The Related (Связанные)

      Тяжелые гигантские двери лениво отворились перед хрупкой, ослабшей девушкой, и Лафей предусмотрительно сделал жест, пропуская её вперед, в помещение, окутанное мраком. Подняв на ётуна заплаканные глаза, Селена неуверенно сделала шаг. Глубокий вздох её сопроводило клацанье зубов и дрожь во всем теле. Она куталась в накидку, которая казалась и вовсе бесполезной сейчас, однако, на её счастье, войдя в помещение огромного размера, она обнаружила здесь скопившиеся остатки тепла и запаха тлеющих углей. Прочная сеть темноты не позволяла ведьме ничего разглядеть, но Лафей шел позади, заставляя её тем самым ускорить шаг. Девушка вдруг споткнулась и свалилась на что-то мягкое. В испуге она быстро повернулась к выходу, от которого падал свет, и начала отползать вглубь, пока не уперлась в стену, завешанную чем-то точно таким же теплым, приятным и мягким, что непременно напомнило о комнатном коврике. Нет, не о Ванахейме, а о маленьком подвальчике, где она жила и который перестал казаться ей отвратительным и жалким… Не имели больше значения его обшарпанные стены, не имела значения старая, поломанная мебель. Там, в её скромном жилище, было главное – тепло.             Почти вжавшись в стену, подтянув колени к груди и обняв ноги руками, промерзшая до костей Селена следила за нечетким передвижением исполинского силуэта Лафея, который молча и почти бесшумно копошился в темноте.             – Ты не должна бояться, – внезапно заговорил великан, и Селена ясно распознала его зоркий взгляд кровавых глаз. – Здесь тебе будет удобно. – Он изъяснялся с расстановками между словами, напряженно и величественно, и в холодном тоне не сквозили ни злость, ни ненависть, ни отвращение. Возможно, он пытался вложить в эту короткую речь долю нежности, но Селена не смогла различить её ноток из-за нечеловеческого страха, почти убийственного мороза и дикого гнева, который почему-то совсем не придавал ей сил, а наоборот – сжирал их.             Появление огня стало таким же неожиданным, как и голос Лафея, но куда более желанным. Освещение вернуло ётуну устрашающий облик, а горячее дыхание огня мгновенно поманило к себе. Робко протягивая оледеневшие руки, девушка не сдвинулась с места, пока Лафей не покинул помещения и не запер за собой дверь, которая раньше, по всей видимости, была глыбой льда. Забывшая обо всем на свете, Селена ринулась к огню. Все, чего хотелось сейчас, так это согреться! Она не заметила даже, что пол под ногами непременно напоминает нагретый солнцем песок на берегу великого моря – такой же бархатистый и теплый.             Время, как правило, быстротечно, но время, которое наступило для Селены, оказалось долго тянущейся вереницей зимних дней. Бесконечный вой ветра пробуждал её, заснувшую у огня, свернувшуюся клубком, словно крошечный зверек, укрытую шкурой горного оленя, которая была повсюду – на стенах, на полу, на постели. Но Селена сидела только у огня, и с этого места рассматривала свои ледяные покои, куда её поместили. Помещение было слишком огромным для неё одной; на высоких потолках отражался огненный танец; сбоку от камина, который каким-то странным образом не таял, были свалены поленья. Комната, в общем-то, была пуста, но в голову закралось подозрение, что прежде здесь обитал кто-то ещё. Однако Селену куда больше пугал вопрос: а что же стало с прежним жильцом?              Одиночество ведьмы нарушалось ежедневно, когда ей приносили еду, причем готовилась она на том же огне, что согревал её покои. «Они не хотят убивать меня, раз кормят, – рассуждала как-то Селена, уплетая свой очередной обед, состоящий из куска вкуснейшего мяса, – но есть же хоть какой-то смысл в моем плену? Ради чего-то я сижу здесь? Но лучше уж замерзнуть мне заживо, чем стать наложницей их ледяного короля!» От наручников её никто не освобождал, и любая её попытка избавиться от тяжелых кандалов заканчивалась пустым. Магия блокировалась с помощью них, и Селена чувствовала себя словно наполовину парализованной. Впрочем, первое время она и вправду почти не двигалась, сидя возле пылающего огня в камине, обливаясь слезами беззвучно и дрожа под слоями теплых оленьих шкур.             