Есть битвы, в которых невозможно выиграть, и рыцарь должен помнить об этом. Противник может быть слишком силен, путь — тернист, и даже судьба отвернется от вас. Тогда рыцарю полагается принять смерть с честью во имя Вороньей Богини. Сир Клайд Ллеоурга. Вступление к учебнику по фехтованию
— Крепче держи меч, — приказал Скеррис, оскалившись. — Что ты за него так схватился, как будто это змея, которая тебя укусит? Как баба, блядь. Рона отступала, спотыкаясь, понемногу пятясь. Песок шуршал под ее ногами. Она обиженно смотрела на Скерриса, который выставлял ее неумелым юнцом перед немногими собравшимися у тренировочной площадки рыцарями, и Рона только стискивала зубы и снова пыталась нападать. Все так же топорно, но держать меч она стала увереннее — еще бы не выглядела так, как будто хочет дать рукоятью по голове… Следующий удар высек искры. Рона подставила меч, чтобы тупой клинок Скерриса не огрел ее по плечу — именно по тому, куда ранил татцельвурм. Он не собирался ее щадить и знал все слабые места. Кровь из рассаженной губы и пот текли по ее лицу, руки деревенели от постоянного напряжения. Скеррис тоже устал. Она это поняла, когда он не кинулся атаковать сразу же, как она замедлилась. Рона с облегчением прикрыла глаза, моргнула… и открыла их — потому что Скеррис снова несся на нее. На этот раз атака была не такой стремительной, но все равно у нее не хватало времени, чтобы уклониться. В последний момент она присела, меч просвистел над головой. — Хватит бегать, сражайся! — рявкнул Скеррис, наступая на нее. — Если будешь носиться вокруг противника в кольчуге и латах, первым быстрее устанешь! Его удар был сильнее. Скеррис чувствовал, что может выбить меч из ее рук, и это будет для Роны поучительный урок, но он не хотел сбивать ритм схватки. Заставлял ее обороняться, переходя в глухую защиту. Это у Роны получалось не так уж плохо; она словно предугадывала удары и отбивала их. Возможно, магия в ее крови выла и подсказывала, что делать? Или Скеррис расслабился с неумелым противником?.. Он скользнул взглядом по ногам, изогнул запястья, но потом стремительно нанес удар сверху. Рона обиженно взвыла — меч задел ее по уху. Роне не хватало опыта, чтобы противостоять ему. Он был сильнее, быстрее, ловчее с оружием, чем она, хотя девчонка пока что не уступала Скеррису в выносливости. Когда он атаковал, Рона уклонялась, отскакивала, увертывалась, кружила, делая редкие выпады, как бы на пробу, но все время оставалась на расстоянии. Скеррис знал, что в поединке в вороньих камнях она не победит, если только ей не достанется в соперники какой-нибудь слабак, например, Бедвир, который и перо-то еле держал в тонких пальцах. Возможно, учеба только продлевала Роне мучения. Лучше не сопротивляться — тогда противник быстрее ее обезглавит. По ее широко распахнутым глазам Скеррис прекрасно мог догадаться, куда Рона ударит, но не ожидал, что она решится поставить подножку — и едва не потерял равновесие. Он отлетел, рассмеялся; Рона смотрела на него недоверчиво, словно ожидала, что он обвинит ее в бесчестности. Но Скеррис, улыбаясь, сделал выпад, и мир вновь превратился в череду ударов и парирований, звонких и бьющих искрами. Рона становилась смелее, словно поняла, что он хочет от нее: чтобы она выступила вперед и показала себя. Прятаться от противника больше пристало мальчишке-оруженосцу, чем рыцарю. Скеррис задел ее по ноге, и Рона споткнулась. Упав на песок, она постаралась быстро собраться и вскочить, но Скеррис остановил ее резким взмахом руки. Он видел, что ногу Роны трясет — сводит судорогой. Она устала, и мышцы наверняка ныли. Тоскливо улыбнувшись, Скеррис вспомнил свои первые тренировки, когда он лупил мечом по соломенному чучелу, мелкий любопытный Дейн вертелся рядом, как игривый щенок, а приглашенный наставник, старый приятель матери, что-то рычал на них обоих. — Хватит на сегодня. Вечером еще разомнемся, если хочешь, — пообещал Скеррис. Когда он остановился, то почувствовал, что по его спине течет пот, а рубашка неприятно липнет к телу. Загоняли друг друга… Роне досталось сильнее, она прихрамывала. Глупо будет покалечиться перед испытанием, поэтому Скеррис решил, что им нужен отдых. Взъерошенная Рона промолчала, только глянула сердитым волчонком. Словно злясь на него из-за того, что она сама не умеет драться, Рона, припадая на одну ногу, отошла от Скерриса в другую сторону. Запоздало Скеррис вспомнил про ее дядю, спохватился — не подумала бы, что это он нарочно, чтоб над ней посмеяться!.. Но Рона ни в чем его не упрекала, и от этого стало как-то даже тоскливее. Облокотившись на забор, Рону поджидал Тарин, лениво обкусывающий