***
Хоть мы и не связаны кровью как семья, я готова пролить её за вас.
Skeneims
***
Рафаэль внезапно содрогнулся и моментально раскрыл глаза, чувствуя, как сердце чуть ли не ломало рёбра и раздавалось гулким эхом в висках, дыхание отрывками поступало в лёгкие, по щеке скатывалась струйка холодного пота. Его настигнул кошмар. Кошмар, в котором сестра не успела предотвратить его смерть. До сих пор ощущался треск пластрона под мощным давлением вакидзаси, холод наточенного лезвия, проходящего сквозь плоть. Тело болезненно отзывалось на любые попытки привстать с кровати, поэтому, осилив для начала поворот головы в сторону, он увидел, что его локоть был затронут твёрдым белым материалом, обёрнутым плотным слоем бинта и фиксирующим в одном положении руку. Знатно удивившись, отнял взгляд от созерцания внеземной вещи; ему в голову пришло лишь принадлежность этого к чему-то медицинскому. Ему через минуту наскучило лежать в постели в бездействии, и в сознании созрел гениальный план о том, что можно прогуляться по логову в поисках остальной части семьи. Поднимаясь из лежачего положения, мышцы гудели и переменами хрустели затёкшие суставы. Второсортная боль отъехала на второй план. Осторожно спрыгнул с кровати, и его обитель опустела после исчезнувшей со стены невысокой тени. В эпицентре их пристанища стояла гробовая тишина. Телевизор выключен, кассеты аккуратно сложены в ящик, недочитанный комикс Майки валялся на диване, вырванные клочки бумаги с размашистым почерком Донни засоряли пол в углублении. Обыденный антураж, когда старшая возвращалась домой поздно, думая, как бы избежать наказания от отца, ведь разрешением заручиться она не могла из-за строгости родителя, и заставала бодреньких младших, с которыми согласованно проговорила про их ранний отбой без неё. Тогда метала молнии куда ни попади от клокочущей ярости и до того момента, пока отец не закончил вечернюю медитацию, впохыхах всех разгоняла по комнатам. Улыбнувшись воспоминаниям, мелькающим перед взором, он вдруг услышал отдалённые голоса. Подошёл крадучись во всепоглощающей тишине и взобрался по ступеням, ведущим в додзё. Оказался возле сёдзи и слегка отодвинул её в сторону, чтобы увидеть происходящее через узкую щель. — Не беспокойтесь, мистер Хамато, с Рафаэлем будет всё в порядке, — незнакомый мужской голос принадлежал рослому юноше с пшеничными, зачёсанными набок волосами и сизыми глазами, излучающими доброту. — Благодаря моей специальности в сфере медицины, я удачно справился с вправлением и иммобилизацией вывиха. — Я и не беспокоюсь, мистер Дей, наооборот, я безмерно благодарен вам за оказанную помощь моей семье, — Йоши одобрительно смотрел на него, удивляясь его сдержанности и вежливости перед мутантом. — Прошу, давайте без формальностей. Называйте меня просто Аланом, — он смущённо почесал затылок и отвёл в сторону взгляд. — Отец, я должна была тебе давно рассказать про моего хорошего друга, — вмешалась в их диалог Лавиния и положила ладонь ему на плечо. — Алан Дей, травматолог-хирург, которого я спасла от нападения Лиловых Драконов. Конечно, с самого начала наша дружба не заладилась, но потом всё срослось как нельзя лучше. Алан ещё раз кивнул под изучающий взор Йоши, чувствуя от прикосновения подруги большую степень уверенности в себе. — Он человек, которому можно доверять, — утверждающе сказала и кивнула отцу, не оставляя больше в карих глазах и капли сомнения. — Я ни разу не пожалела, что имею такого отзывчивого друга. Йоши приблизился к Дею и его губы расплылись в улыбке. — Если понадобится помощь, Алан, ты всегда можешь к нам обратиться. — Спасибо, — искренне поблагодарил и обернулся на девушку, которая схватила его за ладонь и повела на выход. — Можешь подождать немного снаружи? — шепнула ему на ухо и словила положительный кивок. Для Рафаэля это было знаком моментально спрятаться в укрытии. Не приспособленный к полумраку юноша вышел из додзё и, даже не взглянув по сторонам, удалился к турникетам, надевая беспроводные наушники. Риск быть пойманным значительно сводился к минимуму. Тот забрался на один из них и облокотился спиной об стену, откидывая голову к верху. Вернувшись в изначальную позицию, Рафаэль больше не думал про опасность быть замеченным и вновь приник к щели, наблюдая за дальнейшим. — Ты же помнишь, что я тебе говорил по поводу внеплановых гостей? — укоризненно начал Йоши и девушка сразу же склонила голову, чувствуя приливающий к щекам стыд. — Особенно таких. — Да, отец, — лиловый глаз так и сверлил ковёр в пристальном изучении узоров. — Но Алан совершенно другой, и на него можно положиться. Тем более я совершаю все меры предосторожности, чтобы он не знал путей к нашему логову и никогда не рассказывала о нашей насыщенной жизни. — Сколько ещё раз Алан сюда наведается? — беззлобно задал вопрос и она наконец-то осмелилась поднять взгляд на Йоши. — Я постараюсь, чтобы как можно реже, но Рафаэлю следует быть под присмотром специалиста, если что вдруг пойдёт не так, — Лавиния размеренно проговорила и выпрямила спину. — Тогда я сейчас получу рекомендации от Алана и провожу его до дома. Она хотела развернуться и выйти из додзё, как её остановила тёплая ладонь отца на плече. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — подозрительно намекнул на будущий диалог меж ними и заметил отрицательное мотание головой. — Ты уверенна, дочь? — Нет, — тихо промолвила и подняла пылающий горечью взор на него. — Меня не покидает ощущение, что я ужасная старшая сестра. Слова давались тяжело. Дюже тяжело. — Я подвергла опасности брата из-за моей легкомысленности и чуть ли не потеряла его, — голос осип от подступающих к горлу рыданий. Она понимала, что выглядела жалко. И ненавидела себя за это. Ненавидела всем сердцем. — А что если бы я не успела? Что было бы, если Рафаэль… Характерное молчание нарушилось лишь всхлипом и глазом, застланным жгучими сетчатку слезами. Девушка не выдерживала собственного самобичевания. Она поддавалась власти эмоций, отчего безуспешно пыталась скрыться. — Нам всем свойственно совершать ошибки, Лавиния, — Йоши донельзя смягчился, видя перед собой чистое раскаяние. — Только дело в том: сможем ли мы признать их и извлечь для себя урок? Мужская ладонь прислонилась к щеке и большим пальцем вытер сбегающую, одиночную слезу. — Ты бездумно преградила собой брата, не принимая к сведению, что можешь погибнуть, — отец с нежностью и неким осуждением следил за мимикой лица напротив. Видно, он не совсем одобрял её альтруизм. — И после этого ты называешь себя ужасной сестрой? Она понимала, что он прав. Тем не менее признать самой казалось невозможным. Крайне невозможным. Уткнувшись носом в его кимоно, она в эмоциональном порыве обняла его и вызвала стопор, сковывающий всё тело. Он никак не ожидал физического контакта от дочери, которая всегда держалась на расстоянии. Это было потрясением. Потрясением как и для него, так и для Рафаэля. Йоши непомерно удивился, но абстрагировался под нынешние события и в ласковых объятиях прижал её к себе. Сейчас она нуждалась в поддержке. Сейчас она нуждалась в понимании. Сейчас она нуждалась в близких. Нуждалась в семье, коей катастрофически не хватало. Нуждалась хотя бы в призрачном присутствии, чтобы найти в себе силы не сломаться и двигаться дальше. Нуждалась в путеводной звезде, освещающей мрак её жизни.***
Девушка разомкнула глаза после длительного сна и медленно перевернулась на спину, глубоко вдыхая привычный, слегка спёртый воздух логова. Множество запахов мешалось меж собой, словно постоянно играли в чехарду или догонялки, но уловить определённые нотки не составляло труда. Особенный запах пиццы, очень часто бывающий на их кухне, особенный запах кофе, так как кто-то среди них был одержим бодрящим напитком и заваривал его чуть ли не каждые полтора часа. Особенный запах семьи, витающий в пространстве по сей день. Она бы не смогла точно описать словами ощущения, но он неизменно находился здесь и действовал успокаивающе на душу. Заряжал энтузиазмом и отличным настроением на последующие дни. Абсолютная несуразица. Элементарная чепуха. Но почему-то она продолжала верить в его существование. Зрение постепенно прояснялось. Рассудок, приходящий в ежедневное рабочее состояние, чего-то не упускал из памяти. Какого-то важного аспекта, про который благополучно забыли. Лавиния забыла. Но мучить и до того мозг, пока ещё затуманенный занавесой дрёмы, не сулило никаким впечатляющим результатом. Никаким. Кровать соблазнительно манила обратно провалиться в небытие и не думать о реальности, пока имеется такая возможность. И девушка бы поддалась искушению, но железная выдержка, вытренированная годами в додзё, занимала лидирующую позицию, оставляя позади чувства и желания. Она поставила перед собой цель окончательно очнуться и привести себя как во внешней, так и в моральный