Застрявший в другом измерении

С момента инцидента в гостиной мистера Ловетта прошло две недели, а Суини и Нелли старались избегать друг друга. Конечно, им приходилось приветствовать друг друга в присутствии Альберта, но чаще всего они не оставались вместе в одном помещении. Как-то раз Элеонора сказала, что у нее сильное головокружение, когда узнала, что ее муж пригласил Тодда на чай. Они собирались обсудить вопрос о повышении арендной платы, которую Альберт хотел повысить - к счастью, он передумал. Несмотря на то, что происходило между ними, Суини беспокоился о ней. Она быстро худела, под ее глазами появились темные круги, а в улыбке не было привычного веселья. Она угасала прямо на его глазах. Днем было легче. У него было полно дел, которые приходилось выполнять из-за того, что Люси не хотела выходить из комнаты. Она все еще была подавлена случаем в магазине Альберта в день его свадьбы. После этого случая у нее развилась паранойя, будто все соседи теперь думают, что она повела себя как дура, и смеются над ней каждый раз, когда она выходит из дома. Суини знал, что рано или поздно это пройдет. Должно пройти. Но пока он решил не давить на нее. Он с радостью взял на себя некоторые ее обязанности, например прогулки с Джоанной и даже те, которые ему не очень нравились, такие как поход на рынок. Но ночь всегда была тяжелым временем суток. Он и представить не мог, что когда-нибудь привыкнет к душераздирающим крикам Нелли. Иногда Суини пытался найти в своей памяти какое-нибудь воспоминание, которое доказало бы, что Альберт всегда был жестоким, даже в его измерении. Он отчаянно пытался убедить себя, что не имеет к этому никакого отношения. Было несложно соединить все точки в голове. Несмотря на то, что они демонстрировали публике свою любовь, Суини знал, что мистер Ловетт наказывает свою жену за то, что ее любовник, Артур, украл у него деньги. Вопрос заключался в том, почему она просто принимала это вместо того, чтобы дать отпор. И потом он подумал, что если бы они с Артуром не совершили ограбление, у Альберта не было бы причин каждую ночь наказывать свою жену. Нравилось ему это или нет, но он был причастен к этому. Он верил, что все, что с ней происходит, к лучшему. На самом деле, все было не так плохо. Кто-то другой наказывал Нелли, чтобы дать ему возможность сосредоточиться на браке с Люси и стать хорошим отцом для Джоанны. Кроме того, Нелли заслуживала такого отношения. Однако почему-то он не наслаждался ее мучениями. Скоро крики по ночам стали раздаваться реже, и это позволило Суини немного отдохнуть. Он задумался: почему это происходит? Ведь он вполне справедливо разделял желание Альберта причинять вред или убивать тех, кто этого заслуживал. Он даже сглотнул от одной мысли об этом. В первую ночь, когда все было тихо и спокойно, Суини был обеспокоен тем, что мистер Ловетт может убить Нелли. Конечно, он понимал, что это были лишь его мысли. Мистеру Ловетту было слишком весело с девушкой, чтобы он мог добровольно ее убить. Но после того, что он делал с ней каждую ночь, а он практически насиловал ее, внезапная тишина могла привести к неожиданным последствиям... Что ж, не удивительно, что ситуация вышла из-под контроля. Ему вдруг стало интересно, сколько страданий может выдержать человеческое тело? Сколько боли может стерпеть человек, прежде чем он ослабнет и в конечном итоге умрет? Проблема заключалась в том, что в этом измерении он не был уверен, есть ли у Элеоноры какие-либо надежды или мечты, ради которых стоит продолжать жить. В конце концов, мужчина, которого она любила, сидел в тюрьме в ожидании суда, который, скорее всего, закончился бы обвинительным приговором. Вдобавок ко всему, она была вынуждена жить с жестоким мужем до тех пор, пока он не ушел в отставку через пару лет. В ту первую ночь, когда было затишье, перепуганный Суини спустился на первый этаж. Он ненавидел Нелли, но и не мог позволить Альберту Ловетту убить ее. Сначала умереть предстояло этому ублюдку. Тихо, насколько это было возможно, Суини подошел к окну. В гостиной горел свет. К своему большому