наливное яблоко, — они разговорились. Скеррис нахмурился. Он пропустил, когда Рона с женишком принцессы стали лучшими друзьями. Смерив Тарина взглядом, Скеррис презрительно усмехнулся, крутанул меч снова, разминая запястье. Он слышал, что Тарин неплохо владеет клинком, но в настоящем бою он никогда не был. Скеррис был сильнее — и он его не пощадит в последнем испытании, несмотря на смазливое личико. Насколько Скеррис узнавал, принцесса не особенно расстроится. Вздохнув, он зачесал мокрые волосы наверх, вышел с площадки, уступая место Гервину, который притащил сюда невысокого парнишку с гербом виноградной лозы. Скеррис вернул тупой меч на стойку и подобрал рядом фамильный клинок — они все ходили с мечами, втайне опасаясь друг друга. — И для чего ты учишь себе противника? — спросил Джанет с гербом чайки, неожиданно подкравшись к нему. Один из лордов Жемчужного моря… Скеррис однажды встречался с ним на турнире, легко обезоружил парня и выкинул меч чуть ли не в сидящих под навесом леди. Скеррис любил красивые жесты. — Не хочу сражаться со слабаками, так неинтересно, — улыбнулся Скеррис, подначивая. — Мальчишка сам попросил, почему бы не помочь? Если тебя надо тоже научить паре приемов, не стесняйся, обращайся! Ему любопытно было посмотреть, как Джанет вспыхнет. Рона загоралась ярко, поэтому дразнить ее в начале было одно удовольствие, его внутренний зверь торжествующе урчал, когда ее глаза гневно зажигались, точно она готова была сама обратиться в огненный столп, как рассказывали в легендах. Но Джанет не первый год общался с такими, как он, поэтому только скривился и покачал головой. Он словно был разочарован. — Доживи до жребия — узнаешь, чего я стою, — прошипел Скеррис, приблизившись. — Не боишься судьбы, Джанет? Она придет за каждым из нас. Тот отшатнулся, как от безумного. Оглянулся — как бы кто не заметил, но рыцарей привлекала возня на тренировочной площадке, где Гервин охаживал щуплого паренька тупым мечом. Кто-то свистел и смеялся. Наверное, мальчик сам его вызвал, а этот щербатый решил развлечься… Но никто не обращал внимания на сцепившихся Скерриса и Джанета — это точно. — Я знаю, что тебе плевать на принцессу, — задыхаясь, проговорил Джанет. — Ты недостоин быть ее защитником! — А ты, значит, достоин? — расхохотался Скеррис. — Ты всего лишь хочешь выделиться, как и все здесь. Урвать свой проблеск славы, даже если за этим последует смерть. Что ж, может, удача будет на твоей стороне! Джанет пробормотал что-то себе под нос, развернулся и пошел прочь, яростно сминая нападавшие белые лепестки.***
В этот раз обошлось без загадочных приготовлений: им сказали собираться, седлать лошадей и ехать за Тристаном и сопровождающим его Служителем. Возможно, в этом тоже состояло испытание — посмотреть, как быстро и ловко они справятся. Рона вот явно испугалась, поправляя седло и затягивая ремни крепче, чтобы не свалиться. «На севере ездят без седла?» — издеваясь, спросил Скеррис, и Рона кивнула, удивив его. «Старая традиция горных кланов, — прошептала она. — Когда всадник становится с лошадью един. Их учат подчиняться движению ног. Моя мать так умела… говорят». Скеррис хотел бы посмотреть на такую конницу — и проверить, как легко их выбить копьем из седла. Рона умела ездить верхом, а вот седлать — не очень. Хотя многие рыцари выглядели такими же растерянными и беспомощными. За них всю работу делали слуги. Скеррис хмыкнул и почесал по шее своего коня. Кличка у него была самая обычная — Серый. Скеррис не видел его с того дня, как прибыл в рощу, и успел соскучиться по спокойному и добродушному жеребцу, который никогда его не подводил. Покосившись на Серого, Рона тепло улыбнулась. — Красивый конь, — сказала она. — В яблоках. Дорогой, наверное? — В лошадях разбираешься? — Много времени на конюшне проводил, — бросила она, и ее губы дрогнули в какой-то кривой, ненастоящей улыбке. — Едем! — крикнул Тристан, взмахнув рукой. Они выехали из рощи, словно отправлялись в поход, как рыцари из легенд. Что они искали, какого врага на этот раз? Скеррис рассматривал остальных участников. Рона держалась рядом, едва не жалась ногой к его ноге. Остальные молчали, только Гервин снова смеялся, показывая крупные зубы с выбоинами. Ему ни до чего не было дела. Джанет ехал позади, и его взгляд неприятно впивался в спину Скеррису, как раскаленный гвоздь. Самое время было вычислить слишком сильных противников и убрать их до испытания поединками. Скеррис быстро огляделся, подсчитал. Шестнадцать. Число пока что удобное — на два идеально делится. А если к концу останется не десяток, а, скажем, девять? Придет ли палач, чтобы отрубить одному из них