***
– Я думал, что ты возьмешься за ведьму. Ты так радела за её жизнь и свободу. Ради чего? Локи провел ладонью по гладкому парапету, стирая застывшие капли недавно прошедшего дождя. Взгляд колдуна то устремлялся вдаль, то бегло рассматривал веселую компанию, покинувшую дворец и ютившуюся у ярких цветочных клумб. Звонкий смех Селены доносился до него, отвлекая от привычного городского шума, роптания далекого моря и пения садовых птиц. – Ради будущего одного маленького пророчества? – Локи повернулся к матери, осторожно прявшей золотистые нити. – Ради мира, в который каждый из нас приходит с определенной целью. Более того, любое живое существо имеет право на жизнь. Мы привыкли вершить чужие судьбы, и её висела на волоске, сын мой. Селена должна стать той, кто все изменит. – Не слишком ли тяжел груз для столь хрупких плеч? – усмехнулся принц, скосившись на резвящуюся в затейливых танцах девушку, которую окружали юные асиньи. Она выделялась на их фоне: маленькая, лучезарная и невинная, настолько чистая, что так и хотелось опорочить. – Она не так хрупка, как тебе кажется, – отозвалась Фригга, – но она понятие не имеет, на что способна. Селена должна научиться контролировать себя, должна познать магическое искусство во всех его направлениях. Лучше тебя никто не преподаст ей урок. – Царица остановила работу, отложила пряжу и прошла к сыну, мягко положив ладонь на его плечо. Он посмотрел на женщину сверху самым нежным взглядом. – Это вовсе не значит, что я снимаю с себя всякую ответственность и не окажу помощи. Просто я знаю: из тебя выйдет хороший наставник для неё. – И ты так легко мне её доверишь? Не боишься, что это подпортит её и без того сомнительную репутацию? Богиня улыбнулась и бросила мимолетный взгляд на ведьму. – Я доверю её тебе, потому что рядом с тобой она будет в безопасности. Локи зло усмехнулся, резко отстранился от матери и повернулся к ней спиной. – В безопасности она будет только рядом с Тором. Посмотри! Доблестный принц Асгарда, наследник трона, любимый сын Одина! Кто, как не он, сможет защитить эту девчонку? – внезапно вспыхнувшее раздражение сына Фригга приняла с пониманием. Она ждала подобного конфликта после того, как Один объявил наследником трона старшего сына, при этом обделяя младшего всю жизнь. – Тор, безусловно, будет рядом, но этого недостаточно… Локи, взгляни на меня, – попросила она, и колдун послушно повернулся, – отец любит вас обоих, но обоих посадить на трон не может. – Да не нужен мне трон, мама… Я не заслужил за столько лет даже его доверия и уважения. Фраза, которую я чаще всего слышал, звучала всегда одинаково: «Локи, ты был рожден, чтобы разочаровывать меня.» Большего не достоин, и ты сама это знаешь. – Сынок, ты дорог ему, поверь мне, – женщина сделала шаг к сыну, и как бы он ни хотел увернуться от её утешений, её любящий взгляд пригвоздил его к месту. – Просто он не всегда способен ярко выражать свои чувства. Он сдержан на эмоции, как и любой правитель. Но он любит тебя ничуть не меньше Тора. Сколько этих убедительных слов он слышал за свои годы, однако с каждым разом все меньше принимал их за правду, ибо реальность говорила сама за себя. Тор всегда значил для отца больше, и с самого детства он уделял внимание только старшему принцу, он многому научил его, а о Локи каким-то странным образом забывал; порой мальцу казалось, что отец словно нарочито избегает его. Вот они с Тором оба взрослые юноши, а в отношении отца до сих пор ничего не поменялось. Зародившаяся на подсознательном уровне ненависть к старшему брату росла с каждым днем, и сейчас она настолько велика, настолько сильна, что практически берет над Локи абсолютную власть, управляет им и направляет его, все дальше и дальше… И принц почти сочувствовал Селене, которая так не вовремя оказалась в Асгарде и невольно стала одним из этапов достижения его целей, а вместе с тем и несчастной жертвой пожирающей все не своем пути ненависти. Солнце с запада уже давно поднялось почти на самую вершину прозрачного неба и залило медленно плывущие облака нежно-ванильным светом. Чудесное утро взяло свое начало, хотя город проснулся задолго до наступления предрассветных сумерек. Ночи порой казались короткими, и Селене иногда не хватало их мимолетного времени, чтобы выспаться, ибо половину из отведенных часов она рисовала, а другую половину старалась заснуть. Тем не менее, сейчас она выглядела бодрой и чувствовала себя свежо и комфортно после купания. Она и думать забыла об утомлении, когда все вокруг захватывало дух, и каждый новый вид хотелось поглощать и поглощать взглядом. Только он и мог, пожалуй, на мгновение лишить дара речи и даже замедлить это скользкое время. У Селены кружилась голова, когда она всматривалась в потолок высоченной арки, под которой они прогуливались вместе с Тором и его друзьями. Высеченная из золота, она подпиралась массивными колоннами, а по обе стороны вровень стояли Великие Стражи Асгарда, облаченные в грозные доспехи, переливающиеся под лучами палящего солнца, и шлема с устрашающими рогами. И с правой, и с левой сторон стояли девять исполинских статуй и выглядели настолько реально, что казалось, будто могучая грудь их вот-вот начнет вздыматься в равномерном дыхании. Но стеклянные, неподвижные глаза на их суровых каменных лицах все же были безжизненными. Некоторые из них держали в руках секиры, вызывая тем самым у Селены какую-то необъяснимую жалость: они как будто неустанно ждали своего часа, ждали, когда смогут наконец выйти на поле боя и сразить своих врагов за Асгард, но война не торопилась в страну асов, на радость людей, и славные воины вынуждены были оставаться лишь скульптурами. – Невероятно, – наконец вымолвила Селена, опираясь на руку рядом идущего Тора и не переставая