Живая вода

Please just have a laugh with me        'Cause you know I'm borrowing by now        These sounds, have already crowned        Come on, it's a silly dream        Dreaming of the imagery unfound        The view sits nice from that cloud        And if you want a piece of my thoughts        There's a coin worth flipping        Why don't you toss?        «Homage» — Mild High Club

              Даруи стал преемником Четвёртого Райкаге в шестнадцать лет. — Работа будет непыльная, — сказал ему Эй после торжественной речи, — но очко придётся держать в напряге. Это я тебе так, на будущее. На следующий же день, когда Даруи приступил к своим обязанностям, Четвёртый сломал стол, окно и стену. Стол, потому что чихнул. Окно, потому что в гости заглянул Киллер Би (дело было как раз немногим после революции в Кири). Стену, поскольку вышвырнутый в окно джинчуурики Восьмихвостого зашёл обратно. Даруи минут пять потом кашлял, отплёвываясь от штукатурки. Работа была всё-таки пыльная, но про «очко» Райкаге действительно не соврал. Вообще, господин Эй был очень спокойным человеком с недюжинным терпением, но категоричность характера часто вынуждала его переходить от слов к делу. Он не выносил ни идиотов, ни идиотизма, и ненавидел, когда ему что-то навязывали. К сожалению, должность регулярно сталкивала его и с тем, и с другим, и с третьим с завидной регулярностью — и тогда он «взрывался». Кабинет находился в состоянии перманентного ремонта, и дорогой мебели никто лидеру Кумо не дарил. Господин Эй, ко всему прочему, был человеком тонкой душевной организации. Мало знакомые с ним люди этого за ним не наблюдали, потому что могущественное тело Райкаге вкупе со строгими усами и очень громким, немного рычащим, голосом никак не вязалось с его внутренней чувствительностью и чувственностью, хотя второе в нём вполне угадывалось — всё-таки страстность. Первое же замечали отнюдь не многие. Он, например, совершенно искренне три дня скорбел по Намиказе Минато и Узумаки Кушине, хотя оба выкосили много его добрых товарищей на войне. Скорбел без алкоголя, он пил только в хорошей компании, никогда не позволяя себе последствий похмелья, но задумчиво ходил в чёрном. Когда Даруи достаточно осмелел, чтобы спросить его об этом, Райкаге только хмыкнул: — Ты ещё молод, поэтому тебе не понять, как трудно встретить себе ровню в противнике, как нелегко найти благородного врага, который вполне мог бы быть и другом, если бы только встретились в более доброй эпохе. Если бы Намиказе Минато хотел вражды со мной, мы враждовали бы по всем правилам. Если бы он успел протянуть руку мира как следует, были бы верными союзниками. Его жена могла быть той ещё стервой, но Кушина, несмотря на взбалмошный характер, следовала за своим мужчиной… любовь к нему перевешивала в ней старую ненависть, и это тоже достойно уважения, — а потом помрачнел. — Мне не следовало отдавать им честь, пытаясь наладить отношения с Конохой. Третий Хокаге опять не справился со своими подхалимами. Да и сам он тот ещё лицемер. Хвала богам, что мы и они потеряли только по одному человеку. Им хватило ума не лезть в драку. Даруи был с ним согласен, Коноха не могла себе позволить войну, не успев восстановиться от атаки Кьюби. Также он не сомневался в том, что основная вина за произошедший дипломатический инцидент лежала на Скрытом Листе. На единственного дипломата Кумо вполне могли ненавязчиво повлиять какие-нибудь Яманака, Учиха или Курама, тем более, что тело для вскрытия не вернули, откупившись мёртвым Хьюга с печатью на лбу. Инцидент был очевидно подстроен — Коноха, даже с поредевшими шиноби, всегда славилась поголовным количеством военной силы. Райкаге не приказывал никого красть — подлые тактики претили его принципиальности; так что даже если предполагать, будто оперативник Кумо