порядок. Она не видела существенных препятствий. Сев в кровати, Лавиния стала разминать конечности для наиболее юркого и бесшумного передвижения по дому. Она настолько привыкла к технике ходьбы ниндзя, что чаще всего попросту не замечала, что стала и в обычной жизни так перемещаться. Однажды зашла в лабораторию Донни, чтобы найти потерянную книгу, и спокойно шастала по помещению в наушниках с играющим роком, пока не уловила громкий взрыв и в страхе обернулась. Оказалось, что брат сильно испугался, когда заприметил сестру, и случайно смешал реактивы, являющиеся при объединении больших порций взрывоопасными. Тогда она и поняла, что может пользоваться данным преимуществом во благо себе. Редко. Однако позабавить себя никто не запрещал. Хоть ей и было жалко Майки в одном из инцидентов, когда Лео бегал как угорелый по логову в смертельной погоне за младшим, ибо ему разрисовали всякими каракулями и смешными карикатурами лицо. Всё-таки иногда окунуться в беззаботное детство и творить несерьёзные вещи увлекало. Здесь она была сторонником мышления Майки. Нащупав носочками тапочки на полу и поместив в мягкий плен ступни, девушка поднялась на ноги и зевнула в кулак, когда беглый взгляд прикоснулся на мгновение к электронным часам и застыл. Пять часов вечера. Тогда её неожиданно пронзила мысль, коя не могла оставить в покое сознание. Патруль. Ночной патруль. Никто её не разбудил на ночной патруль. Ярость нарастала в груди и громыхала похуже грома в непогоду, пробуждая окончательно организм. То, что она схватила рану, совсем не означает того, что её не нужно брать даже на такое обыденное задание, как патруль. Притупляя дыхательным упражнением приступ агрессии, в не самом доброжелательном настроении направилась хоть к кому-то из младших, чтобы прояснить кое-какие моменты их своевольности. Под её томный от раздражения взор попался Лео, читающий комикс в углублении на диване и лежащий на панцире. Чувствуя за ярд накаливание воздуха как лампочки, понимал, что из-за одного неверного движения можно не только обжечься, но и попрощаться с жизнью. — Доброе, как выспалась? — первое, что нашёл сказать Лео, исподтишка наблюдая за остановившейся женской фигурой. — Лучше не бывает, — небрежно кинула и подошла ближе, вырывая из зелёных рук единственное прикрытие лица. — Твоих рук дело? Лео сглотнул и мгновенно попался под острый зрительный контакт. — Да, это я, — на всеобщее удивление признался и словил в глазе напротив подозрение. — Я знаю, что ты лидер, поэтому кого-то прикрываешь, — рассуждающе заявила и притянула за перекинутый через пластрон ремень, чтобы смотреть лицо в лицо. — Будь умницей, скажи, кто это был. — Можешь даже не пытаться выбить из него что-нибудь, — вовремя появился Рафаэль и приземлился неподалёку на диван. — Он не скажет. А я тебе намекну. Подумай, кто здесь самый мозговитый? — Благодарю, — предвкушающе оскалилась и отбросила черепаху обратно, отправляясь в лабораторию. Лавиния прослыла за видимый лишь при наличии света фантом и замерла на десяток секунд, чтобы в преддверье заглянуть внутрь помещения и оценить обстановку. Брат сидел на кресле и что-то увлечённо объяснял девушке по ту сторону экрана ноутбука. Она же подпёрла ладонью подбородок и бывало кивала под нарушающие тишину вопросы, расцветая в миловидной улыбке. Рыжуля. Эта «девчонка», которая охмурила младшего за паршивые пару минут при первой встрече, пользовалась популярностью как и у него, так и в логове. Приходила себе спокойно, болтала с её семьей и навлекала на них ещё больше бед, чем когда-либо. Казалось бы, они могли вздохнуть полной грудью, так как Крэнги отвлеклись на что-то важнее, чем поимка черепах, и тут заявляется эта рыжуля, приковывая всё внимание не только к себе, но и к ним. Они ещё и постоянно вытягивают её из передряг, куда просится её глупое желание быть полезной и недоразвитая самостоятельность. Ощущение, будто весь мир крутится вокруг неё одной. Для полной картины ещё не хватало, чтобы Йоши начал обучать рыжулю ниндзюцу. Тогда она точно сведёт жизнь с концами. Для Лавинии не существовало Эйприл О`Нил. Существовала рыжуля. Ещё лучше, если заноза в заднице. Злость, былтухающаяся где-то в горле, незаметно сублимировалась в насмешку. Её голову навестил гениальный план, как прервать нежеланное зрелище. Подобравшись со спины, она возвысилась над ним в ровной осанке и захлопнула крышку ноутбука прямо перед его носом. Ничего не подозревающий Донателло встрепенулся и подскочил на месте от внезапности, закатывая от досады глаза. Он сразу же осознал, кто мог это сотворить без какого-либо колебания совести. — Опять помогаешь ей с домашкой? — послышался голос, переполненный издёвкой. — Что дальше, будешь ей оды посвящать и восхвалять в них её красоту? — Вовсе не смешно, Винни, — надув губы, пробурчал брат, отворачиваясь на кресле подальше от наглой ухмылки. — Да ладно тебе! — она пихнула его в плечо и натужно рассмеялась. — Я же шучу! Тем более мне эта рыжуля до сих пор не нравится. — У неё имя вообще-то есть! — злобно начал Донателло и поймал равнодушный взор, обращённый к нему. — Как бы помягче выразиться, — девушка наигранно потеребила пальцем губу, будто находилась в глубоких раздумьях, и вознесла к верху указательный палец, улавливая озарение. — Мне плевать. Благодари меня за то, что я её не выгоняю из нашего логова каждый раз взашей и терплю её присутствие на наших миссиях. Будь на вашем месте, я бы тогда оставила её и достался бы лакомый кусочек для полиции. — Ты неисправима, — заключил на сей раз младший и сложил ладони треугольником. — Можно дать человеку шанс? — Можно хоть раз думать мозгами? — полностью проигнорировав вопрос, она почувствовала выразительный взгляд на себе. — Когда вы спасли рыжулю от Крэнгов, вы подумали хоть чем-то, прежде чем тащить АБСОЛЮТНО неизвестного человека в СЕКРЕТНОЕ логово? Вы подумали, какие будут последствия для нас? Что на нас вновь начнут охоту Крэнги и мы навлечём на себя ещё больше проблем, объём которых еле огребаем? — Мы должны были оказать помощь!.. — Не спорю, — прервала его сестра. — Но почему бы не оставить её где-нибудь в относительно безопасном месте на улице? Почему бы не оставить на крыше? Почему именно в наше логово? — Ньютон, дай мне сил, — шёпотом взмолился Донателло к вездесущим богам точных наук. — Рыжуля на меня плохо влияет. Сбила с мысли, с которой я к тебе изначально шла. Он с облегчением выдохнул. Пока что пронесло с безграничным спором насчёт так называемой рыжули. — Изъясняйся, почему посчитал нужным меня не будить на патруль? — предыдущий диалог унёс с собой бурлящую внутри ярость. — У тебя серьёзная рана. — И? — Ты почти не спала последние дни. — И? — Что ты от меня тогда хочешь услышать? — Правду. Донателло почесал пальцами переносицу и устало взглянул на выжидающую чего-то сестру. — Ты вновь наживёшь на свою задницу драк, ранений и тому подобное. — Вот! Теперь я узнаю Донни! — она похлопала в ладоши и губы исказились в полуухмылке. — А если серьёзно, то я могу дейстовать с осторожностью, — сделав акцент на последнем слове, развела руки в стороны. — Ты разыгрываешь меня? — не веря в её слова, он усмехнулся. — С твоей «осторожностью» недавно наложенные мною швы вскроются при первой же возможности. — При первой же возможности я лучше вскрою твою черепную коробку, чтобы проверить там наличие мозгов, — саркастично подметила Лавиния и Донателло улыбнулся, узнавая в сидящей на табурете родной характер. Незаменимое дополнение к их бракованной команде, с которым миссии и дни проходили незаметно. — Ладно, проехали. Кстати, приходи в скором времени на кухню, я приготовлю тебе твоё любимое латте, вместо той растворимой дряни, которую ты закидываешь в себя сутками напролёт. Донателло кивнул в знак согласия и вновь вернулся к насущным делам, не забывая уведомить Эйприл о причине их спонтанного конца разговора. Девушка встала и последовала из лаборатории, выскальзывая в центр логова и ловя на себе три пары пытливых взглядов. — Гроб заказывать надо? — как обычно, Рафаэль отличился от остальных. — Нет, — отрицательно помотала головой, — пока что. — Тогда что вы там так долго делали? — Проводили интеллектуальную беседу. — И всё? — Всё. Девушка направилась в сторону кухни и как бы невзначай спросила Майки: — Ты не всё маршмеллоу съел? — Нет, — с достоинством сказал Майки и озорно прищурился. — А тебе зачем? — Да так, — она растрепала волосы и слегка обернула голову. — Хотела просто уточнить. Большее любопытство овладело младшим и он переглянулся с братьями, явно смекая что к чему. Бывало, очень редко, когда Лавиния находилась в хорошем настроении, она устраивала некое подобие чайной церемонии с душевными разговорами. Каждому из них готовила один из любимых напитков и зазывала за стол, на что все охотно соглашались, ибо не могли устоять