рассматривать асгардских защитников. Старший принц гордо улыбался, не сводя глаз с ведьмы. – Да, в этом месте чувствуется вся мощь и сила нашего народа, – подтверждает Фандрал, впервые в жизни не обращая внимания на сновавших мимо дев – неподалеку шагала премилая особа, в присутствии которой он не смел озираться на кого-то ещё. – Искусство, культура, войны – Асгард поражает во всем, – говорит Вольштагг, уплетая при этом запеченный мясной рулет, прихваченный с собой, – а ещё еда у нас изумительная. По его косматой бороде стекало масло, которое он вытирал тыльной стороной ладони. Этот упитанный ас считал, что завтрак не будет завтраком, если не стащить со стола что-нибудь про запас. К тому же в дороге чаще всего хочется есть. – Это для тебя главнее всего, друг мой, – подначивает Фандрал, машинально закручивая светлые усы. Хогун, что шел рядом, оставался угрюм и молчалив, но мысленно соглашался с мнением друзей. По своей натуре он не такой многословный парень, как его близкие друзья. – Ты не устала, Селена? – заботливо поинтересовался Одинсон вдруг. – Мы на прогулке с самого утра, а до военной академии идти не меньше мили. – Ничуть, – тут же ответила ведьма. – Напротив, я чувствую, что способна пройти ещё сотню миль пешком. Гулять здесь одно удовольствие. – Сиф просила нас прибыть раньше, – напомнил Вольштагг, доедая последний кусок, – кажется, волнуется. – Разумеется. Сегодня у неё последний экзамен, и, если все пройдет удачно, то она вступит в ряды войска Тюра. – Думаю, отец найдет ей место в легионе. Сиф – не просто способная ученица, она – прирожденная воительница. – Наша задира достойна только лучшего, – добродушно засмеялся Вольштагг. Селена, слушая разговор друзей, пыталась представить себе эту девушку, о которой они отзывались с такой теплотой, гордостью и любовью. Она, кажется, видела её в день обряда, но познакомиться им толком не удалось. Должно быть, дева и вправду более чем достойная, и ей, определенно, повезло с такой командой. Селена не знала, смогут ли и они стать подругами, но очень надеялась на это. Вскоре военная академия, возглавляемая Тюром, предстала перед друзьями во всей красе: то была сверкающая золотая башня, огражденная узорчатым забором с распахнутыми тяжелыми воротами. Строй солдат чеканным шагом шел по аллее, и звон их доспехов разносился по улице. Народа нигде больше не было; на стоянке, загроможденной двумя запряженными колесницами, ютилась тишина, а вот где-то позади слышался лязг мечей, редкие вскрики явно дерущихся воинов. – Похоже, мы прибыли к самому началу, – сказал Вольштагг друзьям, и те прибавили скорость, чтобы быстрее добраться до расположившейся за башней арены. Она, впрочем, как и многие постройки здесь, поразила ведьму своими размерами, хотя, по сути, не являлась самой крупной из существующих. Трибуны представляли собой пять тянущихся в окружность скамей, где зрителей от солнца закрывали бордовые покровы, накинутые на укрепленные балки; в самом центре было ложе для судей и наставников, среди которых главным лицом являлся Тюр, пристально наблюдающий за выпускниками. Тор, Селена и остальные расположились в самом первом ряду, при этом Фандрал и Хогун вначале отправились на поиски Сиф и пришли чуть позже, сообщив, что она будет следующей. – В чем суть экзамена? – тихонько поинтересовалась Селена у Тора. Тот, нагнувшись к ней, принялся объяснять: – Выпускнику нужно победить двух противников, как правило, это те, кто уже участвовал в военных действиях. Если молодой воин побеждает только одного, то проходит дополнительные тренировки для отбора в низший гарнизон – стражу; если же побеждает обоих, то попадает в высшую армейскую лигу, а оттуда через некоторое время за боевые заслуги может оказаться и в царском легионе. Воины сражались уже несколько минут, и Селена увлеченно наблюдала за ними, но увлекал её не столько сам поединок, сколько его результаты. Она видела, что молодой асгардец выбивается из сил, хотя по-прежнему продолжает сражение. Это длится ещё какое-то время, пока в один прекрасный момент бывалый воин не одерживает абсолютную победу, сваливая парня с ног, выбивая из рук щит и меч и приставляя оружие к его горлу. – Считай, повержен, – послышалось с ложа. Тюр поаплодировал и беспристрастно объявил: – Ты достойно держался. Высшая лига тебе пока что не светит, но со временем у тебя есть все шансы, будущий берсерк. Молодой воин покинул арену с поддержкой не только наставников, но и противника. Вот-вот должна была появиться Сиф. Селена немного волновалась, а теперь ещё ею завладела и мелкая дрожь, когда она увидела восходящего на трибуну Локи. Юноша расслабленной походкой направился к их теплой компании, и ведьма немного придвинулась к Тору, испытывая какой-то липкий страх по отношению к его проницательному младшему брату, разгадать действия и настроение которого никогда не удается с точностью. Он кажется безразличным, но в то же время взгляд его прикован к ней, и она это чувствует. Стараясь не поворачивать головы, прислушиваясь к его шагам и замечая радость на лице громовержца, Селена делает вид, что увлечена происходящим на арене, где появился очередной крепкий воин, а через несколько секунд вышла хрупкая с виду черноволосая дева, длинные локоны которой были собраны в тугой конский хвост. Тонкая, изящная фигурка её была облачена в начищенные до блеска доспехи, но даже в боевом наряде она совсем не походила внешне не свирепую воительницу. Однако взор её был строгим, сосредоточенным и безжалостным; пальцы крепко сжимали рукоять меча и щит, которые она держала с такой легкостью, с какой дамы держат букеты полевых цветов или пестрые веера. Чистая кошка, дикая и неукротимая, – вот кого она напомнила Селене. С началом поединка ведьма не могла отвести глаз от