Почему мумии сбегают?

1 мая 1891 года. Париж. Девять часов вечера.

      — Вы готовы, дамы и господа? Тогда мы начинаем наше представление, — с заводящим азартом прокричал ведущий, махнул рукой и выставил вперёд трость, начиная грандиозное шоу.       Затишье всего в мгновение — и ревущая, гремящая музыка оркестра разорвала напряжение, повисшее в воздухе. Публика только и успела увидеть мелькнувший перед глазами яркий калейдоскоп пёстрых перьев конферансье — он лихо крутанулся вокруг себя и под взрыв оваций проскользил во тьму по идеально начищенному паркету. Сногсшибательная волна софитов прокатилась по залу, освещая столики с заворожёнными зрителями, а вслед за ними и ликующий свист.       Насыщенно-кровавые кулисы разъехались в разные стороны, и наконец-то вышли те, ради кого все пришли на это выступление, — танцовщицы канкана, игриво вскидывающие ноги. Ослепительные, чарующие и запретные звёзды этой ночи в кабаре «Ночной дозор», где алкоголь часто лился рекой, куда стекалась едва ли не вся элита Парижа. Да, до «Мулен Ружа» ему было далеко, однако и он мог похвастаться великолепно поставленной программой и красивыми артистками.       Двадцатилетний Винсент Хокинс ошарашенно протёр зелёные глаза от того, насколько сильно в них зарябило, но быстро оклемался и неотрывно уставился на их пляски. Красные юбки и огромные конструкции из перьев позади не переставали восхищать его юношеское сознание, хотя он и сам каких только костюмов не видел в цирке, в котором удачно устроился акробатом. Не зря ж столько лет работал в шапито Нового Орлеана, не прозябать же таланту!       — Потрясающе… — восторженно пробормотал он.       Сюда Винсент пришёл впервые со своей труппой отмечать окончание нового выступления с твёрдым намерением оторваться по полной. Вокруг всё утопало в кроваво-бордовых оттенках, а люди, одетые в тёмные дорогие одежды, не брезговали очередным бокалом вина, а может, чем и покрепче. На их фоне Хокинс ощущал себя, по крайней мере, вырвиглазным белым пятном, потому что надел любимый молочно-белый костюм-тройку после того, как предыдущий канул в небытие в джунглях Эльдорадо. Талисман на удачу, как он называл.       — Винс, а ведь здорово мы придумали? Ты посмотри на них: как танцуют! — толкнула его в плечо их фокусница Жизель, однако её речь он расслышал плохо то ли из-за всепоглощающего шума, то ли из-за того, что так и не смог до конца выучить французский язык.       — Ага-ага. Эй, официант, принесите мне виски! — решил рискнуть Хокинс и попробовать что-то новое. Конечно, вероятнее всего, сестра Мэдди после этого надерёт ему уши и того хуже — задницу, но когда это кого-то останавливало? Правильно, никого и никогда. Всё это будет потом, а сейчас надо наслаждаться моментом.       Одна капля этого нечто пробила его насквозь, как молния, конкретно продрав глотку, но Винсент всегда был упорным и потому не остановился. Как бы не так! Этот стакан должен отработать себя до каждого франка. — Как Джей может пить эту дрянь? — недовольно прошипел он под нос и отпил ещё.       После половины его неожиданно словно ударили по голове и перед глазами всё закружилось и завертелось, а после всего ему ещё внезапно похорошело. Вот! Похоже, наконец-то распробовал терпкий вкус виски. Музыка дразнящего канкана будто щипала его за бока, заставляя едва ли не подпрыгивать на месте, а ощущение лёгкости внутри открывало второе дыхание. В этом безумном карнавале единственное, чего хотелось Хокинсу, — это танцевать вместе с теми девицами на сцене, однако остаток сохранившегося здравого рассудка увёл его ноги в толпу поддатых, веселящихся на полную катушку людей.       — Девчули, кто со мной?! Мальчикам тоже можно, — игриво и жеманно рассмеялся он и нагло схватил у одной из девушек пушистый боа, обматывая его вокруг шеи. — Я одолжу ненадолго? Ух, держите меня семеро, сейчас как оторвусь!       