голову?.. — Ты доебался до Джанета? — спросила Рона, быстро оглянувшись. Тот ехал чуть позади. — Быстро учишься, — расплылся в улыбке Скеррис. Ему определенно нравилось, как Рона ругается, — это звучало необычно, ведь ругающихся девушек он никогда не видел: даже у шлюх есть приличия. Особенно — у дорогих шлюх на шелковых простынях из «Лебединой песни». У Роны губы изгибались, как будто она пыталась смягчить слова. — Он сам ко мне доебался, — признался Скеррис. — Надеюсь, не будет проблем на испытании. — Понял. Я рядом. Дорога затянулась, и Скеррису стало любопытно, почему их увели так далеко от Афала — может, чтобы на этот раз не проскользнула к ним никакая принцесса. Скеррис до сих пор считал, что лесная нежить пыталась обмануть их, но… но тот серебряный дракон… — Замечтался? — толкнула его в бок Рона. Тристан о чем-то рассказывал, показывая наверх, на холм, где стоял старый замок. Это были не белые, словно из кости, руины Ушедших, а серый древний форт, который должен был защищать Афал, если кто-нибудь решит напасть на Эйриу. Он стоял поодаль от дороги, темнел на мягком изумрудном холме, и Скеррису нравилось, проезжая мимо, воображать, как в этом замке собирались рыцари из прошлого. Те, кто с Артуром завоевывал Эйриу. Теперь этот замок выглядел обветшалым памятником древним временам. Над ним носились птицы, потревоженные рыцарями. — Они хотят, чтобы мы туда забрались, — тихо-тихо, наклонившись к его уху, сообщила Рона. — Я знаю, что делать. После тренировки она заглянула к Йоргену и долго не выходила. Скеррис успел приметить, что лекарь подкалывает полог палатки какой-то прищепкой, когда хочет, чтобы Рона к нему заглянула. Правда, как-то раз Рона заявилась невовремя — видимо, полог остался приоткрытым потому, что день был жарким, а в лекарском черном шатре оказалось душно. Но Скеррис позабавился, наблюдая, как Йорген с шипением выгоняет Рону прочь, будто сердитый гусь. Тем временем они спешились и сгрудились вокруг Тристана, как дети на ярмарке. Вот только вряд ли старший рыцарь мог предложить им сладости. Он держался неплохо — по-прежнему уверенно, осанка оставалась идеально прямой. Скеррис был уверен, что Тристан тоже много времени проводит, упражняясь с мечом… Но все-таки смотрел он на них так, как будто видел в последний раз. Для него они все уже были мертвы. — Вы должны забраться наверх и найти там красные повязки, благословленные принцессой. Как видите, Служители смогли добраться на вышину, — попытался подбодрить их Тристан, — а им далеко до лучших рыцарей Эйриу! Они поддержали его нестройным хором; многие были не напуганы — насторожены. Они научились, что ни одно испытание не обходится без подвоха. Тристан несколько раз предупредил их, что замок старый, как сам род Пендрагонов, и Скеррис счел это намеком на то, что крыша под ними может просто провалиться. Рыцарь в кольчуге уж точно будет потяжелее этих проклятых Служителей… — Легко! — сказала Скеррису Рона, оглядывая руины замка. Глаза у нее снова горели, как тогда, на первом испытании. — Я же рассказывал, как мы забирались в развалины у меня дома? — Уже сотню раз, — проворчал Скеррис. Он приукрашивал; к тому же Скеррис внимательно слушал рассказы о руинах на севере, надеясь понять, что произошло ночью, когда они встретили Блодвин у белых камней, — но пока что тщетно. — Наверняка там есть какие-то ловушки, — решил он. — Это точно, но мы не узнаем, пока не попробуем, — кивнула Рона. Она снова посмотрела на замок, словно пытаясь на вид прикинуть расположение комнат и коридоров внутри, но Скеррис уже отсюда видел, как камень везде обвалился. Вполне вероятно, лестницы им не помогут — придется пробовать что-то более опасное. После всего, что Рона ему рассказала о шкатулке, и после ночного испытания, Скеррис был уверен, что Служители нарочно вмешиваются, чтобы жертвоприношение было еще более кровавым. Тристан отпустил их на все четыре стороны. Ни к одному пути не подталкивал, не подсказывал. Рона шагала уверенно — она точно знала что-то, о чем Скеррис не догадывался, — но сначала нужно было попасть в замок, поэтому они решили кругом обойти обвалившуюся крепостную стену. Несколько парней уже перемахнули через обломки и поспешили туда. Скеррис рассматривал трухлявые лестницы, прислоненные в стене; они выглядели как самая настоящая ловушка. — Может, снимем кольчуги? — предложила Рона, которая пинала бурьян. — Иначе к верху точно выдохнемся. — Чтобы кто-нибудь нас мечом в спину пырнул? Нет уж. Мы сильные, как-нибудь залезем! Его безумная уверенность придала Роне немного сил, лицо осветила улыбка. Ей и впрямь нравилось подчиняться приказам, вот бы ее