Миристицин

      ГЛИН - “блеск”              Лето 2003              Личный дневник Д.Л. Малфоя       “Сегодня, гуляя забытыми тропами своего любимого дождевого леса (прим. - часть национального парка “Олимпик”) я встретил девушку, которая была похожа на птицу. Увидел и влюбился. С первого раза. На всю жизнь”              Заметки мистера Грейнджера       “Наконец-то мы куда-то выбрались всей семьей за пределы своего штата. Вчера мы посетили Вашингтон, а сегодня гуляли по национальному парку “Олимпик” и на дорожке, ведущей к дождевому лесу, наша Джин сделала первые шаги! Затем её напугала какая-то влюбленная парочка, вынурнавшая прямо из зарослей. Бедная девочка теперь будет боятся лесных монстров”                     - Ваша Честь, спасибо, что согласились на встречу, - прокурор Южного округа Нью-Йорка пожал Малфою-младшему руку, когда тот вошел в vip-кабинку в одном из самых закрытых клубов на Манхэттене. Используемый ночами по назначению, днем он частенько становился местом встреч тех, кому нельзя было попасть в объективы прессы, ведь не у каждого в распоряжении имелась персональная Trump Tower. Например, здесь можно спокойно было пересечься мэру города и прокурору. Иначе сразу поползли бы слухи о сговорах, ведь Фемида и все её подданные должны были быть беспристрастными. Потому место с безупречной репутацией, которую тому создала Кьяра Рен, подходило идеально.       К тому же здесь была отличная кухня. Чем Драко и воспользовался, заказав себе гребешки с мандариновым сорбетом. И лишь после этого с любопытством посмотрел на прокурора. Пятого за его строк, поскольку за несколько лет своего правления Трамп, так и не понявший принцим беспристрастности, поменял четверых, и вот вроде с тем, которого назначил Байден, все стабилизировалось.       - Какие-то проблемы? - коротко спросил Драко.       - К сожалению. Мы сейчас занимаемся расследованием вокруг Рудольфуса Лестрейнджа. Есть подозрение, что он пересылал с личной почты документы под грифом “тайно”, потому мы обязаны будем обратиться в ФБР, чтобы они изъяли у него ноутбук и начали расследование. Я знаю, что мистер Лестрейндж собирается баллотироваться в губернаторы, потому обязан сообщить Вам заранее. Извиниться за урон, который будет нанесен кампании, но Вы знаете - я стараюсь быть нейтральным, как бы ни склонялся к определенной партии.       О том, что он не был сто процентов нейтральным, уже говорила эта встреча, ведь прокурор не был обязан получить санкцию от мэра. Сей жест доброй воли очень о многом говорил.       Как и новость.       Неожиданный подарок судьбы, от которого Драко мысленно присвистнул.       - Сколько?       - Что сколько?       - Сколько там таких писем по Вашему подозрению?       - По нашим подсчетам, около пятидесяти, однако…       Малфой-младший захотел отказаться от кофе и заказать пузатую, важную, изумрудную бутылку Bollinger, чтобы отпраздновать чужую глупость на грани идиотизма.       В США существовало три категории информации с ограниченным доступом. Самую низкую степень ограничений имела “конфиденциальная”, ведь её разглашение могло нанести незначительный вред национальной безопасности. Затем - “тайная”, которая уже наносила значительный вред, после - гриф “абсолютно секретно”, последствием слива которой был уже непоправимый вред НацБезопасности и билет на шахматную партию с Художником.       За такие вот проколы люди лишались свободы, репутации, а однажды даже - президентского кресла. Тот пресловутый скандал с Хилари Клинтон, которая тоже была любительницей отправлять разную информацию с частного почтового сервера, разразился ведь в процессе предвыборной гонки и, по мнению большинства, стал главной причиной её поражения. Если не считать уже доказанного российского вмешательства, которое Трамп яростно отрицал.       Драко помнил, что у Хилари на компьютере было тридцать шесть цепочек с письмами с тайной информацией и восемь с “совершенно секретно”. У Лестрейнджа оказалось - возможно - около пятидесяти.       Ну что могло сделать этот день еще лучше?       Разве ещё, чтобы на компьютере Рудольфуса обнаружили какие-то неприличные фотки. Было бы неплохо, чтобы он оказался тайным любителем выслать свой член несовершеннолетним, как случилось с бывшим членом Палаты представителей от штата Нью-Йорк Винером.       Порой Драко казалось, что никто из демократов не правильно грамотно пользоваться почтой, ей-Богу. Их следовало отправить на какие-то базовые курсы информационной грамотности, вроде тех, которые в школе преподавали Скорпиусу. Возможно, поэтому он сам почти никогда никому не отправлял электронных писем, памятуя и эти скандалы, и зарубежные, вроде тех, в которые вляпался Макрон. Почту было легко взломать, потому Малфой-младший предпочитал свои речи писать от руки, а все договора хранились в офисе у Кьяры Рен и не имели скан-копий. Если бы хакеры решили похитить его переписку, то обнаружили бы максимум список подарков прислуге к Рождеству, что позволило бы нью-йоркцам в очередной раз восхититься его щедростью.       - Ясно. Я не намерен мешать следствию. Как и всегда. Но у меня будет просьба личного характера.       - Слушаю.       - Придержите свой запрос в ФБР до марта.       Драко знал, что у него много недостатков, но и не меньше достоинств, одним из которых была дальновидность или глобальное видение, как нынче модно было говорить. Малфой-младший в уме быстро просчитал, что если скандал грянет сейчас, то на февральском съезде Республиканской Партии кандидатуру Рудольфуса снимут, выставив ему подобного динозавра-тяжеловеса. Зато если все случится позже, тогда Драко не нужно будет даже напрягаться, чтобы выиграть праймериз, потому что из двух зол выберут то, у которого репутация чище.       - Ваша Честь?       - До четырнадцатого. Пятнадцатого можете делать заявление, - сказал Драко так, будто прокурор ждал от него лишь даты, не более. Сам мэр усмехнулся про себя. Иды так иды, как Люциус и хотел. Мартовские. Жестокие. Безжалостные.       Повисло молчание, во время которого прокурор анализировал просьбу личного характера, которые от Малфоя-младшего не исходили. Ровно до этого момента. Потому он сложил дважды два и удивленно приподнял брови.       - Вы собираетесь…       - Возможно, - не дал договорить ему Драко, поскольку не особо хотел говорить о своих планах. Потому ответ у него вышел уклончивый, но красноречивый. Прокурор моргнул. А потом протянул Малфою-младшему руку, чтобы её пожать.       - Сделаю всё, что в моих силах. - Он тоже не спешил давать опрометчивые обещания, за что Драко ценил его. Не любил тех, кто кричал: “Конечно”, а затем бормотал через пару дней: “Ой, ну не сложилось”. Прокурор стоял обеими ногами на земле.       