решил предать доверие своего лидера, его должны были остановить АНБУ, или какие-нибудь джонины Конохи, поскольку за представителями иностранных делегаций всегда велась вежливая, но вооружённая слежка. Он не должен был оказаться один. Даруи, тем не менее, находил странным тот факт, что Коноха саботировала возможные дипломатические связи с теми, кто мог бы им помочь против Ивы, своего заклятого врага. Впрочем, дела Скрытого Листа его никак не касались — он знал, что к ним стоило относиться с максимальным подозрением, и что нельзя было верить ни единому их слову, и этого ему было достаточно. Шиноби Конохи Даруи тоже не нравились, он сталкивался с ними несколько раз в стране Мороза. Во-первых, они мнили себя смертельно оскорблёнными дипломатическим инцидентом, сваливая всю вину на Кумо. То есть, никому из встреченных Даруи и в голову не пришло посмотреть на ситуацию объективно. Во-вторых, они были очень… воодушевлёнными своей пропагандой. И считали себя самыми лучшими людьми на свете. И, конечно, верили, что лучше смерти за родину участи не придумаешь. Иначе говоря, конструктивный диалог хотя бы о погоде был с ними абсолютно невозможен. С шиноби Ивы Даруи тоже сталкивался, и хотя общение с формальными союзниками было поверхностным, там всем всё было понятно. «Мы сотрудничаем с вами до поры до времени, а когда пора и время решать не нам, завтра уже, может, разойдёмся, да и вы не искушайте» — вот такой молчаливый посыл. Третий Цучикаге никогда не вёл себя честным образом в политике, но в плане коммуникаций всё-таки предпочитал прямолинейность, хотя и любил требовать за неё человеческие жизни. Шутливый в своей серьёзности ответ ему от Пятой Мизукаге произвёл фурор в офисе Райкаге, потому что люди знающие не только оценили чувство юмора Окабе Канаде, но и восхитились тем, что она всё-таки уважила старика Цучикаге, ответив ему «в лоб». Он наверняка был оскорблён публичностью, как и однозначно был оскорблён тем, что сыграли не по его правилам, но невозможно было не оценить столь элегантный ход, хладнокровный, но миролюбивый. По слухам, горе-шпионы Ивы спокойно жили в Кири, добровольно отказавшись от воинской повинности — и ведь никто, кроме «верхушек» Камня и Тумана до сих пор не знал их имён. Окабе Канаде и это предусмотрела. Опять же, никто не мог предположить, что она их пощадит, дав второй шанс — это было… неслыханно. В совокупности, Пятая Мизукаге представлялась Даруи личностью очень интересной. О шиноби Кири он знал только понаслышке, потому что жизнь не сталкивала, и он был слишком юн, чтобы участвовать в войне. Легенды о них ходили довольно двоякие, но, в сопоставлении, получалось что-то вроде стабильного образа. Самые жуткие волкодавы Тумана ушли если не с войной, то с революцией; среднестатистических воинов, в которых лютость в какой-то момент перевешивала самое базовое благородство, шиноби Кири убивали сами, не оставляя за собой следов. Впрочем, то же самое касалось насильников, педофилов и яростных безумцев союзников, но дипломатических инцидентов за этим никогда не следовало. Они каким-то образом точно вычисляли негодяев, и казнили только тех, про кого чужие руководства сами задумывались, как бы ненавязчиво убрать. Будто у шиноби Кири был какой-то нюх. Они также не терпели выскочек, хотя относились к ним более благосклонно, потому что один только взгляд с посылом «я сильнее, мне не составит труда убить тебя, если не прикусишь язык, и мы оба это знаем» заставлял челюсти захлопываться почти мгновенно. Райкаге этой их черте даже завидовал, потому что представлял, как им легко было иметь дело с идиотами и идиотизмом. Как Пятой Мизукаге удалось поставить Кири на очевидный путь пацифизма, Даруи сначала ума не прилагал. Потом ему дали почитать её книги, и что-то в голове прояснилось, хотя некоторые вопросы