Красавица и чудовище

Без пяти минут супруги долетели до его покоев в мгновенье ока. Так быстро, что у княжны сбилось дыхание. Ничего вокруг они не замечали вовсе, вбежали в спальню князя, закрывшись на ключ. — Уверены, что хотите этого? — Задыхаясь спросил он, бросив девушку на мягкую кровать. Евгении вдруг стало так смешно от этого, что она по-настоящему расхохоталась, да так громко, что Феликс тоже через секунду засмеялся, упав рядом с ней. Он сомневался. Не по поводу хочется ему с ней секса или нет… Конечно, хочется. Но, он прекрасно осознавал, что во-первых это действительно неприлично для молодой девушки. Тем более, что скажут люди, если узнают об этом? Нет, разумеется об этом не будет знать никто, а если такое случиться, то Феликс лично порвет в клочья носителя информации. Во-вторых девушка в столь юном возрасте может быть даже не готовой к такого рода…развлечению. Оно может для нее оказаться совершенно неприятным, а что еще хуже болезненным. Это вполне возможно. Организм может оказаться не полностью развившимся для этого… Понятно, что первый раз у нее все равно, так или иначе, будет в жизни. Но будет это сейчас или позже, решать только ей. — Ну, так что? Уверена? — Первый раз обратился на «ты». — Я уже боюсь… Вы так серьезно смотрите на меня. Или вы уже не хотите этого? Не любите меня уже, что ли? — Усмехнулась девушка, изучая лицо возлюбленного, ее тонкий пальчик нежно провел по щеке Юсупова, вычерчивая созвездие из его веснушек. — Я боюсь, что тебе может быть больно и неприятно. А если бы не любил, не спрашивал бы. И все время пока мы разговариваем, уже занимался бы с тобой… — В этот момент она так покраснела, округлив глаза…князь сразу осекся. Это была чистейшая правда, ни с одной из девушек, которые спали с ним, проститутка, леди высшего общества… Девственница или нет. Да без разницы, они сами с удовольствием прыгали ему в кровать, не обязывая его, вести себя с ними вежливо и ласково. — Тебе даже думать об этом стыдно, а ведь в этом нет ничего плохого. Ты, как и я, и абсолютно все люди и вампиры, появились именно таким образом. — Он не мог скрыть улыбки. — Ты ведь на медика училась, не ты ли понимать в этом должна больше остальных. — Я краснею, потому что, вы специально смущаете меня, вы определенно правы в том что все появились таким образом, но… Мы же не планируем с вами прямо сейчас добиться этого результата. Тем более я девственница, нет ничего такого, что меня смущают такие вещи… — Тихо произнесла девушка, поддразнивая, прикусив нижнюю губу. Она слишком мало знает об этом мире. Как много он знал девственниц, каковые раздевались перед ним, в считанные секунды раздвигая ноги, и всех он «вскрыл». Этими бывшими «ангелочками», «умничками» и «гордостями семьи» пользуются теперь все. — Последний раз спрашиваю: точно хочешь этого? — Бережно гладит по голове хрупкую птичку. — Да… Князь мысленно закатывает глаза и цокает, зачем он предложил ей это? Встал с кровати, сразу начиная расстегивать рубашку. Раз она так хочет: — Раздевайся и не говори потом, что я не предупреждал… Девушка послушно кивнула, с хитрой улыбкой на лице. Ну, совсем ведь маленькая еще. Дурочка! Да, и он тоже не лучше, он ведь уже узнал ее характер, знает что, если в голову ее взбредет что-то, так не остановить потом! Вот язык отрезать надо… Лучше бы, честное слово, она святой была. Птичка осторожно развязывала бант под грудью, на платье, у которого корсет был на животе… Сзади еще пуговиц, штук пятьдесят, до ночи одной провозиться с этим можно! Ужасно. За спиной стоял князь, раздетый уже по пояс и тихо смеялся. Теплые руки притянули ее к себе за талию, быстро вынимая круглые пуговицы из малюсеньких петелек. В просвете между двумя частями платья, открылась полоска светлой кожи. И он не мог отказать себе в желании провести пальцем по позвоночнику, с низу до верху. И тот час тело девушки покрылось мурашками, она тихо хихикнула. Закончив, Юсупов развернул ее к себе и глядя