Мужчины обменялись парочкой формальных любезностей, и Драко вышел из кабинки, чтобы пообедать непосредственно в зале, пока не приехал Майлз, к которому у него тоже были вопросы, которые не следовало обсуждать в особняке Грейси, где он не доверял милым горничным. Потому что у всех была цена.       Не предавали лишь люди Кьяры, потому что от нее невозможно было уволиться в случае проеба, нет. Закон Вагнера с ней не работал, поэтому лишь в её клубе можно было спокойно говорить о делах. К тому же днем здесь практически не было людей. Лишь на сцене под Big Boys расхаживали танцовщицы, репетирующие выступление. Девушки с длинными стройными ногами, на которых Драко и смотрел, заняв один из столиков.       Все они были одеты и без макияжа.       Но Малфой-младший наблюдал за ними не из похоти или ради стриптиза. Для этого он бы посетил клуб вечером. Его всегда завораживала атмосфера бэкстейджа любого выступления. Потому он, думая о своем, нет-нет да и бросал быстрый взгляд на сцену, пока внезапно его внимание не привлекла девушка в черных велосипедках, топе да ярко-желтой свободной майке, которая норовила соскользнуть с плеча. Что-то рассказывая, она подошла к шесту, когда все остальные замерли. Недовольно хмурясь, та сделала пару невероятно соблазнительных разворотов - или как там это называлось? - двигая бёдрами так, что даже равнодушному к стриптизу Драко захотелось пристроиться у нее за спиной и толкнуться в тело, которое умело столь плавно скользить сквозь воздух.       Малфой хмыкнул сквозь зубы.       Девушка была та же, что и вчера.       С кожей цвета жженого сахара и собранными в небрежный messy bun волосами.       Совпадение показалось ему забавным. Не странным, а именно забавным, ведь Драко не считал, как многие, что в таком городе как Нью-Йорк невозможны случайные встречи с одними и теми же людьми. Вполне это было реально, если ходить в одни и те же места на той же улице. Как ни странно, пути шлюх и мужчин высокого положения пересекались чаще, чем чьи-то еще.       - Ваша Честь, что-то ещё? - полюбопытствовала официантка, поставив перед мужчиной его гребешки.       - Mountain Dew со льдом. Диетическую, - подавив желание сказать: “Да, вот ту девчонку, пожалуйста”, попросил Драко. Но нет. Малолетние проститутки были табу для него. Почти таким же, как любимая газировка, которую он редко себе позволял, поскольку очень следил за своим рационом, исключая фаст фуд и сладкую воду. Но раз соблазнительную baby заказать он не мог, то стоило позволить себе маленькое guilty pleasure, коим он и наслаждался, делая большие глотки. Пока остывали его идеально приготовленные - по две с половиной минуты на каждую сторону - гребешки и девушка повторяла и повторяла свои движения. Под чертову соблазнительную музыку.       Затем она отошла в сторону, продолжая говорить. Или точнее, давать команды, судя по тому, как шевелились её губы. Видимо, девчонка помогала своим коллегам по шесту, поскольку больше на тот не лезла, а лишь хмурилась или наоборот скупо улыбалась, сдувая непослушный локон с глаз.       В какой-то момент она развернулась, и Драко подавился. Её майка имела такой вырез, что он мог видеть практически всю спину, поскольку ткань шла только по хребту, но не это его удивило. В своей жизни он видел много красивых видов… сзади. Татуировка. Его привлекла лишь татуировка. У нее на пояснице красовались две эфы, как у виолончели - любимого инструмента Драко. Как… как… как на том знаменитом снимке.       “Скрипка Энгра”, да. “Скрипка Энгра” Ман Рэя.       Он любил то фото. И обожал виолончель. Ему казались соблазнительными такие татуировки.       Потому он сделал глоток побольше, вылавливая лед губами. Проклятие.       - Любуешься? - хмыкнул подошедший Майлз, бросая взгляд на сцену. Присвистнул. - Ммм, какой розарий, да? Выбрал себе какую-то?       Драко не ответил. Он уже вполне взял себя в руки и отвел глаза, но лучший друг был так же не слеп, как и Малфой-младший, потому, конечно, выхватил самое прекрасное на сцене. Выхватил и узнал.       - Смотрите-ка, какое совпадение. Оформить с ней договор о неразглашении?       Он сел за стол, говоря будничным тоном о том, что в мире обычных людей не было нормой, но вполне вписывалось в рамки реальности Драко, который со всеми своими любовницами подписывал определенные бумажки, чтобы однажды его имя не всплыло в каких-то мемуарах. Ему не хотелось, чтобы его член стал темой номер один во всех заголовках газет. Он все же был не таким посмешищем, как принц Гарри.       - Отвали, - рассмеялся Драко, поскольку одно дело было с кем-то познакомиться, взаимно увлечься и подстраховаться, совсем иным - снять шлюшку. Настолько низко он не падал. Знал себе цену. В любовницы он выбирал равных себе.       - Ты же ныл вчера, как тебе пресно. Вон тебе соль и перец в постель. Смотри, какая гибкая и юная. Молодые проститутки такие умелые. К тому же она из клуба Кьяры, проблем не будет. Чего ты корчишь из себя примерного папочку, а, когда я по глазам вижу, как ты уже представил, как зажимаешь эту виолончель у себя между ног. Представь, какие звуки ты сможешь извлечь…       Драко усмехнулся. Папочка. Каким двусмысленным было, однако, это слово.       С грязным, вульгарным налётом, который Драко… неожиданно понравился.       Каким-каким, а примерным он никогда не был. Точнее, был. Очень давно. Пока его не предали.       - Давай посмотрим на нее поближе, раз судьба вас сталкивает, - и не успел Малфой-младший возразить, как Майлз подозвал официантку и к десерту заказал ещё и девицу, кивнув в сторону той, с эфами. И Драко ничего не сказал, потому что они с Майлзом дружили слишком долго и тот всегда знал, чего хочет его лучший друг, даже если это яростно отрицает. - Брось, ты же веришь в знаки. “Скрипка Энгра”, Драко. Помнишь, что это значит? Слабое место известного человека и его второе призвание. Давай признаем, что трахаешься ты почти так же хорошо, как делаешь политику, хоть это и не твое профессиональное хобби.       Драко допил свою газировку.       Майлз говорил правду. Малфой-младший обожал секс. Качественный, крышесносный секс. Когда с одеждой в сторону летели проблемы, мысли, планы и оставалось лишь удовольствие. Что дарили ему и на которое он сам был щедр, поскольку умел. Но, как хороший любовник, Малфой знал одну вещь. Залогом отличного секса была прелюдия. Не та, что в спальне, а в целом. Охота. Завоевание. Искры. Это заводило не меньше, а то и больше.       