Красавица и чудовище

Евгения медленно, с наслаждением раздвинула шторы. За окном шел снег с дождем, снова разводя сырость и противную слякоть, по мнению Феликса. Дул ветер, срывая последние листья с деревьев. Они кружили, в танце по воздуху, пока не опускались в бурую грязь, превращая дороги и тротуары в самое настоящее болото. «Будто снова в ту трясину «Фроловщины» вернулся…» — вздыхал князь, перед каждым выходом на улицу. И она прекрасно его понимала, с каждым днем все холодало. А сегодня и вовсе снег пошел. С дождем конечно, но все же. А ей еще на рынок ехать вместе с кухаркой и горничной, нужно сделать закупку продуктов на неделю. На это они потратят около трех часов, и это увлекательное время будет проходить под мокрым снегом, который все никак не хочет заканчиваться. Но кому какая разница? Питер такой прекрасный город, что испортить его не возможно даже самой плохо погодой, которая, на секундочку, очень хорошо смотрится в нем. Только в нем. Она передернула плечами, халат совсем не согревал ее, тем более сейчас стоя босиком на ледяном полу, девушка поняла, как погорячилась, с тем что не надела туфли. Юсупов сонно открыл глаза, ему вовсе не хотелось просыпаться, но у него была встреча со Столыпиным. И очень не кстати, она была в десять утра, и времени до нее оставалось не так уж много, а ведь еще поездка займет, как минимум, минут двадцать… Не-е-ет… Так лень вставать. Особенно сегодня, когда за окном этот серо-мокрый ужас! Фу! Князь медленно и совершенно бесшумно приподнялся на локтях, являя на свет, из-под тяжелого одеяла, свой длинный нос. Немного привыкнув к яркому утреннему свету, солнца хоть и не было, но светло-серые тучи, тоже не плохо освещали помещение, все-таки сел в кровати. Недовольный открытыми шторами, он уже хотел возмутиться, но немного сфокусировав взгляд на окне, все мысли выветрились из головы, исчезая в пространстве спальни. Перед стеклом, спиной к Юсупову, стояла его невеста. Тонкая фигура, выделялась на белом свету, черным. Будто выточенная из мрамора статуя, она была прекрасна. Ее лебединые изгибы, напомнили князю о сладкой ночи, двухнедельной давности… И те попытки соблазнить его в течении этих четырнадцати дней. Она ходила по дворцу с глубокими декольте, она вешала себе на шею дорогие кулоны, а в уши вставляла филигранные серьги. Показывала и намекала как только могла, однажды ночью, она даже обнаженной явилась в его кабинет, а он накричал на нее, из-за того что побоялся, что она заболеет. Он старался, изо всех сил, не обращать внимания на выходки девушки, ведь после первой же ночи, у нее на теле были десятки синяков, и это при том, что он контролировал себя… И вот она снова босая. В легком халатике и тонкой ночнушке, стоит перед окном, от щелей коего, дует так, что даже у вампира кости вымерзают, что уж говорить о людях? — Быстро оденься. — Все еще сонно говорит Феликс, поднимаясь с кровати. — Нет никакого желания, лечить, такую вредину как ты, снова. Его движения быстрые и бесшумные. Девушка не успевает понять как оказывается на руках жениха, завернутая в теплое пуховое одеяло. Становиться тепло и приятно. Он заботится о ней… — Доброе утро… — Ласково шепчет она, и не дожидаясь ответа. продолжает, — Я знаю, ты злишься, но поверь, я почти не замерзла… — Не замерзла? А почему ноги такие холодные? Просто леденющие, как у Снежной Королевы! — Упрекнул он ее, скривив губы. — Да, ладно… Сам-то почему стоишь раздетый? — Девушка внимательно наблюдала за его реакцией, думала, что скажет? *** Утро выдалось суматошным. Оба сразу занялись делами. Девушка, выдавала задания на день прислуге. Кто что должен был делать, и к какому сроку это должно быть выполнено. После она села за бухгалтерские отчеты, отмечая, что до поездки на рынок остается всего полчаса. В десять, они должны быть уже там. И что получается? И ее и Феликса не будет дома в одно и тоже время. Но так нельзя. Значит ей все же придется остаться и присмотреть за дворцом, а на рынок отправить кухарку с горничной (Мира может)… Юсупов же не думал ни о чем, все это утро, кроме встречи. Бегал по кабинету, собирал документы. Рылся в стопках бумаги, что тянулись от пола и до самого стола, чудо, что не до потолка. Нужно было прибраться… А то ничего нужного найти нельзя в этой макулатуре! Половина бумаг лежали вовсе не в его кабинете. Да, они были не такие важные, но тем