Не самые благородные разбойники

— Пусти, Маримо, — шипел бета, которого грубо тискал альфа прямо на глазах у смешавшегося пленника. — Да ты спятил, что ли?!       Жофрей смотрел во все глаза на дикую картину: бета не понимал. Альфа рядом с ним исходил такой безумной жаждой, ревностью, страстью, собственничеством, что любой омега бы отдался ему прямо на этом диванчике внутри кареты. Жофрей тоже был готов, взорвавшиеся бомбой альфьи феромоны окончательно помутили его разум.       Могучий доминантный альфа, с глубоким голосом и тремя опасными мечами. Конечно, омега Жофрей, загнанный природой в угол, все же поплыл и воспылал. Он с желанием воззрился на альфу, но был слегка раздражен и источал запах подгоревшего хлеба, ведь альфа увлечен этой пустышкой-бетой. Конечно Жофрей даже об этом подумать не мог, что доминантный альфа так сходит с ума по алфавиту. Вот и ошибся. Бета не может даже принять долгожданного альфьего узла, какой от нее прок? — Уй! — домогающийся беты альфа получил ребром ладони промеж глаз и проморгался, приходя в себя. — Так-то! Хватит пугать гостя! — растрепанный бета быстро поправлял на себе одежду, которую альфа успел задрать, чтобы наставить меток запахом. — Какое непотребство, Маримо, позоришь нашу семью! Ты заставляешь меня краснеть перед юношей! Нет, плохой альфа, плохой! — бета быстро ударил по пальцам снова потянувшегося к нему альфу, и тот окончательно присмирел в своем углу кареты.       Жофрей быстро потерял интерес к статному бете. Со слюной во рту он наблюдал за доминантным альфой, чьим феромонам покорны все омеги, кого он встретит. — А чего он, — обиженно промычал альфа и быстро утер рот рукавом камзола. Жофрей тяжело вздохнул от возбуждения, изо рта альфы лился индуктор. — Ох, и льет у тебя. Ну прости, Маримо, скоро приедем, — бета достал еще один платок и принялся утирать альфе рот. — Ну, ничего себе, вчера еще совсем корешки были, а сегодня уже остренькие клыки. Бета задрал альфе верхнюю губу, как собаке, обнажая коротковатые для доминантного альфы клыки. — Оууу, — простонал от возбуждения Жофрей, словно ему показали эротические журналы. Как он хотел, чтобы эти клыки вонзились в него, он забыл все свои жизненные планы — милая альфочка, поместье, вино по вечерам, детишки. Какая мишура! Ему нужно было принадлежать этому непобедимому доминантному альфе. — Ты его напугал, придурок! — цыкнул бета. Жофрей нахмурился, бета пах его будущим альфой, бета мешал. — Укуси меня, — томно прошептал он, глядя на альфу, только на него. Руки были связаны за спиной, потому он потянулся к альфе всем телом. Он источал соблазнительный, чистый аромат нетронутого омеги. — А?! — удивился бета. — Ну, все, кукуха у выскочки того, — крякнул альфа. Подумал и добавил: — Нахер иди.       И для ясности своих слов еще больно толкнул Жофрея в лоб, чтобы тот упал обратно на свое сиденье в карете. — Ему плохо. Черт, Зоро, ты перестарался с феромонами! Он не в себе! — засуетился бета, попытался коснуться лба Жофрея, но его руку тут же перехватил альфа.       Он грубо дернул ее назад, сжимая до боли, и по-звериному рыкнул на бету, обнажая клыки. Его пара должна знать свое место, не тянуться к чужим запахам. — Ты мне порычи еще тут!       Через пелену феромонов и желания Жофрей видел, как глуп, как слеп этот алфавит. Он понукает бешеным зверем, как покорным быком на веревочке. Тыкает его пальцем в щеку, шлепает по рукам. Он не знает, как густо, так, что хоть намазывай на хлеб, все в карете забито желанием альфы к нему. Как тот может сорваться в любой момент и овладеть им у других на глазах, а бета легкомысленно касается чужака.       