поднатаскать… Но Скеррис быстро отбросил эти мысли: даже если Рона как-нибудь выкарабкается, выживет, то наверняка сбежит домой, в свою северную глушь. А потом ее убьют Служители, потому что им не нужно, чтобы кто-то знал об их играх. Лестницами они не пошли. Рона уверенно указала на черную кованую дверь, темнеющую в стене; Скеррис моргнул — ему казалось, что еще мгновение назад там ничего не было, кроме старого выщербленного камня. Дверь выглядела надежно замурованной, но все-таки Рона подергала тяжелую ручку. Зато Скеррис увидел рассохшиеся петли, толкнулся плечом. Что-то стукнулось, отозвалось. — Давай вместе, — приказал Скеррис. Одна створка поддалась, отклячилась. Не сильно, но пара рыцарей с не очень широкими плечами могла бы протиснуться. Скеррис оглянулся, но остальные были заняты с лестницами. Один парень с бритым затылком придерживал, а Джанет забирался наверх, на балкон, с которого можно было попасть на крышу. Скеррис быстро отпрянул и отступил в тень, чтобы его не заметили. Подземелье пахло сыростью и гнилыми досками. Рона прищурилась, пытаясь рассмотреть что-то в полутьме, но только повела плечами. Сочленения ее кольчуги звякнули. Скеррис быстро толкнул ее внутрь, чтобы никто не заметил их, и прикрыл дверь. — Ты что-то перепутала, — сказал он. — Нам вверх надо было, не вниз. — Поищем лестницу. От пыли хотелось чихать. Он пошел, ощупывая стены, надеясь наткнуться на дверь. У них не было ни факела, ни даже тонкой лучины, поэтому приходилось красться. Когда пальцы Скерриса наткнулись на провал, а потом, согнувшись, он нащупал подъем ступеней, то с облегчением улыбнулся… И услышал позади страшный стук и ругань Роны. — Тут… камень, — пробормотала она. Голос глухо отдавался о стены подземелья. — Замечательно. Значит, тот угол нам не страшен. Сюда давай. На звук его голоса Рона добрела, внимательно ощупывая все перед собой. К этому времени Скеррис начал немного различать предметы в темноте, хотя многое отдал бы за то, чтобы посмотреть на смешное сосредоточенное лицо Роны. — Удобно ты устроилась, — шептал Скеррис, взбираясь по лестнице и предчувствуя, что путь будет долгим. — Все тебе этот лекарь рассказывает. Хотят, чтобы ты победила, а? Стала их ручной собачкой при дворе… Ты навсегда окажешься в ловушке, потому что Служители смогут в любой день раскрыть твой обман, сказать, что ты грешница, которая нарушила ритуал, и отправить на костер! Так что ты будешь послушной. Волком в цепях. Рона смолчала, только спросила: — Что, тебе твой человек в черном не принес подсказку про дверь, вот ты и злишься? Скеррис отрывисто расхохотался. Болтать на крутой лестнице оказалось не такой уж здравой идеей, да и душная темнота давила ему на голову, словно кто-то сжал его виски великаньими ладонями. Плечо заныло. Привалившись к стене, чтобы отдышаться, Скеррис приложился о холодный старый камень затылком. — Я слышала, что про тебя болтают… — сказала Рона, встав напротив. Он чувствовал ее, слышал ее дыхание. Если протянуть руку, он наверняка коснется ее щеки. — С кем бы я ни спал, по этим слухам, — все правда. — Да нет… Ты тоже из королевского рода, да? Как Блодвин? Скеррис подумал, что ослышался; смех прозвучал отрывисто. Он пошел дальше, штурмуя лестницу, уже видел полосу света наверху, манящую, яркую. Как будто бы дышать стало легче. — Это во времена Артура было. У него родился сын на стороне… Или дочь. Не понять уже. Герб взяли со змеей — вроде как дракон, но без лап. С тех пор и повелось так, что род бастардов Нейдрвенов при короне служит. К трону нас близко не подпускают, но мы хорошо проливаем кровь во имя Пендрагонов, — заявил Скеррис и гордо вскинул голову, как бы напоминая, чем он на этом Турнире занимается. — Но заявить права на трон я не могу. Куда там… Уже седьмая вода на киселе, никто такое наследование не примет. Да и отец мой — он из простых. Купец, мать за него из-за денег вышла, а сама спит с кем хочет. — Так ты тоже полукровка?.. — изумилась Рона. — Ну, есть такое. Она повернулась к нему и рассмеялась. Как будто даже довольно. Скеррис с детства слышал шепот за спиной — в столице было мало полукровок, здесь лорды и леди заключали союзы, сверяясь с тяжелыми толстыми книгами родословных. Но Камрин удивила всех, выйдя замуж за купца, и благодаря ей почти угасший род Нейдрвенов стал богаче и влиятельнее. — Так что есть наследники получше, — сказал Скеррис, наседая на дверь. Она протяжно скрипела. — Леди Исельт та же. Как раз поджидает, когда что-нибудь случится, потому и приехала. — Она здесь? Скеррис посмотрел на нее, а потом понял, что Служители не рассказывают Роне о том, что происходит во дворце. Да и к