Спустя несколько дней проникший внутрь неё огонь вернул Селене способность шевелиться, и она ходила от стены к стене, забираясь в самые дальние уголки комнаты, вжимаясь в стены и безутешно и тихо оплакивая все то, что было у неё в Ванахейме. Она неоднократно вспоминала няню, и, каждый раз представляла себе её полное, розоватое личико, смешной чепчик и белый фартук, в кармашке которого она иногда носила для неё сладкие булочки и конфеты. Запах тех угощений как будто бы вырывался за пределы тех воспоминаний. Но самые дорогие её сердцу воспоминания о принцессе Фрейе теперь причиняли лишь нещадную боль в душе, практически разрывая её в клочья. Неужели и она вложила свой вклад в это безжалостное предательство? Неужели она была с самого начала в курсе этого страшного заговора и все её слова о дружбе и любви были пустыми? Отныне они обесценились и для Селены. Вначале родная мать бросила её, затем близкая подруга, почти что сестра, отдала на заклание недругам… Одно доверие осталось лишь к няне, не имевшей ни малейшей возможности её защитить.              Все эти мысли напрочь отгоняли сон, а в маленьком уголке, между устланной шкурами кроватью и стеной, отяжелевшие веки вдруг начали закрываться. Селена хотела было поддаться своей усталости в надежде, что холод заберет её навсегда, но внезапно на глаза попалась какая-то блеснувшая в тени огня вещица. Селена, забыв о своей мучительной бессоннице, первым делом схватилась за свою шею, проверяя наличие камня, который, к счастью, не потерялся. Значит, внимание её привлекло что-то другое. Она подползла, словно мышка к приманке, аккуратно и опасливо, и взяла в руку серебристую ленточку для волос, которая вряд ли могла принадлежать одной из великанш и уж тем более точно не принадлежала ей самой. Ленточка была самой обычной, простенькой, какую могла носить любая девушка или женщина… Но кем была хозяйка именно этой ленты – оставалось только догадываться. Впрочем, догадки не потребовались, так как в эту же ночь двери её покоев громко отворились, впуская в согретое помещение снежную метель и нытье ветра. Ведьма вздрогнула, увидев на пороге Лафея.             Его твердые шаги отдавались в её голове какой-то тупой болью, но бояться уже не было сил. Она устала от одного лишь слова «страх». Она была готова принять смерть достойно, от его ледяной руки. Но великан даже не допускал мысли о том, чтобы убивать её. Переступив порог и прикрыв дверь, оставляя лишь щелку, сквозь которую бил свет, он медленно приблизился к ведьме, взирая на неё сверху вниз грозным и оценивающим взглядом, который впоследствии упал на ленточку, что держала она в дрожащей ладони. Тут глаза его изменились: в них заплескались неистовое, болезненное отчаяние и… ласка? Лафей нагнулся к девушке, протянув к ней свою громадную руку, от которой веяло морозом.             – Дай мне это, – проговорил ётун с толикой печали. Селена выполнила просьбу и отодвинулась от исполина на несколько сантиметров.             – Чья она? – выскользнул волнующий вопрос из её рта. Лафей смерил её глубокомысленным взглядом.             – Моей женщины, – ответил он, долго рассматривая вещицу, сжимая её своими холодными пальцами. – Ты временами напоминаешь мне её.             – Я – не ваша женщина! – покачала головой Селена и с опаской начала следить за каждым его действием.             – Нет… – протянул великан. – Не моя. И ты никогда ею не станешь. – Он спокойно прошел в комнату, ступил на устланный ковром пол и опустился на широкую постель. – Ты, верно, жаждешь получить ответы на все свои вопросы, хочешь узнать правду, которую утаил от тебя Ньёрд. Я расскажу тебе, дитя. Потому что рассказать больше некому. Все эти царьки, как один, терпеть не могут быть честными. Доверять им значит не уважать самого себя. Я не понаслышке об этом ведаю.             – Разумеется. Ведь Вы ждали принцессу Фрейю.             – Нет, – отвечал он без тени эмоций. – Наша сделка с Ньёрдом была заключена так давно, что я позабыл о самом её существовании. Когда он вдруг появился здесь, я был изрядно удивлен. Я думал, что он привел свою дочь, и, если бы это было так, я бы в тот же миг развернул их обоих назад, к порталу.             – Почему же я была лишена этого акта милосердия? Потому что напомнила Вам кого-то?             – И поэтому тоже, – вынужден был согласиться Лафей. – Хм, а ты и впрямь ведьма. Наблюдательна. А ещё потому, что ванская принцесса предназначалась не мне, а моему сыну.             Девушка, сглотнув, немного подвинулась, чтобы под ясным оранжевым светом огня лучше разглядеть скорбное лицо великана.             – У Вас есть сын?             – Тогда был. Сейчас я не знаю даже, жив ли он. Асы забрали его у меня. В те времена все воевали. И все началось с твоих предков: они сталкивали мир с миром и наблюдали, что будет. Ванахейм и Асгард, два сильнейших государства, враждовали столетиями благодаря стараниям ведьмы Гулльвейг. Когда Всеотец узнал о её происках, за ней началась охота, но никакое оружие богов не могло уничтожить её. Колдунья оказалась живучей. А в это время мы не теряли времени. Жажда власти овладела нами, мы не увидели ничего плохого в том, чтобы напасть на потрепанный войной Ванахейм. Мы могли обратить его в снежную пустыню. Однако Ньёрд взмолился о пощаде и был готов отдать все взамен на оккупированные земли. Я не стал долго раздумывать. Его дочь в ту пору была ещё младенцем, как и мой сын. Я заглянул далеко в будущее и пообещал, что однажды вернусь за его принцессой, когда той исполнится шестнадцать. Но сейчас, полагаю, принцесса гораздо старше. Старик Ньёрд совсем потерял покой и по истечении срока отдал тебя, чтобы спать сладко, безмятежно.              – Но Вы… Вы же могли потребовать у него Фрейю.             Селена теперь, будучи уверенная в том, что дочь царя точно такая же предательница, с легкостью могла представить её на своем месте.             – Мог бы. Но я уже сказал, почему не стал этого делать. А она оказалась смелой девой. Я не ожидал.             – О чем Вы?             – Принцесса приходила сюда, упрашивала тебя отпустить, предлагала взамен себя. Меня впечатлила её самоотверженность. Видно, ты сильно дорога ей, раз она не побоялась идти сюда против воли отца, или он – совсем тряпка!              Селена уткнулась лицом в колени, вытерев о ткань платья непрошенные слезы, а потом повернулась к камину, отчего бледная кожа озарилась золотистым свечением, и потрескавшиеся губы вновь приобрели розоватый цвет. Лафей, словно обратившийся в немую исполинскую статую, неподвижно сидел за её спиной, опершись одной рукой о свое колено, и жадно любовался вздрагивающей от слез девушкой, и снова вспомнил её, имя которой не мог произнести с тех самых пор, как её не стало. Тяжело вечно жить в молчании, с печатью на устах, но только не ледяным великанам. Они до безобразия скупы на эмоции. Им чужды смех и слезы. Их способность любить не вызывает ничего, кроме страданий, ибо даже любовь не является ничем иным, кроме как ледяным дыханием, испепеляющим взглядом исподлобья, прикосновением, причиняющим нестерпимую боль, что распускается темно-синим цветком на коже. В конце концов тот, кого угораздило полюбить пропитанную зимней стужей душу, услышать в ней отголоски весны и почувствовать жар огня, со временем поймет, что кормил себя лишь смутными иллюзиями, что любое трепещущее сердце здесь превратится в кусок льда. Просто потому, что иначе быть не может. Таковым Ётунхейм был сотворен…             – А кем была та женщина? – Селена снова собралась с силами, чтобы продолжить нелегкий диалог с Лафеем, но по-прежнему сидела к нему спиной, невольно выискивая ниточку, за которую можно уцепиться, и хоть на время забыть о своем беспросветном плене.             – Тем же, чем для тебя в данную минуту является огонь.              – Я никогда не ценила его, пока не потеряла.             – Именно…             – Лафей, – Селена неожиданно вскочила с места, и впервые бесстрашно обратилась к царю в надежде, что подобралась наконец к тому самому заветному рычагу, на который можно надавить, чтобы открыть путь к его благоразумию, – я не смогу заменить её Вам.             – Заменить? – он воззрился на неё, будто впервые увидел.             – Да! Иначе для чего я нужна?             