прямо в глаза, медленно стянул с нее верх платья, опуская его на талию. Так теперь они оба стояли полуголые. Ее плечи были ледяные, поэтому теплота его ладоней буквально обжигала кожу, так же как и шумное дыхание, где-то на шее. В его руках, она вся плавилась. Затуманилось сознание и ей было так хорошо, как никогда до этого. Может потому что, он прилагал колоссальные усилия, чтобы не наброситься на нее, как на всех других. Ему было так важно, просто жизненно необходимо, чтобы она ни в коем случае не почувствовала боли! Пусть не почувствует совсем ничего… Главное вреда не причинить любимой пеночке. Он даже при поцелуях не был так нежен как сейчас. Хорошо понимая, ей хочется страсти, но в силу возраста, она ей противопоказана. А его нежность она все равно сочтет за страсть, она — правильная и никогда не думала о том, как все это происходит. И вот перед ним лежит абсолютно обнаженная девушка. Стесняясь смотреть в глаза, но все равно она смотрит. Внимательно рассматривая каждую веснушку, каждую родинку на бледной коже. Но все же особое внимание она уделила его лисьей улыбке, кровожадной… Глазки девушки блеснули и расширись, когда Юсупов облизал собственные клыки. Хищно… Дыхание сбилось, воздуха не хватало, а пульс был, кажется, двести ударов в минуту и улыбка, никак не могла уйти с лица: — Раз уж решилась раздеться передо мной, — Произносит Феликс, садясь на кровать, бесцеремонно раздвинув длинные ноги девушки, открывая себе обзор — не зажимайся. Ты до безумства прекрасна. — Шепчет он, целуя в живот, от чего она закусывает губу. — Простите… — Испуганно и смущенно произносит птичка. Князь целует ее везде. Несколько раз облизывает грудь. От ключицы и до самого конца живота спускается ряд нежных, почти невесомых, поцелуев. Отметины, укусы и синяки точно не для нее, ей и не пойдет, он знает. Он только что проверил это. Гирлянда засосов на внутренней части бедра определенно немного не смотрится на такой правильной девочке, как Женя. Его руки действительно делают все что хотят, он трогает ее везде. И это приятно. Для них обоих. Хотя Феликс до этого дня и не признавал нежностей в сексе, для него это было страстное развлечение. Нежности никак в это не входили. Никогда! Но сейчас, видя как ей нравиться, как она плавиться от малейших прикосновений, почти не ощутимых, как расширяются зрачки, к лицу и шее приливает кровь, она громко дышит, выгибаясь в руках, будто кошка, он готов был изменить точку зрения. Два пальца мягко надавливают и легко проходят внутрь промежности, касаясь взбухшего клитора. Девочка запрокидывает голову, простонав уже не первый раз. Внутри все болезненно пульсирует и горит. В который раз убедившись, что она действительно возбуждена и готова, он двигает внутри лишь тонкими, длинными пальцами. И ей вроде даже нравиться, на свой жуткий стыд, она начинает двигаться немного навстречу. Пальчики безошибочно находят нежные чувствительные точки. И Феликсу это нравится, точно не меньше чем ей. Он тяжело дышит, вылизывая ее шею, чувствуя как тугие стенки сжимают пальцы. — Феликс… — Голос заметно дрожал, как и руки, и кажется ноги, которые тряслись от судорог. Он оторвался от шеи, взглянув на нее. — Да, милая?.. — Вытаскивая свои фаланги, спрашивает князь. — Готова? Феликс возбужденно посмотрел на девушку, которая вновь кусая губу, неуверенно кивнула. Он послушался. В комнате была звенящая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием, а сейчас тишину прервал сдавленный всхлип, немного приглушенный поцелуем. По милому личику покатились слезинки, девушка крепко впилась, ногтями в широкие плечи, отвечая на поцелуй. — Не плач. Я предупреждал… — Тихо шепчет Феликс, сжимая ее в объятиях. — Скоро станет полегче… — Не вините себя, если вдруг сделаете мне больно… — Снова чмокнула его, в кончик острого носа, Евгения. Толчки были медленными, осторожными, да такими, что князь сам себе удивлялся. Он жалел свою девочку, подготавливая и растягивая -- слишком