Исключительный отдых

Король Артур слишком зациклился на мире и спокойствии. Так что я тут… навожу смуту. Кроули (демон) — Я… Я тебя прощаю. — Обойдусь. Как-то плоско для Всемогущего. Фруктовое дерево посреди сада с табличкой «Не трогать». Почему бы не посадить его на верхушке горы? Или на луне? Кроули (демон)

Самолёт неплохо тряхнуло, отвлекая Фелису от чтения; Хаято был удивительно молчалив с самого начала полёта и Дзэта думала, что он, вероятно, что-то выслушивает или разведывает у Хаято-старшего, такое у мужчины было лицо. Однако ж… — Может, вам питья или закусок? — Улыбнулась бортпроводница. Ей неплохо платили за редкие полёты и обслуживание клиентов, летящих на борту самолёта; все они, как на подбор, были высокими красавцами со стальным прессом, и порой бортпроводница задумывалась о том, почему же подобную красоту ещё не запретили, и о том, что, возможно, полёт на самолёте требовал строгие правила красоты, поэтому на нём летали только красавчики. Бортпроводница была уверена в своей внешности, но терялась, когда рядом с ней находились красивые люди. Она была спокойна и холодна в обычной жизни, но встретив любого красавца — была готова на всё. И визжать от восторга, и принты на футболках носить с чужим лицом, и- Вообще-то, этих «и» было достаточно много, так что перечислять их было бы действительно утомительно. — А что из напитков? — Поинтересовалась Фелиса. Она была закутана в толстовку и потёртые джинсы, и выглядела кем угодно, но только не богатым человеком… если бы не аура власти вокруг неё. Бортпроводнице показалось, что её разобрали на единички и нули, стоило прохладным глазам коснуться её. «Красивые люди», — с тоской подумала бортпроводница. — «Но почему от каждого ощущение препарирования на месте? Ах…» — Coca-Cola, шампанское, Pepsi, просекко и бокал красного, полусладкого вина. У нас есть так же любой вид чая и вода: фильтрованная и нефильтрованная. Достаточно долгое время у них подавалось только два вида чая: чёрный и зелёный. По крайней мере, так было до того, как прилетел многоуважаемый японец и не раскритиковал их за чай в пакетиках. Наученная опытом, бортпроводнице пришлось экстренно проходить мастер-классы по завариванию чая; к следующему разу мистер японец был более удовлетворён, а ещё раза через три даже похвалил, сказав «Сносно!». Ох, как же счастлива была в тот день бортпроводница, когда её старания, спустя время, окупились! Ей даже премию в конце выписали. И оплатили срочные мастер-классы — да и как только узнали? …ужас почти, как Вонгола любит контролировать находящихся под наблюдением. — Тогда бутылочку Pepsi, пожалуйста. А Хаято… — Фелиса обернулась чтобы посмотреть на своего теперь-уже-жениха, и заметила, как необычайно он бледен, сжав побелевшие руки в кулаки, голову вскинув кверху, а глаза были плотно закрыты. Слишком плотно, чтобы считать, что Хаято был во сне. В груди кольнуло беспокойство. — Будьте добры, стакан воды, — медленно проговорила Дзэта, не отрывая взгляда от своего начальника. — И всё это не раньше, чем через тридцать минут, хорошо? Бортпроводница не совсем поняла, но кивнула. Кто знает причуды богатых?.. — Как скажете, сеньорита, — и спешно удалилась, почувствовав некоторую… неловкость, повисшую в воздухе. — Хаято? Фелиса осторожно соприкоснулась рукой до тёплой ладони начальника и его кулаки чуть сильнее сжались. Только бы ногтями не до крови впился! Дзэте пришлось повторить: — Эй, Хаято? Что это с ним? Несварение?.. Нет, тогда бы Гокудера Хаято не выглядел бы так, только если… Мысль мгновенно обработалась и ненадолго дезориентировала Фелису, заставив замолкнуть. — Хаято, — гораздо мягче