Лафей покинул свой темный уголок и приблизился к девушке, велев ей жестом выставить закованные руки вперед. Она боязливо подчинилась; отяжелевшие от металла руки она с трудом могла держать навесу, но ещё труднее было испытывать то странное ощущение тесноты, усталости, будто все тело и все внутренности сводит от замкнутости. Селена не знала, какое именно волшебство применил Лафей, но на её глазах кандалы, покрытые рунами, мгновенно обледенели, и тогда кожу на запястьях нестерпимо зажгло. Лед все плотнее обхватывал металлические кольца и цепь, трещал и не жалел нежных рук девушки, а потом под натиском неведомой силы наконец раскололся с характерным звуком. Наручники потеряли свои магические свойства и разлетелись на мелкие осколки, усыпавшие пол под ногами ведьмы. Свободна.             Колдунья все это время избегала прямого зрительного контакта с великаном, но в эту секунду взметнула на него немигающий, полный недоумения, выжидательный взгляд. Она была готова поверить во что угодно, но не в свою свободу (по крайней мере, от оков). Лафей вот так запросто избавил её от этой ноши и вновь открыл свободный доступ к магии.             – Ступай со мной. История, юная Селена, ещё не окончена, – последняя фраза начисто была лишена прежнего мягкого тона и сплошь пропитана язвой. Селена не желала упрямиться и навлекать на себя гнев царя и его поданных, более того – не хотела грубых действий, и потому послушно поплелась за Лафеем, прочь из теплых покоев на вечный мороз. Её ожоги не зажили, и ножки были в мелких порезах и царапинках, которые она успела получить, даже не заметив этих легких травм.             Бушующая зима безжалостно щипала незащищенные участки кожи, ледяным ветром трепала накидку и разорванный подол платья, но, противостоя злой погоде, Селена шла за предводителем великанов, закрывая лицо от костлявых рук холода. Дело начинало проясняться, туманная завеса слегка приоткрылась, и Лафей, превратившись из немого наблюдателя в безэмоционального собеседника, больше не отталкивал и не пугал её. Он преследует какую-то цель, и она, очевидно, способна помочь ему в её достижении.             Однако перед поданными главного ётуна страх не исчез: угрюмые лица синих исполинов казались ей абсолютно одинаковыми – все, как одно, извергают лишь глубокое презрение и ярость. Быть может, они не были бы против затоптать её своими огромными ногами, дай Лафей такое распоряжение. Снова окруженная конвоем, она почти не разбирала дороги, только поняла, что путь их пролегал от заднего фасада пострадавшего некогда храма. Тропы, как правило, не было; они миновали вначале заметенную метелью равнину, и девушка старалась ступать точно по следам Лафея, в которых ножка её становилась подобием какой-то мелкой крошки. Ориентироваться в этих глухих местах просто невозможно, ибо ничего вокруг не меняется: все тот же снег, все те же громоздкие скалы, все те же жуткие обвалившиеся пещеры. Спустя некоторое время Селена увидела вдалеке целое ётунское войско, вооруженное копьями, которое по началу не отличила от ущелий и сгорбленных гор. В голове рождались самые страшные теории, картины и предположения. Непонятно откуда взялась та стойкость, с которой она прошла этот путь и покорно остановилась перед Лафеем и его солдатами, ожидая своего приговора. Её охватил ужас, когда она представила, что сию секунду сорвется и на ватных ногах побежит в глубь Ётунхейма в надежде спастись, но за долю той же секунды её нагонят и уже не помилуют.             – Ведьм редко можно назвать надежными союзниками, нельзя знать наверняка, что скрывается за миловидной улыбкой, – подал стальной голос Лафей, – ты можешь стать первой в своем роде, кому я безоговорочно стану доверять в будущем. Твой дар может быть полезен моему народу.             – Каким образом? – пролепетала Селена, возвращая себе прежний вид напуганной пичуги.             – Ты готова оказать помощь? – Наводящий вопрос Лафея вряд ли подразумевал отказ. Она была окружена его людьми, она не имела возможности сбежать, она осознавала, что настал момент для принятия своего первого в жизни серьезного решения, которое, по большому счету, принадлежало не совсем ей.             – Что вы хотите? – онемевшим ртом выговорила она.             – Ты создашь портал, – пояснил ётун, приблизившись к ней на пару шагов, – прямо здесь и сейчас. Портал, который приведет моих воинов точно в Асгард.             Обведя ледяных великанов оторопелым взглядом, она старалась уловить суть его просьбы, хотя та была проста и понятна как белый день. Речь шла именно о вторжении, о нарушении закона, о помощи бесчинству.              – Нет… – Селена попятилась назад, покачав головой. – Я не стану этого делать.             – Ты отказываешься? – со зловещим прищуром Лафей опять сократил расстояние между ней и собой.             Грозный тон уже не так сильно пугал девушку, но вот затрещавший где-то за спиной лед заставил поежиться. Порыв ветра, налетевший из неоткуда, сдул с её головы капюшон, заставив её повернуться назад, где собралась толпа из молчаливых местных жителей, большинство из которых было вооружено.             – Я… Я никогда не практиковала такую магию. У меня ничего не получится. – На тот момент ей это казалось идеальной причиной, к тому же то была правда. Но помимо неуверенности в своих силах, она не могла отстраниться от мысли об асах, которых поставит под удар уже одной своей попыткой. С того момента она готовила себя к скорой гибели, ведь неповиновение Лафей вряд ли стерпит.             Губы Лафея медленно растянулись в лукавой ухмылке.             – Так дело лишь в твоих сомнениях?             – О да! Я сомневаюсь в справедливости всего происходящего! – Она не заметила, как повысила голос, звучавший с душащим изнутри отчаянием. – Я не понимаю, почему оказалась здесь, почему вынуждена помогать вам совершать преступления против мирных земель, не понимаю! Не понимаю, почему я все ещё жива… – медленно она опустилась на колени, уже не чувствуя снега под ними, уже не обращая внимания на мерзлоту, что медленно овладевала ею.              – Ты лишь неразумное дитя, которое я не смею винить в его неведении, – голос Лафея зазвучал над ней с вымученной лаской, явно чуждой ему. – Подними голову, Селена. – Ледяной великан протянул к ней свою ладонь, хотел прикоснуться к её шелковистым каштановым волосам, покрытым инеем, но не решился. То ли из-за боязни проявить слабость перед лицами поданных, то ли из-за нежелания спугнуть и без того дрожащую от страха девушку, обладающую непозволительной мощью, но выглядевшей словно трусливый воробушек перед голодным котом.              – Что вам нужно в Асгарде? Вы хотите, чтобы я помогла вам в ваших кровавых деяниях? Не стану… Не стану! – внезапно ведьма вскочила на ноги. – И Ваши искрометные речи о моем судьбоносном даре не заставят меня передумать! – Смелость под стать несущемуся биться за родину воину взыграла в юной ведьме настолько ярко, что поразила своим светом даже почерневшее от злобы лицо Лафея. Ветер настойчиво пытался свалить девушку с ног, но она стояла твердо как скала, позволяя ему хлестать её по нежным щекам, потерявшим былую приятную румяность, путать её темные волосы, что лишились своего блеска. «Будь что будет», – вдруг для себя решила она, устав от бесконечного страха, который топил её достоинство, остатки стойкости к столь привычному ощущению угнетенности. В порядке вещей, видимо, использовать таких, как она. Сначала Ньёрд, а теперь и этот ледяной старик намерен разбудить в ней вселенское зло.             Ётун усмирил загалдевших позади солдат, готовых прямо сейчас броситься в порыве ярости и растерзать хрупкую девушку, позволившую себе пойти наперекор их королю.             – Ты слишком торопишься, Селена. А ведь причина есть. Тебе невдомек, кем на самом деле являются цари доблестного Асгарда, и лишь потому я смею простить тебе твою юношескую дерзость и даже восхититься твоей доблестью. Я не помышляю о войне, я намереваюсь лишь вернуть то, что принадлежит мне по праву, то, что асгардцы отняли у меня и моего народа. Окажи мне услугу, и тогда я подумаю над тем, чтобы даровать тебе свободу, которой ты достойна, Селена.             Вот оно – подхваченное заветное обещание, подстрекнувшее замерзшую надежду и согревшее её. Услышав слово «СВОБОДА», ведьма почувствовала, как в груди вспыхнуло сердце, расцветшее подобно садовой розе, вспомнившее о весне и солнце. Обещание, которое звучало так красноречиво и так лживо, не могло не подкупить, но Селена предпочла временно подержать его в воздухе. Лафей, помнится, ещё не закончил свою историю.             – Что именно отняли у вас асгардцы?             От Лафея не скрылась её оживленность; она задала этот вопрос не любопытства ради. И Лафей ждал этого с нетерпением. Он быстро выучил, как правильно воздействовать на неокрепший молодой ум и железобетонное стремление к справедливости. Ему почти удалось её сломить и усладить девственный слух краткой историей с большими преувеличениями в сторону своей благодетели.              – Источник нашей силы. Ледяной Ларец. Эти варвары опустошали многие земли, и Один, которого так почитают в Девяти Мирах, никогда не брезговал чужим. Я намерен вернуть Ларец, и ты обязана помочь мне в этом.             – Ошибаетесь. Я Вам ничем не обязана! Вы отказались отдать меня моей сестре, когда она пришла за мной, Вы скрыли от меня её визит, позволив мне долгое время думать о ней как о предательнице. Вы никаким образом не облегчили мои страдания. Да, я благодарна за то, что Вы решили открыть мне глаза, но легче от этого не стало. Свобода? А откуда мне знать, что Ваша песнь о свободе не окажется такой же сказкой, как и обещания Ньёрда?              – Тебе придется поверить мне на слово, Селена. Другого пути нет. Поверь в это так же, как и в то, что, если ты откажешься, тебя просто оставят в ущельях, из которых ты не сможешь выбраться. Замерзнешь там и станешь тем, кем видел тебя Ньёрд все эти годы, – ледяной статуей.              Ведьма пыталась понять, в каком месте этот подлец врет самому себе. Что ему важнее – попасть в Асгард или обречь её на страдания? На чаше весов, несомненно, победит первое, и Селена может воспользоваться этим. Вот только положение её не такое завидное, чтобы рассчитывать на выполнение своих требований. Если у неё получится, то в дальнейшем от использования её дара Лафей точно не рискнет избавиться.             – Я не сильно огорчу Вас, если скажу, что не могу создавать такие порталы? Просто не умею.             Великан призадумался.             – Что ж, в таком случае учиться придется прямо сейчас.             – Если даже у меня получится создать портал, он будет тайным! А через черный ход ходят только воры. Не лучше ли пройти через парадный и назначить переговоры? Взывать к его чистоплотности было точно бесполезно, но она попыталась.              – Переговоры как метод давно устарели, ведьма. И у нас больше нет желания церемониться с теми, кого ты нарекаешь благородными. – Ётуну пришлось нагнуться к ней ближе, чтобы следующие его слова оказали должное влияние. – Попадись им ты, они бы не пощадили.             – Но речь ведь сейчас идет не обо мне, а о невинных людях. Вы заберете свой Ларец и вернетесь? Никакой крови, никаких невинных жертв, так?              – Между нами идет война, затишье которой носит лишь временный характер. Но мои люди все сделают правильно, и никакого кровопролитья не случится. Если мы получим наш источник, вопрос о твоем освобождении будет в ту же секунду решен. И я брошу все свои силы на то, чтобы впредь защищать тебя от таких изворотливых лжецов, как Ньёрд. Клянусь.             Наивная, ещё совсем юная, она, должно быть, действительно поверила этому монстру, поскольку он стал единственным, кто посчитал нужным рассказать ей правду о том, по какой причине она оказалась в его плену. Но теперь этот плен может закончиться. Сейчас она могла думать только об этом, отбросив все сомнения, поставив свое стремление к свободе в центр всех своих убеждений. Она не знала, к чему приведет её почти что необдуманный шаг, но искренне верила, что он откроет ей дорогу к солнцу.             Сосредоточившись, Селена начала сложный процесс создания пространственного моста. Ей пришлось вспомнить теорию, которую ранее она никогда не применяла на практике. Ей все ещё казалось невероятной такая магия, но все зависело лишь от веры в себя. Фрейя не уставала ей повторять это изо дня в день. В конце концов она была рождена с этим даром, и все, что ей нужно, это вспомнить, как и что делается.             Селена, закрыв глаза, постаралась унять дрожь во всем теле, дрожь не только от волнения, но и от холода. Ей предстояло совершить самое трудное – отпустить свое сознание в странствие по бескрайней галактике. Тысячи, миллиарды тысяч звезд видела она и очень быстро неслась мимо них, а вращавшиеся планеты и парящие миры, усеявшие ветви раскидистого Иггдрасиля, казались не более прочными, чем стены в замке Ньёрда. Уловив суть своих действий, Селена не без радости осознала всю их легкость. Под кружевом звездного неба она увидела золотой Асгард, влетев туда яркой птичкой. Она ощутила себя одновременно существующей в двух мирах. Часть её сознания прибывала в холодном Ётунхейме, а другая часть – в солнечном Асгарде. Вот она – та самая непрочная связь между мирами, рвущаяся при маленьком вторжении. О ней и говорила принцесса.             