остались, вот почему он был рад, когда узнал, что она согласилась прибыть в Кумо с делегацией для участия в экзамене на ранг чуунина. Райкаге ждал всего день реакцию на своё приглашение, то есть Окабе Канаде утвердительно ответила сразу, а также предложила пригласить Суну. И пока Эй взвешивал все «за» и «против» такого решения, она отправила ещё несколько писем, уточняя, сколько можно взять с собой телохранителей, каков будет формат экзамена, для его участия нужны пары или трио генинов, как правильно прибыть в страну Молнии, чтобы соблюсти все правила вежливости, обеспечат ли сопровождение до Кумо, будет ли предоставлено проживание, нужно ли за него платить и так далее. Старейшины, которых Эй посылал на все четыре стороны автоматически, конечно, захотели увидеть в переписке злой умысел, поэтому начали поливать Мизукаге грязью. — Она женщина, — заявил Райкаге довольно спокойно, когда до него решили докопаться, — поэтому ведёт себя как женщина и правит как женщина. Женщины у нас какие? Воспитанные. Это видно. Нравится им что? Порядок в доме. Стремятся они к чему? К уюту. Мизукаге занимается в основном внутренней политикой, и внешнюю она выстраивает так, чтобы процветала именно внутренняя. Потому что Кири — её дом. Довольно расхлябанный из-за предшественников. Думать надо го-ло-вой, — и постучал себя кулаком по макушке, — идиоты. Ей есть чем заняться. Окабе Канаде отнюдь не дура. И, в отличие от нас, мужиков, не тяготеет сидеть на двух стульях одновременно. Она лучше будет на одном, но на удобном. Чего тут непонятного? Ему попытались что-то возразить про кровавое прошлое Скрытого Тумана. — Вот поэтому именно я — Райкаге, а не кто-нибудь из вас! — гаркнул Эй. — Таких простых вещей не знать! Олухи! — и так стукнул кулаком по столу, что Даруи сразу понял: менять на следующий же день. — Каждый Мизукаге — сам по себе! У них нет такого, что есть одна тенденция, которой все следуют! С каждым Мизукаге, — он назидательно и с чувством потряс указательным пальцем, — политические отношения должны отталкиваться от его личности. А с нами всё всем понятно, потому что у нас — тенденция. Ясно, нет?! — и устрашающе грязно выругался, таким образом окончательно «закопав» старейшин. — Строго вы их, — заметил потом Даруи, когда вернулся к своему лидеру и наставнику с ароматным успокаивающим чаем. Со льдом, чтобы можно было сразу пить. — А нехуй, — отрезал Эй и в три глотка осушил кружку. Поставил её с грохотом на стол. Древесина предостерегающе треснула. «Менять сегодня же вечером», — мысленно отметил Даруи. — Что за хрень вообще? Никогда этого не понимал, — продолжил Райкаге, медленно остужая свой пыл. — Судить надо по поступкам! Она вон чего добилась. А эти? Родились при лаврах, умрут с голой жопой. Им бы только кости перемывать да языками чесать. За-е-ба-ли. Иногда мне кажется, что мой предшественник умер, только чтобы всю эту херню не выслушивать! Выговорившись, он смерил Даруи внимательным взглядом и добавил: — Ты будешь гидом и сопровождающим Кири и Мизукаге в частности, понял? Не позволь ни одной такой суке её оскорбить, с тебя потом и буду спрашивать. Даруи, сглотнув, понял и принял. Райкаге за проступки учинял назидательные спарринги, в которых проигрывать было абсолютно нормально, но унизительно. Суна, в итоге, тоже согласилась участвовать, и со Скрытым Песком Эй тоже весьма быстро согласовал детали, используя, как кальку, свои ответы на вопросы Окабе Канаде. В гиды и сопровождающие их делегации назначили, после некоторых обсуждений, Югито. Сабаку но Раса не дискриминировал джинчуурики, да и Нии по силе не уступала Даруи. К тому же, Райкаге рассудил, адекватному мужчине должно было быть приятно иметь дело с красивой неприступной женщиной — никакого флирта, никакой постели, но «глаз отдыхает». В спешке организации