Reset the world, imagine home

Тхури скрестила руки на груди и с неким презрением посмотрела на Келегорма и Куруфина. Они смотрели на неё ещё более презрительно. Ухоженная девушка в черных просторных джинсах и чёрной кофте сидела напротив парня, который выглядел как типичный хулиган-двоечник из неблагополучной семьи, а рядом с ним, гордо задрав подбородок, восседал брюнет с проколотой бровью и в готической одежде, как вампир из фильмов про Дракулу. Только более карикатурный. — И… давно вы..? — нарушил тишину Финголфин. — С осени, - ответила Арэдель, взяв Тхури за руку и улыбнувшись. — Блин, Ириссэ, я вообще не думал, что ты из этих, — всплеснул руками Куруфин. — Ты ж нормальная. Красивая, сексуальная женщина, чем тебе Эол не нравился? Выгодный мужик. Арэдель почувствовала, как внутри неё закипает гнев, от злости ей было сложно даже подобрать слова. Она с силой сжала кулаки и закатила глаза, разочарованно покачав головой. — Если тебе он так нравится, так сам иди к нему, — резко ответила Тхури. — Искаженцам слова не давали, пошла отсюда на… — Келегорм! – совершенно внезапно появившаяся из ниоткуда Нерданэль отвесила сыну подзатыльник. – Нельзя так общаться с гостями, эта девушка не Моргот, поэтому не смей так с ней разговаривать! — Ну ма-ам! Она оправдывала его! — А я тоже про Мелькора многое говорила, мне тоже идти отсюда? — вопросительно приподняла бровь Галадриэль. Она вальяжно сидела на плетёном стуле, попивая коктейль из трубочки. — Ничего, пойдём, поможешь мне салаты нарезать, — утвердительно ответила женщина, забросив за спину рыжие кудри. Её светловолосый сын повиновался, пойдя за матерью с понурым видом. На деревянной белой веранде сейчас было особенно душно. Бывшие эльфы сидели на мягких небольших диванах, украшенных рукодельными салфетками из тонкой белой пряжи. На журнальном столике стояла миска с черешней, к которой ни у кого не было желания притрагиваться, то ли из-за накалившейся атмосферы, то ли из-за мошек, которые то и дело садились на ягоды, и никто не торопился их прогонять. Яркое солнце уже готово было стать закатным красным, предвещая наступление ночи. Редкий ветер иногда слабо развевал волосы, но от горячего воздуха жаркой весной мало пользы. — Что же… по крайней мере, ты счастлива, а это главное, — проговорила Анайрэ, неловко улыбнувшись. — Да, спасибо, мам, хоть от кого-то здесь я получила поддержку. Все взгляды устремились к Финголфину, который, облокотившись о спинку кресла, держал в руке стакан с коньяком. Он угрюмо смотрел куда-то вдаль. — Честно, я разочарован, — сказал он, влив в себя остатки напитка. Он выждал несколько секунд прежде чем снова заговорить. — Фингон, ладно ещё, я могу понять тебя. Маэдрос хоть и сын Феанора, но он эльф. А ты, Арэдель, ты променяла свою семью на эту... Некогда мудрый нолдо бросил на девушку взгляд, полный омерзения и осуждения будто бы за то, что она просто появилась на свет. Тхурингветиль словно бурила его морозным взглядом: этому её научил один из отцов. — Я не знаю, что меня больше возмущает: то, что она женщина или то, что она слуга Моргота. — Я его дочь вообще-то. — Ты вообще безмамная и приёмная, молчи! — выкрикнул с кухни Келегорм, залившись диким смехом, похожим больше на лай маленькой собачонки. И, судя по недовольному тону Нэрданели, она его отчитывала за неподобающее поведение. — Мне казалось, вы уладили конфликт с моим отцом, — не обращая на внимания на эльфа, продолжила Тхурингветиль. — Ну… это сложно. Вырастешь – поймёшь. — Нет, постойте-ка, — перебила его Тхури, хлопнув рукой по столу. Эльфы до этого уже начали между собой тихо переговариваться, но в этот момент резко замолчали, — сначала вы с Мелькором пьёте вместе пиво и поливаете помоями Феанора, а сейчас меня пытаются уколоть тем, что я его дочь. Вам не кажется это странным и лицемерным? Но Финголфин предпочёл не обращать