Он никогда в своей жизни не снимал девушек. Да, не мог сказать, что прямо все любовницы были в него влюблены и не имели корыстных целей, однако у всех к нему были чувства - от легкой влюбленности до слепой страсти. Потому просто заплатить деньги ему казалось слишком скучным, но с другой стороны… с другой стороны, девица правда была слишком хороша, чтобы её упустить, и к тому же все его время будет занято гонкой.       “Всегда же можно начать с приглашения на ужин”, - лениво подумал Драко, наблюдая за тем, как к незнакомке подходит официантка. Девушка развернулась, бросила удивленный взгляд в темноту зала и кивнула. Накинув голубую разлетающуюся кофту и сбросив туфли на высоких каблуках, она направилась к лучшим друзьям.       Босая.       И с каждым шагом - все более и более юная.       Когда она подошла совсем близко к столику, заколка соскользнула с её волос, и те рассыпались по плечам - густые, слегка кудрявые, мускатные. Драко вскинул голову, и внезапно, едва ли не впервые за долгое время у него перехватило дыхание. Вдох он сделал, а выдохнуть никак не мог.       Что-то мешало.       Потому что девушка смотрела на него глазами цвета бури. Темно-синие, они тем не менее казались яркими на фоне её поцелованной солнцем кожи и каштановых волос. И глядя в эти глаза, Драко позабыл обо всем - о том, кто он, и что перед ним - лишь проститутка. Миг - и он утонул.       В прошлом. В давно забытом прошлом.       В лете любви. В самом счастливом и самом болезненном лете любви.       Ему было девятнадцать, он гостил у кузена отца и часами гулял в дождевом лесу национального парка “Олимпик”, где встретил её - свою сиалию с темно-золотой кожей и синими глазами. Она пела ему все лето, он любил её на траве, и кроны старинных деревьев были свидетелями страсти, ради которой Драко был готов отказаться от всего на свете, но которая стоила всего несколько тысяч долларов. Столько заплатил Люциус девушке, чтобы та выбрала будущее без него.       С тех пор у Драко случилась ещё одна большая любовь и разочарование, но лето любви он не мог забыть настолько, что у него аж сердце заколотилось, когда он увидел призрака перед собой. Вполне материального.       - Чем могу помочь? - вежливо улыбнулась девушка. Голос у нее был под стать. Нежный и низкий, как перебор виолончельных струн. Не успел Драко пригласить девушку присесть, как Майлз достал кошелек и протянул ей купюру.       - Ты танцевала слишком далеко. Поработай поближе, - просто сказал он и ухмыльнулся.       Гермиона - а именно так звали девушку - окинула взглядом двоих мужчин.       Она знала их. Конечно, знала.       Амбициозный молодой мэр города, красивый как дьявол, и его помощник, тенью скользящий рядом.       Мысленно вздохнула и закатила глаза.       Они были не первыми примерными семьянинами с первых полос, которые желали её снять. В этом клубе подобное происходило с завидной регулярностью.       - Простите, сэр, - девушка посмотрела не на помощника. А лишь на того, кто заказывал музыку. Или дирижировал всей этой ситуацией. На человека, который был жестким и харизматичным, как Берстайн, но горожане любили звать его Моцарт за белые завязанные волосы, веселый нрав и некую эпатажность, не свойственную политикам. Моцарт, да. Моцарт в джунглях. Как название того сериала. Но она не хотела в сериал. Никуда не хотела. Потому внутренне поежилась, думая, как её заебали эти властные ублюдки. Заебали лишь ментально, естественно. Физически она ни под кого не ложилась. - Я - не танцовщица, я работаю здесь хореографом.       Она улыбнулась ещё раз. Не понимая, почему должна звучать так, будто извиняется, хоть это, по сути, они приняли её за шлюху, ведь девушка прекрасно знала что стоит за частными танцами. Но грубить - даже в ответ - было нельзя. Это бы стоило ей места, а платили здесь отлично. Больше, чем она бы заработала в рядовой студии. Потому приходилось стоять и улыбаться.       Драко же щелкнул зажигалкой.       Звук получился глухим. Хрустящим. Угрожающим.       Будто он ветку сломал. Или терпение.       Гермиона не понаслышке знала, что сей улыбчивый Моцарт ненавидит сопротивление. Знала, что стоит за его программой.       - Ваша Честь. Ко мне обращаются Ваша Честь, милая.       - Ваша Честь, я лишь хореограф, - повторила она, мысленно закатывая глаза. Честь. Без чести. Такая же нечисть, как и все остальные. Точнее, даже НеЧесть*, раз уж на то пошло. - Позвать кого-то из девочек? Нет? Тогда простите, у меня работа. Хорошего дня, Ваша Честь.       И развернувшись, девушка медленно пошла в сторону сцены. Внутри у нее все вспыхнуло от отвращения и гнева. Она вспомнила слова матери, которая ругалась, что она устроилась шлюхой в бар, где вертелась перед мужиками, растрачивая свои способности. Порой Гермиона думала, что так оно и было и одновременно ведь не было.       Ей хотелось сбежать. Уйти за сцену. Схватить сумку и уйти подальше, ведь ощущала на пояснице липкий взгляд, от которого эфы горели, но Гермиона была полна достоинства, потому поднялась на сцену и продолжила репетицию. Не снимая свою разлетайку больше, которая напоминала Драко голубые крылья.       Голубые. Да.       И желтая майка.       Сиалия. Точно сиалия. Как та, в прошлом. Принесшая ему столько счастья и горя.       Внезапно Драко сообразил, что до сих пор не дышит. И сделал глубокий-глубокий выдох. А потом - вдох. Словно набираясь сил перед падением в пропасть:       - Майлз.       - Да?       - Выясни, сколько она стоит, - коротко приказал Драко, поднимаясь. Он позабыл и о гребешках, и о растаявшем сорбете, и о сомнениях. Мужчина никогда не снимал шлюх, но… ему никто и не отказывал. К тому же она была так похожа на ту девушку из его черно-белого, забытого прошлого.       - Ой, да ладно тебе. Здесь полно проституток посговорчивей.       - Хочу. Эту, - заупрямился Малфой-младший, больше не глядя в сторону девушки, которая соблазняла его эфами. Он ничего о ней не знал. Даже имени. Лишь одно. Он действительно хочет её. Под собой. В какой-то новой квартире. С видом на Центральный Парк. Хочет трахать её на вершине мира, слушая, как она низко стонет ему на ухо. И плевать ему на возвышенность, если сама девушка была не просто земной, а даже заземленной, раз работала здесь. Шлюхой, что бы ни говорила, ведь он видел её вчера. - Даю сутки.       - Так, не кипятись. У меня ещё…       - Сутки, Майлз. Это двадцать четыре часа. Уже двадцать три и пятьдесят девять минут. Потому работай, а не спорь. Тик-так, - и хлопнув в ладони, Драко направился к выходу из клуба.       Уже сидя в машине, мужчина усмехнулся.       