Даруи почти не заметил, как пролетело время. Зимой ему стукнуло семнадцать, и они с Шии отметили, а потом — раз — и весна. И экзамен. Условились, что встречать и провожать делегацию должен был тандем. Мизукаге заранее прислала список своих людей, и он был небольшим: она сама, Бива Джузо, Хошигаки Кисаме и Чоджуро в качестве телохранителей, Юки Ширагику и её ученик Юки Хаку, и Кагуя Кимимаро, тоже чей-то ученик. Иначе говоря, компания была довольно компактной. Окабе Канаде в переписке извинилась за неимение возможности взять с собой больше генинов, поскольку раннее детство их поколения пришлось на режим Ягуры. Райкаге счёл её объяснение более чем резонным. Также отметил вслух, что она явно рассудила правильно подоплёку дипломатического инцидента между Кумо и Конохой, раз взяла с собой очевидно клановых детей. Даруи и Шии встретили делегацию на границе со страной Мороза. Окабе Канаде, с робами Мизукаге, накинутыми поверх знаменитой лазурной юкаты с чайками, поприветствовала их солидными рукопожатиями, едва они закончили официальную речь, чем ввергла Шии в смущённое замешательство. Потом коротко представила их своей делегации. С ними обоими вежливыми кивками все поздоровались. Даруи даже захотелось по-мальчишески заверещать, когда именитая троица Мечников спросила его про увесистый однорукий клинок за спиной — он так растерялся, что сморозил какую-то чушь. И никто его за это не осудил. — Да ты не это самое, мелкий, — дружелюбно осклабился Хошигаки, — я и сам таким был, когда меня только в ученики взяли! — Ты был болтливой занозой в заднице, — заметил Бива Джузо. — А что мне было, молчать? — Да ты был вообще не затыкаем! Вот Забуза… — Да он спал с мечом! — А ты всё болтал про ножны! — Эй, я на них женился, между прочим! — Вы не обращайте на них внимания, Даруи-сан, — робко улыбнулся ему Чоджуро, когда два других Мечника вступили в беззлобную перепалку, — старые друзья, товарищи, коллеги… — А? — дёрнулся Даруи. — Не… нет, что вы, я нормально. Спасибо. Чоджуро отступил назад, понимающе улыбаясь. Хошигаки Кисаме и Бива Джузо препирались добрые полдороги под элегантное умиление Юки Ширагику, любопытство владельца Хирамекарей и периодический детский смех двух мальчиков. Окабе Канаде бежала впереди, рядом с Шии и Даруи. Гид не знал, стоило ли развлечь её каким-нибудь разговором, а напарник молчал. Вид у него был задумчивый и немного мечтательный. Окабе Канаде была безусловно очень красива, на ней «отдыхал глаз», как сказал бы Райкаге, но Даруи почему-то не находил её привлекательной, поэтому настроение своего лучшего друга не разделял. Самым цепляющим в её образе для него были, как ни странно, духи. Она очень приятно пахла. У Даруи с обонянием было всё в порядке; более того, когда он пару раз безнадёжно влюблялся, воображение ему будоражил именно парфюм. Он помнил одну аристократку, на которую только и можно было, что осторожно смотреть — её волосы, шея и руки пахли гвоздикой и чёрной смородиной, аромат был сильный и «бил наотмашь». Помнил одну торговку, с которой тоже ничего не получилось, и невидимый шлейф, свежий, отдающий зелёными яблоками и персиками. Югито пользовалась духами с ландышами и тальком. Мабуи предпочитала аромат ежевики с сахарной пудрой. Окабе Канаде пахла нарциссами и жасминовым зелёным чаем. Её аромат не являлся отражением ни трепетной романтичности, ни свежей невинности, ни мягкости; он был очень… женственным. Какая-нибудь неуверенная, мнительная, нервная или завистливая особа не смогла бы такой носить. Очень требовательный аромат. Пока он мысленно любопытствовал, какими духами могла бы пользоваться Юки Ширагику, Пятая Мизукаге наконец заговорила: — В порядке ли Кумо после той истории с наследником торгового клана Кивата? — Э-э, да, госпожа Окабе, — не сразу нашёлся с ответом Даруи. — Вам про