Мина была даже рада, что по возвращении никто не стал ее дергать разговорами про миссию. Даже Химеджима-сан не подозвал к себе, хотя к чему-то такому она мысленно уже успела подготовиться. Нет, никто даже не подумал ее беспокоить. Тем лучше: Мине проще было делать вид, что ничего не произошло, она ничего такого не увидела и не узнала.
Подумаешь, по штабу разгуливает полудемон без намордника. Если Химеджима-сан в курсе, значит так нужно. Значит, Мине в это лезть совсем не стоило. Может, за Геньей все-таки присматривают, а она просто не знала. Подобные рассуждения неизменно заводили в тупик: если за ним присматривают, то какого черта отправляют на задание с человеком, который ни сном ни духом об удивительных способностях этого доморощенного охотника без дыхания?
Странно, нелогично. Мина еще в поезде, пока добиралась обратно до штаба, мыслями снова и снова возвращалась к той ночи, где она чуть было не обезглавила своего товарища. Эти воспоминания вызывали в ней лишь раздражение: из-за чьей-то игры в молчанку она могла убить человека. Что за тупое безрассудство.
Да и этому «человеку» тоже, кажется, было плевать, что его чуть не лишил жизни товарищ по оружию. Видимо, дело привычное. Генья и правда весь оставшийся путь был тише воды, ниже травы. Он лишь периодически недобро зыркал на Мину. Раздумывал о чем-то своем.
Мина надеялась, что это была их первая и последняя миссия, больше они не пересекутся даже в штабе. К черту, она не должна во всем этом разбираться. Если Генье так нравилось рисковать жизнью, то это его дело. Все-таки, что еще можно было ожидать от охотника на демонов?
Она вообще не должна была за это переживать и волноваться, Генья и правда не маленький мальчик, а ее превысокое начальство вовсе не слепые идиоты. Наверняка Мина просто ничего не знала, вот и все. А потому судить она сейчас — что правильно, а что неправильно — не могла. Да и не должна была.
В няньки полудемону она все равно не нанималась и головой за него отвечать — тоже.
— На, — хмуро бросил Генья, протягивая розоватый платок у ворот штаба. Мина коротко улыбнулась. Только сейчас она задумалась, что этот милый мальчик наверняка всю дорогу был озабочен только тем, как бы вернуть ей эту «тряпку».
— Оставь себе. Постираешь, пригодится еще, — ответила Мина, устало потягиваясь. Генья же притормозил. Сжал ткань в руке, нахмурился еще сильнее. — Если хочешь, можешь даже выбросить. Я не обижусь.
Мина обернулась. Геньи уже и след простыл.
Мина тоже не стала топтаться на месте — ее наконец-то ждала оплата за моральные страдания и временная свобода. Перед тем как уйти на эту злополучную миссию, она успела себе выбить целых два выходных. Братики-сестренки точно обрадуются.
Настроение у Мины было более чем отличное, даже мысли о бродящих по штабу полудемонах отошли на второй план. Безмятежная легкость редко накатывала на ее сознание — дурной знак.
Эту миссию нужно было просто-напросто забыть, она вообще не должна была знать об этих демонических экспериментах, так что нечего сейчас и забивать голову тревожной ерундой.
Так думала Мина где-то до полудня. Так думала Мина, пока посреди дороги совершенно случайно не столкнулась с идущим ей навстречу мрачным напряженным Санеми-саном. Обычно, только почувствовав где-то поблизости Столпа Ветра, она старалась поскорее где-нибудь куда-нибудь скрыться — лишь бы не попасться ему на глаза.
Санеми Шинадзугава был страшным человеком. Во всех смыслах.
Рядом с ним все тело Мины начинало болезненно ныть. Мина не была злопамятной, но все-таки прекрасно помнила: большинство шрамов она получила на тренировках Санеми-сана.
Будучи зеленым новичком, она могла бы себя утешить тем, что Санеми-сан проводил жесточайшие тренировки лишь для того, чтобы максимально повысить ее же выживаемость на охоте на демонов. Но нет, уж себя-то Мина обманывать не собиралась — даже в качестве утешения.
