Живая вода

Под небом голубым есть город золотой        С прозрачными воротами и яркою звездой        А в городе том сад, все травы да цветы        Гуляют там животные невиданной красы        Одно — как желтый огнегривый лев        Другое — вол, исполненный очей        С ними золотой орел небесный        Чей так светел взор незабываемый        «Город» — Аквариум

              Никто бы и не догадался, с каким стрессом Канаде организовывала участие Кири в экзамене на чуунина. С бюрократической точки зрения были необходимы формальности, но подготовка и заполнение необходимых документов не составили особого труда, тем более, что Райкаге с готовностью ответил на все животрепещущие вопросы. Ему, пожалуй, в какой-то мере даже льстила скрупулёзность Канаде в желании соблюсти все нужные кляузы. Она не собиралась признаваться, что вежливая въедливость являлась следствием простой человеческой паники. Существовало два способа получить повышение в ранге с генина до чуунина. Первый, по мнению Канаде, был самым простым — участие и выживание в боевых действиях. Её поколение именно так и получило синие жилеты. Второй же являлся имитацией первого с некоторыми нюансами; именно нюансы и представляли сложность. Во-первых, экзамен был поводом показать боевую мощь нации, поэтому на него прибывали торговцы, чтобы знать, с кем они работают, а также высокопоставленные чины, чтобы удостовериться, что вложения в Скрытую Деревню отнюдь не беспочвенны. Они ожидали увлекательного шоу. Для Каге экзамен представлялся отличной возможностью пообщаться между собой и решить, стоит ли сохранять друг друга в союзниках, или стоит ли новый союз свеч. С Ивой дипломатические отношения были расторгнуты по очевидным причинам, и хотя Канаде установила крепкую связь с Суной, она очень надеялась заслужить расположение Кумо. Хотя о новой войне пока не шло и речи, Пятая Мизукаге понимала, что ей и Расе был необходим новый союзник. Несмотря на то, что торговый путь между странами Ветра и Воды установил между ними стратегическую линию коммуникаций, они всё равно находились достаточно далеко друг от друга на карте. И если архипелаг туманников был защищён океаном и более-менее равносильно отдалён от материка (с ближайшими государствами в виде Волн и Горячих Источников), песчаники соседствовали с Ивой и Конохой. Их отделяло от старых врагов и неудачных союзников несколько малых стран, но близость с чужой военной мощью всё равно не могла не волновать. И хотя Молния находилась от Ветра ещё дальше, чем Вода, их тоже можно было включить в торговый путь для более простой и удобной переброски шиноби в случае военного конфликта, создав таким образом «южный морской фронт». Раса отнёсся к идее Канаде с некоторым скепсисом, хотя выгоду такого союза и сам прекрасно видел; его можно было понять, расположение Суны Пятая Мизукаге заслужила лично, а Кири приняла добрый настрой песчаников с распростёртыми объятиями, поскольку для Скрытой Деревни вообще было чудом, что кто-то с ними захотел официально и искренне дружить, несмотря на кровавое прошлое и жуткую репутацию — и возможные старые обиды Третьей Войны забылись. Кумо и Кири во время международных конфликтов сотрудничали между собой «понятийно», вежливо, но немного отстранённо, какой-то особой теплоты в отношениях не было; Суна последние два раза, когда материк превращался в сплошное поле боя, коллаборировала с Конохой. Райкаге вполне мог от союза отказаться. Но Канаде считала, что он мог и согласиться. Про Иву и её поведение на международной арене всё было известно — старый Цучикаге продолжал быть верным своей философии. В настоящие союзы он не верил, поэтому старался предавать первым. Коноха оставалась ненадёжным товарищем; более того, Кумо, после дипломатического инцидента, не хотела иметь с ними ничего общего — и уже это обстоятельство повышало шанс успешности переговоров. Ко всему прочему, проект торгового пути между Водой и Ветром начал приносить свои плоды — в казну государств потекли деньги, и оба даймё пришли к выводу, что союз оказался весьма экономически выгодным. Товары покупались и продавались не только на двух конкретных территориях, «морской» путь позволял кораблям заходить в такие страны, как