облегчению, он не увидел мистера Ловетта, волочащего труп своей жены. Зато он увидел миссис Ловетт, живую и в полном порядке. Она устало лежала на диване в белой поношенной рубашке, ее волосы были растрепаны и закрывали лицо. В руке она держала стакан джина, а рядом с ней на приставном столике стояла полупустая бутылка с водой. Он увидел, что синяки на ее теле почти исчезли, но знал, что муж по-прежнему продолжает причинять ей боль. Скорее всего, теперь он оставляет синяки в менее заметных местах. Несмотря на это, она все еще выглядела очень красивой, как на портрете. Суини понял, что скучал именно по такой Нелли, без обилия перьев, кружев, бусин и прочих ненужных украшений, которые она надевала на себя каждый день. В этот момент она была обычной женщиной, красивой от природы. Нелли нелепо смахнула волосы с лица, и Суини смог увидеть, насколько поникшим сейчас был ее взгляд. Он знал этот взгляд поражения, потому что видел его у своих товарищей по заключению в Ботани-Бей. Этот взгляд означал поражение. Такие ночные наблюдения стали для него привычкой. Иногда, когда Люси засыпала, Суини спускался на первый этаж и следовал за светом, словно мотылек за пламенем. Охваченный ее красотой, он мог наблюдать за ней часами. Ему было интересно искать ее образ в темноте, а днем избегать встречи с ней. Точно так же он поступал и в своем измерении: днем он выталкивал ее из комнаты, когда размышлял о судьбе Люси и судье, а ночью желал ее тепла. Но он не мог отрицать, что обеспокоен ее состоянием. Суини понял для себя, что ему невыносимо видеть Нелли в таком состоянии. Однако он также не был уверен, хочет ли вмешаться, чтобы как-то помочь ей. «Когда же закончатся эти страдания», – спросил он себя. Ответ пришел быстрее, чем ожидалось. Эта была его третья неделя, когда он, будто уже по привычке, спустился на первый этаж, чтобы еще раз увидеть Нелли. В гостиной горел камин. И это было неудивительно, несмотря на то, что сейчас был июнь, ночи иногда выдавались холодными. Нелли стояла к нему спиной, зачем-то рассматривая языки пламени, танцующие на бревнах в камине. Кажется, она плакала. Суини увидел, как она дрожит. Не совсем осознавая, что делает, Тодд подошел к боковой двери и, воспользовавшись запасными ключами, вошел в лавку Альберта. Нелли слегка подпрыгнула от испуга, когда в гостиной появился незваный гость. Тогда она быстро вытерла слезы и бросила пергамент, похожий на письмо, в камин. Окруженные тишиной, Суини и Нелли смотрели друг на друга, казалось, вечность. Ее красные от слез глаза в упор смотрели на его темные, как бездна, и в этот момент Суини осознал одну вещь: он никогда не будет счастлив, если будет несчастна она. Теперь не имело значения, что она ему сделала. Для него она все еще что-то значила. У Суини Тодда появился второй шанс, чтобы все исправить и быть счастливым, так почему же все опять идет не так? Наверное, потому, что Наблюдатель знает, что Нелли достаточно настрадалась. — Если вы пришли позлорадствовать, можете не утруждать себя. Мне и так плохо, без вашей помощи. — сказала Нелли, снова поворачиваясь к огню. Она присела на корточки поближе к камину. Ее лицо приобрело абрикосовый оттенок. Суини отвел взгляд. Не так давно он хотел увидеть, как сгорит Элеонора вместе с его ребенком, но теперь он почувствовал себя неловко из-за того, что она сидела так близко к огню. Затем Нелли поднялась и отошла в другой конец комнаты, чтобы не находиться рядом с мужчиной. — Нелли, я... — начал Суини, но слова не вязались. — Для вас мисс Прайс! — дерзко ответила она ему и внезапно замолчала. — Или, ну, теперь миссис Ловетт... — Миссис Ловетт, — повторил он. Это звучало как-то необычно, будто бы по-иностранному. И по выражению ее лица Суини понял, что и сама Нелли не привыкла к такому обращению и не особенно этого хотела. — Я должен признаться. Это касается Артура. Элеонора притворилась незаинтересованной. Ее выдали слегка приподнявшиеся брови. — Собираетесь доказать свою невиновность, будто это не вы крали деньги? Я уже знаю об этом. Мои дорогие мама и папа рассказали