Она все стояла неподвижно, выставив руки вперед, и пыталась прорвать эту тонкую оболочку, которая мешала ей глотнуть хоть немного душистого воздуха асгардских садов. Сосредотачиваясь снова и снова, она проходила этот тернистый путь, летя сквозь звезды, и вновь достигала земли, усеянной золотом. Наконец она увидела пустынный лес, где легче всего было прорвать ту самую оболочку. Рука дернулась и очертила круг в воздухе; образовалась воронка, в которой завертелись кудри неутихающей метели. В темноте портал сиял, как небесная луна, а внутри него маячила яркая зелень, встревоженная зимним ветром; она находилась так близко, что достаточно было лишь протянуть руку и прикоснуться к гладкой листве, но собственное имя слетело с ледяных губ Лафея, став таким же холодным, как и её ладони, и девушка отступила.             – Ты уверена, что все сделала как надо? – Великан в предвкушении смотрел на портал, вдыхая запах ненавистного летнего зноя. Она, еще раз обернувшись к порталу, несколько заторможено кивнула. Её мгновенно обуяла усталость, она почувствовала недостаток своих сил, будто только что в одиночку выстроила дворец, или забралась на островерхую скалу. Глаза начали слипаться, и девушка на подкошенных ногах повалилась наземь, но жгучая боль мигом уцепила почти сорвавшееся в омут сознание, и Селена звонко вскрикнула, в тот же миг оказываясь на руках Лафея.             – Отправляйтесь, – скомандовал предводитель ётунов, и Селена четко увидела, что несколько вооруженных воинов шагнули в портал и исчезли за очертанием круга.              Так странно было ощущать себя полностью опустошенной, словно силы были высосаны из тела, и все, на что была способна Селена сейчас, так это хлопать глазами, вновь различая над собой блестящий ледяной потолок покоев, чувствуя сбоку нежное горячее дыхание огня, а также невыносимую боль в правой руке, которую жгло, щипало и кололо. Повернувшись лицом к огню, она прикрыла глаза, возвращаясь в странные проплывающие видения прошлого, где светилось лучезарной улыбкой лицо няни, где сверкало под лучами солнца безграничное море, где добрая Фрейя протягивала сочное спелое яблоко, томившееся до этого на ветке. Дом, в который она больше никогда не вернется, заставил слезы медленно сползти по её щекам и упасть на мягкую шкуру.              Помутнение состояния было ничем иным, как способом восстановления. Находясь в тревожной обстановке, на грани жизни и смерти, она день за днем терпела истощения, очень медленно и мучительно замерзала, и даже огонь в камине не помогал ей вырваться из ловушки мороза, проникающего под кожу. Её энергия, её магия также не могли противиться своему поражению. Потеряв подаренную Лафеем ради своих целей надежду, Селена более не могла продолжать бороться и начала стремительно слабеть. Никто не собирался отпускать её, и это стало понятно сразу после того, как она обнаружила себя вновь запертой в своей комфортной с точки зрения ледяного великана тюрьме.              Прошел ещё один день; в счете Селена уже сбилась. Она отказывалась принимать пищу, только лежала у огня и молча сверлила каменным взглядом стену, не гадая, что могло произойти в Асгарде благодаря её стараниям и что будет с ней в случае, если все раскроется. А может быть, Хель заберет её раньше? В этих раздумьях провела она весь день, а на следующий как будто наступило снизошедшее свыше прозрение: за пределами Ётунхейма скрывалась целая Вселенная, населенная миллиардами жизней, а она заранее хоронит себя в этих ледяных стенах. Нельзя так просто отказываться от собственной жизни, нельзя так просто забывать о свободе, которой тебя незаконно лишили. Селена понимала, что, возможно, обветренные замерзшие скалы будут последним, что она увидит, шепот хохочущего с хрипом ветра – последнее, что услышит, а жгучий мороз – последнее, что почувствует. А может быть, у неё получится выбраться из этой зимней ловушки и обрести себя в теплых краях, где великаны до неё не доберутся, где она будет под защитой сильных, честных, праведных и мудрых. Будущее не выстроится само по себе.             