Чай, Лапша, Волны и Горячие Источники, обходя таким образом налоги материковых держав и их эмбарго. Собственно, дипломаты Воды и Ветра находились в создании удобных торговых договоров с вышеуказанными государствами, которым тоже было что продать. Страна Волн за полгода успела отказаться от союза с Конохой, поскольку ей тоже не выплатили контрибуцию после Третьей Войны, и Кири, в благодарность, разобралась для них с коррумпированным олигархом по имени Гато, стремившимся подмять под себя государство. Чай, не имевший возможность накладывать эмбарго на свой главный продукт, выращиваемый много где, был очень заинтересован во фруктах и специях Ветра и в травах Воды, поэтому, хотя переговоры с ним шли медленно, они двигались в выгодном для всех направлении. Горячие Источники на торговые отношения и союз согласились сразу, поскольку народ запомнил, кто нашёл управу на Хидана, их главный ночной кошмар. Лапша сомневалась, но медленно склонялась: терпение дипломатов Воды и Ветра не было безграничным, и она не хотела, чтобы соседи богатели, пока она думала. Молния торговала через Мороз и Железо и потакала всем их требованиям, поэтому новый союз должен был показаться им экономически выгодным. Канаде не сомневалась, что даймё горного государства вступил бы с удовольствием, но для этого требовалось согласие Райкаге. Эй, согласно слухам, был человеком контрастным, но не противоречивым — спокойным, когда требовалось, зачастую вспыльчивым и немного запальчивым, но, тем не менее, глубоко принципиальным и даже благородным, и, что самое главное, бесхитростным. С таким человеком Канаде могла бы не только сотрудничать, но и дружить — большая часть её близкого окружения отличалась подобными качествами. Оставалось только произвести на Райкаге правильное впечатление — для этого в наличии имелся месяц. Кири очень давно не участвовала в экзамене на ранг чуунина, так давно, что ни Ао, ни Джузо, ни Ширагику через него не прошли. Соответственно, детей поколениями к нему не готовили. Райкаге с готовностью объяснил Канаде его подоплёку, не восприняв «в штыки» её неосведомлённость. Экзамен классически состоял из трёх частей — ум-смекалка, выживание и дуэль. Публичной являлась последняя часть, и на ней традиционно присутствовали даймё участвовавших Скрытых Деревень. В качестве кандидатов для участия пришлось довольствоваться только Кимимаро и Хаку, поскольку близнецы Теруми отказались от пути шиноби, решив, в первую очередь, восстановить клан; они, впрочем, встали на путь кузнечного дела, экспериментируя с лавой. Остальные дети ещё не доросли. Но даже с Хаку и Кимимаро пришлось немного напрячься, чтобы подготовить их как следует. Мальчиком Юки занимались Ао, потому что сенбоны и потому что ему очень подходил стиль боя оининов, и Ширагику, потому что кеккей-генкай — и вообще, потому что семья. Кимимаро помогал с тайдзюцу Райга, когда возвращался в Кири из своих дипломатических миссий; кто бы мог подумать каких-то пять лет назад, что он станет самым успешным «лицом» Скрытого Тумана на переговорах, хотя, конечно, бесконечные путешествия по торговому пути давали хорошую почву для встреч с Пакурой, поэтому Куросуки старался вдвойне. Канаде, после некоторых колебаний касательно своего графика, взялась учить Кимимаро фуиндзюцу — и осчастливила этим мальчика на несколько лет вперёд; он страдал некоторым культом её личности, запомнив навсегда свой побег из Кири от режима Ягуры. Юный Кагуя отличался необходимой для сложного искусства прилежностью, но, что самое главное, Канаде могла его научить своему методу вырезанных на дереве печатей: кеккей-генкай давал ему невероятное пространство для воображения. Кимимаро схватывал учения наставницы на лету, давая поводы для гордости. Ещё она помогала ему с развитием кендзюцу. Ао намекнул, что можно было бы сделать из него и специалиста гендзюцу, лучше Канаде никто в Кири не мог бы передать эстафету в этом мастерстве, но она, подумав, отказалась. Ни Кимамаро, ни Хаку не были предрасположены к этому искусству. Зато маленького Суйгецу Канаде мысленно отметила. Никто не понимал почему — последний Хозуки был весёлым и, казалось, приземлённым ребёнком, но у Окабе имелась причина. Когда Канаде, собрав вокруг себя