мне, — фыркнула Ловетт. Это сбило Суини с толку. Артур украл деньги и был пойман с поличным, не так ли? Какое отношение к этому имели ее родители? Прежде чем он успел найти ответ, ему показалось, что сердце остановилось, когда к нему вдруг подошла Нелли. Ее большие карие глаза выжидающе смотрели на него. Вблизи она выглядела еще лучше. Его пульс участился, когда она ткнула пальцем ему в грудь. — А вы откуда знаете? Неужели учувствовали в этом преступлении, мистер Баркер? — Артур и я... мы спланировали это. Это... ограбление, — он запнулся. Оказывается, говорить правду легко, стоит только начать. Затем мужчина продолжил: — Он собирался уплыть с тобой в Аргентину. Хотел спасти тебя от мистера Ловетта, и я помог ему. Некоторое время Нелли молчала. Она отошла от Суини и села в кресло, переваривая сказанное. — Никто никогда не сделал бы это ради меня, — наконец сказала она тихим голосом. Нелли не могла сдержать слез. — Он любит меня; он действительно любит меня. Из-за этого он сейчас в тюрьме! Суини подошел к Нелли и положил руку ей на плечо. Она схватила обе его руки и поднесла к своему лицу, продолжая плакать. Он почувствовал, как ее слезы обжигают его руку, и был поражен. Это были не слезы разочарования, гнева или печали – это были слезы мечты, которая сбылась, но лишь на мгновение. Однажды он сам чуть не заплакал, когда впервые увидел маленькую квартиру под номером 186 на Флит-стрит, принадлежавшую Ловетту. Там больше не было его жены и дочери... Суини случайно погладил ее по щеке большим пальцем. Нелли опустила руку и отстранилась. Она встала со стула и вернулась на свое любимое место в комнате, к окну. — Я не забыла, что вы сделали. Как вы относились ко мне с момента нашей встречи и как следили за мной. Я не верю, что вы искренни в своих намерениях по отношению к нашим с Артуром интересам. — Я помню, — признался Баркер, но Элеонора все равно ему не верила. — Послушай, я сожалею о своем отвратительном поведении. У меня были на то причины, но ты, наверное, не поверишь моим словам. — А вы попробуйте убедить меня, — сказала она, словно бросив ему вызов. И Суини оказался в затруднительном положении. Он не мог рассказать ей, что пришел из альтернативной вселенной, где они были любовниками и даже завели ребенка. Где она солгала о смерти Люси, и он чуть не убил ее и ребенка в приступе ярости. Точно также ему не хотелось лгать. От лжи уже тошнило. — Ты напоминаешь мне одну женщину, с которой я когда-то был знаком. Наши отношения закончились не лучшим образом, — прошептал он. Нелли осторожно спросила его, что с ней случилось, и он ответил: — Она умерла. Ее судьба по-прежнему остается неизвестной. Возможно, другая Нелли оставила его мертвое тело гнить в пекарне и уехала из Лондона. Или уплыла на море. Он уже никогда не будет с ней, но у нее будет ребенок от него. Суини остановил этот поток мыслей, так как возвращаться обратно не было смысла. Он моргнул несколько раз, прежде чем понял, что на него смотрела Нелли. Другая Нелли. Суини Тодд сосредоточился на ее заплаканных глазах и неожиданно почувствовал себя виноватым. Элеонора, казалось, поняла, что эта тема болезненна для него, и поэтому больше ничего не спросила. Вокруг них вновь воцарилась тишина, но на этот раз им было неловко. Почему Нелли не хотела говорить с ним? Или не ругала, не бранила, не шутила и не флиртовала с ним... Это молчание действовало ему на нервы. Он хотел знать, осталась ли эта женщина все той же стервой, которую он знал. Способна ли она разбить его сердце, поверив в ее ложь? Эта Нелли относилась к нему с осторожностью и не была настолько влюблена, чтобы стремиться быть рядом с ним. Что ж, вполне ожидаемо. И именно этого безумия ему не хватало. Внезапно, на него нашло озарение. Искупить содеянное и помочь двум людям, которые пострадали по его вине. — Мы должны помочь Артуру доказать его невиновность. Он хороший парень и не заслуживает быть повешенным или, что еще хуже, изгнанным. — Суини знал, бывают наказания хуже смерти. Вместо поддержки, Нелли покачала головой. — Мы не можем, точнее, я не