это известно? — История была громкая, — она пожала плечами, — даже если не интересуешься, всё равно узнаешь. — Да, — мрачно прокомментировал Даруи, — и ведь мы же предупреждали — возьмите охрану. Но нас не послушали. Урегулировали, ничего страшного. Невесту этого недоумка только жалко. Хорошо, что она не забеременела. История была такова: на территории страны Молнии проживал последний независимый от Кумо клан шиноби, Хаябуса. За счёт кеккей-генкая, наградившего их крыльями, они кочевали по парочке горных цепей, периодически совершая налёты на торговые караваны. Им нравилось грабить. Они вообще были о себе очень высокого мнения. Жили довольно уединённо. Вырезать их не удавалось, потому что сволочи были очень живучими, а ещё летучими, да и жили в труднодоступных местах. Ко всему прочему, они очень любили похищать женщин, чтобы те им служили для «продолжения рода». Что такое «моногамия» не знали и знать не хотели. И вот, за полтора месяца до экзамена на чуунина один молодой богатый остолоп из клана Кивата решил поездить со своей невестой по уединённым горным долинам страны Молнии; охрану ему предлагали несколько раз, но он и знать ничего не хотел. Невесту, разумеется, похитили. Киллер Би дня через четыре её вернул и устроил горе-жениху публичную взбучку на тему «гомосексуализм — это не повод быть женоненавистником и жестоким сукиным сыном», поскольку наследник клана Кивата по факту свою бедную невесту клану Хаябуса просто отдал. — А эти ваши горные пернатые? — Против системы, как обычно, — пожал плечами Даруи, — были и будут. — Иметь оппозицию — это хорошо, — прокомментировала Мизукаге. — Если моя не проклюнется, надо будет принять меры. — Это какие? — нахмурился Даруи, застрявший на высказанной мысли «иметь оппозицию — это хорошо». — Ну, можно нанять оппозиционную бабку, или что-то вроде того. Он споткнулся. — Простите ради всех богов и так далее, — вытаращился Даруи. — Зачем? — А мне как знать, что я делаю что-то не так? — равнодушно поинтересовалась Мизукаге. — Если нет людей, которые против моего режима, против конкретно меня или против всего, надо их… организовать. — Зачем?! Она смерила его недоумевающим взглядом. — То есть как «зачем»? Ты что, хочешь быть диктатором, с которым все согласны? — Э-э, ну-у-у… Лидером… который… успешен? — Во-от. Вот именно! А для этого нужна оппозиция. — Не понимаю. Наличие… таких… личностей ведь усложнит жизнь? — Не-а, — краем губ ухмыльнулась Окабе. — Понимаешь, все Каге — диктаторы. Поколение Четвёртых, с естественным упадком влияния кланов, власть централизовала и абсолютизировала. Иначе говоря, сосредоточила полностью в своих руках. И поскольку им хватило… не знаю, как бы повежливее сказать… ай, ладно, «выноса мозга», то у них есть пример, которому не нужно следовать, список законов и требований, которые нельзя принимать, образец того, как не надо себя вести, и так далее, и тому подобное. — Это… логично, — прокомментировал Даруи, когда понял, что Мизукаге специально ждала его честную реакцию. Это было удивительно вежливо с её стороны. Высшие чины, по его опыту, редко предпочитали вступать в диалог с теми, кто стоял ниже них по должности. — В моём случае, — продолжила она, приняв его ответ лёгким кивком, — кланы уже не представляют никакую оппозицию. Во-первых, поскольку Ягура нанёс им очень большой ущерб. Во-вторых, потому что они на моей стороне. В принципе, весь мой кабинет — близкие друзья и союзники. С даймё страны Воды я тоже в неплохих отношениях. С одной стороны, когда я принимаю какие-то решения, никто мне не перечит. И это звучит здорово, не так ли? — Но никто не ставит ваши действия под вопрос, — догадался Даруи, нахмурившись. — Оппозиция нужна, чтобы… было на кого оборачиваться? — И к кому прислушиваться, — улыбнулась Мизукаге. — Не нужно следовать на