искусного боя. Сиф юрко уворачивалась от атак, и её отпор был настолько неожиданным и резким, что соперник порой не успевал избежать его. Легкие движения. Казалось, что девушка даже не делает усилий. Металлический звон от удара по щиту. Рассекший воздух меч. Воительница не сдавалась. – У него нет шансов, – уверенно комментировал Фандрал. – Не говори ты под руку, – одернул его Вольштагг. Сиф продолжала наседать и вскоре обезоружила своего врага, завладела его мечом, а щит отбросила в сторону. Асгардец демонстративно упал на колени, не столько признавая поражение, сколько преклоняясь перед победительницей. Гордо улыбнувшись, Сиф протянула ему руку, но тот решил разыграть новый прием: схватив её за руку, он намеревался вывернуть её и повалить деву на землю. И у него бы получилось, не будь Сиф готова к такому повороту событий. Так что соперник окончательно пал ниц. В ложе раздались все те же пафосные аплодисменты, которые перебили свист и скандирования друзей. Грозный Тюр пресек их крики сердитым взглядом. Следующего своего противника Сиф победила не без особых сложностей. Тюру понравилось то, как она движется и как ведет бой, но отпускать её так просто он не собирался. Старый берсерк вышел на битву с юной воительницей сам. – Вот Хель!.. – выдохнул встревоженный Вольштагг. – Такого раньше не бывало. – В любом случае высшая лига ей обеспечена, – проговорил Тор, кивая головой, – но что Тюр все-таки задумал? Локи обожал зрелища, и назревающий поединок был многообещающим. «Наконец хоть что-то непредсказуемое», – думал он, усаживаясь поудобнее. Вообще маг был бы не против, если подающая огромные надежды Сиф возьмет верх и над этим стариком, но и горевать он не станет, если подруга детства умоется своей самоуверенностью, что, непременно, пойдет ей на пользу. – Тор, а у неё есть шансы? – беспокойно спросила Селена. – Определенно, – улыбнулся он. Наверное, только старший Одинсон не позволил себе засомневаться в Сиф, в то время как другие изошли потом, пытаясь предугадать исход экзаменационной битвы. Ни о какой победе речь, разумеется, не шла, но поединок длился достаточно долго. В конце концов Сиф была обезоружена, но славный Тюр не счел это за поражение – он дрался не для того, чтобы указать юной деве на её место, а напротив – чтобы определить её место. Держалась она достойно, и столь же достойна была служить в царском легионе. О своем решении военачальник объявил тотчас же. Обрадованные друзья незамедлительно ринулись к ошеломленной собственным успехом Сиф. Среди них дева даже не сразу заметила Селену, что скромно шагала в её сторону. Но, столкнувшись вдруг с её неприязненным и даже презрительным взглядом, ведьма остановилась, со стороны наблюдая, как её поздравляют близкие друзья. Отвращение Сиф к своей персоне ощущалось на расстоянии, и девушка разумно решила не портить для неё столь счастливый и торжественный момент. Занятые Тор и его компания не заметили, как Селена исчезла из вида. Она поспешила покинуть арену, покинуть маленькое общество, где некоторые все ещё с трудом смиряются с её присутствием. Хорошо, что таких людей не тяжело разгадать сразу, они не скрывают свое отношение, и Селена в какой-то степени благодарна им за откровенность. Остановившись в пустующей аллее, Селена тоскливо подняла глаза к небу, за прозрачной голубизной которого почивали звезды. Душа внутри заметалась, как пойманная в клетку птица. Девушка снова вспомнила Ванахейм… Плохого там было чуть больше, чем хорошего, и сегодня её посетили не самые лучшие воспоминания – дети приюта. Дети, с которыми она росла, которые должны были стать для неё незаменимыми друзьями, в итоге сторонились и избегали любой встречи с ней, боялись и от страха ненавидели, за что наверняка получали поощрения от Ингрид. – В чем дело? Почему ты ушла? – тишину нарушил знакомый голос, и Селена резко обернулась, застыв на месте. Локи медленно шел в её сторону. – Устала от бесконечных однообразных битв? – Нет, – покачала головой ведьма, подмечая про себя, что принц сегодня настроен весьма дружелюбно. – Просто… настроение почему-то испортилось. – Тор бы в это поверил, Луна, но не я, – ответил колдун, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Ей немного льстило, что он порой называет её Луной, никто прежде её так не называл, никто не был так внимателен к значению её имени. Зеленые глаза асгардского бога пристально изучали её, а она пряталась от них, делая вид, будто плитка под её ногами выглядит интересно или деревья довольно необычно расположены. – Неприятные воспоминания? – спросил он тихонько, и в голосе его почувствовалось понимание. Селена кивнула. – Вроде того. Со мной такое случается… Её вымученная улыбка, что пыталась вырваться из плена глубокой печали, вызвала у Локи что-то похожее на жалость. Сколько таких неприкаянных по всей Вселенной, а попала к ним именно она. Попала к нему… Иногда он говорит себе, что никак не может причинить ей боль, но здравый смысл в конце концов берет верх, и он вспоминает о своих целях. – Тебе необходимо развеяться, – сказал вдруг принц с улыбкой, которая странным образом сочетала в себе и теплую заботу, и хитрую насмешку злого гения. – Как насчет поездки верхом? – Верхом? – удивленно вскинула брови девушка. – О нет! Я никогда в жизни не ездила верхом. – Это не так уж и сложно, – раздался бас Тора, шедшего в аллею с веселой компанией. – Отличная идея, Локи, – он по-доброму хлопнул брата по плечу. – Предлагаю отправиться в Глитнир. Все поддержали эту мысль и вновь принялись боготворить Тора за шикарную идею, которая дли них уже изначально исходила от него. Локи увидел, как брат спешно повел Селену за собой, увидел, как ревниво посмотрела Сиф им вслед, но тут же отвлеклась на какую-то нелепую байку Вольштагга, который