чему бы ей это — она бы все равно ничего не поняла. А вот Скеррис догадывался, что не зря Исельт ближе к столице потянулась, кровь почуяла, как пиявка. Скоро что-то будет. Разразится — и, может, служить новоявленному рыцарю придется не принцессе, а золотоволосой королеве. Свет ослепил их ненадолго. Скеррис увидел, что оказались они на башне, которая была возле замка, а остальные осторожно пробирались по опасно накренившейся стене, шуршали внутри. Камни щерились, как челюсть бедняка без половины зубов. На плоской, с пробоинами, крыше замка он рассмотрел несколько фигур. — Ты не помнишь, Тристан говорил про крышу или про башню? — уточнил Скеррис. — Он не говорил. Просто — наверх. — Хитрые… — протянул Скеррис. Он был уверен, что это подстава. Башня оказалась выше замка, но с того места, где с ними Тристан попрощался, этого видно не было. Ничего, слезть потом с башни и перепрыгнуть на крышу всегда можно, но Скеррис хотел бы посмотреть на тех, кто заберется на замок, а потом поймет, что их обманули. Рона вдруг вскрикнула, отшатнувшись от края. Она смотрела вниз, забыв шагать по лестнице, кругом огибавшей башню, и Скеррис тоже глянул под замок. Там, рядом с упавшей лестницей, лежало чье-то тело с изогнутой шеей. Он упал лицом вниз, так что не понять было, кто это из рыцарей. Выходит, одна из лестниц все-таки оказалась подпиленной… или слишком трухлявой. — Там голоса, — вдруг сказала Рона. — За нами пошли. Не стоило надеяться, что они одни такие умные. Наверняка увидели — и Скеррис даже не удивился, когда различил, что из-за дверцы, ведущей на старую лестницу, показалась голова Джанета. Он огляделся и довольно крикнул что-то. Голос исказился от эха. — Готовься, на лестнице мы не разойдемся, — предупредил Скеррис, взявшись за рукоять клинка. Он все-таки кривил душой: тут можно было идти вдвоем рядом, место развернуться имелось. Но вряд ли Джанет захочет разворачиваться. Стоило ему увидеть Скерриса, как тот ринулся наверх, перепрыгивая ступени. Как же он надеялся, что какая-нибудь ступенька из-под сапога Джанета вывернется и полетит вниз вместе с ним… Мечи запели, сталкиваясь. Рона вскрикнула, подсказывая бежать наверх, но Скеррис не собирался удирать, подставляя спину. Напротив, он лихо улыбался, кидаясь на Джанета, словно драка над пропастью была именно тем, о чем он мечтал. Снизу послышалось несколько изумленных вскриков — их заметили с крыши. С Джанетом был еще один парень, И́ллиам. Он попытался обогнуть их, прорваться к Роне, которая замерла, не отваживаясь бросить Скерриса и побежать наверх. Зарычав, Скеррис толкнул его плечом, а Рона вдруг выхватила меч перед самым его лицом. Вспышка солнца на стали заставила Иллиама испуганно отпрянуть. Рона научилась за их тренировку одному: если есть шанс — нанеси удар, напои клинок. Ее меч ударил Иллиама в плечо, тот вскрикнул от неожиданности. Рана была несерьезной, но клинок Роны обагрился кровью. Иллиам потерял равновесие, взмахнул руками и полетел с башни вниз. Послышался хрусткий удар. Скеррис закричал, когда Джанет ринулся к Роне и схватил ее за воротник, тряхнул, заставив выпустить меч. К счастью, родовой клинок Ши’урсгарладов не упал к подхожию, а скатился к Скеррису, звякнув на ступенях. Развернуться было негде, и Рона боялась вырываться — она увидела, как высота убила Иллиама. Пытаясь выползти из-под озверевшего Джанета, Рона упала, оступилась и завыла. Скеррис увидел, что нога ее провалилась между старой лестницей и стеной и застряла. Джанет, держа меч, навис над ней; рука Роны, перехватившая его запястье, дрожала от напряжения. Она наверняка была слабее. — Отпусти! — взвизгнула Рона. Вцепившись в длинные волосы Джанета, Скеррис дернул со всей силы, и тот с воплем отпрянул от Роны. Та вывернулась, пнула его в живот… Но Джанет не слетел вниз, как его приятель, остановился на краю. Тяжело дыша, он оглянулся на пропасть. Его меч тоже укатился вниз, теперь им с Роной пришлось бы драться не как рыцарям, а как пьяным крестьянам, и Скеррис решил, что лучше будет первым. Он бросился на Джанета, схватил его за шею и толкнул к стене, с силой впечатывая. Шарахнул его так, что кирпич покрошился. Джанет вскрикнул, но Скеррис вбивал его в стену снова и снова. Кровь из проломленного затылка размазалась по грязно-серому камню. Выпустив его, Скеррис почувствовал, как по шее стекает что-то мокрое. Скользнул по загривку ладонью, уставился на пальцы, но крови там не было, а сверху накрапывал дождь. Небо заволокло, тучи плотно обложили солнце пуховым покрывалом, что-то угрожающе ворчало в вышине, словно там собралась стая голодных собак. Тяжелые капли шлепали по ступеням. Скоро