Когда разверзается Бездна

Второй раз Рейстлин очнулся уже на каменном полу, без посоха и в кандалах; рядом кто-то сосредоточенно сопел, и, разлепив веки, маг увидел своего ученика Даламара, тоже прикованного к стене – тюрьма в Истаре выглядела несколько иначе, нежели он запомнил. Маджере понял, что мир его хоть и не разрушился, но видоизменился, а помнит первоначальный вариант, скорее всего, только он один. Зачем только он выжил? Неожиданно мужчину пронзила безумная надежда, что мгновенно вынудила если не вскочить, что принять сидячее положение, потому что надо действовать, а не ждать. Если он здесь, вполне возможно, что и девушка выжила, Рейстлин закрыл глаза, вцепляясь в цепи своих кандалов, и едва слышно начал произносить заклинание, не заботясь о том, что подумает Даламар, да и сможет ли он освободиться. Новехонькие оковы рассыпались рыжей пылью, маг кашлянул и поднялся на ноги, вцепляясь уже в прутья решетки, после чего вновь забормотал, обращая новое железо в жалкую ржавчину; решетка вылетела от удара ногой, а Маджере даже не вспотел. Бездна ли его одарила или он просто стал сильнее? Сзади жалобно заскулил Даламар: - Учитель! А как же я? Рейстлин обернулся – эльф тоже стоял на ногах, но его оковы были относительно целы, только обрывки цепей повисли /(видимо, заклинанием силы вытянул и разорвал пару звеньев). Маг резко кивнул и выскочил в коридор. Стража не успела даже заорать о побеге, маг просто-напросто удушил их с помощью воздушной стихии, вышибая воздух из легких, только и сверкал от магических пасов бесполезный уже браслет-блокиратор. Выбросить сверкающий полировкой кусок металла не поднималась рука, к нему прикасалась его любимая женщина (теперь Рейстлин не боялся этого признать, его увлечение Крисанией не шло ни в какое сравнение с нынешней одержимостью прекрасной темпоралкой). Маджере убивал методично, словно клопов давил, ему было все равно. - Стой, черный маг! Рейстлин резко повернулся всем корпусом, взметнулись растрепавшиеся волосы – в глаза ему смотрел король-жрец. - Ты забываешься, Маджере! - Прочь с моей дороги, - бесцветным голосом произнес Рейстлин. - Взять его! Казалось, маг только этого и ждал: земля под ногами бросившихся к нему воинов заходила ходуном, затем треснула как при извержении вулкана, противники с воплями провалились в расщелины. Почти победивший Рейстлин внезапно согнулся пополам и зашелся в тяжелом приступе кашля, изо рта хлынула кровь. - Взять… Мимо полуобморочного колдуна вихрем пронесся верхом на гнедом коне ученик, ведущий в поводу второго, серого в яблоках; свободной рукой Даламар схватил Рейстлина за шиворот и, перекинув бесчувственного уже мага поперек седла, пришпорил лошадь. Оба скакуна помчались быстрее ветра, но можно было успеть заметить вьюк на седле серого, из которого посверкивали навершия магических посохов. Король-жрец от злости заскрежетал зубами. Ната лежала лицом в брусчатку, не совсем понимая, где она, и что придавило ее к земле – легкое, шелковистое, теплое и неожиданно живое. Приподняв голову она обнаружила красивую черноволосую девицу в явно бессознательном состоянии, белое платье скрывало как свою хозяйку, так и, благодаря длине, частично филейную часть самой Наты. - Чтоб тебя! – ругнулась Мысль, скидывая с себя стройные ножки. Откуда-то высыпали фигуры в белом, в основном мужчины, в основном люди, и девушка поняла, что перед ней жрецы Паладайна. Совершенно неожиданным стало то, что к ней подошел представительный мужчина и подал руку, в которую Ната не колеблясь вложила свою кисть, дабы подняться на ноги, но посмотреть в глаза двухметровому мужику при росте метр семьдесят она смогла только сильно запрокинув голову. - Паладайн? - Ты не ошиблась, дева. - Вопросов нет. Сил было еще маловато, но злость проснулась неслабая, и Мысль от души закатала в рог местному божеству, да так, что воин чуть не опрокинулся от неожиданности на спину, тогда он точно встать бы не смог как перевернутый жук. Девушка потрясла отбитой рукой: - Ты что же, зараза такая, за собственным миром не следишь?! - Я не слежу? – опешил Паладайн. – С чего ты взяла? Набрав побольше воздуху в грудь, как советовал незабвенный Михаил Николаевич Задорнов, Ната принялась живописать о художествах Рейстлина, о безобразиях Такхизис в Бездне, а попутно еще о том, где и в каком виде мечтает увидеть мага, черную заразу и самого Паладайна. Жрецы в ужасе пали ниц, ожидая, когда светлый повелитель проткнет ее мечом, но вместо этого воин только слушал, физиономия у него вытягивалась все больше и больше. Закончив тираду, Мысль перевела дух и повернулась к жрецам: - Так, белобрюхие, слушай мою команду! Сей же час мне одежу удобную, обувку получше, коня и харчей в дорогу, а еще провожатого, я в картах ни беса не разумею. - А почему мы должны тебе повиноваться? – осмелился тявкнуть кто-то из «белобрюхих». - А вот почему, - на крупных красивых кистях рук вспыхнул огонь. – Все тут разнесу к Такхизисовой матери! Жрецы бросились в рассыпную. Паладайн все еще