в моменты, когда его рот не набит едой, любит загромоздить несчастных слушателей всякой околесицей. Шестерка коней была выведена из конницы. Здоровые и крепкие жеребцы давно закончили прогулку на пастбище, давно пообедали и вдоволь напились, так что теперь были готовы к долгим пробежкам. Каждый из воинов оседлал свою лошадь: Сиф вспрыгнула на спину серой кобылы с роскошной, гладко расчесанной гривой; Локи ловко забрался на своего вороного жеребца, голова которого была украшена изогнутыми заостренными рогами, на подобие тех, какие сверкают на шлеме его хозяина; Тор же в это время подвел к Селене белого коня, который, пофыркивая, задорно бил копытом о землю. – Это Батиаль. Несмотря на его игривость, он на редкость спокойный и очень вежливый с незнакомцами, – похвалил громовержец, слегка похлопав животное по крупу. – Идем. Я помогу тебе сесть. Селена с радостью позволила Одинсону подсадить себя, она быстренько перекинула левую ногу и тут же крепко удержалась за седло, чтобы не свалиться с круто выгнутой спины молодого жеребца. Вскоре Тор пристроился сзади, и ведьме стало ещё спокойнее, когда она ощутила спиной его мускулистое тело, словно нерушимую стену. Ухватившись за поводья, она невольно прижалась к богу грома, и улыбка задрожала на её губах. От волнения тряслись руки, а предстоящее приключение переполняло душу счастливыми ожиданиями и предвкушениями. Путники через минуту двинулась в дорогу, которая лежала через южное плоскогорье, раскинувшееся на несколько сотен миль; на горизонте возвышались далекие скалы, утопающие в густых облаках и одетые в туманные плащи. Солнечный свет туда словно не проникал, однако ярко светил на твердую и ровную поверхность земли, которая отзывалась глухим звоном от соприкосновения с подкованными копытами коней. По правой стороне обрывался лес, открывая вид на беснующийся океан и волшебный горизонт, а по левой – земля восходила выше, и извилистые тропы вели к стоящим на высоте громоздким валунам. У Селены спирало дыхание от дивной красоты диких мест, и описать всю мощь незабываемой природы ей непременно захотелось на холсте. Она встречала ветер, вдыхала свежесть дремлющих гор, чьи верхушки были укрыты снежными шапками, и ей казалось все больше, что она вот-вот взлетит ввысь, как сопровождающий их карий беркут. Дыхание захватывало, и на глазах от ветра и скорости наворачивались слезы. Ведьме хотелось, чтобы эта гонка не заканчивалась никогда. Она почти не чувствовала под собой коня, не чувствовала горячей руки Тора, что обхватила её талию, но зато она краем глаза видела, что рядом скачет Локи, видела, как умело и гордо держится он в седле, как улыбается и летит навстречу тому же ветру, и от этого внутри разливалось какое-то необъяснимое и уже абсолютно другое счастье, головокружительное и затягивающее. – Глитнир расположен у подножия того горного хребта, – сообщил Тор, указывая вдаль, – мы почти на месте. Как будто драгоценный клад, у хребта сияли золотые палаты с высокими колоннами. По сравнению с природным монументом эти строения казались ничтожно мелкими, но при приближении к ним становилось ясно, что размеры его довольно внушительны. Палат было всего три, и каждая из них по величине превосходила другую – целый дворец со сверкающими шпилями и покатой, заостренной крышей, но не имеющий окон. Никакой обычной придворной пышности здесь не было; старинный фасад был гладким и абсолютно лишен любых украшений и узоров. Путешественники оставили своих лошадей снаружи, а сами направились прямиком внутрь древнего сооружения. Изнутри, однако, Глитнир выглядел уже куда более роскошно. Никаких этажей и лестниц здесь не было. Палата представляла собой одно большое помещение с высокими треугольными потолками; стены декорированы симметричными насыщенными арабесками, а также увешаны портретами великих властителей и воинов. Из убранства здесь были лишь на специальных длинных подставках, копья и начищенные до блеска оружия, мечи и щиты, представляющие собой целый оружейный склад. – Это парадная, – объяснял Тор шедшей рядом Селене и устремляющей взгляд вверх. Остальные смело разошлись дальше, но рассматривали портреты и скудное, застарелое убранство со всей аккуратностью, трепетом и уважением. Ведьма даже заметила, что Вольштагг приклонял колено перед изображениями неизвестных ей личностей, поэтому она тут же шепнула Тору: – Чем славится это место? – Эти палаты были возведены великим Форсети, который возглавлял главный тинг. Все его члены пали во время войны с Ванахеймом, как и сам Форсети. Выжить удалось лишь Бальдру. Глитнир – наше наследие, а его создатель уже давно пирует в Валгалле. Ты обязательно должна увидеть зал заседаний. Сиф и трое воинов как-то быстро исчезли из вида, Локи – тоже. Селена не спешила идти за Тором, ей хотелось разглядеть все получше в парадной. Громовержец же пошел вперед, словно завороженный невиданной прежде красотой. Вскоре чужие шаги совсем стихли, а ведьма остановилась возле одного из портретов и всмотрелась в ненавистное лицо, вырезанное из золота. Это был Ньёрд. Засыпающая на время боль, встрепенулась в сердце и принялась сотрясать его, а вместе с ней пробуждалось и презрение, и даже жажда мести, хотя последнюю девушка изо всех сил старалась усыпить навсегда. Ей чуждо это ощущение, оно пугало её и время от времени витало над ней так ненавязчиво, но неустанно. Казалось, что изнутри палаты гораздо просторнее и шире, чем снаружи. Сюда могло вместиться несколько тысяч человек. На деле же, здесь никогда не было более десяти. Селена не заметила, что рядом никого нет, ей не так уж и плохо было гулять одной и изучать взглядом все то, чего когда-то касались руки славных конунгов, заседателей, легенд. Все больше она погружалась в атмосферу памятной