совсем скользко будет — нужно забираться скорее. Скеррис спустился на несколько ступеней вниз и подобрал меч Роны. В башне послышался топот. Наверняка остальные увидели драку на лестнице и догадались, где искать драгоценные повязки. Скеррис зарычал — совсем не как в небе, слабее, конечно. Но ярость в нем ворочалась такая же неподъемная, как тучи над ними. Вздернув Рону на ноги, Скеррис пихнул ее ближе к стене, чтобы было, на что опереться, воткнул меч в ножны. Она тяжело дышала; лицо как-то посерело от боли, на щеке багровел кровоподтек. Скеррис уже слишком давно не задумывался о том, как сам он выглядит. — Давай живо наверх, вдруг там повязок меньше, чем нас. Осторожно ногами двигай, как бы не поскользнуться. — Ну, кому-то она уже точно не понадобится, — слабым голосом сказала Рона. — Нога… кажется, вывих, ступать больно. Ты иди… — На меня навались, — велел Скеррис, взваливая ее руку себе на шею и упрямо волоча наверх. — Наверняка потянула просто. Твой лекарь тебя сразу подлатает. Ну, шагай. Скрипя зубами, Рона переступала рядом с ним. Ее лицо некрасиво скривилось — да уж, сейчас в ней и впрямь не угадать было девушку. Грязная, побитая, тихо скулящая, она подволакивала за собой ногу. — Я убила его! Я его убила! — в ужасе повторяла Рона, глядя перед собой страшным слепым взглядом. — Успокойся, никого ты не убивала! Ты просто толкнула его, а он сам упал. Бывают же дураки кривоногие. Скеррис затащил ее наверх. Уже промокшие алые повязки, разложенные на камне, выглядели как какая-то приманка. Скеррис схватил ближайшие две, одну повязал себе на руку, а другую — Роне. Она позволила себя тормошить, затягивая узел. — Дай… дай отдохнуть, — жалобно попросила Рона, садясь на старый камень. — Куда в такую погоду вниз спускаться… — Что, будем сидеть и ждать, пока нас смоет? — беззлобно уточнил Скеррис. Позади послышались шаги, и он развернулся, выхватывая меч. На вершине башни показался Тарин, а за ним, прячась за широкой спиной, выглядывал Бедвир, который тяжело дышал после крутого подъема и подрагивал от холода — жестокий ветер пробирался под кольчугу. — Я не собираюсь драться, — предупредил Тарин. — Скоро тут будут остальные. Он ничего не сказал, но посмотрел на них подозрительно, наверняка считая, что не случайно Рона со Скеррисом здесь первыми оказались. Рона неловко поднялась, стараясь не наступать на правую ногу, оглянулась на Скерриса, и под тяжестью ее взгляда он вернул в ножны меч, криво улыбнулся, кивнул Тарину. Незачем им ссориться, если повязки — вот они лежат. Скеррис посторонился, позволяя Тарину пройти и выбрать себе тряпку. Бедвир тоже подступил осторожно, как-то смущенно улыбнулся, как бы стыдясь того, что пришел сюда под защитой кого-то сильного. Забавный мальчишка, — но слабый. Такому ни за что рыцарем-защитником не стать, но, может, он рассчитывал сдаться на поединке… — А все уже здесь! — гаркнул Гервин, забираясь на крышу. Скеррис оглянулся на него — и на тощего мальчишку, похожего на оруженосца, который следовал за ним. Как же его звали… Невилл Ина́стрис! Один из мелких южных лордов, с виноградной лозой на гербе. Наверняка его семья торговала с Нейдрвенами, но золото интересовало Скерриса, только когда он его тратил, а не когда мог заработать. Дейн вникал в тонкости торговли, хотя многие считали младшего брата слишком мягкосердечным. Скеррис же проводил время на бесконечных тренировках и безжалостных турнирах, предпочтя клинок. Поэтому, глядя на мальчика, схватившегося за повязку, точно за охранительный амулет, Скеррис видел только неуклюжего юнца, который не представляет для него никакой опасности… Чего не сказать о крепком Гервине, который, несмотря на громкие лихие речи, двигался скупо и уверенно и с мечом обращался умело. — Здесь становится людно. Время показать Тристану наши тряпки, — сквозь зубы сказал Скеррис, коснувшись плеча Роны. Они пересеклись взглядами, и Рона с сомнением кивнула. Спускаться вниз легче, чем взбираться, но… — Богиня! — в ужасе вскрикнул Бедвир, отшатнувшись от рыцаря, который следующим поднялся на башню. — Ты цел? Что с тобой случилось? Пошатываясь, Джанет прошагал мимо него. Дождь стекал по его бледному лицу; ливень смыл кровь с пробитой головы, и теперь рыцарь напоминал восставшего мертвеца неловкими движениями и пустым взглядом. Спотыкаясь, он добрел до повязок, словно это было единственное, что способны видеть его глаза. Скеррис выступил вперед, загораживая Рону, взялся за рукоять меча, но Джанет даже не посмотрел на них. Не разглядел? Или не захотел затевать новую драку, зная, что им ничего сейчас не стоит скинуть его вниз с башни, как Иллиама, и у него не будет сил сопротивляться. — Идем, — попросила Рона, дернув Скерриса за промокший рукав. Он кивнул и пошел к лестнице. Джанет деревянными пальцами пытался затянуть повязку, и один из рыцарей, только поднявшихся наверх, подошел помочь ему. А́лан с гербом вороной лошади — похоже, место погибшего Иллиама недолго будет пустовать. Скеррис вздохнул. Может быть, Рона поступала так же, ища себе более опытного покровителя. Может быть, все они так поступали, надеясь выжить. Лестница на башне показалась в два раза длиннее, когда они спускались по ней.***