детей, спросила их, что такое гендзюцу, каждый дал ей ответ. Мальчики Теруми были лаконичны. Хаку, подумав, объяснил искусство своими словами, красиво и безукоризненно. Кимимаро ответил идеально. А маленький Суйгецу, которого на неофициальном собрании вообще не должно было быть, сказал, задумчиво сморщив нос: — А по-моему, это какая-то странная хуйня. Ну её! И получил лёгкий подзатыльник от Кисаме за нецензурную лексику, пока Канаде вытирала брызнувшие от смеха слёзы. Суйгецу, по её скромному мнению, был абсолютно прав. И поэтому он действительно в будущем мог стать гениальным мастером гендзюцу. Помимо дипломатических и организационных приготовлений к экзамену чуунина стоял «шпионский вопрос». Фуу и Торуне худо-бедно удалось поставить на путь реабилитации до того, как верные оинины вычислили местонахождение Джирайи, чтобы передать ему детей. Проблема была в том, что Коноха успокоилась не сразу. Месяцем позже выловили двух подростков, третий, как и в предыдущем случае, тоже активировал печать самоубийства, поскольку сторожил на входе в пещеру — внутри неё Канаде исключила любую возможность смерти, кроме естественной. Забуза передал их Джирайе. Ещё полтора месяца спустя там же выловили двух детей и одного подростка. Их отправили саннину стаей строгих чаек. И за три недели до экзамена в пещере нашли трёх взрослых. С ними Канаде отправила письмо: «Уважаемый Джирайя, ваша Коноха заебала исключительно посылать нам жертвоприношения непонятного посыла. Пока будут присылать, буду вам отправлять, мои соболезнования и моё почтение к вашему благородству. Только не думайте, что мне нечем заняться. Заколебавшаяся, Пятая Мизукаге (дата, подпись)». Саннин, по словам призывных чаек, так смеялся, что даже не обиделся. Так и получалось, что, несмотря на предстоящие переговоры с Райкаге, Канаде была очень рада началу экзамена на ранг чуунина. Наибольшая часть того, что зависело конкретно от неё, была сделана, Кимимаро и Хаку оба были готовы, Ао стерёг Кири от шпионов Конохи, Райга курировал торговый путь, Забуза собирался сопровождать Йоко для лицезрения третьего этапа экзамена. Едва делегация, в сопровождении гидов, достаточно отдалилась от Горячих Источников, в нос ударил запах полыни и благородных сосен. Когда набрали высоту, деревья сначала поскромнели в своей высоте, затем поредели, потом и вовсе исчезли, уступая место высокогорным кустарникам и ярким цветам. До некоторых ленивых облаков, казалось, можно было допрыгнуть, так близко они висели. Снег почти полностью сошёл; лишь в некоторых местах, в которых раньше высились сугробы, лежала тяжёлая белая каша, словно крупная сахарная крошка. Травы ещё не начали зеленеть, но их грязное золото весело блестело на солнце, навевая на мысли о Расе и его прекрасной чакре. Канаде не хотела грустить о нём, ведь совсем скоро предстояла целая череда встреч, и даже при том, что оба решили никак себя в Кумо не компрометировать, она была рада иметь возможность находиться с ним рядом, любоваться красотой его лица, тела, голоса и сердца. А о чём она собиралась мечтать ночью в постели, никого не касалось. Шии был явно смущён её чакрой, и Канаде не винила его за любопытство. Даруи нервничал, стараясь вести себя ответственно и профессионально. В общем, ей понравились сопровождающие — обычные воспитанные мальчики, каждый со своими огранёнными талантами. И всё-таки, несмотря на небольшую разницу в возрасте между ними и собой, она чувствовала себя рядом с ними намного старше своих двадцати, и поэтому не могла относиться к гидам с товарищеским равенством, в отличие от своего окружения из Кири или приближённых Расы. Чувствовалось, что Шии и Даруи познали войну только как декорации своего детства, а не полноценный спектакль, и что послевоенное время было к ним гуманно. Несмотря на юношеский возраст, ощущалось в них что-то наивное, что-то невинное, что-то совсем мальчишеское — и вызванное чувство увеличило в ней уважение к Райкаге. Шии и Даруи являлись его приближёнными, а это означало, что относился он к ним мягко. Вряд ли тандем из Кумо был способен заметить такой скромный, но важный жест своего лидера, однако любой Каге обратил бы внимание. Долина Скорби отпечаталась на сознании Канаде… странно. Она