войны, которая продолжалась даже после её рождения. Во второй палате она увидела статуи, облаченные в доспехи, какие носили солдаты Асгарда, а ещё под стеклом здесь хранились залежи каких-то ценных документов и бумаг, баночка с высохшими чернилами, черное перо для письма, несколько книг и свернутые карты. Спустя некоторое время тишина вокруг стала настолько звонкой, почти что ощутимой, что ведьма как будто очнулась ото сна. Ей вдруг подумалось, что она осталась в Глитнире в полном одиночестве. Обернувшись назад, Селена поняла, что вход уже далеко, а она находится в третьей палате, в самой большой, в зале заседания, где в соответствии с названием в центре стоял длинный стол и множество стульев, а на стене напротив была изображена фреска великого Иггдрасиля. Здесь же Селена отыскала и потайную дверь на волю. Обрадовавшись, ведьма поспешила вырваться из золотой крепости, и тогда очутилась среди высоких, необъятных колонн, врастающих островерхой макушкой в самую глубину облаков. Должно быть, сверху или издалека они напоминали собою гигантские колья, словно поставленные здесь для огромного летающего монстра. Где-то неподалеку ведьма услышала смех Фандрала, следом за ним рассмеялась и Сиф, и заблудшей Селене стало ещё легче оттого, что никто её тут не бросил. Она побрела дальше, придерживая подол своего платья, улыбаясь беспечно, обхватывая колонну рукой и всем телом двигаясь в полукруге. Это было поистине волшебное место, воинственное с одной стороны и достаточно уютное – с другой, было в нем что-то и жуткое, зловещее, если вспомнить, что ни одной живой души здесь не обитало уже очень давно, а только юнцы из Асгарда навещают порой эти палаты. Селена бездумно плутала среди колонн, время от времени улавливая крик провожатого беркута, метнувшегося, наверняка, к вершине горы, чтобы камнем ринуться к земле и в последний момент взмыть в воздух. Рисуя самые разнообразные картины-мечты в своем сознании, Селена легко ступала по покрытой редкой зеленью земле, сухой и рассыпчатой. Лучи дремлющего солнца проскальзывали сквозь тесное пространство между колоннами и им удавалось начертить на лице девушки ровную линию яркого света; в воздухе пахло морем, ибо оно бушевало совсем близко, под скалой. Девушка, увлеченная своей прогулкой, на некоторое время даже позабыла о друзьях, она размечталась о чем-то и немыслимым чудом за долю секунды успела заметить притаившуюся змею, на которую едва не наступила ногой; та была тонкой, как прутик, и потому едва ли отличимая. Отскочив к колонне, ведьма замерла всем телом, взирая на рассерженного гада, распустившего широкий капюшон и издавшего злобное шипение. Он наблюдал за ней из-за колонны, все это время крадясь недалеко позади. Улыбка тронула его губы, когда агрессивная змея встала на пути испуганной девушки. Локи, недолго думая, взял разум пресмыкающегося под контроль. Быть может, пустить кровь этой маленькой ведьме, подумал он. По мановению руки змея резко приблизилась к Селене, и Локи услышал сдавленный вздох. Девушка схватилась за гладкую поверхность, и из-под точеных пальцев поползли мелкие разветвленные трещинки. На глазах Локи они стали расти, и он видел, как стремительно искривленные линии теперь ползли к вершине колонны, словно намереваясь расщепить её на мелкие части. Откуда-то поднялся ветер и взмел хрустящую пыль под ногами. – Нет, нет… – завертела головой Селена, не сводя испуганных глаз со змеи. Локи же осклабился, наблюдая за тем, как бесконтрольная магия ведьмы распространяется вокруг и поражает все на своем пути; была бы девка чуть умнее, то направила бы её на змею, но она не умеет делать этого. Ему безумно захотелось продолжить эту занятную игру. Маг заставил гада зашипеть громче и мягко направил его к ногам Селены. Она не дышала и не шевелилась, а только крепко держалась за колонну руками и зажмуривала глаза. Локи облизнулся и медленно обвил змею вокруг тонкой лодыжки ведьмы. Скользкий гад полз по её коже, задевая её своим проворным язычком, а потом замер у вздымающегося подола платья, у самых колен. Слезы по щеке Селены бежали ручьем; она дрожала, но чувствовала, что голос её сорвется сразу же, как только она попытается позвать на помощь, мало того, ещё и разозлит и без того злую змею, а вокруг поднялся настоящий ураган – ветер нагнал свинцовые тучи со стороны океана, а все стоящие поблизости колонны обзавелись трещинами. Гад вновь зашипел по приказу Локи, в голове которого блуждала весьма соблазнительная мысль избавиться от Селены при помощи всего одной капли яда, забрать её у Тора, уничтожить и растоптать его тем самым, а заодно освободить Асгард от такой обузы, как не справляющаяся со своей магией бестолковая колдунья – катастрофа, одним словом. Вот ведь какое невезенье – спастись из Ётунхейма, уйти от правосудия, но погибнуть от укуса маленькой змейки. В момент, когда маг уже почти решился, что-то вдруг побудило его остановиться. Он взглянул на плененную бедняжку и не позволил себе сделать последний штрих. «Убийство – это слишком легко, – начал рассуждать он, – и страдания эти будут мимолетными, а мне нужно, чтобы братец мучился всю жизнь.» Никто не может ручаться, что Локи руководствовался лишь этим убеждением. Быть может, он подумал, что будет с матерью, которая предрекает девушке великое будущее и которая точно не поверит ни в какую легенду своего сына, а может, он попросту пожалел этот нелепый комок страха… С ней и вправду нужно долго и упорно работать, а то от ведьмы останется лишь одно название. Младший принц осторожно освободил почти что потерявшую сознание Селену, а затем заставил змею спокойно отступить и забыть про свою несостоявшуюся жертву. Все мгновенно стихло, и темные облака быстро растаяли. Он увидел, как девушка медленно сползла