перед источительными запахами. Донни всегда преподносили латте, ведь исключительно для него это сравнивалось с чем-то божественным, Лео всегда преподносили зелёный чай с мятой, действующий расслабляюще после утомительных тренировок и заданий как на ум, так и на моральное состояние, Рафу всегда преподносили каркаде, который однажды попался под женскую руку случайно и с тех пор полюбился всем сердцем, Майки всегда заваривали горячее какао с маршмеллоу, но белая сладость часто пропадала в огромных количествах, поэтому ей приходилось покупать новые пачки, пока не надоело. Тем не менее теплота исходила не только от напитков, но и от властвующей над ними ауры. Бесценный момент воссоединения всех членов семьи за столом согревал душу и продолжал греть в течение многих последующих недель. Такое не стирается под давлением памяти. Такое запечатляется в укромном уголке сердце навсегда. Девушка в хозяйской манере оглядела нынешние владения и стала по памяти доставать посуду, ингредиенты для приготовления. Первыми на столешницу приземлились пять чашек, потом упаковка мяты, покоцанная от времени турка, молотое кофе в пластмассовом контейнере, высушенные лепестки розы в другом, порошок какао, немного пригубленная пачка маршмеллоу. Выложив перед собой всё, что могло понадобиться, она приступила к немедленному приготовлению. Данный процесс занял относительно тридцать минут. Ловко справляясь с множеством дел одновременно, Лавиния профессионально орудовала на кухне, будто её призвание по жизни быть коком, и особо не замечала, как быстро течёт время. Завершив начатое и вытерев слабо выделявшуюся испарину со лба, ловко разложила чашки на столе и упёрла руки в боки, явно довольствуясь своей работой. В помещении доминировал чудесный аромат кофе, замещал остальные и выходил лидером. Хоть она и недолюбливала коричневую жидкость, отдающую горечью во рту, сочла вполне приятным для обоняния его запах. Думая, чем можно разбавить своеобразную чайную церемонию, то ли сушками, то ли нетронутым овсяным печеньем, девушка не сразу ощутила на спине взгляды. Она усмехнулась их скромному поведению, всё-таки достала второй вариант закуски и зашуршала открывающейся упаковкой, выкладывая её на стол. — Можете заходить, я не кусаюсь, — правый уголок губ поднялся и она села за один из стульев, свободно раскладывая руки на допустимом периметре стола. Сначала стояла тишина, пока у кого-то не выдержало терпение и послышался звучный хлопок, недовольное причитание и приобретающий подростковые очертания силуэт. Рафаэль. Он первый примостился неподалёку от неё, впиваясь глазами в кружку с излюбленным напитком. За ним, словно по команде, стали выходить другие. Майки не смог сдержать восторженного писка и кинулся напролом к тому месту, где поставили какао, чуть ли не сбивая с ног поздно возмутившегося Донни. С его лица за мгновения стёрлось негативное чувство, как только карие очи заприметили латте. Лео благодарственно кивнул Лавинии, задерживаясь на ней взором на пару секунд, и расплылся в улыбке при виде зелёного чая с мятой. Себя она баловала горячим шоколадом. Напитком, созданным богами. Иных слов описать редкостную и неповторимую его вкусноту не находилось. Повисла удручающая тишина. Никто не решался прервать её. Все были погружены в собственные раздумья. Все были далеки от реальности. Даже сама Лавиния помрачнела от обилия крутящихся мыслей перед расфокусированным взглядом. Как бы не пыталась оттянуть неизбежное, оно всё равно безжалостно наступало на пятки, подгоняя к совершению цели. Той цели, ради которой она жертвовала свободным временем, доверием и чувствами семьи. Доверием Рафаэля. Отступать слишком поздно. Нельзя вернуться назад. Много всего сделано. Надо побороть в который раз слабость. Надо быть сильной. От единственного понимания, что кто-то из них мог погибнуть от руки её главного врага, побуждение действовать дальше усиливалось. Это её война. Это не их война. Она сама с ним разберётся. Хоть и омоет кровью руки, зато освободит от вечной опасности быть убитыми. Пусть и ценой своей жизни. Внезапно её навестило озарение. Это их последний вечер. Всех вместе. Почему бы не сделать его светлым воспоминанием в их памяти? Прежде чем она уйдет. Прежде чем она изменится. Прежде чем сделает им больно. Взяв инициативу первой, девушка нагло разорвала тишину в клочья и стала выспрашивать про любовные успехи Донателло. Тот сразу смутился от резкого нападка, но зато она оживила сидящих рядом. Стали литься специфичные шутки со стороны Майки, над которыми иногда могла посмеяться Лавиния, саркастичные фразы Рафа, которые дополнялись выводящими из себя вставками от неё, заискивающий голос и вопросы от Лео, вгоняющие в ступор бедного младшего. Что же сказать, лидер начал чувствовать себя в своей тарелке и отпустил самоконтроль на самотёк в близком кругу. От добротных неудач перешли к менее раздражающим Донни факторам, на что он перестал хмуро поглядывать за всеми и отлично увлёкся обсуждением. Тактично обходя темы про Крэнгов или Шреддера, они больше посвящали сегодняшние диалоги прошедшим временам. Лавиния с неудержимым смехом пересказывала подробности нелепых моментов с братьями, когда те отрицали и отказывались принимать истину. Майки тоже делился тем, чем помнил, так как его память феноменальная по сравнению с остальными, и не раз вгонял то лидера, то Донни в краску. Ничего постыдного. Только смех. Только лёгкость. Только семья.***
Рафаэль лежал в глубокой задумчивости на постели, непрерывно прокручивая тот момент с слезами и нежданными объятиями. Для его сестры это так несвойственно. Так необычно. Она старалась вести сдержанно, не смея переступить вычерченную самолично границу. Однако сейчас… Сделала это без каких-либо колебаний. Отдалась во власть буйствующих чувств. Тренируемая выдержка пошла к краху. Это имело всего одно объяснение. Всё плохо. Ей плохо. Она не выдерживает. Она не справляется. Столько свалилось на её неокрепшие до конца плечи, вынуждая нести непосильную ношу. Столько заставляло её сдаться, но железная воля не позволила бы, принуждая бороться дальше, в одиночку. Тем не менее Лавиния была не одна. У неё была семья. У неё был Рафаэль. Он дорожил ей даже больше чем отцом, но не мог признаться в этом сам себе. Когда Йоши не находилось рядом, когда поддерживающая и по-своему мудрая речь не касалась его слуха, когда мягкий взгляд не обращался к нему, когда неловкие объятия казались немыслимыми, то она произвольно дарила это ему. Только по-иному. Девушка иногда бывала рядом, не умела толком поддерживать и мудро выражать мысли, но делала кривые попытки и, редко, переводила их в шутки, безразличный взгляд моментами был прикован к нему и скрывал за своей личиной хладнокровия обеспокоенность и нежность, вместо тесного физического контакта похлопывание по плечу и любвеобильные улыбки. Она отдавала себя без остатка. Отдавала всю заботу и ласку, на которую была способна, ради него. И почему бы не сделать ей подарок? Он не мог высказать всего, чего чувствовал на самом деле. Из-за своего характера, из-за своих принципов. Но маленькое поощрение за её вклад в его жизнь казалось огромным подвигом, на который он, колебаясь, решился. Выбор того, чего можно преподнести, зависел от многих нюансов. Во-первых, выбираться на поверхность для приобретения чего-то впечатляющего больше не пахло заманчивостью и некой таинственностью, скорее предостерегало жгучим холодом от наложенной на локтевой сустав шины, — Рафаэль всё-таки смог вытрясти из безэмоционального помощника сестры интересующую его информацию — во-вторых, вмешивать сюда посредников, того же самого Алана, каралось шансом выдать себя с потрохами, ибо он не знал насколько близкая дружба связывала его сестру и этого травматолога-хирурга. Здесь ему надо было полагаться лишь на себя. Только что придумать? Что можно сделать, не затрачивая особых ресурсов и не злоупотребляя появившейся связью с внешним миром? Дефицит идей явно раздражал Рафаэля и побуждал скалиться, сжимая в левом кулаке одеяло от бессилия фантазии. Именно сейчас ему захотелось на время поменяться мозгами с Майки, ведь в его поистине детском мышлении могло бы созреть хоть что-то стоящее, простое, но любопытное, или с Донни, хоть он и мог часто мудрить при создании чего-либо, но итог получался завораживающим сложностью и особым подходом. Продолжая упорно думать, он внезапно вспомнил ту зацепку из прошлого, которая могла ему помочь в настоящем. Раньше Лавиния увлекалась складыванием оригами. Помимо медитаций, держащих её гнев в узде, наряд салфетных журавликов усмирял бушующую стихию. Хоть и на сегодняшний день она остыла к данному занятию, однако один из воинов-журавликов до сих пор восседает на законном месте, на верхней полке шкафа в додзё, и ей доставляет удовольствие иногда коротать свободное