Глупец, альфа искалечит тебя, если покроет. Но ты в неведении валяешь дурака, ведешь себя с тигром, как с котенком. — Отпусти его, он мучается, — прохрипел Жофрей. — Отдай альфу мне. — Пасть свою завали! — рявкнул альфа, гнев его придавил Жофрея, заставил забиться в угол на инстинктах омеги. После лавины феромонов, которые альфа выплеснул, стоило Жофрею коснуться беты, для трезвых мыслей в теле уже не оставалось места. Все его естество жаждало ощутить на себя тяжесть тела и остроту зубов доминантного альфы. Такого свирепого, такого сильного. — Ох, молодой человек, мне так жаль, что Маримо задушил вас своими запахами. Уверяю вас, все пройдет, когда мы достигнем конечной точки путешествия. Это очаровательный домик в лесу, где я приготовил продукты… — Он мучается, — перебил его Жофрей. — Я могу прекратить его мучения. А ты — нет. Я тоже мужчина, я тоже блондин. Когда наступит гон, он даже не заметит подмены.       Грозный альфа схватил его за грудки, поднял перед собой, обжигая лицо дыханием и восхитительным, развратными запахами. — Слушай, ты, избалованный… — Пусти его, это все феромоны! Он не ведает, что творит! — вцепился в его руку бета. Жофрей томно улыбнулся, откидывая назад голову, чтобы показать белую, красивую шею могучему альфе. Тот может ее укусить, и все мучения закончатся. И для него, и для Жофрея. — Даже если у вас любовь, любовь к омеге будет сильнее, — проворковал он. — Естественней, как собственная кожа. А не как носить камзол с чужого плеча. Не будет мучений. — Нет, Зоро! — бета с силой ударил альфу по руке, заставил выпустить Жофрея, но в тесноте кареты нечаянно коснулся омеги локтем. Альфа моментально среагировал, завалив бету спиной на их сиденье, грубо хватая одежду, задирая ее, чтобы обнажить бледный живот. Бета пытался отбиваться и не дать раздеть себя. Но что тот мог?       Он даже не подозревал, как сильна страсть тесном переполненном феромонами экипаже. Жофрей знал, что остановить в страсти доминантного альфу нельзя, и тот возьмет бету прямо у него на глазах. А Жофрей будет течь от возбуждения при виде страсти невероятного альфы.       Карета резко подпрыгнула на кочке и затормозила. Всех внутри подкинуло, а сцепившаяся парочка альфы и беты охнула и свалилась на пол, немного придавливая ноги Жофрея. — Тпру! Приехали, куда заказано! — Кучер сходит! — быстро поднял голову бета, отпинывая от себя проморгавшегося альфу. Удар привел его в чувства. Тот с трудом сел на полу, обхватывая голову руками. — Кок… — горестно прошептал он. — Да, да, знаю, дурное Маримо, — тут же коснулся его лба и бета, мигом позабыв попытку только что овладеть им. Прижался лбом к горячему лбу почти безумного альфы. Зашептал ласково: — Мы почти приехали, осталось совсем чуть-чуть потерпеть. Прости, Маримо, я знаю, тебя штормит. Но я с тобой. Зубы режутся, да? Альфа закрыл глаза и прильнул к ладони лбом, ластясь к бете дворовым псом. — Слишком сильный запах мешает? Это потому что тут тесно, — продолжал шептать бета, ласково поглаживая альфу. — Наверное, из-за непомеченного омеги так сильно потек индуктор. Твой запах на него тоже влияет. Потому тебе лучше выйти. Кучер сейчас сходит, мы уже на перекрестке. Дальше мы сами отведем в лес экипаж, чтобы никто не знал, где мы прячемся. Пойдем, Маримо, тебе лучше вести лошадей снаружи, а я буду охранять парня тут. Я бета, ему так будет легче. — Нет! — рявкнул яростно альфа, заставляя Жофрея зажмуриться от страха. Глупый, глупый, нелепый бета, что он творит, как он смеет противиться явному