вниз по гладкой колонне, как девичья грудь вновь начала вздыматься, наполняясь воздухом. В таком состоянии он её и оставил, и в таком же состоянии её нашел Тор. Он кричал её несколько раз, но она не отзывалась. – Селена, что с тобой? – он кинулся к ней, помогая встать с земли. – Тут была змея… Огромная змея!.. – Она укусила тебя? – Нет, кажется… Я не знаю… – Боги, я чуть с ума не сошел. Только что собирался шторм… Я уж думал, что не найду тебя. Громовержец поспешил увести её как можно скорее отсюда. Он даже не подумал о том, что здесь могут встретиться змеи, причем ядовитые. Остальные уже ждали возле палат, держа за поводья своих лошадей. – Что случилось? – спросил встревоженный Фандрал, видя шокированную Селену. – На неё напала змея, – ответил Тор, усаживая девушку на жеребца. – Досадно, – покачал головой возникший рядом Локи, когда ведьма уже была на спине животного. Она взглянула на него глазами полными слез, но тот лишь безжалостно ухмылялся ей в лицо. – Досадно, что ты так ничтожно слаба. Тебе стоит научиться управлять разумом живых существ. – Ты не мог бы оставить при себе свои комментарии? – вступился Тор, раздраженный излюбленным братским сарказмом. Осознание того, что этот спектакль, едва не доведший её до белого каления, устроил Локи, буквально хлестнуло девушку кнутом по спине, оставив неглубокую рану. Она поняла это сразу, прочла по обманно-огорченному взгляду, услышала ехидное ликование в его издевательском тоне. То чувство, которое она испытывала сейчас, невозможно было назвать обидой. Она была напугана его непредсказуемым поведением, но куда сильнее была неведомая злость. Ночь плавно опустилась на город и посадила луну на небесный трон, освобожденный солнцем, когда Селена сидела за столом и читала книгу при отблеске свечей. Правда, на чтение это мало походило, ибо взгляд девушки бездумно бегал по строчкам, ни одной мысли она не улавливала в написанном и даже иллюстрации не вызывали никаких эмоций, кроме отчуждения. Ведьма начала перебирать сухие страницы, мыслями возвращаясь в минувшую прогулку в Глитнире, о которой она уже сто раз успела пожалеть. Все приятные впечатления, что на тот момент казались незабываемыми, превратились в пепел под жгучим взглядом зеленых глаз, смотревших на неё с презрительной, укоризненной насмешкой. Слова Локи, несомненно, задели её. Он назвал её слабой, ничтожно слабой. И эта твердая правда, и без того ей известная, раздражала ещё больше, озвученная им в присутствии всех. Гневно захлопнув книгу, Селена резко и громко встала из-за стола. – Я ему покажу слабую!.. – говорила она себе под нос, гася свечи и расставляя их в ряд на столе. Затем она метнулась к мольберту, отыскала незаконченный рисунок черной птицы, которой недоставало только расцветки, и принялась разводить нужные краски на палитре.***
Селена, укладывая каштановые кудри на бок, подставляя ласковым лучам солнца оголенные тонкие плечи, аккуратно выводила что-то черными красками на белоснежном листе. Издалека принцесса Фрейя, вышедшая на прогулку, смогла заметить лишь темное пятно, позже приобретшее образ гордой птицы, раскинувшей в стороны огромные крылья. – Какая красота, – сдержанно восхитилась ванская дева, подсаживаясь к ребенку. Та лишь улыбнулась в ответ, бросив взгляд в сторону пустующего озера, вода в котором переливалась подобно сверкающим сапфирам. – Почему черная лебедь? – Ты находишь её менее привлекательной? – спросила Селена, не отвлекаясь от своего занятия. – Вовсе нет. Просто черный цвет не вызывает у меня никаких других ассоциаций, кроме тоски и загнанности. Селена не стала говорить ей, что испытывает нечто подобное изо дня в день. – Ингрид рассказала отцу, что произошло с тобой недавно, а я была поблизости и услышала. Я о поджоге в приюте… Селена замерла над бумагой и молча отложила кисть. – Я не хотела этого… – её тонкий голосок немного охрип. – Тебе необходимо научиться контролю. – Я пытаюсь, Ваше Сиятельство, но не могу. Не могу никак управлять этой энергией. Я начинаю бояться себя. Как бы я ни старалась, все напрасно, – вдруг заключила Селена, – абсолютно все безрезультатно. Я соврала Ингрид… – То есть? – Я не колдовала в тот день. Я поссорилась с одной девочкой… Она назвала меня и мою мать ничтожествами и пожелала мне сгнить в Асгарде. Это точные слова Ингрид. Я знаю. Она слишком часто их повторяет на людях. До сих пор мне удавалось сдерживаться, но в тот день… – Ты не должна их слушать, Селена! – Фрейя обняла девочку за плечи. – Никто из них ничего о тебе не знает, никто не знает, какая ты на самом деле. – Они знают, что я – монстр! – воскликнула Селена, скидывая руки принцессы с себя. – Это не так. Поверь мне. – Фрейе потребовалось усилие, чтобы усадить вскочившую ведьму на скамью. – Вместо того, чтобы распускать сопли и заниматься самобичеванием, нужно учиться контролю. И я знаю один способ. – Какой способ? – обиженно буркнула девочка. – Возьми свой рисунок, – поскольку ведьма даже не пошевелилась, принцесса сама подняла упавший лист с земли и положила его на колени девочки. – Когда ты рисуешь, ты стараешься делать маленькие и очень точные штрихи и мазки, правильно? – Правильно… – Так вот, соблюдая точность и аккуратность, ты в итоге добиваешься шедевральных результатов. Так попробуй проделать то же самое и со своей энергией. – Просто как взять кисть и что-то нарисовать? – изумленная Селена вскинула темные бровки. – Да, вот такой простой рецепт.***