Санеми-сан был просто чертовым садистом. Ему было абсолютно плевать, кого втаптывать в грязь и кому переламывать кости: демону, товарищу по оружию или, может, своему близкому родственнику.
Мина была уверена: при виде Санеми-сана не у одной нее выворачивало нутро. Один его бешеный взгляд пробирал до мурашек и прибивал непереваренный завтрак к горлу. Если у Санеми-сана было плохое настроение, а ты, бесстрашный недомерок, решился попасться ему на глаза, значит уже к вечеру ты будешь лежать где-нибудь на тренировочном поле в луже собственной мочи и рвоты.
Санеми-сан не щадил никого. Удивительно, что на его тренировках так до сих пор никто и не скончался скоропостижно. Наверное, дело времени.
Поравнявшись со Столпом Ветра Мина невольно замедлила шаг, едва заметно склонив голову. Она даже не думала поднимать глаза — один неверный жест, вздох сейчас мог вызвать бурю.
По телу пробежался холодок — Мина не поднимая головы почувствовала на себе колючий пронзительный взгляд. Санеми-сан обратил на нее внимание лишь на мгновение, тоже приостановился.
На лбу Мины выступили первые капельки пота. Да, она не станет даже сопротивляться, если Санеми-сан сейчас резко схватит ее за завязанные в высокий хвост волосы и потащит куда-нибудь в темное место — в чащу — где ее крики и стоны боли никто не услышит.
С охотниками выше рангом он «расправлялся» еще жестче, если он оставался недоволен их техниками и подготовкой. А недоволен Санеми-сан был почти всегда.
Мина уже успела зажмуриться и приготовиться к очередной «последней» тренировке в своей жизни, но ощутила она только легкое теплое дуновение ветра.
Санеми не стал тащить ее на мордобой — просто прошел мимо. Лишь ненадолго задержав внимание на Мине — какой-то застывшей посреди дороги охотнице, имя которой он, скорее всего, даже не вспомнил. Не знал.
Как только дрожь в ногах совсем унялась, Мина позволила себе выдохнуть. Сколько бы она себя не приучивала сохранять железное самообладание и непрошибаемое спокойствие при Санеми-сане, каждый раз у нее ни черта не получалось.
Определенно, больше демонов она боялась именно Столпа Ветра. Демонов хотя бы можно было убить. Санеми-сана же приходилось терпеть как старшего по званию.
Мина перевела пустой взгляд на небо, губы невольно растянулись в улыбке. Вдруг ей все стало ясно и понятно.
Понятно, почему грязный секретик Геньи даже Химеджима-сан решил держать втайне. Если о том, что Генья — полудемон, узнает Санеми-сан, судьба Геньи будет тут же решена.
Умереть от рук брата — Мина, наверное, не придумала бы участи печальней. А судя по тому, как сильно Санеми-сан ненавидел демонических отродий, ему ничего не стоило бы отправить в ад и родного человека.
Для Санеми-сана те, в ком текла демоническая кровь, не имели права на жизнь. В этом Мина с ним была более чем солидарна. Вот только Генья… Генья был особым случаем. Тут нельзя было рубить с плеча.
Вот только Санеми-сан не станет разбираться.
Мине уже доводилось видеть Столпа Ветра в деле: всего пара секунд, и голова демона прощается с телом.
Наверное, Генья тоже это видел, тоже все понимал. Поэтому даже и не пытался лишний раз напоминать о своем существовании брату.
Мина, все еще стоявшая посреди дороги в полном одиночестве, резко тряхнула головой. Нет, уж в это она точно лезть не будет. Когда Генья только заявился в штаб, многие думали, что он и Санеми-сан были просто однофамильцами. Никто и помыслить не мог, что эти двое были из одной семьи — вели они себя максимально отстраненно, а если и пересекались случайно, то все короткое «общение» двух братьев заканчивалось рычанием и угрозами-ругательствами старшего.
Мине такие братские отношения были непонятны. В ее семье, где она была старшим ребенком, все было совсем не так: мир, дружба и редкие склоки по делам житейским. В семье Шинадзугава, видимо, о таком и не знали.