на неё внимания, даже не смотреть в её сторону. — Арэдель, ты ведь с ней не сможешь создать нормальную семью. — Отец, Арды больше нет, — подал голос Фингон. — И ваших старых закостенелых предположений о том, какой должна быть семья, тоже. Мы все свободны сами выбирать свой путь. И меняющиеся приоритеты – это нормально. — Да у меня всегда были такие приоритеты! — вскрикнула Арэдель, поднявшись с места. – Я вам сто раз говорила, что Эол меня околдовал, я находилась под его чарами. Он удерживал меня там, запрещал видеться с семьёй и говорить на родном языке, а вы до сих пор жопу ему лижете?! В вашем представлении что, лучше семья будет строиться на насилии, зато гетеросексуальная? — Ну да. Это политика, Арэдель. К тому же, ты и шагу ступить сама не можешь, тебе нужен контролирующий муж. Финголфин поставил стакан на стол и подлил в него коньяк. — Лучше одумайся и будь нормальной женщиной. Для эльфов семья и дети – великое счастье. А ты… Ириссэ не собиралась больше слушать мерзкий монолог отца, поэтому быстро, как будто от этого зависела её жизнь, взяла бокал и выплеснула содержимое в лицо Финголфину. Все эльфы были ошеломлены таким поступком, их лица стали больше похожи на «Крик» Эдварда Мунка, и только один Фингон рассмеялся и захлопал в ладоши. Нолофинвэ не понимал, что произошло, ведь дочь вылила на него напиток так быстро, что он и опомниться не успел. — А теперь бежим за сырной косичкой, — шепнула Аредэль на ухо Тхури. Они выбежали с веранды и завернули за дом до того, как Финголфин разразился гневом и истеричными криками. Тхури взяла за руку Арэдель. Она заметила злобно-довольное выражение лица возлюбленной и поэтому тоже улыбнулась. Единственное, что ей нравилось в этих поездках – посиделки за домом. Холодный пунш с клубникой и базиликом, острые чипсы и игры на телефоне с отцами. Но сейчас Мелькора и Майрона нигде не было. Они добежали до желанного места и их встретили бурными аплодисментами. — Слушай, а где твои? — Что? — Майрон и Мелькор. — А, не знаю, Май сказал, что они вообще не приедут, а Мелькор написал, что они приедут сегодня. Я даже не знаю, кому верить, — пожала плечами Тхури. — Да ладно, — махнула рукой Арэдель, — приедут ещё, они так не в первый раз. — Ага, быстрее бы. Без них совсем не то. Маэдрос похлопал Арэдель по плечу и вручил девушкам шоколадные медальки. — Дядю было прекрасно слышно, он кричал даже громче, чем когда узнал обо мне и Кано. — Серьёзно? — Я думаю, здесь наша общая заслуга, — пожала плечами Тхури. На заднем дворе заканчивалась белая плитка, и начинался свежий зелёный газон. Территория за домом всегда была захвачена шумной тусовкой, которая приносила всю еду с собой и занимала бассейн. Здесь располагались не только летние длинные качели, но и несколько стульев и небольшой сваренный вручную мангал, который вечно привозил с собой Гимли. Тхури приобняла одной рукой возлюбленную. — Ну что, поедим шашлыков? — Не знаю. Мне как-то не хочется есть... —улыбка тут же пропала с лица девушки, когда та задумалась о произошедшем. Она не понимала, почему семья не может принять её спустя столько лет. Все винили её в падении Гондолина, она ведь воспитала предателя, а теперь все ненавидят за то, что спуталась с «вражьей девкой». От дурных воспоминаний мир перед девушкой поплыл, в ушах послышался неприятный звон, и всё тело ослабло. Она взяла за руку Тхури, чтобы не упать. — Ты чего? Из-за придурков? Съешь шоколадку, там сахар. Тхурингветиль усадила её на садовые качели и протянула стакан воды и шоколад. Вскоре девушке стало лучше, и мир снова приобрёл своё статичное состояние. Тхури взяла её за руки, заглядывая в её большие синие глаза. Арэдель тут же отвела взгляд и отвернулась, чтобы девушка не видела её слёз. — Хочешь поговорить об этом? Арэдель часто и глубоко дышала, чтобы не подпускать слёз к глазам. — Я… я просто… не знаю. Не