чужом поводу, разумеется, но иметь возможность сравнивать — бесценно. — Никогда об этом не задумывался, — честно признался Даруи. — Ничего страшного. Ты же пока всего лишь кандидат на пост Райкаге. Да, единственный, но… это значит, что ты пока просто наблюдаешь и учишься. — Разве вам выгодно чему-то меня учить? — А разве я тебя чему-то учу? — лукаво улыбнулась она. — Мы просто общаемся. В любом случае, Кумо живёт по своим правилам, Кири — по своим. Опять же, — она ему подмигнула, — многое познаётся в сравнении. Даруи завис. — Вы говорите совершенно искренне, — вдруг подал голос Шии. — А я заметила, что ты сенсор! — просияла она. — Раз можешь отличить правду ото лжи, значит, довольно неплохой! Ну, как тебе моя чакра, м-м? Шии смутился и промямлил что-то невразумительное. — Да не извиняйся, — рассмеялась она, — я знала, что ты пытался, из любопытства, рассмотреть получше, поэтому и показала. — А? — ничего не понял Даруи. — Рукопожатие, — промямлил Шии. — Я хотел рассмотреть… и… рассмотрел. — И как? — осклабилась она. — Красиво… — Понимаешь, почему прячу? — Угу… Извините, пожалуйста. — Ой, да перестань, — миролюбиво отмахнулась Окабе Канаде. — Ты же не знал. Мало кто прячет чакру по тем же причинам, что и я. Шии неловко кивнул и ещё раз извинился. Даруи опять ничего не понял, и ему стало ещё любопытнее. «Дома спрошу», — решил он. — Лучше расскажите мне, что это за место северо-восточнее нас, — вдруг попросила Окабе Канаде. — Оно далеко! — уставился на неё Шии. — Примерно в сорока километрах! Мы специально маршрут продумывали, чтобы к нему не приближаться! — А-а, это место, — догадался Даруи. И нахмурился. — Вы отсюда его чувствуете? — Чувствую, чувствую. Так что это? Что там произошло? Имелась в виду Долина Скорби, единственная, но довольно большая аномальная зона страны Молнии. Даруи и сам не был уверен, что с ней было не так. Со стороны долина выглядела очень красиво — сплошной высокогорный луг размером с солидный город. Деревья на внутренней стороне долины не росли, только вереск и можжевельник. Но кто туда ходил за ними, порой не возвращался, а порой возвращался, но только через несколько лет, не постарев ни на день. Сами шиноби тоже долину избегали, особенно сенсоры. Витало там в ароматном воздухе какое-то старое страшное горе, всеми позабытое и до сих пор невыплаканное. — Говорят, там стоял город, — заговорил Шии, — давным-давно, ещё до рождения биджу. И что-то там случилось… — А что случилось? — полюбопытствовала Пятая. — Не знаю, — со вздохом ответил он. — Место не злое… просто… очень печальное. Давно это было, никто и помнит, что произошло. «Никто не помнит», — одними губами, задумчиво сведя к переносице брови, проговорила Мизукаге. — Вам туда не надо, — поспешил заверить её Даруи. — И нам не надо, чтобы вам туда было надо. Пожалуйста! — Ну ладно, ладно, — опешила она, — я просто спросила! — Там люди пропадают годами. — Да никуда я от вас не уйду, — рассмеялась Окабе Канаде, запрокинув голову. — Мальчики! Я же не хочу самой себе ставить палки в колёса касательно дипломатии! Успокойтесь! Я просто поинтересовалась. — Куда мы там идём?! — крикнул сзади Хошикаги Кисаме, и Даруи похолодел. О, нет. Только энтузиазма касательно аномальной зоны ему не хватало. — Обедать! — обернувшись, крикнула в ответ Мизукаге. — О, это можно! — обрадовался тот. — Я бы уже кита сожрал! Или медведя! Эй, у вас тут кого интересного едят?! Даруи и Шии переглянулись. — Ну, — задумчиво изрёк будущий Райкаге, мысленно адаптируя маршрут, чтобы остановиться в ближайшей деревеньке. — Оленина вам подойдёт? Он забыл спланировать стратегический обед и старался по этому поводу не паниковать. Окабе Канаде, поймав его взгляд, понимающе подмигнула. Даруи тяжело вздохнул. Всё-таки было очевидно, что дипломатией он занимался в первый раз.