не могла объяснить самой себе в простых словах, что почувствовала, когда аномальная зона возникла на самой далёкой периферии её сенсорного радара. Скорбь, да. Светлая скорбь. С привкусом старого, старого отчаяния, храброго перед лицом гибели… но не неминуемой. И не природа оплакивала то место, а Сила, как будто там случилось что-то, что не должно было произойти, что-то, что Сила не могла принять много лет, и хотя простила, но не забыла, несмотря на то, что память среди смертных давно стёрлась. Очень необычное ощущение, над которым Канаде собиралась потом уединённо медитировать, потому в текущий момент другие важные вещи занимали её мысли. Кумо находилась очень высоко в горах, прячась в белой пелене облаков. Прибыть на экзамен немного заранее, чтобы успеть акклиматизироваться, было правильным решением. Встретили их тихо, без чрезмерной торжественности, поскольку Райкаге прекрасно понимал, что меньше всего после долгой дороги хотелось много думать — и делегацию немедленно проводили в зарезервированный для них маленький отель. Канаде освежилась, подготовившись к официальному ужину. Планировалось взять с собой Кисаме и Джузо, а Чоджуро оставить с Ширагику и детьми — их потчевать собирался Шии, параллельно проводя гостям экскурсию по городу. Когда необходимые приготовления были готовы, Даруи сопроводил своих временных подопечных к зарезервированному ресторану, расположившемуся в одной из пещер горной цепи, в которой высился Кумо. В его самой роскошной зале были подготовлены два овальных стола, каждый на шестерых. Там, где должны были сесть Каге, стояли два стула с подчёркнуто высокой спинкой, по бокам от каждого ещё по стулу, для телохранителей Окабе и приближенных Четвёртого. Канаде знала, что левый от входа стол не предназначался для ужина, хотя его убранство идеально отражало правый — он был необходим, чтобы церемониально оставить оружие в соответствии с посадкой. Делегацию внутри ожидали. Даруи, едва войдя в залу, поклонившись, встал по левую руку своего Каге. И Канаде встретилась взглядами со знаменитым Эем. — Приветствую, Пятая Мизукаге! — торжественно, с каким-то предвкушением веселья, прогремел он. Канаде, задрав голову, (он был выше неё на добрые две головы и в разы шире), вытаращилась на него с детским удивлением. — Приветствую, Четвёртый Райкаге! — ответила в тон в настроения. И добавила, — извините, можно пару слов вне протокола? — Можно, — растерянно моргнул он. — Вы такой огромный! — А? — Никогда в жизни ещё не видела таких мощных людей! — с искренним восхищением воскликнула Канаде. Райкаге казался огромным. Как гора. Как гигант. Она не могла не сказать комплимент, он сам с языка сорвался. — А я? — пихнул её локтем Кисаме. — Ну где ты, а где господин Райкаге! — неверяще уставилась на него Канаде. — Вот это мощь. Вот это мускулы! Кисаме поперхнулся своим мнением и молча признал поражение. Райкаге, запрокинув голову, расхохотался. — Мы мясо едим, Мизукаге! — добродушно прогремел он. — Кровь с молоком, вот мы кто! Но на добром слове спасибо. И не надо никаких «господинов», мы всё-таки оба Каге. Оставим оружие и сядем! Я покажу вам, как мы встречаем гостей! Когда расселись, и Райкаге представил Канаде своему брату, а она ему — своё сопровождение, настало время ужина. Каждый раз, когда приносили новое блюдо, Райкаге пробовал его первым, затем пробовала Канаде, потом его и её стороны стола, и затем уже еда раскладывалась по тарелкам. Три приёма закусок из разных видов сыра, затем два горячих мясных блюда из благородной говядины с картофельным пюре на гарнир. Из напитков — местная минеральная вода и креплёное красное вино, и Райкаге отпивал из каждого кувшина тоже в первую очередь, Канаде следом. Ужинали в Кумо основательно, поскольку в горах по ночам было очень холодно, хотя днём солнце припекало. Во время закусок разговор касался таких непринуждённых тем, как бюрократия и дорога. Приближенные молча ели и пили, пока Каге обменивались пустыми любезностями. Только на втором мясном блюде Райкаге наконец-то заметил: — Поразительно, всё-таки, что вы выбрали путь пацифизма, Мизукаге. С историей вашей Деревни мало бы кто рискнул. Джузо и Кисаме, успевшие забыть за время трапезы о хвалёной прямолинейности