время за собиранием какого-либо животного. Его настроение знатно поднялось и Рафаэль спрыгнул с кровати, направляясь к письменному столу. Оставленная до поры до времени тетрадка измазюкалась в пятнах от акварели, когда на него нашла страсть стать великим художником эпохи Возрождения Санти, в честь которого его и назвали, и растрёпанные края обложки гласили об отношении хозяина к ней. Присаживаясь за стул и пододвигая к себе тетрадку, он раскрыл её на чистой странице и попытался её аккуратно извлечь. Вскоре перед ним лежал слегка неровный прямоугольник, выжидающий действий со стороны творца. Смутно припоминания, чему учила Лавиния Майки, когда тот специально попросил показать ему умение какого-либо оригами, Рафаэль принялся повторять сквозь года наловчённые движения рук. Тогда его не на шутку завлёк процесс претворение куска бумаги в красивую фигурку и, прикрываясь чтением комикса, он наблюдал за ними с доселе неизведанными искорками восхищения в глазах. Как только завершение подделки ознаменовалось вытянутым от усердия кончиком языка и отрадным взглядом, то в его ладони начало пестреть осторожно сложенное бумажное сердце. Конечно, некоторые неправильные моменты нуждались в доработке, но его вполне всё устраивало. Главное, что это было сделано с вложением части себя, части души. С вложением тех самых слов, которые ему было не под силу сказать даже под дулом огнестрельного оружия. С вложением тех самых эмоций, которых он боялся показывать лишний раз, будто это удел его слабости. Скрывая в кулаке оригами и стараясь не помять, Рафаэль потянулся к двери комнаты и выглянул из-за неё, осматриваясь по сторонам. Из остальных помещений не доносилось ни звука и никто не находился в центре логова, поэтому мимолётная догадка добралась до его сознания. Лавиния тренировалась в додзё с отцом и братья, не отрываясь от будоражащего кровь зрелища, переговаривались меж собой и следили за изучением и применением новых ката. Такое явление случалось регулярно и не могло ни сыграть на руку для него. Подобравшись к её комнате и безбоязненно открывая дверь, он пробрался внутрь и глазами пробежался по всему простору. Где бы оставить подарок? Не найдя решения лучше, чем оставить его под подушкой, чтобы она его заметила не сразу, Рафаэль, подражая ниндзя, бесшумно спрятал оригами и поспешил ретироваться оттуда. Не зная, какие эмоции можно ожидать от сестры и правильно ли поступил, он поддался желанию посмотреть за разгаром тренировки. По обычаю, в конце должен был произойти бой между наставником и учеником, который Рафаэль не посмел бы пропустить. Пролетел час и из додзё вышла выжитая как лимон Лавиния, переменами потирая ушибленный копчик. Сегодня заслужила похвалу от сэнсэя, ибо намного лучше использовала приёмы с тэссеном и смогла его застать врасплох, но всё равно была недовольна, что несколько движений в ката сделала неправильно и тем самым проиграла в нападении противнику. Поразмыслив, что можно отоспаться добротных тройку часов и потом самостоятельно отработать ошибки, разлохматила мокрые от пота корни волос и, достигнув точки временного отдыха, полезла в шкаф за сменной одеждой. Душ помог смыть неприятный запах и некоторую степень усталости, помог взбодрить мозг и унять пульсирующую боль в мышцах. Плюхнувшись на постель после приведения себя в порядок, она, наконец, решила расслабиться и отключиться от реальности при прослушивании рока. Рука машинально потянулась под подушку, чтобы достать сокровище техники, которое ей удалось купить на заработанные деньги, и наткнулась на нечто иное. Достала и в непонимании уставилась на сложенное оригами. Как девушка помнила, в последнее время ничего не делала из бумаги и старые подделки лежали в среднем ящике письменного стола. Тогда кто же это сделал? Сразу смекая, что это подарок в благодарность за что-то, потому что иных вариантов быть не могло, оставалось додуматься зачем и кто. Лео точно отпадает, Майки никогда не отличался особой стеснительностью, поэтому, если бы захотел дать или сказать пару ласковых слов, не стал бы искать пути анонимности, для Донни выглядело слишком просто, ведь если бы имел задумку, исполнял бы её сложнейшими путями. Методом исключения остаётся Раф. Нелепо, совершенно нелепо. Он бы не стал. Или стал? Вспоминая, что же произошло на предыдущих днях, можно было запросто объяснить порыв брата как-то отблагодарить её. Она загородила его собой, но это её долг. Долг старшей сестры. Она была обязана это сделать. Разве нет? Всё равно чувствуя, как по грудной клетке разливалось тепло и согревало душу, Лавиния прижала к району сердца оригами и допустила себе пролить скупую слезу. — Спасибо, Рафи, — вырвалось само собой, но она не жалела ни о едином сказанном слове.***
Лавиния вошла в тронный зал и уверенной поступью приближалась к лестничному подъёму. Её сопровождали ненавистные, полные зависти взгляды, но ей было откровенно плевать на остальных наёмников или учеников. Остановившись в нескольких ярдах от первой ступени, преклонила колено и положила кулак на пол, ожидая разрешения подняться. — 立ち上がる, — как только властный, веющий металлом за версту голос разрезал тишину, то она встала на ноги и воззрилась на того, с кем давно имела дело. С Шреддером. — Мастер, в моей преданности вам сомневаться никогда не стоило, ведь я блестяще выполнила очередную вашу просьбу, — пафосный, холодный тон отдался эхом от стен. — Я убила Карай. — Надо же, — злобно выдал Тигриный Коготь и оскалился, жаждя растерзать самодовольную девушку за считанные секунды. — И где же доказательства? — Молчать, Тигриный Коготь, — раздражённо прикрикнул на него Шреддер и вновь посмотрел на неё. — Где доказательства? Достав из ножен холодное оружие, перепачканное в свежей крови, бросила его к ногам главного и выдержала долгий, испепеляющий зрительный контакт. — Это тати Карай, Мастер, — безразлично заметила. — Она с ним никогда не расставалась. Он взял его в руки и под тяжёлым взглядом повертел, как бы проверяя подлинность. Один лишь выгравированный текст на японском на стали, который тот смог мгновенно прочесть, подтверждал её слова. — Молодец, — не ожидая услышать похвалы от него, девушка растерялась на мгновение и вновь спряталась за маской равнодушия. Успела рефлекторным движением руки перехватить летящий обратно тати за рукоять. — Можешь оставить его себе и быть свободна. — Это ещё не всё, Мастер, — она опять обратила на себя внимание пыщущего ледяным огнём глаза. — Перед тем как начать последний бой с Карай, она передала, что Хамато Йоши будет ожидать вас сегодня на недавно заброшенном складе в полночь, чтобы закончить вашу вражду и не трогать больше его семью. Смотря туда, в сторону Ороку Саки, бывшего приёмного брата Хамато Йоши, её пронизывала искренняя ненависть. Столько боли он принёс его прошлой семье: убил жену, украл и воспитал дочь, убеждая желать смерти родному отцу. И сейчас он восседал на своеобразном троне, в стальных доспехах и с кабуто, за спиной с армией футов, учеников и наёмников из Японии, внушая страх и беспрекословность абсолютно всем. Кроме неё. Она его не боится. Она его презирает. Хоть и скрывает эмоции, но если бы выдалась возможность, без раздумий и сожалений плюнула бы ему в лицо. Но не нужно давать волю чувствам. Время расставит всё по местам. Особенно в его случае. Особенно под её руководством. Не стоило сомневаться, что Шреддер сразу же заинтересовался данной темой и лишь на секунды показал истинные эмоции. Лавиния задержалась на несколько десятков секунд, поднимаясь по лестнице и протягивая разглаженный клочок бумаги с координатами рокового места. Он медленно взял его и тогда она развернулась, бесшумно спускаясь и уходя отсюда. Некоторые глядели ей вслед, желая, чтобы под её ногами проломился пол и смыл с лица самодовольность. Однако в её голове вертелось только одно желание. Поскорее бы наступила полночь.***