уверена. Арэдель забралась на качели с ногами и обняла лежащую на рядом подушку. — Мне просто обидно, что они не принимают меня. Бросили тогда. А родной брат так вообще сначала не имел ничего против него. Они знают, как мне больно возвращаться в прошлое, но всё равно продолжают колупать эту рану. — Арэдель, я… мне жаль, что это с тобой произошло. Но ты не виновата. Тхури мягко коснулась её плеча. — Я знаю. — И ты имеешь право злиться на дохляка и родственников. — Да, я знаю. Но они этого не понимают. — Ты всегда можешь рассчитывать на поддержку моей семьи. Они быстро приняли тот факт, что моя избранница эльфийка, а не орчиха. Хотя, казалось бы, они злые и ужасные последователи Тьмы. Тхури ей ободряюще улыбнулась, но белая дева была поглощена своими мыслями. С того момента, когда она впервые увидела, как взаимодействуют между собой тёмные, прошло примерно полгода, и далее сейчас она помнила, с какой теплотой тогда в кофейне они относились друг к другу, как на семейных посиделках, куда она сама попала случайно, но её приняли. Она думала, что тёмные ненавидят эльфов и хотят их только убивать, но в тот день никто ей и слова плохого не сказал. — Да, самые настоящие чудовища не орки, не гоблины и не демоны. Чудовищность выбрала эльфийский облик, скрываясь за ложью, лицемерием, снобизмом и высокомерием. Тхури похлопала её по плечу. Слышать такое всегда было приятно, несмотря на то, что сама была искажённой эльфийкой. — Да, но не стоит забывать, что есть среди эльфов и те, которые поддерживают тебя, — мягко сказала Тхури. Мне кажется, твоя мама ничего не имеет против. Да и Артанис с Фингоном тоже. Им в первую очередь важно твоё личное счастье, а не то, что подумают окружающие. А это самый главный принцип искаженцев. Арэдель тяжело вздохнула и смахнула с лица слёзы. Раз родственники её не принимают, это исключительно их проблемы. — Спасибо, Тхури. Я тебя люблю. — И я тебя люблю. Вампирша оставила на её щеке след от вишнёвой помады, который тут же стёрла большим пальцем. — Заканчивайте свои брачные игры. После этих слов Майрон подсел к ним на качели и крайне недовольным видом. Девушки переглянулись и Тхури пожала плечами, даже не зная, что могло испортить настроение отцу. Он смотрел на людей, расположившихся на полотенцах у бассейна. У них был импровизированный пикник. И девушка всеми силами пыталась вспомнить, что это за компания, но ничего не приходило на ум. Среди них только двое носили бороду и один из них больше похож на Берена. Что за эльфы даже в новом мире носят бороду? — Что случилось? Узнал кого-то из студентов? Майрон недобро ухмыльнулся, глядя волком на кудрявого юношу с тёмными волосами. — Власть пребывает там, куда помещает её всеобщая вера. Это уловка, тень на стене. И порой очень маленький человек отбрасывает очень большую тень. Он сказал это так непринуждённо, будто снова сидел в Ангбанде и поучал несмышлёных орчат. — Это что-то из игры престолов? Майрон утвердительно кивнул. — Люди сражаются с тенями, а следует сражаться с теми, кто их отбрасывает, — ответила ему Арэдель. Майа улыбнулся уголками губ и снова взглянул на людей у бассейна. — Видите кудрявого парня? Он убил меня. — Так это тот самый Фродо? — Но он выглядит безобидно, — возразила Арэдель. — Все так думали. Но убило это только меня, — дальше он указал на мужчину, похожего на Берена, — а это узурпатор местного разлива. Только с валарской помощью его власть не рухнула и не началась гражданская война. И политик он плохой. Ещё и потомок Исильдурня. — Исильдурня? – переспросила Тхури. — Плачу светлым их монетой. Они придумали позорное прозвище мне, а я сейчас развлекаюсь с их именами, как могу. — А кто тот светловолосый? — спросила Арэдель. Майрон нахмурился и на его лбу выступили морщинки. И почему в такой хороший день в его сердце снова разгорелась огненная бездна ненависти? Он