. За вклад в науку. — Хм-м. С деньгами у Канаде после отправки чаек с наибольшей частью приготовленного для побега Ширагику и Кисаме было очень плохо. И новых планов на заработок у неё тоже не имелось. «Честно говоря, у меня вообще нет никаких планов», — призналась она сама себе. — И меня не повяжут на вступительном экзамене? — спросила строго у Шинго. — А мы за тебя взяточку заплатим, и никто ничего не спросит, — лучезарно улыбнулся тот. — А если я не хочу учиться в университете? — На курсы запишем по всякой философской деятельности. — Проживание? Питание? — Организуем! — Кто? — Мы. — «Мы» — это кто? — Союз джедаистов! Подразделение торговцев и крестьян, — провозгласил Куниеда, и у Окабе сердце в пятки ухнуло. — Мы и герб придумали, между прочим, только согласовать с тобой нужно. А манифест нам очень необходим, чтобы герб, так сказать, носить. Ну и, если совсем честно, мы не до конца определились, мы религия или культ, или что. Так что, ну, — он неловко почесал затылок, — я не совсем прямо выразился, когда про высшее философское заговорил… — Не совсем прямо выразился?! — почти пискнула Канаде. Глаза у неё стали ещё более квадратными. — Сволочи, вы меня каким алкоголем вообще задаривали?! Я вам всю душу, судя по всему, открыла! — Харизма, — добродушно развёл руками Куниеда. — Да идите вы к чёрту! А-а-а, — она схватилась за голову, — ужасно, ужасно… — Но мы же не требуем многого! — растерялся Шинго. — Нам бы понять, кто мы… — Мне бы тоже понять! Как так вышло-то?! — Харизма! — И что, вы по сарафанному радио мои пьяные рассуждения передавали?! — Ну-у, и так, и записывали… — А записывали-то зачем?! — Классные же идеи! — Пиздец. Она села, где стояла, и, обняв руками колени, закачалась из стороны в сторону, как маятник. — Ужас… ужас… — А что ужасного? Мне мой троюродный дядя сказал, ты его тоже перевезла, что он от тебя услышал мысль: «спасти можно только тех, кто жаждет спасения, вот только мало кому спасение нужно; из ниндзя, по крайней мере». Но мы-то не ниндзя! — его глаза засияли радостью. — И нас твоя доброта спасла! Дядя после перевозки даже пить бросил! Он тебе, вроде как, сливовый самогон отдал. — Отдал, — медленно проговорила Канаде, нащупывая в своей голове великое понимание какой-то простой истины, которая, тем не менее, не шла к ней в руки. — Вкусный был самогон. А может она действительно просто всю сознательную жизнь просто спасала не тех? Может, стоило кричать по ветру, а не против него? Но кто же знал, что простым людям хорошо жить хочется куда больше, чем ниндзя? Мысли вертелись в голове с сумасшедшей скоростью. Она подумала о Мечниках, скрывающих свои революционные идеи от товарищей женского пола, о кладбище на месте старого дома Ринго, о приёмной матери, сдавшейся идее смерти, о Рин и её мести, о беременной Ширагику, о вечно пропадающих на заданиях Ао-сенсее и Мей… «А я тоже могу жить, как хочу!» — вдруг осенило Канаде. Ощущение свободы распахнуло ей глаза. Точно… Точно. Она была свободна, занимаясь своими перевозками. И она продолжала быть свободной, оказавшись в стране Волн. Свобода развязала ей язык, подарив крылья. Может, что-то такое и имела в виду мама под словами: «я знаю, что ты пришла к нам, бессовестным грешникам, из храма ангелов. У тебя есть в этом мире дела. Не отворачивайся от них», — в своём прощальном письме. И лазурная юката с чайками как раз недавно стала по плечу. — Если мне не нравится игра, — медленно проговорила Канаде, — если я не согласна с её правилами… Что мне мешает изменить их? Или сыграть в другую игру? Или придумать новую, а потом… продать её? — Так думают все торговцы! — закивал Куниеда. — Ты об этом сказала деверю моей кузины! Канаде выдохнула, сжав кулаки. Дурацкие торговцы со своими бесчисленными родственниками. «Придётся привыкнуть». — Манифест, говоришь? — спросила после паузы.