Лавиния мелькала в лабиринте канализации, доверяя телу на автомате следовать до логова. Маршрут настолько отпечатался в сознании, что позволял быть отрешённой от реальности на любой срок времени. Это было несказанно удобно — она всегда пользовалась данным навыком, когда голова забивалась вихрем мыслей, от самых незначительных до самых волнующих. Так как путь от металлического люка до дома занимал от силы сорок минут, всё это время могла быть погружённой в себя и не подозревать каждый шорох и всплеск воды, как предостерегающую о приближающейся опасности. Здесь сохранялась испокон веков хоть какая-то безопасность. Хотя понятие «безопасности» само по себе обширное и выражалось в несколько ином ключе. Безопасность заключалась в том, что если что-то случится, есть вероятность скрыться от преследователей, запутав в смрадной бесчисленности труб, есть вероятность остаться без лишних ссадин и синяков. Лиловый взгляд устремлялся в уходящую вдаль пустоту. Он ни на чём не заострял внимание, не таил в себе сакральные смыслы или эмоции. Просто смотрел вперёд. Нормализованное после бега на поверхности дыхание даже не ощущалось, будто она представляла из себя живого мертвеца. Порой прикладывала тыльную сторону ладони под ноздри, чтобы проверить наличие выходящего и входящего в лёгкие воздуха. Лента, образующая дзукин, за ненадобностью была обмотана вокруг правого кулака. Огненно-рыжие волосы застывали в образе «ёжик», приходящие в движение только от ладони, привычно замотанной бинтами и оголяющую погрубевшую кожу и потрескавшиеся костяшки. Женское лицо излучало спокойствие и отстраненность. Внезапно она остановилась и подтянула из ножен тот самый тати, вглядываясь в собственное отражение. Сталь была заточена и начищена, хоть и от недавнего боя запачкалась в разводах крови. Предрекая поступками и решениями недалёкое будущее, её сердце отказывалось продолжать биться и желало лишить свою хозяйку жизни. На душе становилось до жути неприятно. Хватит ли ей духу довершить начатое? Не поздно ли уйти отсюда? Ожесточённый глаз немо высказывал точку зрения. «Да. Слишком поздно, Лавиния. Раз ты решилась, иди до конца.» И он был чертовски прав. Но что-то живое, трепещущее в груди мягко намекало, что сознаться во всём семье будет наилучшим вариантом. Только не в её репертуаре идти против загодя построенным планам. Отняв созерцающий взор от оружия и движением отправляя его восвояси, девушка обнаружила, что почти добралась до логова. Оставалось пройти по туннелю. До сих пор сомневаясь в разумности плана, она встряхнула голову в попытке избавиться от навязчивости совести, которая в кои-то веки решила оклематься и заставить её мыслить по-другому. Это её выбор. Осознанный выбор. Тогда почему так тяжело его осуществить? Лавиния достигнула сломанных турникетов и перемахнула через них, оказываясь дома. Эти стены, эти комнаты, этот диван и этот телевизор с видеомагнитофоном, это додзё. Она была готова остаться под защитой жилища, но она должна была стать защитой для семьи. Выполнять ту же функцию, что и он. Дарить ощущение безопасности. Прикинув примерное время, пришла к выводу, что сейчас в районе от десяти до одиннадцати вечера, поэтому у братьев заключительная на сегодня тренировка перед ночным патрулём. Особо не размышляя над последствиями, кои крутились в голове в бешенстве и над истошно протестующей совестью, подобралась к сёзди и отодвинула её в сторону, натягивая по ходу маску превосходства и презрения. Черепахи только-только закончили тренировку и разгорячённые как физически после спаррингов, так и словесно после отвлекающих манёвров в виде несуразных выкриков Майки «калабанга» или подстёгивающих фраз Рафа, сносящих крышу хладнокровному старшему. Как только девушка зашла внутрь, младшие застыли на месте в удивлении, ибо если сестра пропадала с утра, то возвращалась она минимум через два-три дня. Йоши в незримом спокойствии наблюдал за вошедшей, но на его лице всё-таки мелькало замешательство. — Что-то стряслось, Винни? — настороженно спросил Лео и подступил ближе на несколько шагов. Сердце болезненно сжалось от столь милого и родного обращения. — Стряслось, — чуждо для того веющего теплом и задоринкой самоиронии голоса, слышать совершенно иной. Непроницаемый на эмоции и жгучий безразличием. — Я перешла на сторону Шреддера. Как только заветные слова слетели с уст, то все по-своему восприняли информацию. Лео поддерживал прямой зрительный контакт, выискивая в радужке напротив хотя бы тень неудачной шутки, и в бессилии сжимал кулаки. Майки постепенно поник и с ярко выраженной печалью осматривал её, уводя небесные глаза в пол от приливающих к глазам чувств. Донни открывал и закрывал рот, силясь что-то выговорить, но все попытки были насмарку. Рафаэль казался поистине равнодушным к происходящему, но под пластроном всё живое сгорало без пепла за считанные секунды. Лавиния, их старшая сестра, перешла на сторону злейшего врага. Абсурд. Бред. Чертовщина. Почему так отчаянно не хотелось в это верить? — Хватит прикалываться, Винни, — сделал последнюю попытку Лео, грезя опровергнуть настоящее в прах. — Отличная шутка. Как же лидеру хотелось увидеть довольную ухмылку, прежний блеск в глазу, и после этого её смех. Тихий, отдающий хрипотцой, обволакивающий. Но этого не происходило. Она была серьёзна как никогда. Взяв из ножен тати, она кинула его под ноги Лео. Тот спешно поднял его и узнал в нём оружие Карай. Их сводной сестры, союзника, сверстницы, родной дочери Йоши. Только один момент. Он был испачкан в крови. В чьей? — Чтобы подтвердить свою преданность Шреддеру, я исполнила его приказ, — Лавиния выдержала драматичную паузу и под статичный взгляд лидера положила ладонь на бок, наклоняя чуть вправо голову. — Я убила Карай. — Ты… — его голос дрогнул. — Чудовище? — непринуждённо кинула и усмехнулась. — Не будь настолько предсказуемым, Леонардо. К синим глазам подступали слёзы. Поверить в то, что Карай больше нет было невозможно. Особенно в то, что от руки его старшей сестры. Трёхпалая ладонь легла на рукоять катаны. Он больше не сомневался в её принадлежности к Шреддеру. — Одумайся, Леонардо, — зазвучал в его затуманенном от боли разуме женский голос. — Неужели ты хочешь нанести вред своей сестре? — Ты не моя сестра, — процедил сквозь стиснутые челюсти лидер. — Ты мне больше никто! Последняя фраза получилась достаточно громкой. Все, включая Лавинию, расслышали её посыл. Что-то поменялось на мгновение в лиловом глазе. Сожаление? Вряд ли. Ему, скорее всего, показалось, ибо девушка встала в боевую стойку, раскрыв тэссен, и выжидала нападение со стороны младшего. — Раз ты так просишься в бой, то твоя взяла, — насмешливо пальцами подозвала его действовать первым. — Только учти, пощады не будет. И Лео бросился в атаку. Орудовал катанами безжалостно, вкладывая всю силу в нападение и редко прикрываясь защитой. Его окрыляла злость. Давала второе дыхание, направляла и разгоняла адреналин по венам. Лавиния же постоянно уходила из-под ударов, словно не желала драться. Он начинал уставать и движения становились рваными, резкими. Этим и воспользовалась сестра, ловя его на допущенной ошибке в ката и обезоруживая от катан. Исходная позиция Лео была проигрышной. В любой момент девушка могла лезвием тэссена перезать ему сонную артерию. Оставшиеся братья стояли поодаль и не решались что-либо применить. Она держала на волоске от смерти их лидера. Она намного опытнее их всех вместе взятых. Никто не сможет одержать над ней победу, не сжульничав. — В первый раз я прощу тебе твою браваду, — отозвалась Лавиния, убирая тэссен от его горла. — Только когда мы встретимся в следующий раз, поднатаскай свою выдержку, Леонардо. Её взгляд прошёлся по братьям и отцу. Остановилась она лишь на Йоши. В карих очах не присутствовало злости или ненависти. Лишь разочарование и боль. — Только посмей, — прошипела девушка. — Можешь даже не пробовать запустить сюрикен. Лавиния отошла от Лео и дала ему пространство, чтобы привести себя в порядок после поражения. Братья тут же бросились к нему, когда Рафаэль вглядывался в женский образ. То ли ему померещилось, то ли это было наяву, но по женской щеке прокатилась слеза. Она не смогла выдержать его изумрудных глаз и отвернулась в сторону, отбрасывая в сторону тэссен. — Я не собираюсь больше носить с собой позор клана Хамато. Удаляясь из додзё, девушка знала, что за ней никто не пойдёт вслед. Она вытерла кулаком уже обильно текущие слёзы и послала к чёрту самообладание.***