Рона полулежала на постели, отставив раненую ногу — как Скеррис и говорил, она потянула лодыжку. На коленях у нее устроился меч, в этот раз — меч Нейдрвенов, потому что у него разболелась рука, и он попросил Рону позаботиться о клинке, раз уж она отдыхает в шатре. Знакомый запах оружейной смазки и мерные звуки точильного камня, скользящего по лезвию, успокаивали, и Скеррис невольно улыбнулся. — Тебя что-то мучает, — сказал Скеррис. — Все еще думаешь про Иллиама? Если будешь страдать из-за каждого убитого, однажды сойдешь с ума. — Я не страдаю, я просто… он заслуживал лучшей смерти, чем свалиться с башни. Мы все заслуживаем. Нет никакой чести в том, чтобы так умереть. — Служителям неважна честь, — вздохнул Скеррис. — Им ведь на самом деле плевать, парень ты или девка, сильный ты или слабый. Все дело в крови. Алой, густой, горячей. В крови, в которой еще есть магия. Мы для них жертва, которую они скормят своей Богине, чтобы она не развалилась ворохом гнилых перьев. Рона устало кивнула — и посмотрела на него так, будто он высказал ее собственные мысли. — Может, я смогу тебя отвлечь? — предложил Скеррис. Присев рядом с ней, Скеррис почувствовал запахи дубленой кожи, стали и еще чего-то сладкого, присущего только Роне. Может, все дело было в том, что она женщина. Хотя таких девушек он прежде не встречал; его знакомые леди крови щебетали и говорили о нарядах или — кто поумнее — о торговле и выгодных союзах. Но Рона упрямо училась владеть мечом. Иначе бы она не выжила, но Скеррис видел в этом нечто большее: она любила свой клинок искренне, восхищалась им, у нее мелькала та же торжествующая, почти пьяная улыбка, когда Рона выделывала какую фигуру с мечом — такая же улыбка, как у него самого. Она тоже мечтала о славе и подвигах. Жаль, что судьба уготовила им только смерть. Скеррис поежился, хотя в палатку не задувал ветер. В лагере сделалось как-то пусто. Он приобнял Рону, прижавшись ближе, скользнул рукой под ее рубаху. Как кто-то вообще мог принимать ее за мальчишку — у нее кожа была такая мягкая, нежная, как шелк, теплая, как топленое молоко. Он увлеченно вырисовывал на ней узоры, какими Ушедшие украшали свои дома. Рона отложила меч и судорожно вздохнула. Что-то было не так. Она не ударила его по лицу, что Скеррис ожидал, и не завизжала, как испуганная девка, на которую вдруг обратил внимание красивый и наглый хозяйский сын. Она даже не затряслась, напуганная, как благородная пташка. Скеррис чувствовал, что делает что-то не то, и его рука замерла, так и не скользнув дальше. Рона тоже не двигалась — она закаменела, словно кто наложил на нее заклятие и она превратилась в статую. Он отодвинулся немного, чтобы заглянуть ей в лицо, в опустевшие глаза. — Рона? — позвал он немного встревоженно. Немного разочарованно. Ему мало кто отказывал. — Ты?.. Тебя?.. Он встречал таких девушек — тех, кто оказался в борделе не по своей воле. Это можно было прочитать по глазам, по скованным движениям — неважно, насколько их запугали или, напротив, завлекли тем, что им дорого заплатит богатый лорд, если они будут послушными. Скеррис таких отсылал прочь, просил кого поопытнее. Конечно, он не тешил себя надеждами; найдется кто-то другой, кто просто подомнет девку под себя и не будет спрашивать, даже если она начнет всхлипывать или выть в голос. Некоторым такое даже нравилось, — но не ему. Скеррису хотелось знать, но не находилось слов, чтобы расспросить — так, чтобы не оскорбить, что Рона кинется на него с мечом. Впрочем, может, это было бы лучше. Она поняла — и угрюмо помотала головой. — Я… — Расскажи. Рона неуютно повела плечами, а потом вздохнула и решилась: — У нас в деревне была девушка, Хирка. Дочь кузнеца. Дядя часто у него заказывал оружие для наших воинов, хотя воевать у нас не с кем. Хирка приходила с отцом, помогала. Она красивая… была. И умная. Работать умела… Я приходила посмотреть. — Рона помолчала, словно раздумывая, стоит ли признаваться в чем-то запретном, но потом посмотрела на Скерриса и выдавила: — Она мне нравилась. Я ей, наверно, тоже. У нас не вышло поговорить — так, чтобы