Или же забыли по каким-то неизвестным причинам — Мина и правда не хотела забивать этим голову. Все равно до правды она не докопается, да и не нужно это. О Генье в штабе никто не знал — ради его же блага. Вероятность быть убитым от рук собственного брата у него была в разы выше, чем погибнуть на охоте.
Уж что-что, а Санеми-сана не остановили бы даже приказы самого Главы. С Незуко Камадо они такое уже проходили, Мина помнила. Эту громкую историю охотники обсуждали не одну неделю.
Если Санеми-сан узнает о своем брате чуть больше — тот нежилец.
Мина поджала губы, свернула в сторону сада. Она уже и забыла, куда собиралась пойти. Все мысли будто назло теперь крутились вокруг семейки Шинадзугава.
Интересно, каково это, скрывать от брата такую тайну? Каково это знать, что в случае чего родной брат первым же тебя и прикончит? Генья наверняка все это прекрасно понимал. А потому и попросил ее молчать в тряпочку. Что ж, Мина и не собиралась трепаться.
Вот только она прекрасно понимала: рано или поздно правда все равно вскроется. Узнает кто-то еще — и уж этот кто-то точно молчать не будет.
Генья обречен.
Эту невеселую мысль Мина все не могла выбросить из головы. Стоило ей об этом лишний раз подумать, как внутри все начинало закипать.
Если бы ее младший брат спутался с демоническим дерьмом, она бы и не подумала поднять на него руку. Наоборот, прижала бы к себе крепче. Мина и не надеялась, что кто-нибудь даже вроде Химеджимы-сана сможет образумить старшего Шинадзугаву. У того в голове сидели одни бесы.
Генье нужно было думать о спасении своей шкуры самому. А еще лучше проваливать из штаба. Вот только что-то Мине подсказывало, Генья был не настолько сообразительным, пойти на такой шаг точно не догадается.
Да и что-то его явно держало здесь, раз уж он так отчаянно хотел порубить всех демонов и выбиться в Столпы. Жажда мести, брат — неважно. Сейчас Генья — смертник, живой труп.
Пока он не начнет думать головой, жизнь его постоянно будет висеть на волоске.
Мина снова мотнула головой. Все, что могла, она уже сделала: оставила Генью в живых, дотащила до штаба, не проболталась о его демонических штучках — и так сделала предостаточно. Не хватало ей сейчас еще и лезть в дела семейства Шинадзугава. Или того хуже: вставать на пути у Санеми-сана. Тот ее точно сожрет и не подавится, сожрет вместе с младшим братом.
Мина и не заметила, как забрела в сад Убуяшики. Здесь редко удавалось встретить живую душу, несмотря на то, что прогуливаться тут было одно удовольствие. У охотников редко когда выпадала свободная минута, чтобы побродить повитать в облаках. Они либо бегали по миссиям, либо отлеживались в поместье Бабочки с очередными ранениями.
Здесь Мине можно было снова спокойно уйти в свои мысли.
Эта демоническая история почему-то все не хотела отпускать ее. Будто она действительно переживала за судьбу Геньи. Будто ей было не все равно.
Она же все-таки один раз его уже «спасла». Будет обидно, если он помрет прямо в штабе через пару дней-недель. Да, Мине было обидно. Вся эта мутная история прямо задевала ее братско-сестринские чувства. Она и правда не хотела быть свидетельницей того, как старший брат своими руками убьет младшего.
Нет-нет-нет. Сердце ее пока не настолько очерствело.
Но что она могла сделать? Может, стоило подойти к Генье и убедительно попросить свалить из штаба? Ха-ха. Глупость. Генья пошлет ее куда подальше и в который раз попросит не лезть не в свое дело.
А она ведь и правда обещала. Отстать. Не лезть.
Мина не узнавала саму себя. Действительно, почему она так усиленно искала причины встрять туда, куда не просили? Зачем? Ей за это «спасибо» скажут? Заплатят? Нет. Вот и не стоило тогда дергаться. Будто за жизнь Геньи она должна была переживать сильнее самого Геньи, как же.
Мина опустилась на землю, спряталась в тени, как только нашла дерево с размашистыми мощными ветвями. Наверное, ей просто было жаль Генью: она ведь и представить не могла, каково это — жить с такой тайной. Еще и бегать от клинка брата. Генья действительно не часть их стада. Он был изгнан уже по умолчанию.