Урок Фрейи, о которой Селена чаще всего вспоминала с теплотой, вовремя всплыл в памяти, и девушка решила непременно повторить его. Маленький мазок на холсте равен мельчайшему магическому усилию, лишь едва заметному движению руки. Нужно стараться отрывать от целого лишь крохотные кусочки и использовать их. Припомнив слова принцессы, Селена обрадованно заулыбалась, окуная мягкую щетинку кисти в краску и принимаясь со всей осторожностью и точностью выводить узоры на крыльях нарисованной птицы. Руки помнили всё, и ведьме казалось все больше, что она готова к более серьезному шагу – к магии. Принцип этой тренировки в свое время она вбила себе в голову, и память понемногу восстанавливала это, как и тело, и разум. Легкая улыбка вновь украсила её пухленькие губки; Селена отложила кисть и направилась к свечам. Какой бы не была опасной сила огня, девушка все же намеревалась пробудить её с помощью колдовства, возродить её из небытия, а после в небытие и вернуть. Встав у стола с расставленными по нему свечками, ведьма выставила ладонь вперед – в тот же миг огонь словно взвыл и в ярости объял и свечи, и стол целиком, словно силясь проглотить его. Вскрикнув, Селена отдернулась назад и закрыла рот рукой. Комната вот-вот могла загореться, а она растерялась, она повела себя как испуганная овечка, зажатая между хищниками. Спустя несколько секунд огонь, вскинув свой красно-желтый плащ, исчез, а предмет мебели и даже свечи остались невредимыми. Шокированная Селена поняла, что не она остановила происходящее. – Эти детские уроки тебе не помогут, – ледяной голос раздался за спиной и пробрал до самых костей, как ётунский мороз. Селена увидела блеклую высокую тень за прозрачной занавеской, которую мягко отодвинули рукой, прежде чем сделать первый шаг в комнату. Селена узнала его сразу же, да и как его не узнать? Вместе с ним в комнату проник и холод, и яд. Сегодня ведьма не намерена прятать своих глаз и смущаться при каждом слове. Обида и злость на этого грубияна достигли своего предела. – Что ты тут делаешь? Как ты сюда попал? – сердито вопрошала она, вставая у своего мольберта. Локи же ступил на черту света и явил ведьме свою демоническую улыбку, которая ускоряла ритм её сердца и заставляла её вспыхнуть, словно спичку. – У меня свои методы. – Методы? – вскипела она от возмущения. – Ты вошел в мою комнату без приглашения! Более того, я не желаю тебя видеть и говорить с тобой! Так что убирайся!– В тот же миг вещи, что стояли на столике, заходили ходуном и загромыхали. Затрясся и сам стол, а огонь в камине гневно задышал, едва не вырываясь наружу. – Ох, как грозно, – весело отозвался принц, по-хозяйски обхаживая покои и изредка бросая взгляд на их истинную владелицу, которая в это время стояла неподвижно и наблюдала за незваным гостем. – Возьми себя в руки. Я пришел с миром, ведьмочка. Своим поведением он вынуждал её снова дерзить, сказать что-то едкое, но вместо этого она только сдержанно и довольно тихо пролепетала: – Ты натравил на меня змею сегодня… Унизил меня перед всеми… – Я просто хотел посмотреть на твою реакцию. Вышло довольно забавно. – Ты чертов псих… По-твоему, это было забавно? Да я чуть не умерла от страха! – она сорвалась на крик, клятвенно обещая себе держаться, и влетевший через балкон ветер потрепал занавески и тонкие листья пальмы. Но этот подлец, хихикнув, так и норовил вывести её из неустойчивого психологического равновесия. – Успокойся, а то разнесешь полкомнаты. Я не виноват, что ты не смогла справиться даже с такой мелочью. Ведьма, прикрыв глаза в намерении успокоить клокочущее в груди сердце, втянула сквозь стиснутые зубы воздух и проронила всего два слова: – Пошел вон!.. – Свечи, что стояли позади неё, резко вспыхнули. – Я думал, ты сумеешь себя защитить, – продолжал Локи парировать все с той же легкостью в голосе и полнейшим спокойствием, однако чувствуя, как напряжена и раскалена при этом его прекрасная собеседница. – Но ты снова показала себя немощной и ни к чему не приспособленной девчонкой. Ты не выживешь одна в этом мире и не справишься со своей магией. Однажды может дойти до того, что тебя упрячут в подземелье и скуют цепями, чтобы сдерживать твою мощь. – Хватит мне угрожать! – прикрикнула она, подавляя отчаяние в своих словах. – Никаких угроз, красавица, – голос принца неожиданно раздался прямо у самого уха. Локи стоял за её спиной, но вздрогнувшая как от удара Селена не собиралась поддаваться и оборачиваться, чтобы снова не столкнуться с ним взглядом и потерять последнее, над чем она имеет контроль, – рассудок. – Твоя сила выросла, и ты не можешь этого отрицать. Все эти рисунки, краски, – асгардец раздраженно выплеснул содержимое стоящего у мольберта сосуда на незаконченную птицу, – ерунда! Ты перестала быть ребенком. Больше это не подействует. – Значит, я найду другой способ! – заявила девушка, отступая на шаг вперед и вставая к Локи в пол-оборота. – В одиночку? Она услышала скользкий смешок и явное недоверие. – Во всяком случае, без тебя, – Селена приподняла подбородок, оставаясь тверда и убеждена в своем отказе. Она из принципа не хотела принимать ничего от этого напыщенного, самовлюбленного нахала, чистота поступков которого теперь под большим сомнением. Сегодня утром он едва не убил её, а с восходом луны принял решение помочь ей, причем с каким-то скрытым посылом. В повисшей тишине послышались его отчетливые шаги. Локи приблизился к ведьме вплотную, и горячее дыхание опалило её кожу, отчего она сжалась и замерла, терпеливо ожидая окончание этой пытки близостью. Чувствуя тепло его тела, ощущая, как ни странно, прикосновение его холодных рук, почти касаясь пальцами его одежды, она покраснела от кончиков ушей до самых пят под натиском его стального взора. Он то ли ждал чего-то, то ли намеревался сказать что-либо сам, но так или иначе он мучил её в этой тишине и бездействии несколько минут. Потом бесшумно направился к двери, но вдруг остановился у самого порога. – Я не предлагаю свою помощь дважды, Луна, – сказал он, не поворачиваясь. – Уходи, – выдавила она, так же не смотря ему в спину. Дверь