и нежнее, чем в прошлые разы, позвала Фелиса. — Ну же. Посмотри на меня, пожалуйста. Хаято? Вы ведь не спите… Хаято медленно открыл глаза; это был не Босс, слишком глаза были яркими на бледном лице. Только… мутные слегка, заплывшие, будто Хаято долгое время выпивал и сейчас был абсолютно пьян. Фелиса отстегнула ремень и с лёгкостью полностью повернулась в сторону Хаято. — Хаято, ты боишься летать или боишься высоты? — Очень осторожно спросила Фелиса. Хаято никак не отреагировал, словно не видел её. Дзэта, чуть поколебавшись, положила ладонь на щеку Босса. Большим пальцем провела по коже, поглаживая. Затем — отзеркалила это и второй рукой. Таким образом Фелиса будто бы обнимала его лицо руками, осторожно поглаживая кожу, вызывая мурашки и лёгкое покалывание тока между ними. — …чт-? — Хаято, ты боишься высоты или перелётов? — Перелётов. Он пытался сосредоточиться на холодных руках, что держали его за лицо — и это мужчине удалось, возвращая крохи самоконтроля. Кто бы знал, как же Гокудера Хаято ненавидел всякие перелёты, и в особенности — на самолётах и вертолётах! …Самолёт тряхнуло и зелёные глаза едва не закрылись; Гокудера взглядом задержался на уверенном лице Фелисы и нашёл в этом своё спокойствие, странный упокой. — Как самочувствие? Глупый вопрос. Хаято не слышно дышал, но тем не менее доверчиво наклонился в сторону Фелисы, позволив своей голове упасть ей на плечо. Глазами он зажмурился, тёплый дыханием беспокойно дыша. «Толстовка была на редкость удачным выбором», — пробормотала в своё уме Фелиса, переключившись с мысли на мысль. Рукой она дрогнула, а затем осторожно коснулась светлых волос… головы… Хаято никак не отреагировал, но его руки, сцепленные теперь вместе, оказались не так плотно сжаты друг с другом. Дзэта невольно подметила это, и смелее и решительнее коснулась головы, массажируя кожу. Осторожно перебирала волосы, и спустя мгновения, длящиеся целую вечность, увидела результаты своих действий — Хаято всё более доверчиво утыкался в её плечо, расслабляя сжатые руки, и всё больше расслаблялся телом, почти нормализовав свой цвет лица. Самолёт тряхнуло, и Фелиса схватила свободной рукой ладони Хаято раньше, чем полноценно обдумала идею. Осторожно погладила костяшки рук. — Ваша бутылочка Pepsi и стакан воды, — почти тихо подошла бортпроводница. Фелиса кивнула и показал взглядом на столик. Женщина понятливо кивнула и поставила напитки на столик. — Сколько нам ещё лететь? — Около часа, сеньорита. — Понятно, благодарю. — Зовите, если что-то понадобится. — Несомненно. И бортпроводница ушла, смерив светловолосого мужчину слегка сомневающимся взглядом. У него вообще были странные волосы, будто на них ссыпали пепел да так и оставили. Бортпроводница решила не забивать свою голову вопросами, ответы на которых ей явно никак не помогут в этой жизни; будто у неё и других дел нет, ну право слово! — Мы совсем скоро прилетим, — тихо зашептала Фелиса. — Потерпи ещё немного, пожалуйста. Но Хаято уже был достаточно спокоен, чтобы погрузить самого себя в состоянии полу-сна. (…) Комбарро их встретила жарким зноем, смущённым Хаято и невозмутимой Фелисой. — Они встретят нас или мы сами доберёмся до пригородного домика? Фелиса прикрыла глаза от солнца, сощурившись. — Я не сообщала им дату прилёта и не говорила в какой конкретно день мы прилетим; только сказала, что на неделе. — Взглядом Фелиса просканировала толпу на вокзале, беспечно сообщая, — хотя с них станется сидеть тут целую неделю круглыми сутками, что бы застать наш прилёт. Хаято иронично выгнул бровь, и тоже пробежался по толпе взглядом. Не то чтобы он не мог различить в толпе двух