не менее, ради чего-то он же их просматривал? Значит их найти нужно было. Князь бегал по дворцу, собирая листы в разных комнатах, в разных углах дворца. И где только не лежали его документы. Самое странное место при поисках, оказался подвал. В какой-то из множества комнат, он нашел еще одну папку с документами. Он так спешил, что уехал голодным, сделав всего один глоток крови, и посмотрев на красиво порезанный кусок мяса… Все. Девушка проводила князя, передала список продуктов кухарке и решила помочь Феликсу в его документах… *** Юсупов прекрасно умел играть в шахматы. При любом удобном случае, он играл с каждым: с Женей, Руневским, Щербатовым, Дашковым, да с кем угодно! Однажды ему довелось играть с двумя младшими дочерями Столыпина, это было более чем, забавно, так как партия была одна, играли девочки против него вместе, а победил все рано он. Но сегодня князь будто бы забыл все правила. Фигуры на доске виделись иначе, чем раньше. Там вроде стоял ферзь, но почему теперь стал ладьей? Пальцы, над деревянными фигурками, задерживались на все большее время. Он думал как пойти не долго, а тормозил для вида, так же как и надувание губ, при каждой потерянной пешке. Ну, а как еще взрослому человеку показать, что он идиот, даже если таковым не является. Нет, конечно, есть много разных других способов, кои тоже часто были задействованы, но в этот раз только мимика, жесты и непонимание как пойти. Но не смотря на все притворство, Юсупов все равно играл хорошо. И действительно думал над ходами. Играть со Столыпиным в шахматы было интересно. Феликс знал что победить будет сложно, противник был более вдумчивым и спокойным, почти не нес потерь, в то время как сам князь уже зашивался без коней и офицеров. Но преимущество все же было, он внимательнее и придирчивее к деталям… И хитрее. Так что делать вид, что не видит как у него заканчиваются фигуры, у него получалось прекрасно! — Мы всех вылечим… — Сделав новый ход, заключил Столыпин. Два с половиной часа они обсуждали целесообразность идеи, не так давно, предложенной Главой Священной Дружины — превратить всех вампиров в людей. Многие были против, в том числе и Юсупов. Он вовсе не понимал зачем нужно делать подобное, даже после долгой шахматной игры, а по совместительству лекции от Петра Аркадьевича. Да, больше она была похожа на дискуссию, но тем не менее. Ну, и еще за это время князь рассказал о найденной информации о Распутине. Юсупов немного притормозил, он не знал как пойти, а может знал, но оттягивал этот момент, нервно качая носком туфли. — А если я против? Вы меня заставите? — Подвигаясь ближе к столу, прищурившись, наконец спрашивает Феликс, поскольку до этого он только задавал вопросы по поводу преимуществ и недостатков. — Заставлю князь. — Улыбается, качая головой, Столыпин. Глаза вспыхивают рыжими огоньками, приняв полученный ответ за вызов. Ручка Юсупова вновь зависает над черно-белой клетчатой доской, глаза осматривают верные фигуры, но не найдя никакого подходящего варианта, он просто сметает все с доски на паркет, создавая тем самым неприятный грохот. На этом и распрощались. Феликс ехал в карете. Мысли роились в голове, как пчелы в улье. То о Распутине, который казался, каким-то и впрямь странноватым типом. Все документы, что он нашел с помощью своих ищеек, говорят слишком размыто и не клеятся друг с другом. В каких-то написано — он алхимик, в каких-то, что врач, другие говорят, ему очень много лет, и он совершенно не тот за кого себя выдает. Признаться честно, Феликс даже слабо верил, в то что Распутин, в принципе, что-либо может сделать, кроме как прочитать всю библию наизусть и сварить отвар от кашля… Но полагаясь на собственный опыт, такого произойти не могло. И либо, в конце окажется, что Григорий просто хороший гипнотизер, который хочет из этого получить выгоду, либо он правда просто лекарь или колдун, который сделать ничего не сможет. В любом случае, Юсупов рассказал лишь треть всей найденной информации, так что пусть Столыпин думает, что прав и у него все получиться. Пока, пусть думает… То о Жене. Он обещал ей еще в начале прошлой недели, что они всем расскажут об их помолвке. Хотелось бы сразу в церковь, обручиться, но это лучше устроить в более спокойное время. Она согласилась с ним и ждет. Ждет две недели, а сегодня он должен сказать ей, чтобы она подождала еще два-три месяца. Потому