Мина поджала колени к груди, прикрыла глаза. Ее чувство жалости рано или поздно утихнет. Да и Генье это все было вовсе не нужно. Жалости от какой-то девчонки ему еще не хватало. Он и сам справится — до шестнадцати лет же как-то дожил. Даже отбор прошел и на миссиях умудрялся выжить.
Мина его просто недооценивала. А зря. Если она влезет не в свое дело, может, только хуже будет.
***
По возвращении Генья хотел снова было вырваться на миссию, но внеплановый осмотр у Шинобу-сан спутал все карты. Шинобу-сан было достаточно только многозначительно покачать головой, чтобы до Геньи дошло — в ближайшие дни ему в лучшем случае светят тренировки с Химеджимой-саном.
На удивление, он этому не особо-то и расстроился. Раны его как раз совсем успеют затянуться, за это время найдется тварь посерьезнее. Да и… немного присмотреть за этой дурой не мешало бы: Мина как раз пока тоже крутилась в штабе.
К середине вечера Генья, наверное, впервые за все время пребывания в Организации зашел в общую столовую. И сразу нахмурился — ему показалось, будто все вокруг как-то подозрительно затихли и уставились на него своими тупыми пустыми глазищами. Генья напрягся.
А что если эта девка уже все всем растрепала? Что бы она там ни говорила, доверять он ей не мог. Он ведь знал ее всего-то пару дней! Вернее, совсем не знал.
Усаживаясь за столик в самом темном дальнем углу, он все ждал, что кто-нибудь к нему подойдет, что-нибудь скажет. Если эта девка не побежала докладывать Столпам, то своим друзьям уж точно растрещит.
Генья сидел пять минут, десять, полчаса — на него лишь изредка бросали косые взгляды. Взгляды, которые и раньше он на себе ловил. И все же подойти к нему никто так и не решался. Через час, когда одни охотники в столовой сменились другими новоприбывшими, Генья позволил себе облегченно выдохнуть.
Не сдала, не растрепала.
Генья почему-то был уверен, что если Мина ничего никому не рассказала в первые часы после возвращения, то уже точно она никому ничего не расскажет. Не захотела, значит.
Обещание решила сдержать, значит.
Генья поднялся и вышел из столовой.
Нет, спокойней ему нисколько не стало. Он невольно схватился за жилетку: в пробитой перевязанной грудине противно закололо.
Генья вытащил замаранный, «оставленный на память» платок. Поджал губы. Почему-то именно сейчас он почувствовал себя глупо.
Виновато даже.
Он слишком плохо думал о девчонке, которая поверила ему, не добила на задании, дотащила на себе до штаба и даже не раскрыла его тайну.
А он даже не сказал «спасибо». Он вообще ничего не сказал.
Может, тогда будет даже к лучшему, если они больше никогда не встретятся и не пересекутся? Благо, штаб большой, есть где спрятаться.
Спрятаться.
Серые глаза Геньи мгновенно налились кровью. Он, что, чертов трус? Теперь всю жизнь будет тут бегать от девчонки, которой просто «спасибо» не в состоянии сказать?
Убожество. Лицо Геньи вспыхнуло, а в глазах помутилось. Глупо, тупо, стыдно. Он не должен был так себя вести — неудивительно, что в глазах Мины он выглядел какой-то сопливой малолеткой.
Генья выдохнул. Изо рта повалил горячий воздух. Последние полмесяца с приходом вечера начинало резко холодать. Сейчас это было очень даже кстати — холод отрезвлял мозги.
Почему он вообще так зацепился за эту девку? Какая вообще разница, что она там о нем думает? Да ей вообще плевать, поблагодарил он ее там за что-то или нет. На него всем всегда было плевать. Она тоже не была исключением.
Наверное, она и сама рада была бы забыть об этой чертовой миссии. Генья поджал губы, опустил глаза на сжатые в напряжении кулаки. В последнее время он начал слишком много думать. Не к добру.
Даже если Мина кому-то проболтается, он все равно ничего не сможет с этим сделать. Даже угрожать ей смысла не было — она же дура, только рассмеется ему в лицо и пойдет себе дальше.