не мог ничего с собой поделать, только сверлить всех взглядом, он даже чувствовал лёгкое покалывание на кончиках пальцев, но не мог дать волю чувствам. В этом мире магии нет, кто бы что ни говорил. Все экстрасенсы, гадалки и маги не более чем дети, играющие в сказку, а ведь есть и те, которые за свои игры берут деньги. — А он хуже всех. Олорин, Митрандир, имён у него достаточно, но смертные его знают, как Гэндальфа. Прятался за обликом старика, вот ведь подлец. Цепной пёс валар, который решил поиграть в престолы, а Эру ему напрямую помог, вернув к жизни. Эта гнида положила последнего пламенного демона, и глазом не моргнула. — Ого, — вздохнула Арэдель. — И всё же, хорошо, что я не дожила до третьей эпохи. Тебя послушать, там настоящая игра престолов разворачивалась. — Слушай, пап, а тебе не кажется, что все они были пешками в руках Олорина? Майрон перевёл полный непонимания взгляд на дочь. Он никогда не думал в таком ключе. — Обоснуй. — Валар спустили с цепи Олорина, который внушил Арагорну, что вот он-то истинный правитель, и после его коронации всё будет хорошо, а по факту он лишь псина, загоняющая овец. Вот тебе и светлый лидер. Хоббит, как жертва ужасного кровавого режима, которой можно размахивать, как знаменем, а братство кольца военные пешки, — и тут глаза Тхури расширились от какого-то осознания и она щёлкнула пальцами. — Слушай, риторика светлых подозрительно походит на… Майрон улыбнулся и взъерошил короткие волосы дочери. Нет, сегодня ему точно не хочется портить себе вечер мыслями о светлых. Вскоре шашлык был готов. Все собрались за огромным деревянным столом, Нерданель и Анайрэ ставили на него нарезки, зелень и овощи, а Фингон наконец принёс аппетитно пахнущий зажаренный до хрустящей корочки сочный шашлык. Даже эльфы не могли устоять перед блюдом, знаменующим позднюю весну. Первым делом Майрон выбрал лучший кусок и положил его на тарелку Мелькора, отчего на майа неодобрительно покосились эльфы, и в этот самый момент Арэдель стянула из рук брата лимонад и сделала глоток из горла. — Ну, теперь это моё. Здесь мои слюни. Фингон взял у неё из рук бутылку и тоже сделал глоток. — Не страшно, у нас одинаковые слюни, мы же семья. — Не за столом, — закатил глаза Тургон. Фингон только несильно ткнул сестру локтём в бок, а она в свою очередь щёлкнула его по носу. Тургон взглянул на отца, прокашлявшись, и мотнул головой в сторону родни, но Ноло только пожал плечами. — Ну… что я им сделаю? —Ты же мудрый нолдо. — Напомни, кем ты там работаешь? — встрял в разговор Мелькор. — Я, э… менеджер по продажам. — Конечно, чего ещё ожидать от мужика по имени масло масляное? А обвалов продаж у вас там не было? Фингон прыснул в кулак, пока Тургон с крайне оскорблённым видом растерянно пытался придумать ответ. Финголфин кашлянул, глядя на старшего сына, и тогда Фингон прикрыл рот рукой, пытаясь сдержать смех. Нерданэль закатила глаза и тяжело вздохнула, глядя на сыновей, которые играли в мобильник. И только Майрон спокойно ел шашлык, макая его в смесь кетчупа и майонеза. — Ну знаешь ли… — Так, — встала из-за стола Нерданэль, — Моринготто, ну-ка помоги мне на кухне. — А что я сразу? _ А нечего прохлаждаться, пока женщины работают. Нерданэль строго сдвинула брови, а Тхури и Арэдель переглянулись, после чего первая покачала головой и спрятала лицо ладонями. — Так пусть остроухие тебе и помогают. Нерданэль упёрлась кулаками в бок, испытывающее глядя на тёмного вала, но напряжение спало, когда волейбольный мяч приземлился на голову Тургона, вызвав взрыв хохота Фингона, Арэдели и тёмных айнур. — Ой, извините! — воскликнул кудрявый юноша. — Подайте, а? Майрон взял в руки мяч и вышел из-за стола. Он двигался плавно и уверенно, расправив плечи и приподняв подбородок. Майа остановился в полуметре от хоббита, поначалу не глядя на него, он опустил взгляд на мяч и покрутил его в