что революция слишком масштабна. Конечно, он контролирует теракты в Петербурге и он будет стараться делать это и дальше, но полагаться на это долго, не стоит. Вскоре влияние князя разрушится, и как только это произойдет, Священную Дружину ждет такой аврал, что капец! Причем всем абсолютно… Ему в особенности. И еще, он не знает насколько прав, но ему показалось, что княжна вела себя немного странно. Не так как обычно. Все было хорошо, но ночью ее несколько раз мутило и кружилась голова, так что один раз, он еле успел поймать ее, в сантиметрах от пола. Да утром, она сказала, что с ней все в порядке, может быть это было из-за неудачного сочетания продуктов, но ему кажется, что есть другая причина этому. *** — Любимая, — Князь постучал в дверь и не дождавшись ответа, вошел. Девушка сидела на кровати, положив руки в низ живота и плакала. Он быстро подошел к ней, присев на стул, напротив. Пальцы нежно стерли слезинки, аккуратно подняв голову, взявшись за подбородок. Теперь он видел ее грустные зеленые глазки, мокрые ресницы и щеки. — Что происходит? — Я сломала карандаш… — Еле выдавила из себя девушка, начиная громко рыдать, вешаясь на шею Юсупова, который не мог понять, смешно ему или надо вести себя как нормальный человек, хотя бы с любимой женщиной. Выбрал объединить. — Что прости? — Чуть не взрываясь от истерического смеха, вопрошает он, все равно обнимая при этом убивающуюся Караулову. Она немного затихает и многозначительно всхлипывая, отстраняется. — Ну, он лежал на столе. — Было бы странно, если бы сидел… — Он просто лежал на столе. А я просто хотела сделать несколько пометок в документах, и как только я слегка надавила на бумагу, грифель сломался! А до этого мне пытался отгрызть ногу кот, а потом я запнулась на лестнице, упала и ударилась. Потом, я случайно, чуть не заперла себя в твоем кабинете… — Тут Феликс не выдержал, заржал. Ну, очень это смешно. До слез. — А теперь этот грифель! — Орет, как резаная, девушка, еще крепче прижимаясь к Юсупову, а он скоро со смеху умрет, ну, по крайней мере, ему так кажется. — Не плач Жень… — Постепенно успокаиваясь, начал говорить он. — Ну, не плачь… Ну. Князь берет ее на руки, медленно качает, как ребенка, и спустя какое-то время она наконец успокаивается. — …а я еще посмотрела твои документы, там что получается, Распутин вообще не Распутин? — Прерывисто вздыхая, спрашивает она. — Зачем ты их трогала? Девушка поспешно вытирает последние слезинки и садиться, снова на кровать, напротив. — Прости, я просто хотела помочь. Разложила их на твоем столе, начала читать, а там… Такая галиматья! И получается, ты половину документов просто не взял с собой? Почему? — Понимаешь, я не хочу показывать Столыпину все документы. — Выдохнул он, покачав головой, но видя ее непонимающий взгляд, продолжил. — Я вообще не хочу ничего знать о Распутине. Столыпин просто, предложил бредовую идею, захотел чтобы все вампиры стали людьми и нашел Распутина… — Погоди… — Остановила, тараторящего Феликса, девушка. — Во-первых, медленнее. А во-вторых, зачем ему это понадобилось? — У вампиров начали рождаться дети, которые не брезгуют кровью собственных родителей. Каппы. Их держат в Петропавловке. — Слушаясь Евгению и сбавляя темп, объясняет князь, переходя обратно к оборванной теме. — И в общем он нашел Распутина, который вроде как может совершить чудо…! Я сейчас работаю с Петром Аркадьевичем, делая вид, что выкладываю ему всю информацию, которую нахожу, но в действительности, я рассказываю ему только то, что он хочет услышать, это примерно треть… Я хочу, чтобы в конце концов он оказался не прав, хочу подвинуть его с поста главы. Если бы я был во главе Священной Дружины, революции, возможно, не было бы вовсе. — Не было? Вопрос ставящий в тупик. Он соврал ей, ведь он революцию и поддерживал с самого начала. Но что делать, если только так можно было усилить влияние правительства? — Да. — «Это не правда». — Это не правда. — Будто озвучивая мысли, говорит она, а слова ее отдаются эхом в его голове. — Правда. Я знал как ее прекратить, с самого начала хотел это сделать. — «Ложь». — Ложь. — Откуда тебе знать…? Ты понимаешь, в чем конкретно обвинила меня сейчас? — Он кипит. Еще одно слово и он закричит. — Приходил Дашков. Хотел передать тебе, что Карл выполнил все твои указания, и взрыв на дне рождении жены Столыпина состоится, все будет