честно. Я как-то ее поцеловала. Трогала… под рубахой, под юбкой. Кажется, ей было хорошо. Покраснев, Рона отвернулась. Она выглядела напуганной девчонкой — ну, или мальчишкой, если не знать о ней многого. Скеррис усмехался. Он вспоминал, как впервые прижал к стене смуглую служанку, которую привезли с юга, а она вдруг обняла его за шею и позволила ткнуться носом между грудей, пахнущих сладким потом и какой-то душистой травой… — Потом у нас объявились разбойники, — собравшись, рассказывала Рона. — Дядя волновался, говорил мне не отходить далеко от замка, и Деррек — мой друг — тоже твердил. А Хирка поехала в соседнюю деревню за кожей, отцу ее надо было на оплетки. Она на ослике — туда-обратно за день обернешься. Но Хирка не вернулась. Ее отец обратился к дяде, и тот послал людей на поиски. Тогда мы с Дерреком решили за ними проследить, пошли следом, мы леса хорошо знали. Нам тоже хотелось узнать, что с Хиркой стало. А я даже думала, что смогу первая ее найти, спасу… По ее голосу было понятно, что ничего хорошего они не увидели. Скеррис сидел неподвижно, вслушиваясь в историю, как будто Рона вспоминала очередную сказку с севера. Вот только это были живые люди, настоящие. — Это были разбойники, их быстро нашли. А с ними — колдун, некромант. Разбойников перебили, а этот сдался, плакал, умолял пощадить. Он, видно, умел только над мертвыми колдовать, а сражаться — нет, — Рона стиснула зубы, чтобы не закричать. — Мы с Дерреком выглянули, а там только колдун и остался. И Хирка. Она стояла там. Мертвая уже, но стояла. Не узнавала никого. Голая, глаза белые, мертвые, вся в синяках, грудь порезана… и между ног все в крови. Не знаю, с живой они это делали или уже с мертвой. Хотя, наверное, и так, и так, — свирепо оскалившись, Рона помотала головой. — Тогда я выскочила из кустов, схватила чей-то топор и раскроила колдуну череп. Смотрела, как его мозги вытекают, и думала, что этого слишком мало, чтобы расплатиться. А Хирка упала вместе с ним. И… Я вспомнила все это сегодня. Снова. Иллиам второй, кого я убила, и он не заслужил… Закончив рассказ, Рона угрюмо нахмурилась и обняла себя руками. Оглянувшись, Скеррис увидел, что покрывало далеко, на сундуке с ее пожитками, а отходить от Роны почему-то не хотелось, поэтому он сгреб ее в объятия, притянул к себе. Она дернулась, но потом смирилась, прижалась теснее. Так же, как Дейн жался к нему, когда его пугали раскаты грома и блеск молний. Или крики матери. Скеррис рассеянно гладил ее по голове. — Ты что делаешь? — спросила Рона. — Не знаю, — честно сказал Скеррис. Они просидели так долго, что рука, обвившаяся вокруг плеч Роны, начала ныть. — Пить очень хочется, — пожаловалась Рона, выпуталась и на нетвердых ногах прошла к кувшину на столе, но тот оказался пустым. У нее по-прежнему был мертвый взгляд, как у только что восставшего покойника. Как у Джанета, выбравшегося на крышу. — Я схожу за водой, — решил Скеррис. Отправлять Рону шататься по лагерю в таком состоянии было опасно, к тому же ему хотелось проветрить голову. — Не ложись без меня, мало ли, кто захочет закончить работу Луга, — ухмыльнулся он и провел пальцем по горлу. Снаружи все было спокойно, и Скеррис даже поверил, что они проведут мирную ночь. У костра он увидел Тарина, державшего трубку… Рядом с ним Гервин что-то рассказывал двум другим рыцарям, а Бедвир сидел поближе к огню — наверняка что-то писал. Джанет с перевязанной головой устроился с парой союзников, тоже морских лордов, и после смерти Иллиама их кружок как будто бы стал еще теснее. Скеррис задумался, не помогает ли кто-то и им… Нужно было добить его сегодня, но куда приятнее будет разделать его в камнях. Раньше было проще. Он резал противников на турнирах, не задумываясь. Конечно, Скеррис знал, что у них есть родные, друзья, какие-то мечты. Но одно дело — просто осознавать, а другое — слышать, как Бедвир читает стихи, или касаться мягкой кожи Роны, прижимая ее к себе. Сложно оставаться убийцей, когда лицо твоего противника не скрыто забралом. Когда ты спишь с ним в одной постели. Скеррис побрел к ручью, который впадал в озеро. Наклонился, зачерпнул воды. К сладкому аромату яблонь примешивался запах гнили, и вода показалась ему какой-то ржаво-кровавой, но, наверное, это чудилось после мрачного рассказа Роны. Или он уже начинал сходить с ума. Плечо ныло все сильнее, его раздирало изнутри. Скеррис запустил руку под рубаху, чтобы почесать, и пальцы наткнулись на шершавые кончики прорезающихся вороньих перьев. Сердце пропустило удар. Они стали длиннее, точно стали… К горлу подкатила тошнота. Купаться вместе с Роной, похоже, больше не стоило, чтобы не напугать ее.