могу, — сказала она. Ей уже нечего было терять, и мистер Баркер был единственным, кто был ей небезразличен. — Это сделали мои родители. Они украли деньги. Артур хотел сделать то же самое, но оказался не в том месте и не в то время. Кто-то оказался быстрее. Суини не мог понять, почему она ему отказала. Может, верна родителям? Нелли продолжила: — Я не могу их подвести. Видите ли... моя мама больна. Все говорят, что это сифилис, но я предполагаю, что это чахотка. Она держится. По крайней мере, пока. Ее болезнь... вполне понятно, учитывая, в какой ситуации мы жили. У нас не было денег, которые мы могли бы выделить на ее лечение. У мамы была непростая жизнь, она выросла в приюте, понимаете... Точно так же, как она делала для меня. Его сердце сжалось при этой мысли. — Твоя жизнь могла быть лучше, если бы сосредоточилась на тех, кто любит тебя, а не на тех, кто ненавидит. Родители использовали ее, но она пытается спасти их, несмотря ни на что. В этот момент он не мог не вспомнить ту ночь в другом измерении, которая стала последней и фатальной. Как она была готова убить Тоби, который для нее был как ребенок, чтобы спасти его. Она могла быть упрямой, когда дело касалось любви, которую она никогда не получит. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Они мои родители! — обиженно произнесла она, и Суини показалось, будто она хочет убедить его в этой мысли. — Им наплевать на тебя! — ответил он. — Они тебя не любят, и просто используют! — Заткнись! Они любят меня! Может, они не показывают этого. Но они любят меня по-своему... — Нелли запнулась. Стена самообмана давала трещину. — Это не так! Если бы они действительно тебя любили, они бы взяли тебя с собой, а не оставили с этим жирным ублюдком! Черт возьми, если бы они любили тебя, то не заставляли бы выходить за того, кого ты не любишь. Ты могла бы выйти замуж по любви за Артура. — Знаешь, я уже не такая невинная, — сказала она более мягким и тихим голосом. – Это была моя идея – найти мужчину постарше, который был бы богат, но не выставлял бы свое богатство напоказ. Я так устала быть бедной. Мои родители давно хотели уехать из Англии и начать все сначала в Америке, и Альберт Ловетт, недавно овдовевший мужчина с Флит-стрит, стал для нас отличным кандидатом. Этому человеку пришлось преподать урок за то, как он обращался со всеми, словно они были грязью. Но, конечно, в итоге урок получила я. Суини не был удивлен, когда узнал, что план по обману мистера Ловетта был придуман Элеонорой. В конце концов, именно она предложила идею готовить людей и все такое. Хотя пироги с человеческим мясом помогали ей возродить свой бизнес, она делала это в основном для него, чтобы произвести впечатление и удержать его рядом с собой. Он также убедился, что Элеонора, как и он, стремилась к справедливости и хотела наказать паразитов, каким был ее нынешний муж. — Я не хочу обсуждать это, — сказал Суини, бросив взгляд на закрытую дверь спальни Альберта и Нелли, откуда доносился храп. — Артур любит тебя и не заслуживает того, чтобы провести годы в тюрьме. Кроме того, я не думаю, что твои родители вернутся за тобой. Ты только помогаешь им избежать ответственности. Нелли замолчала, обдумывая его слова, а затем сказала: — Вы правы. Артур не заслуживает такого отношения. Единственное преступление, которое он совершил, это влюбился в меня. С другой стороны, мои родители... Как мы собираемся это исправить? До суда осталось всего две недели. Мы должны действовать немедленно! — Мы что-нибудь придумаем, — заверил ее Суини. Он посмотрел на часы, время было без четверти пять. — Нам пора расходиться, уже почти рассвело. Небольшой сон пойдет нам на пользу, а завтра, со свежей головой, мы подумаем над планом. Нелли кивнула в знак согласия. — Спасибо вам... — прошептала она. — Спокойной ночи, мистер Баркер. От ее слов на сердце Суини Тодда потеплело. Он тоже пожелал ей спокойной ночи и проводил ее взглядом, после чего собрался уйти сам, но вдруг задумался о самом главном: — Миссис Ловетт, — позвал он женщину. — Кто будет судить Артура? —Кажется, судья Терпин.