Когда разверзается Бездна

Ночь была теплой, а потому многие воспитанницы оставляли приоткрытыми балконные двери, и шевелящий занавески ветер гладил спящих девушек по волосам и лицам. Лана, как и все ее подруги, тоже не закрыла этой ночью дверь, проснувшись совершенно неожиданно, когда по голому плечу, щекоча, скользнула ее собственная выбившаяся из косы вьющаяся прядка. Спать тотчас расхотелось, и девушка натянула поверх любимого комплектика, состоящего из шелкового топика с шортами цвета пепла розы, халатик из того же набора – чудесные вещицы подарила мама, и не на день рождения, восьмое марта или новый год, а просто потому, что увидела в витрине нечто прелестное, мгновенно решив ей это привезти. Мама всегда понимала ее как никто, она ее любит, хотя и старается не показывать этого, но Лана не сетовала на напускную холодность, памятуя об ответственном ранге матери, и не роптала на ее занятость, потому что долг превыше всего. Завязав поясок, чем-то похожий на японский оби, девушка вышла на балкон. Плетеное кресло с мягкой подушкой было подвесным, отчего Лане нравилось забираться в него с ногами и сидеть по-турецки, то уча таким образом уроки, то просто читая, то слушая музыку, любуясь окрестностями, а то и беря в руки пяльца. В темноте, однако, отпали все развлечения, кроме любования, потому что хотя луна и яркая (нет, не луна, спутник Мемори назвали Робертом, в честь великого фантаста Хайнлайна, много предсказавшего по поводу космических исследований), но читать при таком свете нельзя, глаза испортишь. Где-то вдали пел соловей, цокали подковками лошадиные копыта… лошадь? Нет, они тут есть, брат Лусии Педру даже очень опытный жокей, но по ночам никто не ездит. «Сплю», - удовлетворенно подумала Лана, что все объясняло, потому что такого очарования ночи на самом деле быть не может, волшебство удел избранных. Стук копыт приближался, и вскоре девушка различила силуэт всадника. «Хорошо хоть причесалась, а то сон или не сон, а распустехой ходить моветон», - подумала невольно представившая себя принцессой в замке Лана. Бабушка права, в начале XXI века женщины перестали себя уважать в первую очередь тогда, когда стали неухоженными как крестьянки, достоинство надо блюсти как делала это легендарная Скарлетт О`Хара. Встав на ноги – мимо тапок промахнулась, но пол вроде не ледяной, - Аланна приблизилась к краю балкона и оперлась на бортик, высматривая, кто же подъехал к ее келье. Несмотря на темноту, удалось различить черные волосы и черную одежду с серебряной рунной вязью по краю. Даламар! Лана свесилась с балкона, перегнувшись через бортик, живот уперся прямо в балконную периллу. - Даламар! Что случилось? Темный эльф поднял голову, глядя на нее, и улыбнулся. - Хочешь прогуляться? Спать в такую ночь кощунство. Почему бы нет, раз ей все это снится? Лана тотчас, даже не озаботившись другой одеждой, села на бортик, перекинула ноги через него и с силой оттолкнулась руками, прыгая на руки эльфу; Даламар очень нежно обнял ее, но затем, покачав головой, скинул мантию и закутал юную подружку в нее, посадив ее впереди себя на лошадь, так что в черную ткань задрапировались даже стройные ножки, столь белые, что почти светились в темноте. «Какая же она красивая, словно ожившая куколка», - подумалось ему, но затем некстати вспомнилась услышанная в «Меггидо» песня: Ты осталась с ним вдвоём, Не зная ничего о нём. Что для всех опасен он, Наплевать тебе! И ты попала! К настоящему колдуну, Он загубил таких, как ты, не одну! Словно куклой и в час ночной Теперь он может управлять тобой! Даламар тряхнул головой, пение в голове прекратилось, да и какое к нему отношение имеет дурацкая человеческая песня? Темный эльф решительно дал шпоры лошади, увозя нежную, словно бабочка, деву навстречу звездным брызгам и пока еще не проснувшейся заре. Стук копыт разбудил живущую на этаж ниже Крисанию, светлая жрица еще поворочалась несколько минут на непривычном для нее матраце, затем села и спустила ноги на пол, безошибочно найдя ощупью тонкие туфли. За то время, что она жила в трактире доброй Тики, дочь Паладайна научилась обходиться без зрения, но сейчас, когда поцелуй невинной девы Аланны разбил вдребезги злое заклятие Такхизис, она словно начала жить с начала. К Рейстлину Крисания уже ничего не испытывала, кроме жалости, но он явно дал понять, что ныне полностью счастлив, а эта сильная как воин и прекрасная как древняя царица Наталия полностью заняла его мысли. Злиться на дивную женщину тоже не было смысла, не она выбирала такую судьбу как себе, так и черному магу, тут явно вмешались боги. Сменив просторную, до пят, ночную рубашку на платье и расчесав свои прекрасные волосы, жрица накинула тонкий белый плащ и вышла в замковый сад, понимая, что заснуть теперь точно не сможет, но струящийся оттуда упоительный аромат и нежно звучащие соловьиные трели словно что-то