Ну надо же, сиалия. Именно сейчас. Птица, которая была символом штата Нью-Йорк, вдруг взяла и захлопала крыльями в его жизни. В момент, когда он собирался выставить свою кандидатуру на гонке. Совпадение было хорошим знаком, потому ему точно не следовало упускать её. *здесь и далее намеренная грамматическая ошибка *** Следующий день       Журналисты ведущих нью-йоркских изданий, как и множество блогеров да активистов, встревоженно переговаривались. Январский ветер с Гудзона нещадно пронзал их на высоте в 250 метров над землей и городом, но все они, кутаясь в шарфы, упрямо расхаживали по одной из открытых площадок Сити-спайр-центра, откуда открывался отличный вид на стройку, которая замерзла между 6-ой и 7-ой Авеню. Все эти люди в количестве около ста пятидесяти - плюс-минут семь - получили разрешение на то, чтобы находиться здесь. Они вели расследование, ведь на всех форумах города главной темой месяца была остановка строительства небоскреба, который мэр Нью-Йорка обещал сделать наполовину социальным центром. Мол, да, его администрация выделяет землю под строительство застройщику, но горожане получат десять этажей элитных, бесплатных коворкингов с возможностью инклюзивного трудоустройства. В его сладких речах говорилось об открытии солнечного кафе, где будет работать молодежь с синдромом Дауна, обучение которой возьмет на себя город. Также в проекте обещали бесплатный детский сад, куда одинокие работающие мамы могли определить своих детей. Словом, настоящий социальный проект, который вдруг замер, и город волновался, разделившись на два лагеря. Одни говорили: “Нет, Моцарт никогда не лжет”, ведь их мэр правда выполнял все данные обещания, вторые же хмыкали: “Вы же не думали, что обычных горожан пустят на Шестую Авеню?”.       Сам мэр не комментировал многочисленные вопросы, задаваемые ему на страницах в социальных сетях. Вся его команда оказалась удивительно бесстрастной, словно вопрос их не касался, что лишь усиливало общественное недовольство. Настолько, что активистам - не без усилий Гарри Поттера, который считался покровителем всех обездоленных штата - пришлось собраться, чтобы с высоты, доступной лишь элите, посмотреть, правда ли стройка заморожена, и выдвинуть требование: “Сотворите чудо на 57-ой улице!”*       - Мы обязаны призвать администрацию города к ответу, - речь Гарри была вдохновленной и заканчивалась призывом, на который он получил неожиданно быстрый ответ.       - Прекрасно. Значит я вовремя, - голос Драко Малфоя прозвучал негромко, но с оглушительным эффектом. Он, незаметно появившийся на террасе, стоял, сложив руки в карманы своего чёрного пальто от Crombie. - Спасибо за Ваши вопросы, мистер Поттер, с радостью отвечу на все.       Он был грамотен, потому подменил слова.       Ему претили обвинения.       Но Драко делал вид, что не заметил их.       Дернув плечами, чтобы охрана осталась лишь у входа, Его Честь неспешно двинулся сквозь толпу, которая расходилась. Малфой-младший не волновался, что с ним что-то случится, поскольку, чтобы попасть сюда, всем пришлось пройти через металлодетекторы.       Похлопав Гарри по плечу, подойдя ближе, Драко повернулся к прессе. Невозможно было увидеть хитрый прищур его глаз, поскольку, пользуясь тем, что на высоте слепило солнце, Малфой надел солнцезащитные очки с максимальным уровнем затемнения линзы.       - Я должен извиниться за свое длительное молчание, однако, вы все знаете меня - не люблю давать пустые обещания. Что ж, теперь я здесь. Давайте, как всегда было, поговорим начистоту, - предложил мужчина, в движениях которого не было ни капли нервозности. Потому что это пресса и Поттер могли сколько угодно думать, что собрали акцию протеста, на деле же за этой встречей стояла его команда. Драко выбрал самый лучший момент не только сделать свое громкое заявление, но и утереть нос будущему конкуренту. Правда, начать нужно было с малого. С правды. Как ни странно, хоть жизнь начиналась со лжи, в политике Драко был максимально честен, и это вызывало к нему доверие. Поэтому все притихли, а мужчина сел на парапет, спиной к своему прекрасному городу.       Абсолютно расслабленно.       Улыбнулся.       Выглядел он совершенно буднично. Расстегнутое пальто, будто не было холодно, темная жилетка, булавка. Как человек, вышедший из машины для того, чтобы купить кофе. Которое, к слову, было при нем. Его пальцы, обтянутые перчатками из эко-кожи, держали многоразовый стаканчик из Старбакса, на котором детским почерком было написано “Daddy”. Драко нарочно сидел так, чтобы в кадр попадала и надпись, и браслетик Скорпиуса, особенно яркий на фоне всего черного.       Одним своим видом он подчеркивал все свои достоинства.       Он был эко-активистом, мэром и любящим отцом.       Идеальная картинка для предвыборного плаката, ведь всегда нужно было быть готовым, что в толпе найдется очередной Альберто Корда**, который сделает снимок на века - никогда не знаешь, каким войдешь в историю.       - Сейчас стройка нового небоскреба действительно приостановлена, и решение подписано лично мною. Но в этом есть смысл. Знаете, я все время думал, что в моей программе чего-то не хватает. Моя команда пытается дать городу все, кроме… воздуха, поэтому мы захотели сделать более амбициозный проект. Связались с Советом по экологическому строительству, чтобы они разработали для нас целый ряд идей, как сделать первый, по-настоящему зеленый небоскреб, и речь не только об энергосберегающих солнечных батареях на крыше или материалах, добытых без вреда для окружающей среды, нет. Мы хотим большего, чем просто соблюдение новейших эко-технологий. Всегда нужно желать всё или ничего. Потому стройка была приостановлена, чтобы переделать небоскреб в зеленый в прямом смысле этого слова. Как ParkRoyal on Pickering. Построим Центральный Парк вертикально, раз горизонтально место уже занято.       Он на секунду умолк, позволяя журналистам восхищенно поцокать языком.       Уже видел вечерние заголовки. “Малфой-младший и его Висячие сады Семирамиды”, поскольку да, замахнулся он ни много ни мало на Вавилон и так и назвал свой проект “Семирамида 2.0”.       - К проекту мы привлекли британского архитектора, а также команду специалистов из Инициативы экологичного строительства. Потому проект пришлось остановить, поскольку сейчас все будет переделываться, но в остальном мы остаемся верны себе, и этот небоскреб будет на пятьдесят процентов социальным. Более того, мы хотим для ближайших школ ввести проект фермерства и позволить разместить теплицы по всему зданию, чтобы дети могли сами выращивать микрогрин и базилик в свои салаты.       - Это все звучит невероятно соблазнительно, Ваша Честь, но ещё и дорого, очень-очень дорого. С какой статьи бюджета Ваша команда заберет деньги, какие расходы придется сократить? - Гарри Поттер, стоящий в первом ряду, изучал Драко недоверчивым взглядом.       