так и осталась неподвижной, а Локи просто испарился в воздухе, словно не он это был, а только её сновидение. На бумаге темное пятно… Свечи не горят… Свежий запах душистых трав и меда, оставленный им, все ещё витает в воздухе… Увы! Эта встреча была такой же реальной, как и эти слезы… Он все рассчитал верно. Сегодня она и не должна была дать свое согласие, но настанет день, когда она сама начнет молить его о помощи, и этот день уже близок. Селена разозлено сорвала с мольберта испорченный Локи рисунок и схватила со столика угольный камень. Точка посередине была поставлена, но в голове все перемешалось. Больше никакого вдохновения, никакого спокойствия и никакой готовности. Этот мерзавец сделал свое дело – буквально уничтожил весь её настрой. В эту секунду Селена ненавидела его, и все, что он оставил ей, была ярость – неуемная, удушливая. Девушка сквозь зубы зарычала и начала расчеркивать лист, рисуя острые и резкие молнии и стрелы из стороны в сторону. Быстро, злостно, отчаянно. Ветер поднялся из воздуха и принялся танцевать вокруг ведьмы, разметая её густые волнистые волосы. Он потушил каминный огонь, сломал некоторые цветы, растрепал шелковый балдахин и раскрыл лежащие на кровати книги. – Ненавижу! – выкрикивает она, закрашивая лист угольным камнем, пока тот под натиском не рассыпается в её руке. Выдохнув, Селена толкнула мольберт руками, снесла со стола кисти и краски, и только потом без сил медленно опустилась на пол, осматривая свой беспорядок. Закрыв лицо руками, она беззвучно заплакала.***
– Мама, я бы хотел попросить тебя, – Тор оторвался от созерцания цветущих садовых роз, которые до этого разглядывал так, словно при свете ночи можно было различить, насколько они удивительны и ярки. Громовержец повернулся к женщине, стоящей рядом. Её исполненные любовью глаза взглянули на него. Печаль отражалась на его красивом лице; истерзанный неведомой тревогой, расстроенный обстоятельствами, он мог открыться только матери. И совсем не важно, что она и без того знает все его переживания. – Я слушаю, сын мой. – Присмотри за Селеной, пожалуйста. Эта неделя для меня будет слишком загружена, и я никак не смогу уделить ей время. – Тор, о чем ты? – искренне удивилась богиня. – Ей больше не угрожает никакая опасность. – Не все в Асгарде приняли её, ты знаешь. Вдруг кто-то попытается обидеть. – Я этого не допущу, – улыбнулась царица, уверив принца. Он едва заметно кивнул головой, но, видимо, остался безутешным. Весь в своих раздумьях, он медленным шагом направился к небольшому бассейну с темной водой, в которой, словно паруса, плавали цветочные лепестки. Взяв один из них, он повертел его в руках, а затем бросил обратно в воду. Фригга видела, что храбрую и отважную душу громовержца гнетет что-то совершенно ему неподвластное, но сильное и настолько настойчивое, что отречься от этого неизвестного чувства никак нельзя. – Тор, – тихо позвала она, следуя за ним. Он словно очнулся от грез, повернулся к матери и попытался улыбнуться. – Никогда прежде не видела, чтобы ты так сильно о ком-то беспокоился. – Да я и сам не имею понятия, откуда что взялось. Напасть прямо какая-то… – Я обещаю, с Селеной ничего не случится. – Я верю тебе, мама. И ещё… Я хочу, чтобы она держалась от Локи подальше, – голос асгардца прозвучал твердо. – Почему, позволь узнать? – От него вечно приходится ожидать дурное. Я боюсь, как бы он не втянул Селену в какую-нибудь неприятную историю. Я люблю его, готов доверить ему все что угодно, даже свою жизнь, но только не её. Фригга ожидала услышать нечто похожее. Её подозрения насчет симпатии и привязанности Тора к этой девушке полностью оправдали себя и теперь лежали тяжелым камнем на её душе. Она не могла допустить такого соперничества между братьями, но в то же время ничего не могла изменить. – Хм… А мне кажется, им следует поладить. Локи, я уверена, не причинит ей никакого вреда. Наоборот. Он может многому её научить в плане магии, помочь ей справиться с самой собой, что является для неё самым сложным. – Ты его уже об этом попросила, не так ли? – Тор, – Фригга взяла юного принца за обе руки и заставила его опуститься на широкую скамью возле бассейна. – Дело ведь здесь совсем не в Локи. Я вижу, что для тебя Селена значит гораздо больше, чем можно было предположить. Громовержец поспешил спрятать глаза, словно устыдился своих собственных, до конца даже не осознанных чувств. – Я не осуждаю тебя за это, – добавила добрая царица. – Все так изменилось после её появления, – вздохнул Одинсон, уставившись на мраморный пол, где луна расстилала свой серебристый ковер света. – Быть может, это и впрямь её чары? Я должен думать только о предстоящей коронации, о последних учениях, о подготовке, но время от времени эти мысли перебиваются мыслями о ней, и я чувствую, что схожу с верного пути. Наверное, Локи был прав, когда сказал, что мне не справится с этой ношей, какими бы могучими ни были мои плечи, – на губах Тора показалась грустная улыбка. – Братец прозорлив… – Тор, ты знаешь, что я не имею права раскрывать тайну будущего никому. Такова плата за мой дар… Но я обязана предупредить: эта девушка не для тебя. Просто помни об этом и, пожалуйста, не питай напрасных надежд. Я говорю тебе это сейчас, чтобы, когда придет время, ты был готов отпустить её. – Я догадывался, что услышу что-то подобное. Как бы там ни было на самом деле, мама, я всегда буду защищать её. Будь я трижды отвержен ею, я не нарушу своего обещания быть с ней рядом. Фриггу удовлетворил ответ сына, и на сердце стало гораздо спокойнее, легче. Теперь, когда она понимала, что разум его не затуманен безответным чувством или настойчивым влечением. Однажды все встанет на свои места и обернется для него тем очевидным, о чем Фригга знает уже сейчас.