стоял не хуже собственной статуи, а к девушке подошел красивый молодой мужик, настолько похожий на Рейстлина, что сомнений попросту не осталось. - Карамон Маджере, - Мысль не спрашивала, она утверждала. - Откуда ты меня знаешь? – уставился на нее тот. – Подожди… ты видела брата? Ты видела моего Рейстлина?! - Он мне все мозги продурил, - созналась Ната, - и застрял в них. - Но он жив! – Карамон сгреб ее в медвежьи объятия, аж от земли оторвал. - Зато я сейчас не буду! – заорала придавленная девица. - А, извини, извини, - воин тотчас поставил ее на ноги. Карамон, разумеется, потребовал ответа, где теперь его брат, на что Ната показала перстень управления, пояснив, что, хоть магию браслет теперь не блокирует, но эта игрушка приведет их к Рейстлину надежнее поискового заклинания, парные артефакты что твои близнецы. Воин заметно успокоился. Тем временем жрецы притаскивали одежду – женскую Мысль решительно забраковала, влезла в мужскую, причем не смущаясь совершенно, слишком уж время дорого (жрецы деликатно встали спиной, Карамон просто закрыл глаза). Сапоги оказались такими удобными, словно она до сих пор босая, да и какой дурак сказал, что это плохая обувь? Девушка довольно быстро оказалась готова и вскочила на оседланного коня соловой масти, лукавые глаза красавца были будто углем подведены. - Ну, мил-друг, не подведи! – Мысль рванула с места в карьер, Карамон за ней. Ната гнала так, что тренер бы ею гордился, на занятиях так лихо препятствия брать и переходить с рыси на галоп у нее редко получалось, но теперь девушку вел зов артефакта, перстень разгорался все ярче, пока не начал отчетливо жечь – цель близка. Вскрик Карамона побудил ее поднять глаза, ибо скакала девушка всегда татарской посадкой, наклонившись вперед и почти прижимаясь к гриве лошади, зато поводья отпускала, доверяя благородному животному. Навстречу мчалось нечто длинноволосое, напоминающее эльфа, а поперек седла безжизненной куклой лежала фигура в черном балахоне. При виде них эльф резко осадил коня, почти синхронно с Карамоном. Воин соскочил и кинулся к всаднику, принимая на руки неподвижное тело – капюшон упал, рассыпались седые волосы, стало видно бледное до прозрачности лицо, лишенное черной вязи магических рун. Карамон быстро кинул на землю сумку, и, используя ее вместо подушки, уложил брата, накрыв его своим плащом. Когда Ната слезла с лошади, воин уже сидел рядом, держа в руках бледные худые кисти. - О боги, он как лед, - простонал Карамон. - Он жив, - возразил, судя по всему, Даламар. Девушка тоже присела рядом, всматриваясь в лицо колдуна. Да, если не принять меры, он вряд ли дольше часа протянет, если только… жаль, конечно, что она не чистокровный Странник, те умеют «вытаскивать», объединяя сознания и выводя объект из комы (или, если тот умирает, отправляются вслед за ним). Есть, правда, другой способ, во многих магических мирах он срабатывает даже если применит его не-маг, достаточно магического фона с его магической постоянной. Попытка не пытка, и голос у нее неплохой, уши даже у эльфа не завянут; прикрыв глаза, Ната тихо, на пробу, пропела пришедший в голову экспромт: - Я позову – мне откликнись скорее, Я позову, ведь так нужен мне ты, Сердце из льда я своим отогрею… Друг мой, услышь меня, Друг мой, услышь меня, Друг мой, вернись! Выходило на мотив «Последней поэмы», но куда ей до Ирины Отиевой? Даламар неожиданно уставился на нее, затем перевел взгляд на учителя, ахнул и тотчас сделал знак продолжать – видимо, действовало. Мысль коснулась эльфа, как бы прося подключить свою силу – он это сделал – и продолжила: - Долгое время сама я от холода Знать средства не могла, Только ведь сердце мое вечно молодо - Снова весна пришла; Я позову тебя с дальнего берега Мира бескрайнего, Может, не так уж и много отмеряно Чувства случайного. Я позову, Я позову, Я позову – так откликнись Скорее найди ты меня! В наступившей паузе Мысль наклонилась, целуя Рейстлина и передавая ему таким образом энергию, губы мага заметно потеплели, Карамон радостно сжал уже не кажущиеся бескровными пальцы брата. Парадоксально, но Мысль не устала ни грамма, а потому продолжала: - Полночь забвенья в черном краю земном Холод как с севера, Край тот покинь скорей, зная уже о том Судьбой что отмеряно. Вместе мы миг один или уже века – Мы не расстанемся. Средь темноты один не устоял пока, А вместе мы справимся. Зов мой лети, Зов мой лети, Ты же откликнись скорей И домой приди! Карамон подышал на руки брата, грея: - Рейст, очнись… - Смерть побеждающий вечный закон Это любовь моя, - пропела Мысль строки оригинала песни. Ресницы колдуна дрогнули, словно в фазе быстрого сна двинулись под веками глазные яблоки, и Маджере открыл глаза. Вновь увидев так близко солнечное затмение, он слабо улыбнулся, затем снова закрыл глаза, но не потому, что лишился сознания, просто пора было отдохнуть. Несколько минут девушка прислушивалась к ровному дыханию спящего Рейстлина, затем спокойно выпрямилась: - Думаю, он и правда скорее жив, чем мертв.