С омерзением Селена бросила в каминный огонь свое покрывало из шкуры и стала ждать. Преимуществом было отсутствие теперь злосчастных наручников, кроме того, Селена считала вероятным добраться до собственного портала и через него сбежать (на создание нового необходимы были время и силы, которых она не имела в запасе). Истина в одном: нужно просто уносить ноги подальше от владений Лафея, ближе к единственному порталу, хотя и ведущему в обитель очередных врагов, но, по крайней мере, временно предусматривающим конец в тепле.             Это произошло глубокой ночью. День в Ётунхейме был очень коротким: тучи, из которых нескончаемо сыпал снег, белели и сливались с молочного цвета землей, через некоторое время ночь одевала в свои темно-синие платья объемные скалы и ледяные замки, а небеса укрывала черным полотном, пряча под ним звезды.              Селена ожидала своего кормильца, который каждый день поджаривал на огне в её камине добротный кусок мяса снежной лани – так назывались те плотоядные, которые обитали высоко в горах и на которых охотились ётуны. План был прост и гениален: как только великан переступит порог её покоев, закрывая дверь за собой, но оставляя маленькую щелочку, в которую Селена легко протиснется, она попытается удрать как можно незаметнее, пока великан будет занят поджаркой, а дальше нужно нестись прямиком к порталу.             Все шло так, как и задумывалось. Великан молчаливо уселся возле камина, волоча за собой здоровенное бедро пойманной самки, а Селена, отсчитывала пять ударов трепыхающегося в груди сердца, по истечении которых она и вырвется прочь. Вон она – щелочка! «Всего пару шагов, и я на свободе», – твердила она неустанно. Время пришло.             Девушка спрыгнула с постели и тихонечко прошла к двери. Её миниатюрное тело с легкостью проскользнуло в щель, но снаружи ждала неприятность: грозный ётун, вооруженный дубинкой, стоял прямо напротив неё. Прижавшись к неподвижной двери, Селена содрогнулась сначала, но страх уже настолько сроднился с её душой, что она его практически не почувствовала, а хладнокровие помогло ей правильно рассудить в этот опасный момент: исчезнуть она должна по возможности бесшумно, а возвращаться сию же секунду в свою келью никак нельзя, ведь второго такого шанса на побег не предоставится. На раздумья понадобились всего секунды, их же хватило и великану, чтобы понять, в чем дело; он приблизился к пленнице, протягивая к ней свою ладонь, отчего ведьме на мгновение показалось, будто ётун намеревается просто раздавить её, как таракана. Сдаваться сегодня она не собиралась. Однако, замешкавшись, она не сумела увернуться от цепких пальцев ледяной руки, которые стиснули её запястье, отмечая кожу новым ожогом; ведьма шикнула сквозь зубы, едва сдерживая крик; другой рукой великан схватил её за капюшон накидки, отрывая ведьму от земли. Недолго думая, Селена дернула за подвязку на груди, и мех освободил её. Упав к ногам великана, она в тот же миг выставила ладонь вперед, и с тонких пальчиков сорвался мощный поток сногсшибательной магии, что отбросила ётуна в сторону. Тот отлетел на несколько метров, с грохотом рухнув на подпорку, державшую выточенный островерхий навес. Подпорка переломилась, и первые кусочки льдинок посыпались сверху. Селена со всех ног пустилась в бегство, спрыгивая с гигантской лестницы в пять длинных и широких ступеней, кубарем скатываясь вниз, больно ударяясь об лед и собирая ссадины и царапины.             Под грохотанье обрушившегося парадного холла храма девушка угодила прямо в сугроб, выбравшись из которого, она даже не обернулась, чтобы посмотреть на последствия этой маленькой битвы, в коей она одержала победу, а вначале ползком, затем, кое-как поднявшись на ноги, стараясь игнорировать боль от ран и ударов, обогнула башенную постройку и пустилась к ущельям. Главной целью было добраться до пещер, в которых можно найти убежище и спрятаться в случае погони, хотя и не было особой уверенности, что они надежно укроют её от собственных строителей. Тем не менее, необходимо было продолжать путь, забыть про усталость, про холод и боль, и двигаться только к порталу.