желанию доминантного альфы. Тот накажет его. — Вам плохо друг от друга, Маримо. Пойми, я и сам думал вести карету без кучера, но снова не смог предвидеть, как сильно на вас будут влиять запахи друг друга. Прости, сейчас тебе лучше не быть рядом с омегой, — ни сколько не боялся нелепый бета рычания альфы. — Я останусь здесь! С ним! — злился не на шутку тот. — Ты с ним не останешься! Я буду тут! — Э? — немного огорошено отстранился бета. — Но он омега, явно под эффектом твоих феромонов… — Я с ним остаюсь! В этой карете буду я и он! — Ты можешь искусать его, головая твоя зеленая! Индуктор затмевает твой разум. — Я сказал свое слово, кок! Ты с ним не останешься! Я с ним останусь! — Хах? — бета выглядел несколько ошарашенным. Неуверенно перевел взгляд на связанного омегу. Тот довольно приосанился, бете пора понять свое место в этой ситуации. Потом бета вернул взгляд на альфу, как бы спрашивая: это твое конечное решение? — Тогда я… думаю, верным, будет развязать ему руки. Чтобы он мог защититься, в случае… если не захочет.       Бета потянулся к пленнику. — Не трогай его! — альфа рявкнул так, что бета вздрогнул всем телом, снаружи в лесу закаркали вороны, а кучер бросил вожжи и бросился бежать, не дождавшись смены возничего. — Я… я сам, — проворчал альфа, грубо дергая Жофрея за плечо, чтобы тот повернулся спиной.       Тот радостно повиновался, заодно пригибая шею. Все внутри его ликовало, сейчас его пометит доминантный альфа! Но веревки сползли, а дыхания альфы на шее Жофрей к своему разочарованию так и не получил. — Ты… и правда его развязываешь? — недоверчиво уточнил бета. — А ты теперь выйди, — коротко бросил альфа своему алфавиту. Жофрей сам собой заулыбался, сейчас его точно пометят.       Бессмысленный бета был сбит с толку. Неужели он ожидал, что может встать между доминантным альфой и омегой? Все внутри Жофрея горело от сильного, пригвождающего запаха желания альфы. Он с нетерпением завозился на сиденье, он сам теперь источал призывный для альфы аромат, который впитывался в одежду. — Ты… уверен? — альфа был мрачен и непреклонен, и бета покорно выдохнул: — Хорошо. Ты явно не хочешь, чтобы мы заблудились в лесу. Да, Маримо?       Не дождавшись даже кивка на свой глупый комментарий, официант-бета открыл дверку и выбрался из кареты. Та качнулась и выпрямилась после того, как он спрыгнул на землю, а потом заскрипела скамья спереди, перед упряжью.       Карета тронулась, а альфа и омега остались наконец одни.       Жофрей выжидающе посмотрел на альфу.       Снаружи Санджи в сомнениях правил лошадьми, то и дело поворачивая голову к изолированной карете. Впрочем, он бы и так не мог ничего почувствовать, не будь в ней даже обивки. Он же бета.       А там внутри омега и Зоро, пожелавший остаться с ним вместе. Маримо же просто чудит? Или нет. Санджи сказал, что развязать руки омеге стоит на случай, если Зоро на него нападет. И Зоро… согласился. Словно и правда собирался кусать омегу, но оставить тому шанс закрыть себе шею рукой.       Санджи тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. Но ничего не выходило, в нее то и дело лезли слова омеги. Он сказал, что безусловный комфорт друг в друге — это и есть любовь. И один укус дарит его каждой паре.       Нет, у них с Зоро тоже был полный комфорт и понимание, и Санджи был согласен с омегой. Но бедняга Маримо… Он сходил с ума от режущихся зубов, от стольких лет гона без омеги. Санджи не помнил уже, когда за последние годы индуктор тек изо рта Зоро так обильно, и был таким насыщенно сладким. Неужели это воздействие запаха именно этого юного омеги?       