руках. — Впредь выбирай менее… опасные цели. Своей хищной лисьей улыбкой он заставил хоббита отступить на шаг. Такой взгляд был в тысячу раз хуже холодного осуждения. И тогда Олорин вылез из бассейна и поспешил на помощь. А Фродо так и смотрел в глаза рыжеволосому незнакомцу, с которым в прошлую сходку лишь однажды пересёкся взглядом. Он навсегда запомнил эти расширенные от удивления глаза, взгляд, постепенно наполняемый ненавистью. Вне всяких сомнений, это был Саурон. Олорин подбежал к ним и готов был загородить собой друга, когда Майрон вручил ему мяч. Но светлый майа предпочёл не встречаться с ним взглядом. — Пойдём Фродо. Майрон с крайне довольным видом занял своё место рядом с мужем. — Нравится тебе детей пугать. — Этому ребёнку тогда было чуть ли не пятьдесят лет. По их меркам он вполне взрослый. Мелькор только знал, что некий хоббит стал причиной смерти его возлюбленного майа. Он знал, что происходило во вторую эпоху лишь по слухам от эльфов и тому, что говорил Майрон. А говорить о том времени он совсем не любил. Вала обнял его одной рукой и притянул к себе. — Хочешь избить его? — Нет, с него хватит. Тхури права, они все жертвы валар. — Хочешь избить моего брата? — Нет, натравлю всех на Олорина, — еле слышно ответил майа. — Узнаю своего чародея.

***

Майрон положил последнюю карту. — Вот и всё. Гимли кинул на стол все свои восемь карт, которые не смог выложить за игру. — Да как у тебя это вообще получается?! Майрон собрал все карты и начал заново их тасовать. — Мастерство, в отличие от сил, не потеряешь. — А это случайно не чёрная магия? Ну не знаю, колец я у тебя на пальцах не вижу, но вот третья победа за раз – это подозрительно. Гимли покосился на него крайне недоверчиво, на что майа только пожал плечами. — Ах, если бы у меня были мои силы… — мечтательно проговорил он. — Ты бы первым делом прибил Финрода. — Если бы он встал у меня на пути. Мне на него всё равно, я просто ставлю его на место всякий раз, когда он мешается под ногами. Как это было в Арде. — Ностальгируешь по вашей этой первой эпохе, а? Гимли зажёг сигарету, задумчиво поглаживая свою рыжую бороду, в которую были кем-то заботливо вплетены железные украшения. — Иногда накатывает, Арда была и нашим домом, как и Альмарен, но… Свободу на магию я никогда не променяю. — Альмарен? — Да, до того, как Мелькор сломал светила, валар жили в Альмарене, я тогда был совсем юным учеником Аулэ. Майрон чувствовал необъяснимое тепло в груди, какую-то безопасность, когда вспоминал про Утумно и Ангбанд, но в случае Альмарена он не чувствовал ничего. И сам для себя находил это странным – он там воплотился, учился основам и заводил друзей, но таких тёплых воспоминаний, как про тёмные твердыни, у него не было. Наверное, поэтому он считал своим домом Утумно и Ангбанд – там были те, без кого в Мордоре он уже не чувствовал себя также уютно. — Так ты ученик Аулэ?! — оживился Гимли. — Был им, а ты не знал? — Так это же меняет дело! Гимли слез со стула и подошёл к майа, крепко его обняв. Майрон замер, не зная, как на это реагировать, но объятия его длились недолго, после он легонько стукнул майа по плечу. — Мы, гномы, были созданы вала Аулэ. Хороший мужик. Душевный. Майрон неловко отвёл взгляд, почувствовав нечто неприятное. Ему не нравилось вспоминать то, как он ушёл от мастера. При одном упоминании о вала кончики его пальцев становились холодными, а по всему телу шла неприятная дрожь. — Разве он ничего про меня не говорил? Гимли призадумался и щёлкнул пальцами. — Ах, да, он говорил, что раньше у него был восхитительный ученик, которого потом убил Саурон. Гном снова взглянул на майа, который задумчиво сдвинул брови. — Погоди, а ты разве не Саурон? — Я Майрон. Но светлые, узнав о том, что я ушёл к Мелькору, нарекли меня Сауроном. — Ах, вот оно что. Тогда я не понимаю, почему о Майроне он вспоминал с теплотой, а