лидера Кумо, еле заметно напряглись, но Канаде только улыбнулась. Хождение «вокруг да около» не нравилось ни ей, ни Эю. — Вы знакомы с нашей философией, Райкаге, — мягко ответила она, — и с нашей репутацией. Мы не рвём клыки нашим волкам. — И всё-таки, — он отставил в сторону бокал с вином, сосредоточив всё внимание на её лице. — Мизукаге, вы не глупа, и я не дурак. Ваше участие в экзамене, да ещё и с Суной, подчёркивает желание сотрудничать со мной. У меня есть мои собственные предположения касательно того, почему вы выбрали такой неожиданный, даже скажу «неслыханный», подход к ведению внешней политики. Но я обязан спросить. Судя по лицам Даруи и Киллера Би, они тоже не ожидали такой степени прямолинейности своего лидера. — Многие знают, — медленно заговорила Канаде, не растерявшись, — потому что им положено знать, о том, что происходило в Кири во время правления Третьего и Четвёртого Мизукаге, в общих рамках. Отсутствуют, впрочем, некоторые детали для более глубокого понимания, что абсолютно нормально, — она задумчиво побарабанила пальцами по столу, погружаясь в воспоминания. — Третий… морил нас голодом, например. Он установил весьма жёсткие запреты на рыбную ловлю. Тех, кто пытался ослушаться, уносили течения на дно, и больше их никто не видел. У него был весьма скрупулёзный призыв. Ни о какой торговле и речи идти не могло во время войны, так что… люди вешались от голода и отчаяния. Всё время кто-то болтался на дереве, я постоянно видела тела, пока шла в школу. Класс, ещё до знаменитого своей жестокостью экзамена, редел сам собой, потому что дети росли в тени смерти. Третий максимально ужесточил естественный отбор. Ягура… не дал нам выдохнуть после войны. Он медленно, но верно превращал Кири в ещё больший ночной кошмар — единственная разница заключалась в том, что люди уходили из жизни не по собственной воле и не по вине трагических невезучих обстоятельств. Ягура уводил их сам. Он и его люди. Ко всему прочему, люди познали новый вид страха — страх собственной тени и едва слышных шорохов доносчиков. Спастись можно было только уйдя в туман… ведь в нём нет тени, а в гиблом густом молоке всегда можно встретить рыбу крупнее. И она, в большинстве случаев, была куда более благосклонна к невинным и невиновным, — Канаде тонко улыбнулась. — Сколько раз я несла никем не оплачиваемую вахту, не могу сказать. Но людей спасла… достаточно. Даже если не брать в расчёт тех, кому помогла сбежать. Такая игра, знаете. Человек, привыкший к страху смерти, в момент реального риска ведёт себя решительно, яростно надеясь на чудо… Чудо следующей жизни или справедливости в нынешней. Я и мои люди старались даровать второе. Наш туман довольно загадочен. Брошенные тела неудавшихся хищников, возомнивших о себе наличие права вершить чужие судьбы… исчезают сами собой, — она оскалилась, обнажив белые зубы. — Пацифисты отнюдь не невинные овечки, Райкаге. Если говорить о шиноби… я бы сказала, что мы не меньшие чудовища, чем товарищи по сословию. Разница в том, что мы держим наших демонов на очень тугом поводке. Они прекрасно тренированы, и контроля им не занимать. Однако, — Канаде сардонически вскинула бровь, — это также означает, что в правильной ситуации мы будем куда яростнее и куда страшнее в нашем гневе, поскольку мотив будет справедливо оправдан. — В тихом омуте черти водятся? — понимающе спросил Райкаге. Вид у него был довольный, как будто всё сказанное Канаде отозвалось с его собственными соображениями. — Именно, — улыбка на лице Канаде была обманчиво умиротворённой. — Я хочу, чтобы мои люди в первую очередь были счастливы, Эй-сан. Слишком долго им отказывали в этом естественном праве. — И на лицо результат, — степенно согласился Райкаге. — Про принципиальность шиноби Кири вашего сорта ходят легенды. Мы в Кумо ценим благородство. — Я знаю. Насколько мне известно, вы относитесь к людям по их заслугам. — Подлость, совершённая против подлецов, не считается подлостью, — согласился Эй. — Как вы планируете относиться к нам? Он хохотнул. — Я скучал по людям, которые не любят ходить вокруг да около! — и посерьёзнел. — Зависит от перспективы. — Я хочу торговые отношения, — просто и серьёзно сказала Канаде. — Вам есть, что