Омеги-мужчины, который так похож на Санджи, отрицать это было бессмысленно. Он хорошо воспитан, утончен, умен, блондин, но палец в рот не клади. Определенно типаж Зоро. Но ко всему прочему — еще и омега.       А теперь, когда у его Маримо отросли клыки, быть может, хватит быть эгоистом? Они провели вместе двадцать счастливых лет, разве это мало? Если Зоро спилит клыки еще раз, то это уже навсегда. Новые не отрастут.       У него не будет своих детей от омеги, своего омеги в гон, не будет тесной связи, которая крепче любой клятвы или брака между бетами. Не слишком ли дорогую цену заплатит Маримо на этот раз, если останется с Санджи?       Санджи покривил бы душой, если бы сказал, что покинул карету без мыслей, что Зоро может сорваться на гормонах и поставить метку. Но эта уверенность Зоро, когда он отсылал Санджи прочь… Быть может, природа вернулась с полной силой и забрала, наконец, свое. Санджи не посмел перечить инстинктам Зоро, если тот решится прервать связь альфы и беты. — Тпру, полегче! — он чуть не забылся, едва не позволил лошадям разгуляться на тесной тропе. Он весь был мыслями там, в карете, где сейчас мог навсегда закончиться их с Маримо брак.       И он не должен будет держать за это зла, он и так слишком много берет у Зоро каждый день.       Этот парень-омега так откровенно говорил, что устал — от течек, от того, что у него нет пары. А ведь Зоро мучается уже много лет. Так какое право было у Санджи встать в позу и отказываться покидать карету, принуждая Зоро оставаться с ним?       Нет, он должен дать Маримо свободу выбора. Если тот укусит того омегу, тем более Жофрей сказал, что готов полюбить любого альфу… То всем же будет лучше?       Санджи до судороги сжал вожжи, но заставил себя остаться на скамье и править повозку по едва видной лесной колее. Не важно, чего хочет он, если Маримо наконец достиг своего предела издевательств над альфьей природой. Его индуктор было просто не остановить, на Санджи так обильно он давно не тек.       Санджи примет любой исход этой поездки альфы и омеги в тесной карете.       Альфа молча сидел напротив, сложив руки на груди, его взгляд был устремлен в самого себя.       Жофрей сгорал от нетерпения и жажды альфьих касаний. Он не планировал этого еще сегодня вечером на приеме. Но особняки, сады, планы не имели значения, когда перед им сидел доминантный альфа. Безумный гормональный шептал ему действовать, распластаться перед альфой. Одно смыкание челюстей, и они навсегда пара! Только тот что-то не спешит. — Ророноа… — позвал он с придыханием восторга. — Хлебало завали, бублик, — рыкнул тот, не открывая глаз. Омегу не остановила грубость. — Ты измучен без омеги, это видно. Альфы не должны так жить. И пока мы одни… — Я тебя оставил, чтобы ты кока не лапал. И херню ему в башку не проталкивал, — оборвал его альфа. С уходом беты дышать в карете на удивление стало легче, безумное желание и феромонные атаки присмирели, но все еще остались запахи на сиденье и стенах, где терся альфа.       