узкая. Но его выдержка была не вечной, так что постепенно начала оставлять его, чего он сам точно не хотел, но тело… С ним просто не договориться. Скорость немного выросла, из-за чего девушка сначала сильно жмурилась. Странно, мокро и немного больно. И еще кровь. Он ведь порвал ее, должна течь кровь, сейчас ей стало по настоящему страшно. Вдруг он загрызет ее? Бред, конечно… Но, всякое бывает. Ее кровь и правда дурманила, от чего он опустил ее на подушки, теперь нависая над ней. Темп увеличивался, однако Феликс все еще старался его контролировать. Евгения глубоко дышала, пытаясь подавить дрожь во всем теле. Сейчас вдыхая глубже, ей все же нравиться. Затуманенный взгляд бегал по потолку, а мыслей не было… Никаких. Кроме одной единственной: «слишком хорошо…». На чье-то мнение ей было плевать. Лишь бы он не останавливался. Девушка не знала, что конкретно она чувствует. Сначала была вспышка боли, но приятная? и неожиданная… Потом боль стихла, превратилась обратно в жар, с каждым толчком ей было все приятнее. А сейчас он увеличил скорость, от чего ее руки потеряли контроль, вновь притягивая его к себе. Расцарапывая спину, впиваясь в губы, она не думала, что его это удивит. — Боль утихла, разгорелась страсть? — Слегка сбавив темп, несколько раз полностью выходя и входя до упора, ехидно спрашивает князь и облизывает ее сосок. А ей при этом не хватает воздуха она задыхается и стонет. Громко и протяжно, от чего становиться стыдно. — Я пра-а-ав… Тебе нравиться… — Ухо шатенки опаляет горячее дыхание. — Безумно… — Голос дрожит. Князь снова увеличивает скорость. Но в этот раз не постепенно, а очень быстро, наблюдая за действиями девушки, которая скоро просто расплавиться под ним. Он приподнимает ее, притягивает за поясницу к себе. Она скоро задохнется… Просто потеряет сознание. Чувства переполняют сердце, а тело…ощущения. На каждом новом толчке она вскрикивает и стонет. Голова кружится, а перед глазами все плывет. Для нее это слишком. Для первого раза. Да и вообще, она ведь человек, она… — Феликс… не могу… Бо-о-ольше не могу… — Девушка стонет, упираясь лбом в его грудь. — Еще минуту… Толчки становятся еще быстрее, ногти девушки, до крови впиваются в его плечи, от чего он только теснее прижимает ее к себе. — Феликс… Любимый! — Вскрикивает и запрокидывает голову Евгения, чувствуя, как внутри растекается что-то горячее и вязкое. Тело дрожит, но в нем появляется легкость. Юсупов смеется. Осторожно выходит и сжимает свою маленькую девочку в крепких объятиях. Теперь точно его. Никуда от него не денется. Женя… Женечка… Красавица. Очаровашка. Душка. Солнышко! Такая милая и добрая. Только она во всем мире его любит, его одного. И делает она это столь искренне, не прося ничего взамен, что иногда Юсупов просто поверить не может. Будто невзначай создает ситуации, в коих она должна будет это ему доказать. И он заметил, что еще ни разу в этих ситуациях она не поступала, противореча своим словам. Значит и правда любит. Это чудо! Помниться раньше его никто не любил, за то что он живет и дышит, может только мать, как и сейчас, и это естественно… Он никогда не был по-настоящему счастлив. Все женщины и девушки любого возраста были его всегда. Что бы он ни сказал им, пошлый комплимент или же вызывающую колкость, с сарказмом смеряя новую жертву взглядом, им было, похоже, все едино. Одна его, небрежно брошенная, фраза, как это создание уже делало для него все что он хочет. Весь женский пол, на абсолютно всех балах, вероятно, мечтал стать ему женой, ну или хоть куртизанкой. Даже разок была у него одна — актриса погорелого театра. Неплохо справлялась, но надоела страшно… С ней было не скучно: и поговорить, и переспать, и даже выйти в свет с ней было можно. Вот только минус у нее был — никогда она не говорила ему комплиментов! Грубость какая, честное слово! В общем… закончилась его куртизанка. Но теперь, когда в его жизни появилась это, небесной красоты, создание, он… Счастлив?