Застрявший в другом измерении

      Суини Тодд бежал по лестнице так быстро, как только могли нести его ноги. Услышав ужасающий крик миссис Ловетт, в груди бешено заколотилось сердце, лишь при одной мысли о том, что она в опасности. Обычно он не обращал внимание на эти чувства, не обращал внимание на то, что сам начинал заботиться о ком-то, кто не являлся Люси; ни о ком другом, кроме раздражающей болтушки, которая жила внизу, его набожного делового партнера и его горячей любовницы. Но теперь, когда судья мертв... возможно, он мог дать ей шанс. Он быстро открыл металлическую дверь пекарни, только чтобы увидеть взволнованную Элеонор Ловетт, тащащую труп судьи в печь. — Почему ты кричала? — Его глубокий голос отдавал беспокойством. — Он цеплялся за мое платье, но больше он этого не делает. — ответила она и одарила Суини игривой ухмылкой, прежде чем вернуться к своей задаче. Останавливаться приходилось каждые несколько футов, чтобы перевести дыхание. Суини наблюдал. Она выглядела усталой. Мешки под ее глазами стали темнее, а кожа бледнее, чем обычно, за исключением раскрасневшихся щек от приближения к пылающей духовке. Он вздохнул, прекрасно понимая, что последние шаги его мести сказались и на ней, и он заметил это только сейчас. Хотя он и просыпался на притяжении несколько дней от того, что ее тошнило, он просто предполагал, что это из-за тревожности и оставил все как есть. Теперь же, когда он наблюдал, как она остановилась как вкопанная, чтобы зажать нос, а ее колени слегка дрогнули, будто она вот-вот собралась упасть в обморок, он, не теряя времени, бросился к ней. Ее здоровье было важно для него, особенно теперь, когда она стала единственной оставшейся. Той, кто никогда бы его не бросила. — Я рядом, — успокаивающе прошептал Тодд, обнимая ее за талию, чтобы поддержать. С ней он подошел к ближайшей стене и прислонился к ней, все еще обнимая ее. Он видел, как она глубоко вдыхала с закрытыми глазами. Опасаясь, что она может потерять сознание, Суини спросил ее, не хочет ли она подняться наверх и немного отдохнуть. Не нужно, любимый. Это всего лишь приступ головокружения, здесь так чертовски жарко, — спокойно ответила миссис Ловетт, и, наконец, открыла глаза. То, что Суини увидел в них, выбило его из колеи. Это была любовь, любовь в самой чистой форме. — Но спасибо тебе за заботу, дорогой. — Конечно, — ответил он, загипнотизированный ее большими, карими глазами, которые светились, несмотря на тусклый свет. Суини сглотнул. Слишком рано для так чувств, и он не был готов. Он не уверен, что когда-нибудь будет готов полюбить снова. Но он не мог игнорировать тепло в своей груди и учащенное сердцебиение, когда его глаза встретились с глазами этой женщины. Она чертовски соблазнительна, и он всегда был голоден по ней. Но на этот раз все по-другому. Прежде, ему никогда не хотелось ее так поцеловать. Крыса, пробежавшая по канализации под ними, разрушила любовные чары, и Суини быстро ответ взгляд. У него были более неотложные дела, чем его сбивающие с толку чувства, которые, вероятно, были просто накалом страстей, адреналином, от того, что она наконец убил судью. Не более того. Говоря о судье, Суини считал, что они с миссис Ловетт должны избавиться от его тела как можно скорее, поскольку власти придут искать его в течение нескольких часов после пропажи. Словно прочитав его мысли, миссис Ловетт высвободилась из его полуобъятий и подошла к судье, чтобы закончить начатое. Но Суини остановил ее, прежде чем она смогла снова поднять его за руки. — Позволь мне это сделать, — предложил он. Миссис Ловетт предприняла попытку протеста, однако Суини грубо схватил ее за руку, и она смягчилась. — Открой дверцу. Он указал на духовку и поднял холодные, мертвые руки человека, который разрушил его жизнь. Пока он тащил свою жертву навстречу своей конечной цели, Суини наступил на что-то мягкое и мясистое. Посмотрев вниз, в дымке он разглядел труп нищенки, которую он убил до прибытия судьи. Присмотревшись к ней сейчас, Суини увидел кого-то знакомого. Ногой он убрал с лица спутанные седые волосы, а затем потерял дар речи. Это лицо он узнает где угодно. Люси. Суини спешно опустил судью и опустился на колени, обхватив возлюбленную голыми руками. Люси, Люси, любовь моя, Люси... Что я наделал... Впервые за пятнадцать лет, в его глазах защипали слезы. Как он мог не узнать собственную жену? Любовь всей его жизни и единственная причина, по которой его сердце все еще билось? Теперь и она умерла от его собственной руки. Держа безжизненное тело своей уже бывшей жены, Суини повернулся, что посмотреть на миссис Ловетт. Прижимая руку к сердцу с широко раскрытыми от страха глазами, она точно понимала, что натворила. Она знала, что Люси жива и решила солгать ему. На руках была ее кровь. — Ты знала, что она жива. Ты солгала мне... — низким голосом возразил он. — Нет, нет, я никогда не лгала! Я только сказала, что она приняла яд. Не говорила, что она умерла. Суини встал и угрожающе направился в ее сторону. Миссис Ловетт двинулась назад, пока не уперлась спиной в стену. К той, к которой они прислонялись минутами