Ему же пришлось отпить из своей металлической трубочки, к которой едва губы не примерзли, поскольку Малфой-младший хотел скрыть триумфальную ухмылочку. Едва не зааплодировал. Этот вопрос был заготовлен одним из “своих” журналистов, но с уст - нервно покусанных - Поттера звучал ещё более выгодным.       “Эх, мальчик-который-не-умер, куда тебе лезть в политику с такой наивностью”, - весело подумал он, контролируя свое выражение лица.       - Это самая приятная часть, которую хочется огласить. “Семирамида 2.0” будет моим персональным подарком городу и нью-йоркцам. Благодарностью за поддержку все эти прекрасные три с половиной года. Все расходы на усовершенствование проекта, то есть зеленая часть, будут оплачены лично мною. - Драко усмехнулся, оценивая реакции. Знал, что те блогеры, которые ведут стрим, сейчас получают тысячи сердечек и тех странных смайликов с открытым ртом с ладонями на щеках. Если у эмоджи были щеки. Но были и другие. Драко быстро проводил мысленный NPS, изучая выражение лиц стоящих вокруг людей. Не все спешили ахать от его щедрости, потому он продолжил: - Звучит как попытка подкупа избирателей, ведь скоро начнутся выборы на второй срок, и здесь у меня не менее важная новость. Вы много раз спрашивали меня, подам ли я свою кандидатуру, и мой ответ: нет. Более того, я в скором времени пойду в отставку со своей должности, которая невероятно для меня важна.       Драко умолк, теперь позволяя в полной мере удивляться.       Знал, что это был мастерски крутой ход. Потому он усмехнулся. Позволяя себя фотографировать в этот момент, а затем продолжил:       - Мною было принято решение принять участие в борьбе на должность губернатора штата Нью-Йорк. Поэтому я даже рад, что первым смогу сообщить это вам, тем, кто всегда сопровождал мою деятельность на посту мэра. Освещал, хвалил и… да что уж там, за критику тоже спасибо. - Раздались смешки.       Драко тоже рассмеялся.       Он знал, что нарушил все правила, и было плевать.       Только так и было верно. Не просто сделать официальное заявление, но и поставить на место зарвавшегося демократа, который думал, что все знает, а на деле - не понимал ничего.       - Пока я не могу осветить основные пункты программы, мне нужно получить одобрение партии в феврале, а потом я обязательно соберу всех вас в местечке потеплее и все расскажу. Обещаю. Теперь простите, надеюсь, ответил на все ваши вопросы, поскольку нужно работать. Я же все-таки ещё мэр. На все остальные тревожащие вас моменты вокруг “Семирамиды” прольет свет мистер Крэгги. Стюарт, прошу.       И, уступив место, Драко покинул террасу. Куда эффектней было бы сесть в вертолет и улететь в закат, но, увы, ему подобная роскошь пока была заказана, и Драко вместе с охраной и Майлзом воспользовались лифтом, как и все смертные. Пока ехали вниз, Малфой, как и после всех своих публичных выступлений, которые давались ему очень тяжело, молчал, глядя сквозь стекло на Центральный Парк.       Чем-то был недоволен. Что-то его тревожило.       - Я же просил, чтобы надпись на кружке сделал ребёнок, - внезапно сухо сказал он, отдавая стаканчик, где “Daddy” был окружен звездочками. - Скорпиус не любит звезды. И какой мальчик рисует завитушки?       - Это Пэнси писала.       - Убери её. Уволь. Раз она не может подделать почерк десятилетки, - буркнул Драко, у которого были высочайшие требования к своей команде. - И, Майлз, как дела с девчонкой? На каком ты этапе?       - Встречаюсь через час. С предложением, от которого она не откажется.       - Понятно. Молодец. Что не так? - Он видел, что у Майлза тоже выражение лица такое, будто он собрался деревья сажать где-то в Квинсе.       - Расскажу в машине.       - Хорошо. Кстати, здесь отличный вид. Сними мне квартиру в этом здании. - Драко для любовных утех часто менял вид из окна, и этот его абсолютно очаровал. Он любил Центральный Парк и мог ещё и за “Семирамидой” наблюдать. Идеально. - Требования стандартные. Повыше. Попросторней. Студия. Новая. Окна в пол. Кровать поближе к окну. Две ванных. И отдельный лифт. Без камер. Прямо с паркинга.       Майлз кивнул. Требования и правда были стандартными. Драко, развлекаясь, на виду бывать не любил. Про себя мужчина хмыкнул. Девушка, которую он успел уже изучить, будет в восторге. Сама она не была родом из Пятой Авеню, потому возможность полгода пожить в невероятной роскоши станет приятным бонусом. Драко же, направляясь к машине, мысленно предвкушал новую интрижку с новым ракурсом и юной девицей.       У него под кожей мурашки побежали. Теплые и приятные.       Триумф возбуждал. И отсутствие секса тоже.       Его мысли, пока он садился в машину, перебило короткое сообщение от Реддла, прочитав которое, Малфой-младший расплылся в улыбке. Темный Лорд оценил его экспромт в “весьма недурно, Драко”.       “Это ты ещё не в курсе, какими будут мартовские иды”, - злорадно подумал Драко и, когда машина двинулась, наконец посмотрел на Майлза. При Гойле разговаривать он не переживал.       - Драко. Насчет девушки. Это… словом, это та самая.       - Какая именно? - не понял Драко, забирая папку и листая её. Пропуская мимо стандартную информацию, пока не наткнулся взглядом на пару газетных заголовков годичной давности. Юная девушка у здания суда. Скандал, который он хорошо помнил. Помнил и замкнул, поскольку так было нужно.       Едва ли не первое в жизни превышение полномочий.       Захлопнул папку.       Повисло молчание.       - Отменяем?       - Нет, - коротко сказал Малфой. Он никогда не давал заднюю. Особенно сейчас. *отсылка к фильму “Чудо на 34 улице”. ** фотограф,который сделал знаменитый портрет Че Гевары. ***       Гермиона ненавидела мокрый снег. Точнее, ей бы понравилось наблюдать за ним, лежа под одеялом, но не в момент, когда ей приходилось прятать от него лицо во время ощутимой пробежки от метро до одного из небоскребов на Пятой Авеню, на минусовом этаже которого находился самый закрытый клуб на Манхэттене. Место, которое девушка никогда не видела глазами гостей, поскольку всегда пользовалась входом для персонала, а когда проходишь через охрану и заходишь в зал уже из гримерки, то впечатление создавалось совершенно иное.       Правда такой эффект происходил не только с клубом. Любой театр, который человек видел сквозь сцену, никогда не был уже таким, каким для зрителей. Только в театре в отличие от этого элитного гадюшника девушке понравилось бы работать, но выбора не было. К такому жизнь её не готовила.       Гермиона тряхнула головой. Она не давала прошлому забраться в настоящее, потому шла так быстро, будто от того бежала. Её желые Джорданы зачерпывали снег и ноги промокли. Неудивительно, что в клубе девушка оказалась совершенно запыхавшейся и со шмыгающим носом, потому сразу же поспешила в гриммерку.       Распахнув дверь, она удивленно попятилась.       