Когда-нибудь все должны узнать, что он такое на самом деле. Даже брат.
Генья совсем не хотел думать о том, как это примет Санеми, убьет он его сразу или заставит помучиться.
При мысли о том, что его тайна раскроется, он совсем не ощущал страха. Наоборот, под ребрами начинало растекаться давно позабытое чувство лёгкости.
Может, оно и к лучшему, если рано или поздно все все узнают. Он устал держать это в себе. Смирился: либо его примут, либо добьют. Учитывая, что один из Столпов и одна из охотниц все-таки решили оставить его в живых, в Генье с новой силой загорелась маленькая нелепая наивная надежда.
Может, брат все-таки когда-нибудь его поймет? Он же не демон, не монстр. Они все еще братья, что бы он там обычно ему не кричал, ядовито выругиваясь. Генья верил, что когда-нибудь он его выслушает. И извинения, и откровения о том, кто он на самом деле. Когда Генья станет Столпом — когда на деле докажет, что он ровня брату, что он даже
таким может сражаться рядом с ним плечом к плечу.
Генья обязательно ему докажет, убедит. Брат поймет, простит.
***
Генья сидел у ворот уже битый час, терпения с каждой минутой становилось все меньше и меньше. Его ворон с информацией по новому заданию куда-то сгинул и все никак не возвращался. Генью бесила эта тупая птица, с которой после отбора он так и не сумел найти общий язык. Обидчивая пернатая попалась. А Генья ведь и перед ней как-то пытался извиниться, да только птица на его словесные потуги только взмахнула крыльями, каркнула да взмыла в небо.
Снова Генья остался один. Может, извинялся он как-то не так, раз все вокруг с него плевались? Конечно, проблема всегда была в нем, все он делал не так. И говорил тоже все не то; не то, что надо.
— Ты чего тут загораешь? Меня поджидаешь? Соскучился?
Генья сморгнул. За последний час он уже перестал обращать внимание на мимо проходивших охотников, полностью растворившись в своих же самокопаниях. До него все равно никому не было дела — даже спустя два дня после возвращения с задания ничего не изменилось, никто ни о чем не узнал. Этому Генья был очень даже рад, Мине он был очень даже благодарен.
Хоть за последние пару дней они так ни разу и не пересеклись один на один, Генья все же хотел хотя бы раз попробовать с ней заговорить — поблагодарить. Генья хотел, но не решался. Зачитывая мантры неподалеку от тренировочного поля, он порой ловил своим острым слухом знакомые смешки, от которых кровь снова невольно начинала приливать к щекам — будто Мина сейчас кидала свои насмешки именно ему, а не очередному зеленому охотнику-новичку, которого ей навязали поднатаскать.
Генью на свои тренировки она больше не звала. И он не то чтобы этому удивлялся, но все же если бы Мина снова потащила его на тренировочное поле как ни в чем не бывало, он бы не отказался.
Нет, побежал бы по первому зову.
Но Мина все не звала, а он сам и не собирался набиваться на приглашение. Мина будто намеренно его избегала — это он сразу понял, когда еще вчера случайно встретился с ней в общей столовой. Мина сидела одна, задумчиво листая какую-то книжонку — на него, застывшего посреди столовой, она даже не подумала поднять глаза.
Генья тогда почему-то почувствовал себя идиотом. Разочарованным идиотом.
Все-таки ей было плевать.
— Ты?.. — Генья сощурился: погода сегодня стояла отвратная — жаркая, солнечная. Мина выросла перед ним в нежно-розовом кимоно и с тряпичной, чем-то забитой сумкой наперевес. Генья в недоумении протер глаза, поднялся на негнущихся ногах. Мина сейчас казалась ему какой-то ирреальной — все-таки перегрелся он, сидя на солнцепеке, последние мозги зажарил.
— Я. Уже забыл, как я выгляжу, что ли? — в напускном обиженном тоне бросила Мина, скрещивая руки на груди. Генья же даже не особо расслышал вопроса, все его мысли мигом заполнил забившийся в ноздри тонкий запах: из ее набитой сумки пахло чем-то очень вкусным, сладким — желудок мгновенно свело, а ноги подкосились. Генья вдруг вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера.