предложить, нам тоже. И Суна не откажется от сотрудничества. Более того, пока все три казны будут пополняться регулярным доходом, войны между нашими державами не будет. Тем более, что Суна далеко от нас обоих, да и архипелаг страны Воды не то, что бы близко к вам. И у моей родины нет и не будет ближайшие пятнадцать-двадцать лет точно никаких географических амбиций. Может, даже дольше, причём вне зависимости от того, доживу или нет. — Мне однажды уже давали обещания. — Намиказе Минато мог бы их сдержать, если бы не погиб, — Канаде чуть наклонила голову в почтении к почившему, — но политика Третьего Хокаге по-прежнему биполярна. — Верно, — кивнул Райкаге. — Поэтому я вас с ним и не сравниваю, Мизукаге. Торговый вопрос… можно будет обсудить. В конце концов, — он потёр подбородок, — даймё решают, когда нам воевать и с кем. И будет невыгодно отказываться от торгового дохода, если процесс будет налажен. — Вы сможете избежать налогов Мороза и Железа, — заметила она. — Допустим, — согласился он. — Ответьте мне только на один вопрос, Мизукаге. Канаде кивнула. — В перспективе, — его взгляд был пронзителен, — вашей авантюрой с Суной чего вы хотите добиться? — Мира, — очень просто и честно ответила Канаде. — С теми, кто понимает его ценность, — и еле заметно скосила взгляд на Даруи. Райкаге усмехнулся. — Потому что страх потерять уровень благополучия перевешивает кровожадность? — Всегда. Вам ли не знать, вы куда опытнее меня. — И добавила, — мир постоянно меняется, Райкаге. — И вы в плане реформации впереди нас всех. — Я бы так не сказала, — кротко улыбнулась она, — вам меня не провести вашим «образом». — Уже заметил, — осклабился Эй. — Впрочем, нельзя было ожидать от вас меньшего. Мастерам гендзюцу свойственно уметь отличить правду от её искажения. Все четверо сопровождавших переводили взгляды с одного Каге на другого, даже не пытаясь не таращиться. Очки Киллера Би скрывали его глаза, но рот у него тоже был приоткрыт. — Именно, — приподняла уголок губ Канаде, — поэтому мы, в отличие от специалистов, больше всего ценим правду. Им своевременно принесли десерт — блины с яблочным вареньем и мороженым, а также бутылку коньяка. Райкаге снова попробовал первым и то, и другое, и Канаде последовала его примеру. — Приятная вы личность, — честно заметил Эй, когда еда была разложена по тарелкам, и напиток был разлит по специальным бокалам. — Я, разумеется, ожидал. — Рада оправдать ваши ожидания, — вежливо улыбнулась Канаде. Глаза у неё весело блестели. В отличие от приближённых, она не переживала, не волновалась и искренне наслаждалась как беседой, так и ужином. — И что же вы скажете обо мне? Киллер Би чуть не поперхнулся коньяком, а Джузо, выбравший неправильный момент, чтобы зачерпнуть ещё яблочного варенья, непрофессионально капнул с ложки на скатерть. Каге обоих проигнорировали. — Что вы больше, чем я думала! — рассмеялась Канаде. — Но вы мне это простите, я правда никогда ещё не видела таких людей, как вы! Разве что, может, в детстве, на войне, но тогда все взрослые казались очень высокими. Райкаге смерил осуждающим взглядом двух Мечников Тумана. — Мясо надо есть, — назидательно покачал в их сторону указательным пальцем. — И жать больше, чтобы и коня поднять, и сидящую на нём любимую женщину. Кисаме от неожиданности комментария поперхнулся и зашёлся кашлем. — Да вам уже что, вы взрослые, — отмахнулся от него Райкаге. — Вот дети. Их надо кормить. И разговор перешёл в спокойную гастрономическую тематику. На обратной дороге в отель Даруи и Джузо оба молчали, очевидно переваривая и беседу, и еду. Канаде шла почти вприпрыжку и курить на ходу ей это никак не мешало. — Я не хочу быть Каге, я не хочу быть Каге, — передразнил её в какой-то момент Кисаме, закончивший возмущаться комментарием про диету. Глаза у него из квадратных ещё не стали нормальными. — Вот теперь я точно не хочу быть Каге! Хвала Богам, что тебя так быстро уговорили! Ёпт твою мать, Канаде! Я чуть не поседел! — А я варенье капнул, — мрачно заметил Джузо. — Несолидно. — Да вы хотя бы дышали! — вдруг подал голос Даруи. — Ой, какие вы нервные! — рассмеялась Канаде, смерив озорным взглядом телохранителей и гида, провожавшего их. — Чудесно поговорили! Мне понравилось.