Colorful Voice

— Кёка, можно тебя на минуту? Девочка подняла голову, отвлекшись от домашней работы по японскому языку, и посмотрела на отца. Его взгляд был достаточно серьёзным, отчего у ребёнка по спине пробежали мурашки. — Я ни с кем не подралась на этой неделе! — тут же заявила Кёка. Папа, может, и не ругает за её стычки с мальчишками, но он явно умеет оставить некое чувство стыда. — Верю. Но я не по этому поводу. Кёка удивлённо посмотрела на Тоширо. Капитан подошёл к дочери и присел напротив неё со словами: — Скажи, тебе ничего странное не снилось в последнее время? Ребёнок сжал кулачки. Рассказать ли папе про ворона? Или лучше не стоит? Как он вообще понял, что ей что-то снилось, если она даже не рассказывала? — Нет, пап, всё хорошо, — улыбнулась Кёка. — Враньё. Я же вижу. Девочка понуро опустила голову. Хитсугая вздохнул и положил руки на плечи малышки: — Скажи мне, на сколько был этот сон странным? — Я… Я не знаю… — Девочка положила руки на колени и стала теребить края домашних бриджей. — Там была степь с жёлтой травой. И огромный ворон. — Ворон? — Угу. Он перья чистил. И разговаривал. — И что он говорил? Кёка неуверенно подняла глаза. Тоширо не смотрел строго, но в его взгляде была заинтересованность. — Он… Говорил про какую-то силу… Я не поняла ничего. — И не поймёшь. Пока что. — Э? — Послушай, в тебе потихоньку начинают проявляться силы шинигами. Редко когда они появляются в столь юном возрасте, но исключения бывают — я знаю это по себе. Эти силы… Если ими не заниматься, то в будущем… — Хитсугая честно старался подбирать слова помягче. — Папа… Малышка не знала, что и сказать. Ей пока что не хотелось отправляться на долгое время туда, в Общество душ. Девочка знала, что для становления шинигами необходимо было пройти обучение в Академии Духовных Искусств, как и отец. Но желания туда попасть не возникало. Ведь здесь, среди живых, у неё были свои любимые вещи, места и люди. Особенно не хотелось покидать маму с папой и Казуи. Тоширо воспринял её растерянность по-своему, поскольку произнёс: — Не переживай — под правильным контролем ты сможешь научиться понимать этого ворона лучше. — Пап… Я… Не знаю, хочу ли этого… — Этого уже, к сожалению, избежать не получится, — покачал головой мужчина. — Мне страшно… — Кёка закусила губку, стараясь заглушить внезапно накопившиеся слёзы. Тоширо обнял дочку и со вздохом погладил её по спине. Ему тоже было страшно. Всем было страшно. Взваливать подобный груз на хрупкие детские плечики… Уж лучше бы его дочка оставалась духовным медиумом, как и Карин в юности. — Всё будет хорошо, милая. Обещаю. Они сидели на полу детской комнаты. Тоширо мелом расчертил какие-то круги с неизвестными знаками и, устроившись напротив Кёки, взял её за руки. Та неуверенно и с некоторой долей интереса наблюдала за действиями капитана, продолжая хранить молчание. А когда он сел к ней лицом к лицу, то почему-то ощутила лёгкий укол уверенности. Правда, кратковременный. — Для чего это всё? — Закономерный вопрос. — Сейчас поймёшь, — ответил капитан. — Итак, закрой глаза. И подумай о чём-нибудь нейтральном. — Нейтральном? — О чём-то, что не вызывает ни плохих, ни хороших эмоций. Кёка сомкнула веки и, посидев с минуту, зашептала: — Ветер… Такой тихий… Тоширо наблюдал за дочерью, стараясь почти не дышать, и слушал. Одна из форм получения контроля сил — визуализация. Первое, что он узнал в Академии. — Он дует неспешно. Спокойно. Долго, — продолжала тем временем девочка. Капитан ощутил кожей, как постепенно появляется в этой комнате более быстрый воздушный поток. Только теперь ветер не сотрясал стёкла и мебель. — И вороны летают в небе… Красиво… — Стоп. Вороны? Кёка, стой! Тоширо не успел — девочка вновь ушла сознанием куда-то вглубь себя. И снова очутилась в поле. Ворон сидел на том же месте. Только теперь он не двигался. Кёка поёжилась — от птицы веяло странным холодом. — Ты снова здесь, дитя? — Громовой глас птицы словно резанул по ушам. — Кто ты? Почему предлагаешь силу? — не мудрствуя лукаво, спросила Кёка. — Я не предлагаю её тебе. Она и так является твоей. — Почему ты тогда решил, что сейчас — подходящее время? Я не хочу пока становиться шинигами. — За тебя уже решила судьба. — Но я не смогу! — В тебе — множество сомнений. И поэтому трава в поле желтеет. — Что… Ты бредишь! — Раскрой глаза, дитя! — Ворон взмахнул крыльями, подняв сильный ветер. — Это место никогда не станет таким, каким ты хочешь его видеть, пока ты сомневаешься в себе! — Но я не… — Ты хочешь быть более уверенной? Хочешь избавиться хотя бы от части своих сомнений? Кёка хотела. Но не говорить же об этом этой птице! — Я чувствую твой ответ. Можешь не говорить. — Голос у птицы стал довольным. — Тебе лишь нужно сказать имя. — Имя? — не поняла девочка. — Внемли мне! Я — … . — Что? — Я — … ! — Я не слышу! Поле под ногами внезапно разверзлось в стороны. Ребёнок провалился вниз с криком. Падение казалось вечным. Но затем потоки воздуха устремились резко вверх, подкидывая малышку высоко в небо. — Ты услышишь меня, если заметишь, — раздался голос ворона. — Присмотрись! Кёка прищурилась. Ветер слишком сильно сушил глаза, ей пришлось прикрыть их руками. В какой-то момент её кожи что-то коснулось. Касание было лёгким и ненавязчивым — от того и вызывало интерес. Присмотревшись, девочка увидела перья. Множество чёрных перьев, больших и маленьких. И все они словно летели перед ней как в замедленной съёмке. Что-то внутри подсказывало ей — нужно схватить одно из них. Но какое? Тётя Момо вспомнилась очень внезапно: «Кёка-тян, ты уже девочка большая, так что знай: если хочешь ощутить духовную силу — постарайся понять её особенность. Она у каждого — своя. Может пахнуть, сиять, звучать… Не забывай присматриваться». Кёка повернула голову. Самый необычный звук донёсся неподалёку. Попытавшись преодолеть воздушное пространство, она протянула руку к самому неприметному пёрышку. В комнате почти кружил ураган. Тоширо смог поставить барьер, чтобы избежать разрушений, но его сил в кидо для таких вещей не хватало. Будь здесь Хинамори или Тессай… За долю секунды ураган прекратился. Все вещи, что в него попали, теперь просто висели в воздухе, а потом — резко упали. Среди всего бардака сидела Кёка. Только теперь на ней была одежда шинигами. — Как ты? — первым делом спросил Хитсугая, убрав барьер и подойдя к дочке. Кёка не ответила. Но ей было непривычно. Она подняла голову, долго смотрела н капитана, а потом обняла его. — Продолжай бросать вызов, дитя, — раздался голос ворона в её голове. — Возможно, когда-нибудь ты услышишь.