Некоторые из коллег согласились и пошли за Винсентом, у которого сейчас особенно взыграло самолюбие в одном месте, и он возомнил себя похитителем женских сердец. Хокинс приплясывал под красочные песни, балуясь и размахивая боа, посылал воздушные поцелуи официанткам и чувствовал, что всё внимание друзей из труппы приковано к нему, даже не предполагая, что те просто смеются над его кривляниями.       — La louze, la louze, — подпевал Винсент и вдруг удивлённо уставился на громко хохочущую Жизель, единственную, кто знала его родной язык. — Эй, чего тебе?       — Ты хоть знаешь, что поёшь? Ты поёшь «отстой, отстой», гений, — загоготала та, переведя ему всё на английский.       — Что? Серьёзно? Как мило, — сконфуженно скривился он и крутанулся вокруг себя…       Как вдруг под ногой неожиданно очутился чей-то подол, перед глазами всё поплыло, и Винсент с грацией балеруна на сцене под аккомпанемент своих воплей поскользнулся. Взмах рукой — и поднос с кучей еды феерично улетел в сторону, прямо на официанта. Вот теперь все взгляды действительно были прикованы только к его персоне.       Казалось, вот он — полный «la louze» и провал, однако шокированный Хокинс почувствовал под задницей не холодный пол, а мягкий стул и резко огляделся. Он оказался аккурат за тем самым столиком, для которого, похоже, и несли этот заказ.       — Твою ж мать! — в один голос воскликнули все: и Винсент, и злющие господа, окружившие его со всех сторон.       Да чтоб его на ленточки для бескозырок пустили! Нет, всё-таки лучше не нужно, потому что по пронзительным, убийственным глазам новой «компании» Хокинса его ругательство могло с лёгкостью воплотиться в жизнь. И, судя по всему, очень скоро! Он испуганно вжался в стул и икнул: несколько громил смотрели на него с открытой ненавистью, но пугающе спокойно, ни капли не шелохнувшись, держался лишь один мужчина, уже более утончённый. О таких говорили, в нём чувствуется порода. Чёрный фрак практически сливался с темнотой, на губах играла дьявольская ухмылка, а свет софитов блестел в стекле монокля, гипнотизирующе болтающегося на цепочке. В руках незнакомец размеренно тасовал колоду карт.       Винсент застыл как вкопанный, разинув рот.       — Пардон, пардон, — отчаянно извинялся официант, но этот мужчина его прервал:       — Не нужно! Может, этот молодой человек хочет что-нибудь сказать? — непробиваемо, но со стальной твёрдостью в голосе спросил он, и в горле у Хокинса моментом пересохло. Как назло, вокруг испарились все его товарищи, оставив наедине с такой гигантской проблемой!       — Э-э-э… Простите, месье, я случайно… — брякнул тот и, услышав, во сколько франков ему обойдётся выплата ущерба, неимоверно захотел рвать на себе волосы. Багет ему через хребет, это же будет его месячный гонорар! Вот теперь точно шею намылит и по хребту ударит багетом ему не только Мэдди, но и Джей. Причём очень даже охотно — он снова встрял в какие-то неприятности.       — Слушайте, ну, может, есть какой-то другой вариант? Более демократичный? — Хокинс неловко улыбнулся, приосанившись и постучав пальцами по столу, а после посмотрел на потолок в яростной мольбе, чтобы сейчас на них либо обвалилась крыша, либо боги смилостивились и пинком выпроводили из этого злосчастного заведения.       — Что ж, и правда найдётся. Я давно ищу партнёра для игры в карты. Если вы согласитесь и выиграете, то я прощу вам долг, а если нет, то вы заплатите… — незнакомец заговорщически улыбнулся, сверкнув зубами, а Винсент так и не понял из-за грохота музыки, шума людей и посредственного знания французского, сказал ли он что-то ещё или нет. — Ах да, забыл представиться, меня зовут Альфонс Леклерк.       Эй, значит, боги его даже более чем услышали! Он посмотрел наверх с удивлением и слегка кивнул — спасение, как по заказу, свалилось ему на голову. А сыграть партию в картишки Хокинс всегда не против, тем более что в цирке он прослыл картёжником-махинатором и потому не сомневался в своих способностях.       — Винсент Хокинс, — с гордостью произнёс он, и в знак примирения они пожали друг другу руки. Хокинс заметил, как оценивающий взгляд Альфонса зацепился за его большой зелёный перстень на пальце. Ну так конечно! Ведь недаром он привёз из Эльдорадо. Нигде такого больше нет.       Винсент глазам не поверил, когда Леклерк разрешил ему тасовать карты, возможно, посчитав глупым, пьяным простачком, но он-то был не так прост! Хокинс с лёгкостью и непринуждённостью тасовал карты, незаметно перекладывая нужные на самых верх, а после, сделав так, что козырь оказался точно такой же масти, раздал их. Игра началась под звуки фанфар на сцене. Леклерк, похоже, действительно решил играть по-честному, по крайней мере, первое время, а может, тоже в темноте прикарманивал себе правильные карты на будущее, однако проигрывал как он, так и Винсент, и шли они вровень.       — Хотите ли ещё вина? У нас осталось чуть-чуть, — неожиданно учтиво предложил Альфонс.       — Да, конечно, — Винс удивился на мгновение, но, ни минуты не раздумывая, согласился и налил в бокал остатки, пока соперник сбрасывал карты.       — У вас очень интересное кольцо, никогда таких не видел, — протянул тот, наклонив голову набок.       — Это эксклюзив, — вальяжно попивая напиток, сказал Хокинс и выбросил заготовленную козырную карту. — Вы проиграли.       — Надо же! Удача сегодня на вашей стороне, — недовольно проворчал Леклерк и забрал четыре карты, оставив того практически на пороге выигрыша.       Винс мысленно самодовольно усмехнулся и добавил: «Никакой удачи. Всего лишь ловкость рук и никакого мошенничества. Мастерство не пропьёшь».       — Откуда у вас, месье, этот перстень? — настойчиво поинтересовался новый знакомый и выбросил карту.       — Да так, забрал из Эльдорадо, — невзначай, с нотками хвастливости бросил Хокинс и сходил ещё раз, незаметно подменив приготовленную карту из колоды, спрятав в руке.       — Вы, верно, шутите?! Разве он существует? — брови Леклерка изумлённо взлетели, а глаза вспыхнули нездоровым, пугающим огнём.       — Существует, да ещё какой! — алкоголь окончательно развязал парню язык, и он уже не задумывался ни о чём, кроме жгучего желания выиграть. — С горами золота, туземцами. Только вы туда, увы, не доберётесь. Карта — тю-тю, — Винсент пожал плечами, немного приврав здесь: она ещё как была и хранилась в банке. Он собирался выбросить коронного джокера из «рукава», как вдруг…       Этот подлец сам его подвёл и выскользнул из ладони прямо на обозрение всей подозрительной шайке Альфонса. Да чтоб он сквозь землю провалился! Гробовая, сдавливающая в тисках тишина повисла на несколько секунд между ними, а после Хокинс ощутил, как его взглядом испепеляют до жалкой кучки пепла амбалы и их главарь. Сердце моментом сорвалось вскачь и забилось с такой скоростью, с какой он бы сейчас подскочил и улетел из кабаре к чертям собачьим. Мамочки! Похоже, всё пропало!.. Но как же так? Как? Всё же было спланировано…       Удар кулаком по столу оглушил Винса, а уничтожающее шипение Леклерка змеем обвилось вокруг шеи:       — Ты мухлевал, дрянной мальчишка, — он едва не схватил его за пиджак, но Хокинс вовремя дёрнулся и увернулся, отпрыгнув назад вместе со стулом. — Ты хоть знаешь, с кем связался? Именно сегодня я хотел сыграть по-честному, но ты испоганил мне настроение, и, видит бог, хреново тебе придётся!       У него задрожали коленки, и голос от страха прихватило настолько сильно, что он едва мог говорить.       «О-о-о, Господь Иисус, чуют мои пятки, пора валить!» — Винс лихорадочно оглядывался вокруг, ища пути отступления.       — Если честно, то нет, — испуганно проблеял он.       — Одно моё слово — и тебя пристрелят, как шавку. «Garçons de l'Elysée» тебе что-нибудь говорит? — Альфонс, как по щелчку пальцев, словно с цепи сорвался и одичал, медленно поднимаясь из-за стола.       — Вообще нет! Ребята, ну давайте как-то мирно разойдёмся. Кому нужна эта поножовщина, кишки и прочие прелести подпольной жизни? — предпринял робкие попытки спасти свою задницу Хокинс и вскинул руки, также отодвигая стул. Он понятия не имел, кто эти парни, но, судя по их рожам, просящим кирпича, они явно были связаны с криминалом.       Твою ж налево, только преступных авторитетов ему ещё не хватало. Угораздило же!       — Отдавай кольцо — и ты свободен! Ты обещал. И чтобы никогда больше не появлялся на моём пути, — рявкнул Леклерк, но его голос, как назло, утонул в шуме выступления, и никто среди этой безликой толпы не пришёл бы на помощь.       Винсент ошарашенно выпучил глаза и едва не подавился от такой наглости. Обещал?! Да когда это было-то? Перстень ему, значит, подавай? А может, ещё и счёт в банке отдать? Чёрт… Похоже, это было именно то слово, которое Винс не расслышал. От такого вздора он моментом вскипел и тяжело дышал, сверля взглядом то Альфонса, то его охранников.       — Чего?! Ну уж нет, — высоким голосом возразил Хокинс и помахал перед ним пальцем. — Да оно в миллион раз дороже, чем весь ваш чёртов ужин и драная шкура, — в сердцах, ядовито бросил он и тут же пожалел об этом, мысленно ударив себя по губам.       Зря. Ой дурак! Твою парижскую богоматерь! Раздраконенная фигура Леклерка, окружённая тьмой и клубами дыма от сигарет, внезапно выросла перед ним, а вслед и толпа свирепствующих амбалов. Тот едва не заискрил от ярости, искривляясь в ужасающей гримасе, отчего пар вот-вот повалил бы из его ушей. В один миг Винсент сразу протрезвел и чуть не взвыл от паники, желая стать невидимым, а в висках в конвульсиях забилась лишь одна мысль: «Пора бежать!»       — Ты поплатишься за это, мелкий крысёныш! Вытрясите с него всё, — оскорблённо заверещал Альфонс и указал свите быстро скрутить негодника.       Ага, сейчас, как же! Размечтался. Хрен ему вместе с трюфелем.       — Метеорит падает! — внезапно крикнул Винсент настолько громко, что толпа испуганно обернулась.       Не ошибся! Всегда срабатывало, и в этот раз прокатило. Выхватив несколько секунд форы, он со всех ног дал дёру, туземской стрелой с бешёной скоростью летя на выход. Плевать вообще на всё, когда своя шкура на мушке револьвера придурка. Напрямую, снося всё на своем пути. Сквозь тьму, в которой хоть глаз выколи… Вилкой, на которую Винсент спокойно мог напороться! Звон сбитых подносов разлетался по помещению, тут и там раздавались визги тех, в кого Винс случайно врезался или толкнул. Топот и угрожающие крики преследователей смешивались с грохочущим стуком сердца, создавая адский оркестр в ушах.       — Боже, когда эти чёртовы столы закончатся? — пропищал Хокинс и неожиданно поскользнулся на разлитом масле, рухнул на многострадальную пятую точку и с фееричной скоростью пролетел несколько метров, выбив ногами входную дверь и вылетев аккурат на улицу.       Всё закружилось, а огни Парижа в небе расплылись перед глазами. Он кое-как перевернулся на четвереньки — скользкие ноги разъезжались в разные стороны по мощёному тротуару, но опасность приближающихся «Елисейских мальчиков» подгоняла его сильнее хлыста и заставила подскочить.       — Команду «Елисейских мальчиков» возглавляет Альфонс. Тьфу ты, кто вообще придумал это название для какой-то сомнительной бандитской группки? — небрежно фыркнул Винсент и рванул к ближайшему омнибусу.       Он пулей заскочил внутрь, тяжело дыша оглянулся и увидел чудную картину: из открытых дверей кабаре на разъезжающихся ногах вылетели преследующие его амбалы и, как карточный домик, повалились друг на друга, проклиная негодника, почём свет знает.       — Идиоты! Ловите его! Что вы тут разлеглись? — вслед за ними выскочил Леклерк и попытался пригрозить кулаком, нелепо цепляясь за косяк.       Отметил, называется, праздничек! Ну, зато добрался до выхода с ветерком, хотя утешало это, откровенно говоря, очень плохо. В следующий раз никакого алкоголя, ведь, похоже, на голову свалилось ему не спасение, а очередной ворох проблем.