Исключительный отдых

— Я не люблю жуков, они меня пугают. — Интересно… Ты боишься женщин и насекомых. При виде самок жуков, ты, должно быть, впадаешь в кому. Шелдон Купер Раджеш Кутраппали — Может сегодня пойти к ней и почистить ковёр? — Тебе не кажется, что это уже перебор? — ДА! Ради Бога, мне что надо показывать табличку «Сарказм» каждый раз, когда я открываю рот? — У тебя есть табличка «Сарказм»? Шелдон Купер Леонард Хофстедер Твои признания под действием лекарств безумно очаровательны. Шелдон Купер

Фелиса, как говорила когда-то дражайшая матушка, родилась под счастливым числом, означающим гармонию, усердие и любовь к миру. Маленькая Дзэта тогда послушно кивала головой на женских коленках, изнывая от скуки и с тоской бросая взгляды в сторону детской площадки. На которой уже начали без неё играть её друзья! Обидно. Но маленькая Фелиса молчала, делая умный вид, что слушает. Какое там предназначение?.. что за шторм, не утихающий в груди?.. Эту астрологическую муть, именуемой наукой, которую Фелиса не понимала, маленькая девочка пропускала мимо ушей, хлопая большими глазами и делая самый невинный вид. Матушка тогда успокаивалась, гладила по волосам. Целовала в лоб. И наконец-то отпускала гулять. Всегда что-то бормотала маленькой тогда девчонке вслед слова, которые теперь, во взрослом возрасте стёрлись из памяти, оставив лишь чувство недосказанности и тайны, которую следует раскрыть. И любой другой попытался бы наверное вспомнить, раз сны снились вновь и вновь, и всё об одном и том же, но… Усердие, помните? Счастливая звезда и бла-бла-бла. Фелиса была настолько завалена работой, что порой заканчивала её к утру, когда надо было уже вставать и собираться на работу. А не заканчивать. Её босс, помяни его черти добрым словом, был замечательным человеком. Умным, начитанным, в меру ехидным. Возможно, немного проглядывался сексизм по отношению к женщинам, но это всегда было в гармонии с вежливым отношением и умением распределять своё личное мнение и работу. Очаровательный итальянец. Порой немного грубоватый и громковатый. Молчаливо извиняющийся. Для Фелисы, в плане работы, он был примером для подражания. А затем появилась Мирабель и всё полетело к чертям собачьим. Нет-нет, что вы, начиналось всё настолько невинно, что просто тошно! Мирабель была очевидно неопытной девчонкой, с наивными большими глазеньками, делающими её лицо чуть глуповатым и невинным. Фелиса откровенно покровительствовала этой девочке, порой в душе не понимая, как её вообще приняли на работу в Вонголу без единого опыта работы в подобной сфере. Девочка-бедствие. Девочка-катастрофа. Так еë называли работницы, шепчась на перекурах и хихикая в ладошки. О, были и сочувствующие взгляды, но… Неудача Мирабель, стоило с ней начать общаться, как зараза начинала липнуть к другим. Генри как-то раз проявил к ней интерес; и в тот же вечер попал в аварию. Совпадение? Доминика как-то взяла на себя небольшой косяк новенькой, сжалившись над «зелёным огурцом». На следующий день прошлись какие-то непонятные слухи о распутстве и проституции. Доминику спустя неделю уволили с работы. Случайность? И ведь могло это быть просто совпадением, нелепым роком судьбы, однако такая участь затрагивала каждого, кто пытался ей помочь или наоборот. Фелиса, впервые отмахнувшись от нелепых слухов своей подруги взяла Мирабель под своё крыло, и вот что удивительно: неприятности были мелкими, вроде оторвавшейся пуговицы, пролитого кофе, испорченного документа; их было достаточно много таких «неурядиц», но ничего глобального; ничего такого, что случилось с остальными. Говоря честным языком, Мирабель стоило бы поучиться ещё как минимум… ну, лет так пять-шесть, прежде приступить к работе. И не смотря на прекрасное резюме с указанием колледжа, с каждым днём, проведённым вместе с этой девушкой Фелису терзало чувство, будто та совершенно… ничего не знает. Она не умела работать с документами, умудрялась неверно считать числа, путалась в программах, портила кофе. Что уж говорить о двойной бухгалтерии?.. Но Фелиса, вооружившись невидимым мечом и щитом, смело шла на сближение: повторяла тысячу раз самое простейшее, лишь бы «новенькая» запомнила; ходила за кофе сама, поняв что с техникой девушка совершенно на «вы» в другом измерении; порой даже приходилось в кратчайшие сроки переделывать чужую — отнюдь не маленькую, стоит заметить, — работу, ужасно недосыпая. К третьему году Дзэта стала капать успокоительное в свой латте, а синяки настолько «приросли» к её лицу, что девушке было трудно вспомнить время, когда она вообще была без них. Без этой нервотрёпки. А затем главный секретарь, «босс», заинтересовался Мирабель. Посчитал то ли забавной, то ли ещё что. И работы у Фелисы стало ещё больше. А зарплата не росла, просто к слову говоря. К моменту, когда группа незнакомцев, ворвавшись в главный офис начали махать оружием и велеть сказать кто тут главный, — несправедливое повышение Мирабель оставило глубокую обиду, которую она таила в глубине своего сердца, считая всё это жутко несправедливым, — Дзэта почти со слезами на глазах подняла руку. Она главная. Она знала где сейф. И где находятся документы. И даже успела проводить бандитов к двери, прежде чем взбесила главаря, который сам того не ожидая, от громкого вскрика нажал на курок. Прямиком ей в грудину. Может, это были лёгкие?.. Впрочем, это не так важно. Ведь Фелиса, болезненно умирая, точно закрыла глаза, с осознанием что была просто «удобным» человеком, который почти не умел говорить «нет». Почти не мог пройти мимо милой мордашки. Мимо обездоленного или бедного. И единственная мысль, которая её посетила: «Идите к чёрту. Я хочу отдых… и зарплату побольше, да…» А затем открыла недоумевающие и непонимающие глаза ровно на пять лет раньше своей смерти, седьмого числа. День, когда Мирабель стала работать с ней в паре.