всколыхнули в ее душе – Крисания не могла не выйти под свет здешнего спутника планеты, не могла не упиваться сладким ночным воздухом. Странно, но от такого совершенства хотелось плакать, быть может, она все еще спит, раз думает о том, как хорошо было бы, чтобы тебя обнял кто-то, не обязательно когда-то любимый Рейстлин… надо вспомнить свои обеты. В темноте показалась белая фигура, напоминающая призрака, что развеяло сомнения Крисании: она действительно спит, иначе откуда бы в саду тамплиеров вдруг появился Бельдинас Пилофиро, последний король-жрец Истара, что сгинул вместе со своим городом и народом от огня Паладайна. - Кто вам дал право суд вершить жестоко? – едва слышно прошептала жрица. Фигура приблизилась к ней. - Я пришёл с тобой говорить, сестра, Наша встреча - не совпадение.., - тихо произнес он. Крисания попятилась, с этим фанатиком не хотелось иметь дело даже во сне, но он протянул ей открытую ладонь – взгляд бывшего врага был жалок, он словно молил о помощи, хотя более и не разжимал губ. Сострадание шевельнулось в сердце верной дочери Паладайна, и она шагнула навстречу королю-жрецу. Глаза заволокло туманом… Оторвавшись от клавиатуры, Ната откинулась в кресле и закрыла глаза: спланировать ловушку для Такхизис оказалось чертовски сложно, а уж разгадать тайну артефакта, известного как Серая драгоценность, сейчас возможным не представлялось, но для чего-то он ей был нужен. Для чего? Астинус явно пытался намекнуть на какую-то опасность, так вполне возможно, что от артефакта она и исходит. Вот же черт… Зайдя в душевую и сосредоточенно промывая волосы, капитан продолжала размышлять. Ждать ответного хода Такхизис после двух ее убийств (и вот же совпадение, опять Рейстлином!) следовало едва ли не со дня на день. Вопрос: как и когда черная богиня захочет нанести удар? Ответ пока неизвестен, но королева аналитиков также задавала второй вопрос: с помощью кого? Такхизис хватало мощи и наглости для того, чтобы превращать Рейстлина в марионетку пока он спал, но кто сказал, что марионетка может быть только одна. Ох, и востро следует держать ухо! Острее, чем у Даламара. Наталия хохотнула, вспомнив эльфеныша – на ее любимца Леголаса он ну никак не походил, скорее напомнив Мафея из дурацких, но затягивающих книжек Оксаны Панкеевой, чей король Шеллар, по мнению большинства, мог бы получить внешность Камбербетча, хотя сама Ната предпочитала вспоминать кого-то посимпатичнее, хоть того же Иншакова. Нет, уважала она Беню искренне – за талант и почти безупречную актерскую игру, – но страшен как смертный грех, а девушка, слывущая эстеткой, предпочитала красивых мужчин, типа Кристиана Бейла или Хью Джекмана. Некстати всплыла в памяти совершенная красота Рейстлина, что, несмотря на утонченность черт, не была ни слащавой, ни женственной; да уж, от такого зрелища вспомнишь, какая сама корова, и не понятно, что Мэтти умудрялся любить… пришлось отпустить ледяную воду, только так можно контролировать непрошенные мысли, способ стар как мир, и, если не помогает вышколенное сознание, следует наказывать плоть. Девушка вышла из душа, вытирая мокрые волосы, с трудом втиснулась в одежду, затем принялась сушится и причесываться, надо сегодня хоть немного отвлечься, потому что тема вечеринки старинные мюзиклы ХХ века, а значит, будут звуковые дорожки любимого с детства «31 июня», будут танцы, и тогда расслабишься даже без наркомовских ста грамм, хоть голова и так, и так болит. Музыка куда лучше всего прочего, без нее даже дышать не так сладко. Вздохнув, девушка грустно пропела любимую с детства песню: - Порой любовь, как ночь, темна, И адской мукою она Стать может вместо рая... Как же великолепен был пробирающий до костей, чарующий своей красотой голос Яака Йоалы! До слез жалела маленькая глупая девочка Наташа несчастного музыканта Лемисона, что был ее любимейшим персонажем сказки после белого рыцаря и молодой принцессы, которые были так красивы, что не отвести глаз, да еще и великолепно обращались со шпагами, точнее, он – со шпагой, а она – с тонким мечом. Волшебный мир, и так хотелось, чтобы он ожил! Ожила лишь любовь, будто предсказанная песней, но затем отнятая навсегда, а новая любовь в мертвом сердце вряд ли поселится, ее сердце ныне предназначено лишь качать кровь. - Бывает так, что в черный час, Лишь для того, чтоб мучить нас Она нас выбирает, Любовь нас выбирает. Да, Дербенев гениальный поэт, тут двух мнений быть не может… интеллектуально-культурные размышления прервал ворвавшийся без стука Тенщик (а чтобы двоюродный брат влетал без стука, да еще и как наскипидаренный, это просто нонсенс, следовательно, случилось нечто ужасное). - Вова, ты что? Логинов сжал и разжал кулаки: - Татусь, мужайся – Лана и Крисания исчезли. Ответный ход Такхизис! В глазах потемнело, кровь словно бы превратилась в лед – второй раз в жизни бесстрашная Мысль потеряла сознание…