старушек, но фотографии родственников Фелисы застыли у него перед глазами, так что он действительно не мог «не» увидеть их в толпе; в толпе же их не было. — Отчего же так? Фелиса замялась. — Если не хочешь говорить — не говори. Не стоит заставлять себя, — Хаято даже сложив губы в какое-то подобие улыбки, что выглядело весьма мило с его стороны. Фелиса хмыкнула. — Раньше, когда я возвращалась, меня всегда встречали родители, — Хаято внимательно слушал её, забирая багаж. Взглядом он приморозил двух «скрытых» телохранителей, которых Фелиса, верно, и не заметила. Мужчина поднял бровь и повёл подбородком в сторону; телохранители «рассыпались» по сторонам, укоризненно проводив начальника взглядом. — И это никогда не заканчивалось хорошо. — Я могу уточнить? Фелиса фыркнула и накинула рюкзак на свои плечи. Точно такой же рюкзак был за плечами и у Хаято, что выглядело бы попросту несуразно, будь он в официальном костюме, но он не был, поэтому это смотрелось даже… можно сказать что мило. — Не скромничай так, тебе действительно не идёт. Просто у меня сложные отношения с родителями и между нами весьма… слабая родственная привязанность. Хаято хмыкнул и сощурился. Такие осторожные слова отзывались у него в глубине души. …Впрочем, совсем скоро ему стало совсем не до смеху. Спустя где-то… полтора часа? Как они приехали. Светлана Михайловна, сидя в удобном кресле и изображая крайнюю степень умирающего человека абсурдно живо обсуждала со своей давней подругой, Зинаидой Петровной, приехавшего юношу. — Бледен, как смерть. — И тощий. Тощий-то какой! Совсем уж голодом себя морит, не иначе. — И нашу деточку, верно, голодом морить будет. — Не дай Боже! А глаза? Ты видела его глаза?! — Пугающие-е-е-е и большие. Наркоман шоль? — А может и наркоман. — Если наркоман — значит зек. — А зек тюремный. Там все геи, я слыхала. — Ой, батюшки-и-и! И зек, и наркоман, и гей! Какой кошмар. — И фрик. Ты видала волосы! — Эк их не видать! Как же, как же… сразу я приметила… Хаято выдёргивал сорняки на грядках, спиной чуя неладное. Не то чтобы эти бабушки были особенно тихи… а у него слух — плохим. Кхм. — Ты только глянь, как работает! — Ну спина неплоха, да… — Да куда смотришь, дура старая! Он же не разгибается… вся молодёжь пытается поменять позу, а он уже так минут этак… сколько? Двадцать, истинно. — Экая невидаль! А мы что, по утрам не считаемся? — Так то мы! А это — тьфу. Городско-о-о-ой. Бабули ненадолго замолчали, смиряя парня презрительным и проницательным взглядом. Хаято, не плодя новые подозрения, спешно встал и потянулся, особое внимание уделяя своей спине. Сделал небольшую зарядку и разминал руки, а после вновь присел обратно, копаясь в земле. В перчатках. Спокойно переложил дождевого извивающегося червя в сторону, и продолжил работать. — Ну точно зэк. Видала, какая реакция! Тьфу! — Тьфу! Бровь Хаято существенно дёрнулась. — Бабу-у-уль! — Крикнула Фелиса из дома. — Ты не видела-? О! Дзэта замерла на пороге дома, смотря на то, как её жених методично избавлялся от сорняков и зарослей в огороде бабушки. — Это… что такое? И повернулась в сторону ехидных бабуль, точно зная, что их умирающий и стенающий вид — абсолютная игра на публику и фальшь. Светлана Михайловна откинулась в кресле, одной рукой держась за большую грудь, и слабо стенала: — Ой, ой, ой… плохо мне что-то, милочка… ой как плохо… точно солнечный удар… о-ох… А Зинаида Петровна ей во всю подыгрывала: — Ах, мой артрит! Мои старые кости… ах! — И попеременно обмахивала бумажной газетой то себя, то свою подругу-Светку. Фелиса подозрительно сощурилась. Посмотрела на вспотевшего, в одной рубахе Хаято и вспомнила