Рафаэль не мог поверить в то, что произошло час назад. Она не могла. Не могла перейти на сторону её же врага. Не могла перейти на сторону Шреддера. Лавиния. Винни. Его Винни. Его сестра. Или он настолько плохо её знал? Или он не заметил изменений в её поведении, в её принципах? Чему была причина идти на это? Словно живая масса вопросов безжалостно плавила мозги до едва приметной лужицы. Он не мог смириться с тем фактом, что её больше в их жизни нет. Больше нет в их семье. Теперь она их враг. Их общий враг. Звучало чертовски бредово, но таково было. Все приняли это к сведению, но не он. Отказывался. Противился как мог. Однако реальность сурова. Сурова даже с ним. Поднимаясь с кровати, Рафаэль решил обойти комнату сестры на наличие каких-либо подсказок к её нынешним действиям. Что-то же он сможет найти, верно? Проходя мимо других, не слышал посторонних звуков, видно, ещё переваривали произошедшее или спали. Кто ж их знает. Приоткрыл дверь без скрипов и проскользнул внутрь, включая тусклый свет, осматривая и анализируя пространство. Первая деталь, которая обратила его внимание, это кровать. Пошарившись под её подушкой, Рафаэль нашёл лишь старый плеер с проводными наушниками. Вероятней всего там хранился рок. Второй деталью послужил шкаф. Распахнув его дверцы, кроме однотонной одежды и спрятанных несколько пар обуви ему не удалось ничего найти. Последней деталью был письменный стол. Недавно вымытая деревянная поверхность слегка мерцала в радиусе включённой лампы, находящейся на прикроватной тумбе. Полумрак всегда являлся частью интерьера её комнаты. Начиная обследование ящиков, ничего не предвещало любопытного, но самый последний будто приворожил его внимание сильным заклинанием. Записная книжка. Личный дневник. Здесь его точно ждут ответы. Приземляясь на застеленную постель, он раскрыл книжку и стал листать, иногда вчитываясь в написанные строки. Судя по тому, как менялся почерк и описываемые события, можно было сделать вывод, что ему много лет и хранит в себе множество воспоминаний. Часто встречал фотографии из их детства и наклонённые слегка вправо предложения, повествующие о очередном приключении младших. На подростковых губах появилась улыбка. Невесомая, простодушная, искренняя. Но он пришёл сюда не за этим. Быстро перелистывая страницы, он остановился на самой последней. В качестве закладки Лавиния использовала их семейную фотографию. Подняв её к изучающему взгляду, Рафаэль взвесил, когда это произошло. Пять лет назад. Здесь их семья. В полном сборе. Десятилетние братья, совершеннолетняя Лавиния и их отец, ещё в полном рассвете сил. Все такие счастливые, безмятежные. Любимые. Углубляясь в последние написанные строки, Рафаэль точно слышал в собственной голове знакомый голос сестры. « …Слишком поздно отступать. Столько сделано и прожито. Мы должны с Карай претворить наш план в жизнь. Мы должны избавиться от Шреддера. Любой ценой. На сегодняшний момент я хорошо вписалась в Его ряды. Мне завидуют, что я за такой короткий срок смогла добиться расположения их босса. Уроды. Ненавижу их всех до единого. Но без помощи Карай я бы вряд ли смогла туда пробиться. Осталось немного. На днях мы должны инсценировать смерть Карай, чтобы я избежала лишних сомнений и заполучила Его полное доверие. Но одного я ей не сказала. Я понимаю, что всё ведётся к бою на недавно заброшенном складе в полночь, что я вряд ли смогу вернуться живой оттуда, поэтому предостерегу мою семью от слишком сильной боли. Лучше я им скажу, что я перешла на сторону Шреддера. Лучше я заставлю их в это поверить, поверить в моё предательство, и они легче перенесут мою возможную смерть. Как же я не хочу причинять им боль. Как же не хочу видеть разочарование и непонимание в их глазах. Я бы всё отдала, чтобы этого не делать. Но также я бы всё отдала ради их безопасности. Я привела сюда однажды Шреддера. Я и проведу его на тот свет…» Теперь всё стало на места. Он был прав. Он. Был. Прав. Это немыслимо. Лавиния никогда их не предавала. Это была лишь часть плана. Посмотрев на часы, Рафаэль ужаснулся. До полуночи осталось совсем ничего. Пятнадцать минут. Он должен успеть. Обязан. Запоминая прописанные внизу страницы координаты и кидая на постель книжку, пулей выбежал из комнаты и через три секунды его окутал мрак подземки. Быстрей. Быстрей. Не помнил, когда в последний раз так подорвался с места и бежал. Он не позволит ей справляться с ним в одиночку. Он не позволит ей умереть. Не сейчас. Не сегодня. Вскоре Рафаэль перелетал в прыжках с крыши на крышу, всматриваясь вдаль. Ночной Манхэттен был прекрасен. Тем не менее времени любоваться видами не находилось. Вдалеке стали вырисовываться черты здания, где всё должно произойти. После последней миссии он думал, что они туда ни за что не вернуться, ведь там им пришлось встретиться с Шреддером в первый раз в своей жизни и потерпеть кровавое поражение. Приближаясь к тому месту, он различил сидящий силуэт на выступе. Сомнений не возникало. Лавиния. Эта догадка придала сил. Не забывая про тактику передвижения ниндзя, Рафаэль приземлился тихо, но всё равно поднял пыль в воздух. — Сколько тебя не учи, ты так и не сумел до конца освоить технику бесшумности при прыжке, — с мягким укором заметила Лавиния и оставалась сидеть спиной к застывшему брату. — Ты же пришёл не просто так? — А ты как думаешь? — саркастично отозвался Рафаэль и сложил руки на пластроне. — Я не думаю, Рафаэль, я знаю, — наконец осмелилась повернуться и заглянуть в изумрудные глаза. — Вопрос был скорее риторическим. — Зачем ты так убедительно отыграла роль очередного прихвостня Шреддера? — задал вопрос и сократил меж ними расстояние вдвое. — Будто ты не догадываешься, — развела руками под его внимательным взглядом. — Ты бы не пришёл сюда, если бы, гадёныш, не нашёл мой дневник. — Это я-то гадёныш? — закипал Рафаэль. — Это я тебя должен обзывать матом за то, что ты решила себя похоронить при битве с Шреддером! — Но ты же этого не делаешь, — ухмылка расплылась на женском лице и усиливала его раздражение. — Послушай, — попробовал успокоиться, — Давай мы вернёмся с логово, ты сознаешься, мы тебя простим и ВМЕСТЕ разработаем план, как уничтожить Шреддера. Сойдёт? — Нет, — отрицательно помотала головой. — Всё не так просто, Рафаэль. У меня уже есть план и я должна его завершить чего бы мне это не стоило. — Даже твоей жизни? — его голос наполнился эмоциями. — Даже моей жизни, — устало выдохнула и смягчила взгляд, будто вела беседы с годовалым ребёнком. — В возрасте пятнадцати лет я спасла известного блогера от Лиловых Драконов, и она рассказала в прямом эфире про героя в чёрном, чем-то напоминающем ниндзя. Но самое главное то, что она каким-то образом отыскала мой оставленный сюрикен и показала его аудитории размером в миллион. По интернету быстро разлетелась данная информация и фото, которое случайно попалось Шреддеру. — А на сюрикене был символ Клана Хамато, — довершил суть повествования Рафаэль и получил одобрение в направленном на него глазе. — Поэтому я поклялась, что сама когда-нибудь избавлюсь от того, кого привела сюда и кто угрожает вам огромной опасностью. — Я не дам тебе этого совершить, Винни, — настоял на своём и вытащил саи. — Даже если мне придётся тебя заставить. — Ох, Рафи, — она подошла к нему и заключила в ласковых объятиях, вызывая недоумение. Он непроизвольно расслабился и напор ярости исчез. — Запомни, что я всегда буду любить тебя. Женские пальцы ткнули в нужную точку на шее, и Рафаэль за мгновение обмяк в укрепившихся объятиях. Глаза сразу же заволокла беспощадная чернота. Его следовало куда-то спрятать, чтобы никому не попался, и достаточно далеко, чтобы не успел добраться и влезть в бой. Думая на ходу и перепрыгивая с крыши на крышу, она отошла на внушительное расстояние от здания и спустилась вниз в безлюдный переулок по пожарной лестнице. Анализирующий взор застыл на мусорных баках и сознание просветлело, утверждая, что это единственный оптимальный вариант. Тщательно выбирая какой задействовать контейнер, остановилась на том, какой посередине, и положила внутрь подростковое тело, закрывая крышку с минимальным железным скрипом. — Ты там как? — из наушника, спрятанного под дзукином, послышался слегка обеспокоенный голос. — Нормально, — лаконично ответила Лавиния, запрыгивая обратно на пожарную лестницу. — Сколько осталось до полуночи? — Пару минут, — более спокойно отозвалась Карай, сверяясь с электронными часами в съёмной квартире. — Ты уверена, что моя помощь с Ним не понадобиться? — Уверена, — твёрдо сказала и набрала среднюю скорость при передвижении по крышам. — Тем более ты тоже играешь серьёзную роль в плане. — Серьёзную? Ты прикидываешься? — начала причитать Карай, как на той стороне раздался тихий смешок. — Нажать на кнопку, чтобы активировать взрывчатку, пока ты будешь сражаться с Саки чуть ли не насмерть одна? — Не я же предлагала свою кандидатуру на смерть, — Карай чувствовала, как Лавиния пожала плечами и отвела глаза в сторону. Предугадать её действия было легче лёгкого. — Так что теперь помалкивай сиди. — Ты ужасна, — она закатила глаза и откинулась на спинку кресла. — Я тоже тебя люблю, — с улыбкой на губах кинула девушка. Их диалог прервался на полминуты, пока она не достигла прежнего места на выступе перед встречей с Рафаэлем. Вглядываясь в тёмные окна, идущие в три ряда вдоль кирпичной стены, ей чудилось, что Шреддер был там. Сердце стало набирать кульбиты. — Ты готова? — опять же волнение. Их план должен был сработать. — Да, — тихо выговорила Лавиния, прежде чем перебраться на крышу заброшенного склада и искать альтернативный вход внутрь. — У тебя есть ровно десять минут, Винни, — сообщила ей Карай, когда девушка смогла пробраться через приоткрытое окно в помещение и беззвучно спрыгнуть на решётчатую дорожку, закрытую от падения перилами. — Пожалуйста, будь осторожней и удачи. Как только всё стихло, кроме учащённого сердцебиения в висках, она стала перемещаться в совершенно неизведанном пространстве и озираться по сторонам, выискивая того, ради кого здесь оказалась. Мрачно и гнетуще. Горы картонных