— Помню я… — все-таки выдавил из себя он, отводя взгляд. — Просто ты сегодня какая-то… Это… — Генья не долго держался: лицо его снова предательски вспыхнуло. Мозг совсем отказывался соображать. Губы Мины между тем растянулись в знакомой усмешке.
— Какая? Красивая? — ответила за Генью она, добивая.
— Разодетая, — совсем не думая, брякнул Генья. Мина рассмеялась.
— Ладно, и на том спасибо, — кивнула она. — Пойду я, опаздываю уже. Рада, что ты еще живой.
— А куда ты? — Генья невольно нахмурился. Что-то ему подсказывало, что в таком виде Мина собралась явно не на миссию. Может, домой? Или может…
— На свидание, — просто кинула она, проходя мимо Геньи. — О, кажется, это твой товарищ летит. Его ведь ждал, да?
Последних двух фраз Генья даже не расслышал, сердце бешено заколотилось, сознание вспыхнуло синим пламенем — мгновенно окончательно догорело и развеялось прахом.
— Подожди, — резко бросил он, за пару размашистых шагов обогнав Мину и перегородив ей путь. Мина вздернула бровь, с интересом уставилась на взвившегося бывшего напарника. Генья был выше нее на целую голову, смотрел он на нее сейчас с горящими глазами, но Мину это нисколько не пугало.
Это же Генья, безобидный полудемон. Почти ручной.
— Что-то хотел? — осторожно спросила Мина, попутно стирая улыбку со своего лица. За последние два дня она уже успела твердо решить для себя: Генья Шинадзугава — не ее проблема, с ним она водиться не будет. Наоборот будет как и раньше игнорировать его существование. Кому от этого хуже станет?
И все же сейчас, только завидев знакомую фигуру у ворот, Мина не удержалась, сама подошла. Она наконец-то возвращалась домой, настроение у нее было просто отличное — ну не могла она пройти мимо загрустившего мальчика.
Мальчика, по которому она немного даже соскучилась.
— Извини меня, — отчеканил он, глядя прямо в серые девичьи глаза. — И… спасибо.
Над головами раздалось громкое карканье, огромный ворон сел Генье на плечо и пристально осуждающе взглянул на Мину. Им на миссию уже пора, а из-за нее Шинадзугава Генья сейчас явно завис и двигаться ближайшие пару часов явно не собирался.
— А… — Мина смущенно улыбнулась, мгновенно позабыв все свои насмешки. Генья продолжал смотреть на нее и не моргать, будто ждал он от нее сейчас жуткого жестокого укола. — А за что это ты решил извиниться?
— Я правда думал, что ты дура, — как на духу ответил Генья. — Теперь… Теперь я так не думаю.
— Спасибо за честность. Теперь пропустишь меня? Я правда тороплюсь, извини.
Генья и не подумал сдвинуться с места: он до сих пор не мог поверить, что у него вот так просто получилось подойти и извиниться.
И Мина его за это даже не высмеяла. Видимо, ее тоже хватил культурный шок.
Генья простоял недвижно еще несколько минут прежде чем наконец очнулся и понял: Мина уже пропала скрылась где-то там за поворотом. Остался только он, бесячий ворон и сладковатый запах вкусностей.
Которые Мина наверняка сделала сама. Которыми Мина наверняка сегодня будет кого-то угощать.
Генья шумно проглотил слюну и хмуро зыркнул на вспорхнувшего ворона. Даже он теперь смотрел на него с насмешкой — по крайней мере, Генье так казалось.
Генья снова невольно провел рукой по напрягшейся груди. Что-то было не так. Он же все сделал правильно: извинился, поблагодарил. Почему же тогда он сейчас чувствовал себя так, будто вот-вот провалится сквозь землю от разочарования-стыда?
Генья мотнул головой, опустив пустой взгляд в землю.
Все было просто. Мине действительно было все равно. Плевать на его извинения, благодарности — плевать на него. Она торопилась, торопилась скорее отвязаться от него. Генья это все прекрасно понимал.
Не понимал он только одного: почему же его это сейчас задело? Сильно.
На это у Геньи тоже был ответ: он слишком много думал.