ранее, когда он подумал, что имеет к ней чувства, и что, возможно, они могли бы двигаться дальше вместе. Чертова лживая сука почти одурачила его, заставив в нее влюбиться. В гневе Суини схватил ее за горло и сжал. Продолжалось это достаточно долго, потому что он хотел заставить ее страдать, умолять сохранить ей жизнь. Она заслуживала смерти. — Она... была не в своем уме. Бедняжка, мышьяк повредил ей голову. Это не ложь! Она не вспомнила бы о тебе. Я хотела избавить тебя от боли. Ты и так достаточно настрадался. — попытки объяснения обвенчались тем, что хватка на горле лишь усилилась. Суини понравилась паника в ее глазах. Она продолжала: Я сделала это, потому что люблю тебя! Она не смогла бы заботиться о тебе так, как я. Суини дважды моргнул. Итак, она и вправду считает, что ее любовь все уладит, и это сойдет ей с рук... она солгала, потому что любит его. В своих извращенных фантазиях, миссис Ловетт, наверняка воображала себе его безграничную любовь, что в конце концов он забудет о Люси, а она унесет свой секрет в могилу. Не будь она коварной сукой, вышло бы забавно. Но получилось ужасно. — Конечно, моя милая. Ты чертово чудо! — Суини отпустил ее горло и закружил в импровизированном танце. — Как ты неоднократно говорила — нет смысла зацикливаться на прошлом. — Ты это серьезно? Говорила миссис Ловетт неуверенно, и у нее были все основания для этого, поскольку Суини намеревался убить ее. В свою очередь, ему хотелось поиграть с ней, прежде чем совершить грязное дело. Хотел обмануть ее точно так же, как обманула его она. О, как будет приятно наблюдать за ее лицом в последние минуты жизни! В тот момент, когда она поймет, что он никого не полюбит так как Люси. На самом деле, единственным чувством, оставшимся в его сердце, была ненависть. Они продолжали вальсировать по пекарне, подбираясь все ближе и ближе к духовке. Неожиданно даже для себя, Нелли поцеловала Суини в губы. Пока он справлялся с переполнявшими противоречивыми его чувствами; тепло, пожар, страсть, время, казалось, остановилось. В этот момент он Суини подумал, что только она могла разжечь в нем сочетания всех этих чувств, лишь прикосновением губ. Скрытая в нем нежность вынуждала млеть его перед ней. Однако, по вине этих ядовитых губ его Люси лежала мертвой на полу рядом с ними. Ложь миссис Ловетт убила ее, и теперь она тоже должна умереть. Он отстранился, и заглянув в глаза, полные надежды, вдруг осознал, что совершил ошибку. Она солгала ему; разрушила его жизнь. Но надежды на счастливый конец не покидали ее. Что ж, ее концу никогда не быть счастливым. Она это заслужила. Суини подвел их ближе к духовке. Не имело смысла затягивать неизбежное. Чем быстрее она сгорит как ведьма, тем лучше. Должно быть, она поняла, что ее ждет, поскольку в ее темных глазах появился испуг. В отчаянной попытке сохранить себе жизнь, Нелли прижала к своему животу обе руки. — Прошу, Суини... он невинен. Суини замер. Ее слова могли значить только одно: эта сука беременна. Его ребенком. Теперь все с ней происходящее обрело смысл, ее головокружение, ее болезнь... Суини не мог поверить, что он не заметил ее беременности раньше. Однако, несмотря их на частые встречи, даже не рассматривал такую возможность. Конечно, без ее лжи здесь не обошлось. Он ясно помнит, как она говорила ему о своей бесплодности после неудачного, принудительного аборта, когда была еще замужем на Альбертом. Не смогла стать матерью, хотя имела очевидную любовь к детям... Тогда Суини пожалел ее. Это был первый раз, когда он увидел ее в другом свете: как человека, который так же как и он, погряз в страданиях. Видимо, это очередная ложь, которая позволила ей спать с ним, будучи уверенным, что никакого риска нет. Теперь же Суини считал, что это полностью его вина. Именно он поддался на ее дешевые развратные уловки. Вероятно, миссис Ловетт промышляла это давно, и план был таков: заманить возлюбленного в ловушку, вынудить жениться на ней и забыть свою семью. Он должен был догадаться... должен был сопротивляться и не доверять ей так слепо. Слишком поздно плакать над пролитым молоком. Отродье Сатаны, демона - цирюльника и жены дьявола уже зачат. Он не должен родиться. Миру не нужно еще одно жалкое существо, запятнанное их грехами. Даже если бы Суини позволил себе сохранить жизнь его матери на оставшиеся месяцы беременности, рано или поздно она бы получила свое личное возмездие. А ему было бы все равно, что вышло из нее, путем зачатия извращенных отношений, омраченных насилием, ложью и обманом. Это существо должно было умереть в любом случае, и лучше избавить его от страданий прямо сейчас. В конце концов, это не его вина, как сказала Нелли. Оно должно умереть, пока не стало слишком поздно. Суини грубо убрал руку с ее живота и схватил ее за плечи, подталкивая к печи все ближе и ближе Он больше не смотрел на нее, смотрел на красное пламя, что вот-вот поглотит ее тело и жизнь, зарождающуюся в ней. Так должно быть. Страдания, вся ложь и все их зло. Бросив на нее последний взгляд, Суини запихнул ее в духовку. Прежде чем он смог насладиться видом ее возгорания, его окутала тьма.