коробок, деревянных ящиков, наполовину опустошённые стеллажи с непонятно чем. Карай доходчиво объяснила, где заминировала основную часть взрывчатки, чтобы Шреддер навряд ли смог выжить, и ей осталось только найти по описанию это место. Не давая ей особо адаптироваться под новые условия, Шреддер вышел из тени и попробовал напасть, но она увернулась вправо, выуживая холодное оружие. — Я и не сомневался, что вместо труса-крысы, заявится её защитник, — едко подметил Ороку Саки и обнажил блестящие в свете луны сюко. — Посмотрим, чему ты научился от него. Маленькая заминка компенсировалась мощной и резонной атакой, которую девушку смогла отразить с помощью лезвия и немного отъехала в сторону. Потом на него стала наступать с чередой ударов, но почти все никак не задевали слабые места его брони. Их опыт в ниндзюцу равнялся, не давая кому-то из них преимущество. Обманные манёвры, специально сделанные ошибки тоже не могли обеспечить хоть незначительный перевес в чаше каждого. Шреддер за спиной имел много побеждённых боёв, верных подручных и обучал дитя данному искусству с рождения. Лавиния же за спиной имела много тренировок, бесконечную практику и отработку ката, боевых стоек, движений. Они сливались в безжалостном танце, из которого вернётся живым лишь один. Или он, или она. — Две минуты, — Карай появилась в голове и вновь исчезла, побуждая приводить исполнение их плана в действие. Больше уворачиваясь от атак, она начинала делать вид, что устаёт и не может выдерживать рьяный напор противника. Вводила это постепенно, чтобы Саки ничего не мог заподозрить. Отступала всё глубже и глубже, пока не узнала то самое место. Бинго. Делала рваные попытки отбиться, но в один момент нарочито неправильно двинулась в приёме и Шреддер сразу же воспользовался этим, мощным ударом сюко оставляя на груди глубокие порезы и отбрасывая её назад. Размеренными шагами подошёл и за шкирку подтянул её к прорезям для глаз в кабуто, различая лиловую радужку. — Ты, — его обуяла дикая злость. — Я, — прохрипела, рассмеиваясь, она. — Сейчас распрощаешься с жизнью, — прошипел подобно змее и занёс лезвия. Внезапно где-то сверху раздался сильный взрыв и Шреддер машинально ослабил хватку, предоставляя отличную возможность ей с ним расправиться. Она вырвалась из его руки и упала на пол. — Только после тебя. Лавиния согнула ноги и со всей дури ударила его ими в корпус, отчего тот не смог устоять и полетел прямо под обломки. Стоило ему оказаться в смертельной зоне, как на него упали массивные бетонные глыбы и похоронили заживо. Корчась от подступившей волны боли, девушка вспомнила, как будет взрываться остальная взрывчатка. Через каждые тридцать секунд. Силясь встать после удара Саки, она прошипела нечленораздельную брань сквозь плотно сжатые зубы. Боль неимоверно жгла всё тело. Ноги заменялись на вату, виски горели адским пламенем, в глазе переменами темнело. Поднимайся! Внезапно прямо над её головой прогремел взрыв. Чёрт. Действовать надо сейчас. На ноги встать не удавалось, поэтому она перекатилась, вовремя уходя из-под лавины железяк. Ей повезло, но достаточно грузный камень, отлетевший от основного потока, стукнул её по виску и мгновенно погрузил в темнеющее небытие.***
Рафаэль раскрыл глаза и втянул вонючий запах выброшенных помоев, после чего определил своё местоположение и быстро вылез из мусорного бака, не особо заботясь о том, что его могут заметить. Потирая затёкшую от неудобного положения шею, ему в голову пришла мысль, из-за которой он оказался здесь. Он хотел остановить Лавинию. Остановить перед верной смертью. А она… Его мгновенно окутала тревога. Сколько же он провалялся без сознания? Рафаэль забрался на пожарную лестницу и опрометью оказался на крыше, начиная движение к тому проклятому зданию. Тогда они едва не потеряли одного из братьев при битве с Шреддером. И сейчас никто не допустит смерти. Её смерти. Лунный свет освещал периметр крыш и давал ему возможность беспрепятственно следовать до точки невозврата. Отсчёт времени идёт на секунды. Хоть бы успеть. Очертания склада запестрели вдали. Но и запестрели клубни дыма, струящиеся к небу и не особо выделяющиеся на фоне ночи. Он сможет её вытащить. Он сможет её спасти. Наконец добравшись до нужной крыши, он без какого-либо плана спрыгнул через открытую форточку вниз и приземлился на решётчатую платформу. В нос сразу же ударил едкий запах гари, что спровоцировал дикий кашель, и на лице играючи заплясали блики огня. Изумрудные глаза прошлись по территории склада. Всё полыхало. Нигде не осталось живого места. Срываясь в беге до лестницы и по ней вниз, он стал вертеть головой в поисках сестры и до хрипа кричал, призывая её откликнуться. — Винни! — его чуть ли не сшиб летящий обломок. — Винни! Надежда найти её таяла в сознании. Таяла подобно весеннему снегу. Почти ничего из светлого не осталось. Голову нагружали негативные мысли, твердящий лишь об одном. Её нет. Она погибла. Но он отказывался верить. Пытался сквозь оседающий дым и танцующие везде и всюду языки пламени выцепить её тело. Хотя бы тело. — Раф! Где-то рядом раздался хриплый тихий окрик. Он обернулся и наконец-то увидел её поднятую кверху руку. — Винни! — Рафаэль кинулся к ней, попутно уворачиваясь от увесистых кусков железа. Стоило ему оказаться вблизи, как зрачки за мгновение сузились и очи раскрылись от сковывающего тела страха. Массивная железная плита не совсем удачно приземлилась, придавливая под собой добротную часть правой ноги. Дзукин был откинут в сторону для лучшего доступа кислорода, грудь отрывисто вздымалась и опускалась, пока уваги пропиталась свежей подступающей кровью и окрашивала ею рваные края от полос, оставленных на одежде под действием сюко. Слабая ухмылка рисовалась на её губах, не предвещающая ничего хорошего. Рафаэль присел на колени около неё, заключая в импровизированно крепких, но осторожных объятий, боясь причинить боль. Не смог удержаться от этого жеста. Лавиния лишь хмыкнула, чувствуя как тело болезненно отозвалось на данный порыв, тем не менее вслух ничего не сказала. — Я думал, что тебя потерял, — с толикой отчаяние выдал он. — Знаешь ли, меня не так легко убить, — хрипло рассмеялась, заходясь в диком кашле и сплёвывая сгусток крови в сторону. — Я машина. — По-твоему состоянию не скажешь, — почему-то не хотелось возвращаться сознанием к безвыходной ситуации. Он бы точно не смог осилить поднятия этой глыбы, примерно весившей с тонну. Он бы точно не смог вытащить её отсюда. — Да ладно тебе! — она закусила губу, видя как взгляд Рафаэля метнулся к её похороннено заживо ноге. Ей ли не знать, что её ждёт в ближайшем будущем. — Не успеешь обернуться, как Майки вновь состряпает новый сорт пиццы, который мы все отведаем. Донни меня подлатает, бурча что-то о моей безопасности и неугомонной заднице. Лео достанет всем мозги о очередном просмотре «Космических Героев». Возможно, даже отыграем сценку по ролям по его инициативе. — Как в прошлый раз? Никогда в жизни! — горько усмехнулся Рафаэль, не в силах сдержать эмоции при себе. Кожа лица увлажнилась текущими слезами. — Чего стоит только Капитан Райан в исполнении лидера. Это ужас! — И не говори, — дыхание затруднялось из-за оседающего дыма. Становилось проблематично ориентироваться в пространстве. Глаз резал не только едкость газа, но и подступающая солёная жидкость. — Я буду по тебе скучать, — честно признался Рафаэль, сжимая её ладонь в своей. Лавиния из-под угасающих сил растормошила уваги, срывая с шеи своеобразный талисман удачи. Изумрудные глаза заискрились при виде его подарка. Потёртого, слегка помятого бумажного сердца. Она до сих пор хранила его при себе. В свободной ладони младшего теперь покоилась оригами и её пальцы направили его сжать вещь. — Я всегда буду рядом, Рафи, — в последний раз она провела рукой по его скуле, смирившись с обречённостью ситуации. — Беги. Её команда послужила фасом и он, не задумываясь о сомнениях или надеждах, рванул подальше отсюда. Подальше от запаха гари. Подальше от запаха смерти. Безусловно, стоило труда выбраться из здания не покалеченным любезно от падающих обломков и не задохнуться в такой ауре, но он справился с этим. Отбежал на приличное состояние, оставшись на выступе крыши, встал в ровную позицию и не прекращал держать в сжатом кулаке единственное напоминание о ней. Очи без движений следили за тем, как огонь пожирал остатки постройки и хоронил в себе живое. Хоронил в себе его сестру. Рафаэль мог бы предотвратить всё, если бы не отпустил бдительность раньше времени. Лавиния была бы рядом с ним. Была бы жива. Сзади подступили силуэты. Силуэты его братьев, поспешно преодолевших расстояние между ними. Леонардо подступил ближе к младшему, сохраняя хладнокровие снаружи. Позади него остались другие черепахи в застывших позах. — Раф, где Винни? — прежнее прозвище слетело с его губ, отдаваясь под пластроном уколом мимолётной боли. Видимо, они всё-таки узнали всю суть плана Лавинии через её дневник. В ответ послышалось только молчание. Никак не хотелось говорить. — Раф? — слегка тревожно задался вновь вопросом, прослеживая за его взором. В этот момент прозвучал прощальный взрыв. Последний взрыв. Крыша заброшенного склада обрушилась внутрь под громкое сопровождение взрывчатки. — Она мертва, Лео, — всё что и нашёл сказать Рафаэль, наконец, оторвав внимание от места происшествия. Места погибели. Погибели одного из них. Одного из их семьи.***