Саурона называл последними словами. — Ему было легче убедить себя в том, что я умер. Для него принять этот факт было не так болезненно, да и ушёл я со скандалом. Майрон не чувствовал своей вины. Он ушёл, а Аулэ, считай, отрёкся от него. Разве есть его вина в том, что он увидел конфликт с другой стороны? Майа уже ни в чём не винил бывшего мастера – сложно в чём-то винить пассивного айну, который готов свои творения в лепёшку расшибить ради чужого одобрения. — Не думаю, что я бы так по-разному относился к своему ученику. Зная, какие у вас были взаимоотношения, это вдвойне странно. Но я бы никогда не смог так думать, даже если бы ты был моим учеником. Без обид. Майрон пожал плечами. — Наверное, надо с ним поговорить. — Лишним не будет. — Но твои слова ещё раз доказывают, что Аулэ не принимает мой выбор, он считает меня чудовищем, для него идеальный послушный ученик мёртв. — Ну, будем думать, что он изменил своё мнение. Многие ведь изменились в этом мире, а? — ободряюще ему улыбнулся Гимли. — Да. Ты случайно не знаешь, где он сейчас? — Никто не знает. Йаванна и Аулэ будто бы намеренно избегают встречи со всеми. Наверняка живут себе в деревне и бед не знают. Всё лучше, чем отбиваться от того психа на каждой встрече. — Да, ты прав, зато Феанор неизменен, вот он, пример стабильно летящей фляги. И в этот момент дверь приоткрыл Фродо, но заметив Саурона, тут же поспешил вернуться в свою комнату, но майа остановил его холодным тоном: — Стоять. Хоббит развернулся, исподлобья глядя на него. — Я просто водички попить хотел. — Так пей. Не сводя глаз с майа, он проскользнул к белой столешнице, взял стеклянный графин, и наполнил водой кружку, которую тут же осушил за пару глотков. — Подожди, как там тебя? Может, поговорим? Фродо перевёл взгляд на Гимли, который затушил уже вторую сигарету. Гном молча вышел с кухни, совмещённой со столовой, чтобы дать им поговорить наедине. Хоббит сел напротив майа, на противоположный край стола. — Ну… как жизнь? — неловко спросил Фродо. — Неплохо. Недавно надел на палец одно кольцо. — Что? Глаза Фродо с ужасом расширились, а майа только усмехнулся. — Обручальное. Я был с Мелькором за границей, мы официально мужья. — Ясно. В воздухе повисла неловкая пауза, Фродо было некомфортно держать зрительный контакт, майа нагонял на него необъяснимый страх, поэтому взгляд его метался по дорогой современной кухне в стиле минимализма. А эльфы и правда до сих пор любят светлые цвета, судя по тому, что на даче Финголфина преобладали именно они. — Фродо, я не сержусь на то, что ты убил меня тогда. — Да? Правда? Знаешь, Гэндальф говорил… — Мало ли что на заборе написано, — пожал плечами майа. — Олорин вообще среди майар никогда не отличался умом и сообразительностью. Его в Средиземье-то отправили, надеясь, что он потеряется там. — Но его фразы довольно мудрые. — Тем не менее, они полны цинизма и лицемерия. Рекомендую поспрашивать о нём у Эонвэ, он-то всех майар хорошо знал. — Раз ты настаиваешь? Фродо нервно вертел в руках пустую кружку. — Не настаиваю, но так, для общего развития было бы славно. К слову, я понимаю, что ты лишь пешка валар и не злюсь на тебя. — Извини? — хоббит поднял взгляд прямиком на майа. — Они использовали тебя как героя, зная, через что ты пройдёшь, — Майрон встал со своего места, но хоббит даже не дрогнул, он грозно исподлобья смотрел на высокого майа, ступавшего к нему с грацией лисицы. — Они даже не попытались решить всё мирно при помощи переговоров, им проще было уничтожить неугодных. Хотя, о чём это я? Кому это вообще интересно, если реальная жертва войны здесь ты? Он говорил мягко и размеренно, испытывая сочувствие к Фродо, а в конце положил ладонь на его плечо, и уже к концу речи хоббит смотрел на него уже более заинтересованно. — Ну уж нет, говори свою историю. Майрон мягко ему улыбнулся. — Раз ты об этом просишь.