кое-что, отводя взгляд. Она не считала себя виноватой… но и не виноватой тоже. Просто её тело оцепенело, и она ничего не могла с этим поделать. Вот и всё. Тут нечего обсуждать. — Бабуля, бабушка Зина, надеюсь, оздоровительное иглоукалывание пойдёт вам на пользу! — Фелиса ярко улыбнулась, а затем окрикнула Хаято. Тот небрежно встал, вытирая рубашкой потный от солнца лоб. На мгновение Дзэта могла увидеть его пресс и она спешно отвернулась, не покраснев. Определённо. Не. Покраснев! — Какое иглоукалывание? — Ты о чём, милочка? Сразу же всполошились две старые мадам. — Ты звала, Фелиса? — Отозвался Хаято и они обменялись понимающими взглядами. Он не мог не слышать, что говорят две старушки. И не мог не слышать, что говорила Фелиса ещё более громким голосом. Иглоукалывание. Ха! — Да, звала. — А затем спрятала хитрую улыбку на лице и с таким же явно-фальшивым обеспокоенным видом обернулась к бабушкам. — Я разве не говорила? Хаято — дисциплинированный врач… у него даже красная корочка имеется. Его отчим — доктор Шамал, — очень известный в мире врач, и Хаято долгое время был его учеником. Раз у вас всё так болит, то почему бы не использовать целебное иглоукалывание? Доктор Шамал в нашу последнюю встречу очень нахваливал это. Доктор Шамал никогда не встречался с Фелисой за все годы её жизни; как-то так складывалось, что они невольно избегали друг друга, порой расходясь в секундах оттого, чтобы встретиться. Всё это было жутко-ироничным делом. — Ну не стоит, — вяло улыбнулась бабушка Зина, кидая потрясённый взгляд на свою старушку-подругу. Светлана очень недоверчиво посмотрела на Фелису, словно могла обвинить взглядом о предательстве, как минимум. — Не так уж у нас и болит… Сегодня просто погода такая! — И как давно ты, милок, упражнялся в этом… колении? Нет-нет, не утруждайся, ты, верно, устал после дороги… иди отдохни лучше, милок, — взмахнула в повелительском жесте Светлана Михайловна, немного забеспокоевшись. Действительно. Устал с дороги и не может сделать иглоукалывание, но с лёгкостью может вырывать сорняки немаленького огорода. — Что вы, — ярко улыбнулся Хаято, от улыбки которого вдруг увиделись блики. — Мне не сложно. Да и я недавно упражнялся в навыках! Это будет довольно легко. С кого мы начнём? — Лучше идите, отдохните с дороги! — Не смогла не прикрикнуть Светлана, тут же падая в кресло обратно. У неё был здоровый цвет лица, не смотря на сощуренные в гневе глаза. — Вы уверены, бабуля? — Провокационно вошёл «в игру» Хаято, почти заботливо округляя свои глаза. Он приблизился к Фелисе и приобнял её за плечи, нахально улыбаясь. — Думаете, нам стоит пойти отдохнуть? Старость почтенна, как же я могу вас забыть и не помочь… — Это временное, такое бывает, — поспешила вмешаться бабуля Зинаида, отводя внимание от Михайловны. — Идите-идите. Молодым место надо, мы подслушивать не будем! Хотя стены тонкие, вы ток помните об этом, да… Не смотря на то, что бабушка жила на первом этаже, а парочка Хаято-Фелиса жила на втором, в этом доме было, при достаточном желании, легко что-то расслышать. Дзэта спрятала усмешку на губах, отвернувшись. И почти искренне расстроенно протянув: — Ну… если вы так уверены… — Уверены-уверены! — Как никогда уверены! — Что ж, — рассудил Хаято, — тогда я, позвольте… отправлюсь в баню. — Она уже растоплена. Ты уже бывал в банях? — Нет, но… — Тогда я с тобой схожу. Светлана Михайловна и Зинаида Петровна, качали головами от Фелисы до Хаято и от Хаято до Фелисы, с непонятными лицами слушали их «бросание» слов. Уголок рта Хаято забавно дёрнулся, а затем он весьма медленно осмотрел фигуру Фелисы. Наконец — кивнул. — Хорошо. — Отлично.