Никто не заметил, как логово превратилось в юдоль скорби. Сначала они были поражены тем, что Лавиния предала их и перешла на сторону злейшего врага. Потом они были поражены тем, что Лавиния никогда не предавала их и это являлось лишь частью плана с Карай. Впоследствии они остались поражены тем, что Лавиния пожертвовала собой ради них и убила Шреддера, как и обещала. Столько событий, столько эмоций, что юные умы даже не успевали их принимать. Однако одно они восприняли как должное. Их старшая сестра никогда не будет с ними. В пространстве царила гнетущая тишина. Лишила всех присутствующих способности говорить, будто заклеила скотчем рты. Рафаэль не выходил из комнаты третий день, изредка появляясь и прошмыгивая на кухню перекусить. Ходил мрачнее тучи, тише воды, бесчувственнее камня. Напрочь забросил тренировки и отказывался выходить даже по просьбе Сплинтера. Тот не срывался на него, лишь понимающе качал головой и удалялся в додзё. Микеланджело поник, больше не привнося в ауру позитива. Погасло солнце, скрывшееся за облаками, угас светлячок, раздавленный жестокой хваткой жизни, перестал работать фонарик, батареи добра которого пришли в негодность. Донателло засел в лаборатории, не обращая внимания на проходящее наперез ему время. Непрерывно что-то конструировал, чинил сломанные вещи и придавал им более живой вид, записывал мысли в записную книжку и через пару строчек уже рисовал схему нереализованного изобретения, пришедшего спонтанно. Было страшно спросить, когда он ложился спать за предыдущие дни. Леонардо подражал поведению Йоши и часто медитировал, дабы отвлечься от реальности. Режим тренировок немного сбился, но плавно возвращался в прежнее русло. Секунды складывались в минуты, минуты — в часы, часы — в дни. Пролетело три месяца. Многое успело поменяться, переосмыслиться. Ребята возвращались к прежней жизни. Йоши проводил свободное время с детьми вне тренировок, устраивая некие посиделки с кино. Эйприл любезно приносила с поверхности новые и новые кассеты, бывало тоже присоединяясь к их семье. Тренировки стабилизировались окончательно. О`Нил изъявила желание работать с черепахами, чтобы уметь за себя постоять, и Йоши одобрил эту затею, решив сделать из девушки куноичи. Когда настал момент выбирать оружие, ей ничего не подходило, то слишком тяжёлое, то управиться с ним невозможно, но стоило ей взять в руки тэссен, восседавший на полке рядом со зажжёнными свечами и фотографией Лавинии в старинной рамке, так он приобрёл новую хозяйку. В сердце отдалось болью, но теперь кто-то ещё освоит искусство тэссендзюцу. Это как-то согревало душу. Да и Эйприл была внешне похожа на Лавинию. Рыжие волосы, заколотые в хвост, глаза, горящие пламенем учиться и учиться в поте лица. Упорные попытки довести ката до хотя бы отдалённого понятия «совершенства» после общих тренировок. Может быть, Лавиния бы изменила своё мнение по поводу рыжика и они бы даже стали подругами. Может быть. Сегодня должна была объявиться Карай. Она не так давно начала пропадать без весомых причин всё чаще и чаще. Братья особо не волновались, так как заклятый враг был повержен и теперь на их плечи опустилась первостепенная задача — борьба с Крэнгами. Карай тогда стала их союзницей и поддерживала в трудные времена. Сейчас же они имели тесную дружбу меж собой. Кто чем занимался. Майки читал комиксы в комнате, обещая не вылазить до следующей вечерней тренировки уж точно, Рафаэль ждал, пока Донателло золотые черепашьи руки зашьёт его грушу и вновь вывесит на прежнее место (слишком много настрадалась бедная, так что голова чуть ли не отлетела), Леонардо пародировал одну из мириада цитат «Космических Героев» и сопровождал ей отточенное движение катаны (ему это приносило нескрываемое воодушевление). Кэйси вместе с Эйприл зависали в школе. По расписанию, как подметил Донателло, у них шла история третьим уроком. Через турникеты перепрыгнула юркая фигура девушки. Карай. Сколько лет, сколько зим. — Как продвигается жизнь, лидер? — поинтересовалась она, присаживаясь на один из диванов и резким движением скидывая пару коробок свежеиспечённой пиццы рядом. — Как и прежде, ничего нового, — Леонардо отвлёкся и увидел вкусно пахнущую еду. — С чего такая щедрость? — Несмотря на меня так, — она закатила глаза, отодвигая от себя подальше перекус. — Ты же сам знаешь, я бы на вас ни копейки не потратила. — Тогда кто? — не на шутку заинтриговался лидер. — Развернись и узнаешь, — женский голос аккуратно коснулся его слуха, приводя в стопор. Лео боялся оборачиваться. Вдруг это лишь ему послышалось? Вдруг это лишь его галлюцинация? Однако он всё-таки это сделал. Катана выпала из его руки, подняв шум. Лавиния. Живая. Невредимая. Стояла в нескольких футах от него и неловко чесала затылок. Виновато улыбалась и закусила нижнюю губу, чтобы не дать волю чувствам. Братья сбежались на незапланированный громкий звук. И замерли в оцепенении. Этого не может быть. Этого просто не может быть. — Винни! — хором крикнули четверо и повалили девушку под своим весом в объятиях. Девушка заливисто рассмеялась, прижимая младших к себе. Карай подбежала к ним сзади и решила нарушить семейное воссоединение. — Не налигайте так, ребят! А-то ещё поломаете её ногу! — укоризненным тоном она взывала к их совести. — Чего? — первая волна радости отлегла и братья отступили, дав ей пространство и подняв на ноги. — Неужели? — не успел довершить догадку Донателло, как Лавиния криво ухмыльнулась и продемонстрировала протез, задрав штанину. — Ньютон всемогущий! — Как тебя угораздило? — неверяще промолвил Леонардо, присаживаясь на колени и оглядывая его вблизи. — Авторство безумной идеи прислуживается Миве Хамато, — торжественно объявила Лавиния, указывая пальцем по направлению к Карай. — Зато это безумная идея спасла тебе жизнь! — гневно воскликнула она, припоминая сколько крови было пролито в тот день. — Не спорю, — примирительно подняла ладони перед собой. Рафаэля осветила мысль. — То есть он- — Она отрезала мне ногу, — перебила его Лавиния, слегка морщась, словно вновь переживая ту немыслимую боль. — Другого выхода не оставалось. Да и мне новая больше нравится. Йоши вышел из додзё, незаметно пребывая в тени. На него никто не обратил внимание, пока этого не сделала случайно Лавиния. — Отец, — выдохнув, девушка подбежала и обняла Сплинтера, утыкаясь носом в родное красное кимоно. Он повторил жест, обвивая её руками и слегка склоняя голову вниз. На его устах застыла блаженная улыбка. — Кстати, Винни, — поддался вперёд Майки. — Твой тэссен теперь у Эйприл. Она с ним учится быть куноичи. — Что?! — вскрикнула, не полностью осознавая происходящее. — Рыжуля с моим оружием шастает?! — Не серчай. — И не думаю. Лавиния ухмыльнулась, извлекая из чехла, подвешенного на ремне, тэссен. Только совершенно иной. Раскрыв его, ядко-алый цвет веера и заточенная сталь лезвий комбинировалась в убийственный дуэт. Майки тут же пришёл в восторг от диковизны и дороговизны холодного оружия. Может ей показалось, но Леонардо завистливо хмыкнул. Карай не воздержалась от саркастичного комментария: — Ещё не забудь упомянуть, кто тебе это подарил. Удивлённые взгляды приковались к женской фигуре. Она невозмутимо убрала тэссен обратно и сложила руки на груди. — Алан. Не думаю, что это играет какую-то роль. — Угу. Он тебя ещё выхаживал три месяца. Спас от огромной потери крови, договорился, чтобы у тебя появился этот протез, потом ещё и это подарил. — Ну это уж лучше чем букет цветов. — Хотя он х- — Захлопнись хотя бы на секунду. Ладонь Лавинии легла на рот Карай, упредив любые попытки сказать что-нибудь ещё. Заискивающие улыбки тронули губы всех присутствующих, кроме Йоши. Он чуть нахмурился. — Это не то, что вы подумали! — Когда дети? Когда свадьба? — наперебой загалдели Рафаэль и Микеланджело, имитируя звуки поцелуев и делая руками сердечки. — あなたと一緒に地獄に! — в лиловом глазе заполыхала ярость. Кисти сжались в кулаки, дыхание участилось. Она засучила рукава. — 逃げろ. Под подушкой Рафаэля так и покоилось сложенное оригами. Тогда казалось, будто с исчезновением из их жизни Лавинии раздался последний удар бумажного сердца. Роковой. Но сейчас оно вновь забилось. Синхронно с ожившими сердцами братьев. Синхронно с ожившим сердцем их старшей сестры.