Там сидел человек.       Мужчина. Тот самый помощник Его Чести. Неизменный Да Понте.       Сидел и курил. С самым довольным видом.       Гермиона замерла. Вмиг она стала настороженной.       - Здравствуйте, мисс Грейнджер, - приветливо начал мужчина, поднимаясь, чтобы протянуть ей руку. Девушка вложила свою ладонь в его пальцы и позволила те пожать. Этот жест показывал, что беседа будет иметь деловой характер, потому она немного выдохнула.       Положила сумку на столик и села на второй стул, подумав, каким удивительно маленьким становилось знакомое пространство, когда в него вторгались другие люди.       - Чем могу помочь? - вежливо полюбопытствовала девушка, видя в своей фразе какую-то иронию. Действительно, чем она могла помочь одному из самых приближенных к власти в этом городе, который, кажется, возглавлял один из влиятельнейших благотворительных фондов.       К тому же Гермиона не хотела помогать. Ни ему, ни тому пижонскому Моцарту. Она хотела снять мокрые носки и надеть сухие. Всё.       - Вы можете оказать услугу моего другу. - Он предусмотрительно не называл имени вслух, но девушка, у которой мигом вспотели ладони, ухмыльнулась:       - Надеюсь, Вы не пришли попросить меня проголосовать за мистера Малфоя? Простите, я - демократка. - Она сузила глаза, хоть от страха те хотели быть открытыми. Она бы никогда бы не проголосовала за Малфоя.       Никогда.       В чём и была ирония. Потому что три с половиной года назад у юной эко-активистки были такие большие надежды, когда город возглавил человек с самой зеленой программой. Но что Гермиона усвоила о выборах и политике в целом, это то, что любая хорошая программа имела жутковатые последствия, о которых в ежегодных отчетах писали настолько хитро, что можно было и за успех принять. Если не знать ту, вторую сторону медали. Потому нет, она бы никогда не проголосовала за Драко Малфоя. Хоть вряд ли к ней пришли за этим.       Скорее всего, он возжелал её голос в прямом смысле слова. Где-то у себя над ухом.       - Мы не занимаемся подкупом избирателей, при 78 процентах поддержки, думаю, я могу позволить себе сказать, что на Ваш голос никто не покушается. Ни на что не покушаются. У меня к Вам деловое предложение.       - Да? Интересно. Что же я могу предложить Его Чести?       - Себя.       Ответ прозвучал настолько буднично, что Гермиона опешила.       Подобрала ноги под стул и рефлекторно сложила руки на груди. Ей стало настолько странно, будто она попала в какой-то вакуум. Вакуум стыда, наверное, ведь щеки девушки тут же вспыхнули.       - Простите? - переспросила девушка. Знала, что не ослышалась. Давала возможность просто отменить наглое предложение. Вульгарное, гадкое и неприятное, но мужчина как ни в чем ни бывало повторил, глядя ей прямо в глаза.       - Он. Хочет. Тебя.       - В любовницы? - глупо уточнила Гермиона, будто был шанс, что господину мэру понадобилась личная ассистентка, и он был в таком отчаянии, что решил взять первую попавшуюся девицу из мужского клуба.       - Ты не глупа, молодец. Думаю, ты могла бы занять его… во время предвыборной гонки. До пятого ноября.       - Помни, помни пятое ноября, - невольно вырвалось у Гермионы. Ночь Гая Фокса. Он хотел купить её до ночи Гая Фокса. Это даже звучало нелепо. Что эти мужчины думали о себе? Что они, блядь, думали? - Вы же шутите, правда? Нельзя в здравом уме прийти и предложить…       - Мисс Грейнджер, давайте меньше слов.       - В политике разве не наоборот? - огрызнулась девушка, расправив плечи. Внезапно перестало быть страшно. Злость выжгла все на свете. - И сколько же я стою по мнению Вашего… Моцарта?       Она нарочно назвала его так.       Моцарт. Замечала, как в интервью Малфой, этот отвратительный Малфой страдальчески морщил свое холеное лицо, когда слышал шутливое, полюбившееся горожанам прозвище. Видимо, считал себя выше гения, а её бесило, что он испортил все так, что под “Царицу Ночи” не могла больше танцевать. И конфеты есть свои любимые. Видела надпись “Моцарт” и ощущала тошноту.       Настолько он ей был противен, это улыбчивый господин мэр.       Его Честь.       А ей просто пришли и сообщили благую весть, что она избрана. И совсем не для непорочного зачатия, как раз наоборот. Для чего-то максимально порочного. Грязного. Расчетливого.       И потому ей захотелось услышать, во сколько оценивают нынче девушек. Не потому что даже на секунду допускала мысль о согласии, нет. Из сердитого, обиженного любопытства. Какова же её цена. Сколько она стоит в глазах тех, кто даже на пресс-конференции позировал со стаканчиком “Daddy”?       Sugar Daddy, блядь.       Теперь ясно, отчего этот долбаный Моцарт пил кофе без сахара. Вся сладость приберегалась для таких ситуаций, чтобы они не казались настолько отвратительными.       - Не сколько, мисс Грейнджер. Мы не говорим о деньгах.       - На мой альтруизм и энтузиазм Вам глупо рассчитывать, - фыркнула девушка, а потом притихла, когда прозвучало четкое:       - Мет. Мы говорим о Мет. Вы, кажется, подавали туда заявку на позицию второго хореографа?       Она в секунду изменилась в лице. Вся язвительность слетела вместе с вежливой улыбкой. Девушка задержала дыхание и вмиг стала меньше, будто сжавшись вокруг своего единственного желания. Работы в Метрополитене. На глававной сцене города.       Когда в опере объявили вакансию второго хореографа для режиссера-постановщика, работающего с операми Вагнера, она тут же подала свою заявку. Работа в Мет дала бы ей все. И хорошую зарплату, и уверенность в себе, и стабильность, и отсутствие богатых мужиков, принимающих её за шлюшку, и даже страховку, которой у Гермионы не было, но та нужна была ей, как воздух, из-за дорогостоящего лечения. Она открывала перед ней двери в мир профессиональных танцев обратно, дарила шанс заработать денег на обучение в Европе на хореографа в Королевской балетной школе, но главное… главное, вернула бы ей веру и гордость в себя. В то, что она не сломанная бывшая чемпионка, а девушка с перспективным будущим.       Недалеким от сцены, по которой Гермиона скучала так сильно, что порой плакала в этой гримерке, не желая идти к чертовому шесту и обучать тупых шлюх, как красивее вертеться перед богатыми ублюдками.       - Меня не взяли, - просто ответила девушка. Как можно более бесцветно.       Письмо об отказе пришло на прошлой неделе. Многочисленные собеседования, постановка пробного танца, который дался тяжело, ведь она вышла на сцену на таблетках, бессонные ночи и большие надежды не сработали. Ничего не сбылось. Ей предпочли другую кандидатку. Старше и опытней.       А ей вот предложили другую работу. В постели. Где, видимо, чем младше, тем лучше.       - Это ведь не проблема, мисс Грейнджер. - Её забавляло, как этот Майлз не мог определиться, как с ней лучше беседовать. Как с девушкой, требующей уважения, или дешевой подстилкой, ведь с каждой фразой менялся и его тон, и обращение, и даже выражение лица. То он бесцеремонно смотрел на её голые колени, то - прямо в глаза. - Вы оказываете услугу нам, а мы - Вам. Сделка до ноября для… моего друга и сезон в Мет - для Вас.       - Целый сезон, - у нее внутри все защемило. Настолько, что стало больно дышать. Видимо, там, в сердце, билась наружу застрявшая мечта, и Гермионе пришлось сцепить зубы, чтобы не согласиться на что угодно.       Мет. Ей предлагали работу в Мет. В обмен на секс.       На глазах выступили злые слезы. Эти мужчины играли своей властью, дразня её шансом, который мог стать её. Тем, чем девушка, привыкшая работать, бредила ночами, приходя после подработок у всяких судей и бизнесменов, оказывая услуги по постановке тем свадебных танцев или занимаясь с их капризными детьми танцами. И вот со всем можно было покончить, но с одним небольшим условием.       Лечь под человека, который и без того навредил её семье.       Это показалось девушке верхом цинизма.       - Вы со всеми так поступаете? Загоняете девушек в безвыходное положение, чтобы они безропотно давали Вашему другу? - Она стиснула кулаки, и многочисленные браслетики звякнули. Дыхание перехватило теперь от обиды. Обычной, детской обиды. Работа в Мет помогла бы ей не только отложить на обучение, но и ради отца, который из-за Малфоя остался без работы и особых перспектив. Он принес столько неприятностей в их дом, а теперь пришел в те разрушенные стены, чтобы забрать ещё и её. Потому что выхода не было.       Вряд ли этот холеный Да Понте с ногтями, отполированными почище, чем у нее, имел хоть малейшее понятие о том, что такое пытаться выжить в Нью-Йорке. И о том, как цинична ситуация. А может, о последнем и знал, потому столь спокойно ухмылялся, зная, что вариантов у нее и нет.       Понимая, что её все равно будут проверять или уже проверили, Гермиона добавила:       - Эта его "Семирамида", вертикальный Централ Парк.... скольких вы уволили, остановив строительство, потому что они больше не нужны. Мой отец отвечал за проект в части електронники, но теперь же все будет работать от солцна или воздуха. Или чего там ещё? И вот такое, значит, выходное пособие? Хорошая же программа борьбы с безработицей. Запатентуйте для губернаторской гонки!       Ей было жаль. У нее был хороший отец. Добрый. Единственный добрый к ней человек. Тот, кто после тяжелых тренировок помогал разуться, разминая уставшие ноги. Тот, кто читал сказки. Тот, кто приносил втихаря от строгой-матери тренера сладости без сахара. Просто хороший человек. Ставший жертвой чужой успешной программы.       - Вы хотите оффер и для своего отца, я правильно понимаю? - Майлз будто не услышал её отчаяния. Просто выслушал и сказал то, отчего Гермиона тут же закрыла рот. И обреченно посмотрела на мужчину, который имел в своем телефоне власть в секунду изменить их с отцом жизни.       Два звонка и все.       Два звонка - и она принята в Мет, а папа - на хорошую работу.       Два звонка - и до пятого ноября она - чужая собственность.       - И Мет, и отец? - тихонько уточнила Гермиона. Да Понте кивнул. Она сглотнула и понурила голову.       Знала, что ему ничего не стоило им помочь. Но за просто так никто ничего не сделает. Никому она не нужна настолько, чтобы потратить десять минут на судьбоносные два звонка.       - Я не подойду, наверное, - ещё тише. Уверенности у нее становилось меньше и меньше. Этот мужчина давил и нависал, хоть не шевелился. А она нервно стала заламывать тонкие, дрожащие пальцы. - Его Честь… он… ему нужен кто-то опытней. У меня вся юность ушла на танцы. Не было времени для… практики особой.       - Это уже совсем другая беседа, да? - улыбнулся Майлз, который считал, что девица набивает себе цену. У него была не одна юная любовница. И все они были поопытней женщин его возраста. Потому что бесстыжей и жаднее. Но дальше уже дело Драко её раскачивать. Задарит малютку подарками, сразу вспомнит и про опыт, и про улыбку, и про хороший тон. Ему принципиально было получить согласие. - Он выбрал именно тебя. Нужно время на подумать?       - Нет. Очевидно же, что предложение хорошее, - ей хватило чувства собственного достоинства для того, чтобы поднять глаза. Подумала, что ради себя ещё бы с трудом, но отказалась, но отец. Отец дал ей так много. Ей следовало постараться. Пока девушка вяло кивнула. И безжизненно добавила: - Я согласна. Цена меня устраивает.       - Я знал, что ты умная девочка, - по глазам Майлза Гермиона видела, что тот даже не выдохнул от облегчения, что говорило лишь об одном. Неопытная, она даже не оказала сопротивления. Видимо, он готовился торговаться подольше, однако Гермионе не нужно было ничего, кроме работы для отца и себя. Хоть понимала, что могла поупрямиться и договориться за оплату образования в Европе. Но ей и без того было липко от отвращения к себе, потому… ну купили её по дешевке, зато можно беседу закончить. - Он будет сегодня в клубе после трех. Сама подойдешь и скажешь, что согласна. Затем я свяжусь с тобой для обсуждения деталей. Только, мисс Грейнджер, улыбайтесь. Вы в постель пойдете, а не на плаху. Мой друг не любит две вещи. Кислое выражение лица и споры. Запомните об этом, если вы хотите получить эту… должность.       Гермиона кивнула, как бы давая обещание.       - И переоденься, что ли.       - Да, конечно. Я обычно репетирую в более открытой одежде. Не стоит беспокоиться.       - Каблуки не снимай.       Девушка снова кивнула, хоть ей было больно долго стоять на каблуках. Немилосердно болела спина. Но, видимо, без каблуков она не могла обсудить условия сделки или выразить согласие.       - Мистер Блетчли, - видя, что мужчина хочет дать ещё совет, перебила Гермиона, - я все сделаю правильно. Мне нужна работа в Мет. И отцу нужна работа. Не стоит беспокоиться. Он будет доволен. Ваш друг. Обещаю. Я буду улыбаться и не спорить. Правда. Он ведь в курсе, что это купля-продажа?       - Мисс Грейнджер, никто от Вас любви и не ждет. Только… выполнения поставленных задач.       Майлз, хмыкнув, поднялся. Одобрительно похлопал Гермиону по плечу и вышел. Девушка же, не собирающаяся краситься на репетицию, достала косметичку и начала подводить глаза и рисовать себе скулы. Вышло чуть ярче обычного, но для её роли вполне годилось.       