Омега вжался лицом в занавеску, где отпечатался терпкий запах мощного альфы, такой крепкий и спокойный — запах теплого дерева. — С омегой ты сможешь перестать бояться, — промурчал он, купаясь в запахе. Альфа открыл глаза и с удивлением глянул на него. Жофрей обрадовался, что смог привлечь внимание. — Ты ведь боишься каждый день, что он легко уйдет. Что он не привязан к своей паре, как привязывают альфы своих омег? Те никогда не покинут своего альфу. А бета… бета клянется в любви утром, но покинет тебя уже вечером ради любого другого прохожего. И ничто его не остановит. — Что-то за все эти годы не бросил. Схера ли ему сейчас, — фыркнул альфа, но не велел заткнуться. Было заметно, что сказанное омегой попадает точно сердце мечника. И тот колеблется. — Потому что может. Потому что все, что его держит с тобой — только слова. Только обещания. Никакой связи. Я имею в виду настоящей связи, самой естественной, для которой ты был рожден. И которую может дать метка на омеге. — Кок не такой! — с волнением возразил альфа. Его запах стал тоскливым, одиноким. Омеге захотелось избавить альфу от этой тоски. — И не лезь к нему! — Не такой. Он просто бета. Беты прагматики, им не ведома истинная преданность, — пододвинулся ближе омега. Он склонился, потираясь плечом с сильным призывным запахом об альфу. — Завитушка не оставит меня, — отнекивался альфа, напряженно следя за извивающийся перед ним омегой. Его запах был резким, нервным, но омега радовался его вниманию. — Мы женаты! — Беты разводятся, — мурчал Жофрей, — Альфы и омеги — никогда. Он заставил тебя забыть свою природу? Любой омега, которого ты укажешь, склонит перед тобой шею, — Жофрей был умен и начитан, но он ничего не мог поделать с призывными тоскующими феромонами свободного альфы. — Доминантного альфу никто в мире не может бросить. Кроме беты. Ты ведь устал постоянно думать об этом? Связь с омегой может прекратить эту муку. — Что ты вообще знаешь о браке, сопляк? — морщился Зоро. — Что для них это лишь бумажка. Бета в браке так же свободен, как и до него. Что он всегда может продолжать выбирать. — Завитушка выбирает меня каждый день! Именно потому что ни к кому не привязан. Но каждое утро он встает, свободный от метки, и выбирает меня! — взорвался альфа, грубо отталкивая омегу. При крике из его рта выплеснулся индуктор, но тот быстро стер его пропахшим рукавом. — Каждый день! Тебе, ебаный омега, такая преданность и не снилась! Когда альфа тебя укусит, ты никогда не узнаешь, как поступил бы он потом, будь у него выбор! Укусил бы он кого-то другого или нет! Полюбил бы, если бы не чертов запах и течная задница? А я знаю. Знаю, что меня выбирают без принуждения меткой! Так что завали хлебало и не трогай моего Завитушку!       Жофрей упал на пол от толчка, едва успел пойматься за сиденье руками. Снизу он взирал на гнев альфы, и у него в голове прочищалось. — Прижми жопу, и через три дня мы вернем тебя к мамочке и папочке. Выберешь себе такого же болвана, которого страшит быть свободным. Покусаете друг друга, выебете и нарожаете кучу детишек. А настоящего пирата свободным быть не учи!       Жофрей сморгнул, медленно приходя в чувства. Медленно спадало возбуждение. Он вдруг понял, что запахи вокруг больше не полны желания и страсти. Бета ушел, и Зоро перестал вырабатывать призывный аромат для своей пары, заставивший самого Жофрея потечь и страстно желать незнакомца-похитителя.       И он вспыхнул от осознания: он только что предлагал себя альфе, как последняя шлюха. Он, наследник аристократического рода, тек от аромата доминантного альфы и унижался перед пиратом-разбойником в помутнении рассудка.       Скулы Жофрея покраснели от унижения. Он плотно сжал губы, борясь с горькой усмешкой над самим собой. Он впервые в жизни потерял самообладание от феромонов при альфе, и даже не в течку. И его так жестоко отвергли.       Альфа напротив пялился в стенку, за которой погонял лошадей его неправильный по законам природы любовник.       И Жофрей уже знал, не только как сбежит, но и как отомстит этой парочке за похищение и унижение наследника аристократического рода.