сделано в лучшем виде. За несколько секунд, что она говорила, приобрела такую холодность, что казалось, перед ним сидит уже не его птичка, а гордая самовлюбленная леди, которая с легкость отвергает всех, которая не способна на любовь. Феликс думал, что если услышит от нее подобное, убьет. Ее. Себя. Всех. Но…он не сможет. Рано или поздно ей пришлось бы рассказать об этом. С минуту князь не решается ответить что-либо, ему страшно. Страшно услышать, что она может отказать ему или просто уйти, не говоря ничего совсем. Он глубоко дышал, сердце билось слишком быстро, взгляд опущен на сложенные, на коленях, руки. Дышать становиться тяжелее, будто его прямо сейчас кто-то душит… Да. Так и есть. Девушка душит его собственной холодностью и равнодушием, появившимся в глазах всего минуту назад. — Что происходит, Феликс? Ты… Поддерживаешь революцию? Она хочет рыдать, кричать на любимого. Она не понимает. Неужели, он действительно поддерживает ту сторону. Сторону анархистов! Не может ведь быть такого! Она готова умолять. Молить в слезах, стоя перед ним на коленях, о том чтобы он сказал, что все это не правда. Но его взгляд и молчание, говорят за него. Кажется они могут рассказать намного больше информации, чем можно озвучить… Холодная маска держится на ее милом личике, но сколько титанических усилий она прикладывает, чтобы не разреветься. — Ну! Давай! Скажи! — Девушка кричит, встряхивая князя за плечи. — Без этого, мы бы потеряли влияние. — Шипит Феликс, отталкивая ее руки. Да, как она вообще могла рыться у него в кабинете, в его документах? Он злится. Возможно на себя, по большей части. Не нужно было врать. И он бы хотел извиниться, но его самолюбию эта идея категорически не нравилась, так что решено было, напомнить девушке кто перед ней. Но… — Это все? ты не будешь объяснять? — Успокойся. Я объясню. Клянусь. Но для начала присядь. — Погибло столько людей! А ты говоришь мне успокоиться! Ты говорил, что революция закончится скоро, что все будет в порядке. Ты хоть представляешь, насколько опасно доверять этим…людям? Они могут предать тебя в любой момент. И именно тогда, когда ты этого не ожидаешь! Что будет, если они убьют тебя? Или ладно… Просто случайно в тебя попадут, целясь в кого-то другого? Ты думал об этом?! — Девушка резко встала с кровати, схватив в руки вазу, что стояла на прикроватном столике, швырнув в стену. Хрусталь разлетелся на тысячи осколков. — Матерь Божья! — Вздрогнул князь. — Прошу. Перестань. — Он боялся ее, по логике, должно было быть наоборот, но в этом случае вероятно, все правильно. Никогда не было такого чувства перед женщиной… Ну, может кроме ее матери, больше никого и никогда не боялся, это у них в роду по женской линии передается? Но девушка не слушала, разбив еще одну вазу, выкинув ее в окно, а потом взяла книгу, запустив ее прямо в голову Феликсу, если бы не реакция, хрен бы поймал. Юсупов сгреб в охапку вырывающуюся девочку, посадил на кровать и затряс с такой силой, что у нее закружилась голова. А в висках начало неприятно пульсировать. По щекам вновь полились горячие слезы, обжигая замерзшую кожу. — Хватит уже истерить. Подумай сама… Нам нужен враг, чтобы удерживать власть. Враг, вселяющий ужас, который раскачивает лодку, чтобы развалить страну. — Обняв ее, безразлично говорит князь, на удивление, ласково гладя по голове. — Что сделано, того не изменить. Я виноват для многих, но извинятся перед кем-то кроме тебя не намерен. Ты единственная, кто дорог мне из всех людей на планете. Единственная. Слышишь? — Пальцы нежно перебирают каштановые кудри княжны, а тихий голос успокаивает. Смысл сказанного им она пропускает, слышит его как через вату. Плачет и жмется к мужчине. — Это ведь опасно, Феликс. Что будет если Столыпин узнает, что тогда будет…? — Не узнает. Но даже, если такое случится, то он не сможет казнить меня. Супругов казнят либо вместе, либо не казнят вовсе. Тем более, Столыпин никогда не казнит мужчину, у которого беременная жена, или жена и маленький ребенок. — И что получается? Я живой щит? — Во-первых это не так, я не хотел… чтобы это произошло до свадьбы, но… Я чувствую не только твою кровь. Во-вторых, я пришел к тебе, чтобы сообщить, что нам нужно отложить свадьбу еще на какое-то время, но раз ты… Беременна… Предлагаю пойти в церковь завтра. Юсупов бережно гладил ее по плечу, тем самым прижимая к себе крепче.