Спустя несколько часов она краем глаза увидела, что Его Честь скрылся в одной из vip-кабинок, оставив охрану. Гермиона поежилась, бросив:       - Вэл, тянись лучше, не халтурь, - а сама подумала, что же он от нее потребует прямо сейчас, раз не собирался пялиться, как в прошлый раз, в открытую. Её прошибла дрожь, которую даже музыка - иронично играла Sugar Daddy от Qveen Herby - не заглушила. Отрицательный фриссон заставил встать дыбом все волоски на её теле. - Достаточно. На сегодня хватит. Девочки, неплохо, весьма неплохо.       Они были старательными, эти шлюхи, которых Гермиона всегда жалела, ведь им от безнадеги приходилось учиться танцевать в надежде подцепить какого-то Sugar Daddy, хоть мало кто из них был невинной и противящейся. Они знали, зачем пришли, но девушка все равно их жалела. А оказалось, что ничем не лучше. Смысл от всех кубков под кроватью, если в результате она на том же дне. Где, правда, её снял самый главный из всех ублюдков. По крайней мере, в этом городе.       Потрясающая удача.       Не снимая каблуков, хоть спину уже начинало тянуть, - значит она снова не уснет от боли до утра - Гермиона направилась к кабинке, одним небрежным, незаметным движением обнажив себе плечо. Позволив бретельке голубой майки соскользнуть. Теперь её желтый спортивный лифчик с красивым узором крест-на-крест на спине был виден лучше.       Гермиона постаралась не закусить губу.       - Я подам, - увидев, что одна из официанток как раз несет тарелку с кем-то, напоминающим морского черта, предложила Гермиона и подумала, что подаст, да. И основное, и десерт. Сама станет десертом. Без сахара.       Или она - аперитив?       Не важно, ведь господин мэр не будет трахать её в кабинке. Явно не будет. Максимум попросит танец. Хоть, наверное, он дважды не повторял, ей лучше предложить самой.       - Его Честь меня ждет, - сказала она охране, но та, видимо, уже проинструктированная, не обратила на нее внимания. Стараясь не дрожать, она вошла и застала мужчину за тем, что он… работал. Сидел, уткнувшись в ноутбук.       Такой же, как на плакате или в сюжете новостей.       Рубашка с высоким горлом, серебряная булавка вместо галстука и жилетка. Вся разница в том, что пуговицы той были расстегнуты. Господин мэр, эко-политик, кандидат в губернаторы штата, семьянин, филантроп и тот, кто покупал девочек в ночных клубах.       Интересно, зачем это ему было нужно, ведь мужчина был хорош собой. Острые скулы, стянутые волосы, бледность и татуировка. К его ногам и так должны были падать женщины, что ж он подбирал таких, как она? Ему доставляла удовольствие бесзропотность?       Поставив перед ним тарелку, девушка не привлекла к себе внимания. Он вскинул голову лишь после того, как Гермиона нерешительно кашлянула и тихо спросила:       - Хотите танец, Ваша Честь? - Ей ужасно, ужасно не хотелось раздеваться перед ним. Да она и не умела, поскольку не ставила стриптиз, лишь учила девушек неким движениям. Но у нее не спросили.       Как говорилось в детском мультике, если он прикажет станцевать, ей нужно будет лишь уточнить под какую мелодию. Хоть, кажется, там речь шла о петь, но не суть. Совсем не суть. Нужно было лучше смотреть и принимать правила. Не так бы было гадко.       - О, смотрите-ка, кто передумал, - Драко смерил девушку пристальным взглядом. Она ему улыбалась, но ощущала логичную скованность. По правде, Малфой-младший ещё не успел спросил Майлза об этом результате, не имел времени, но результат пришел сам. Лучший друг, как всегда, сработал. - Не сейчас. Я занят.       Ему не хотелось начинать с того, что она разденется.       Все началось неправильно, но ничто не мешало все перевести в привычное русло и начать с обеда. Не успел Драко предложить девушке присоединиться к нему, заказав себе что-то, как та, выкручивая себе пальцы, тихо спросила:       - Ваша Честь, Вы правда дадите мне и отцу работу?       Гермиона думала об этом целый день. Не обманут ли её. Не используют. Ведь, по сути, она бесправная девчонка, которую можно было разок поиметь и выбросить. Некому будет вступиться. Потому Гермиона хотела, чтобы этот политик посмотрел ей в глаза и не солгал. Дал обещание. А за это она даст ему. Столько, сколько ему будет нужно.       Драко тяжело вздохнул и задумчиво покрутил прибор, глядя то на себя, то на нее в отполированной поверхности ножа и вилки. Она не хотела даже попытаться познакомиться. Показывала, что сделка есть сделка. И не доверяла ему. Предсказуемо.       - Майлз пообещал тебе работу?       - Не только мне. Моему отцу. - Гермиона держалась за это. За чужое обещание. Которое готова была повторять столько, сколько нужно. Чтобы быть услышанной.       - Значит будет, - пожал плечами Драко, даже не уточняя, ни что за работа, ни где. Если Майлз обещал, значит был способен реализовать. Да и что было правой руке мэра города найти работу юной девушке и её отцу. - Ни я, ни моя команда обещаний не нарушаем.       Он гордился этим. Тем, что обещал только выполнимые вещи, а не золотые горы. Наверное, глупо было говорить об этом именно в таком контексте, но было как было.       - Это я знаю, - горько ответила девушка. На личном опыте убедилась. На опыте отца. Он не нарушал обещания, но те разрушали жизни.       Гермиона снова несмело посмотрела. Не знала, на чем остановить взгляд, и потому уставилась на татуировку, которую господин мэр никогда не скрывал. Там был эльфийский вензель. Девушка знала значение. После инаугурации смотрела его интервью, когда еще воспринимала его, как супергероя, ведь он был так красив. И экологичен.       Любопытно, презервативы у него тоже из особого латекса? Или многоразовые?       Вопрос был глупым, потому девушка смотрела лишь на татуировку.       “Я дал надежду людям”.       Вот что там было написано. Господин мэр признался, что набил её в двадцать два, когда принял решение основать свой благотворительный фонд и месяц волонтерил в Индии после очередного разрушительного цунами. Сказал, что тогда принял окончантельное решение связать жизнь с политикой.       “Дал надежду людям”.       Как бы не так.       Мессия недоделанный.       - Есть ещё вопросы? - иронично скривился Драко, видя, как ей неуютно. Решил знакомство отложить на потом, когда она подпишет все документы. Кьяра вообще его убьет, если узнает, во что он вляпался и что без соглашения о неразглашении позволял себе разговаривать с незнакомкой на щекотливые темы. Давать обещания. Это могло плохо закончиться.       - Нет, пожалуй, - солгала Гермиона, у которой было миллион вопросов, но ни на один из них она не хотела получить реальный ответ, потому потерла запястье. - Теперь можно станцевать? Вам понравится.       - Я же сказал, - в его голосе послышались нотки неудовольствия, - занят. Мои юристы с тобой свяжутся. Или Майлз.       Больше он ничего не сказал. Приступил к обеду, демонстрируя, что их беседа окончена. Гермиона ощутила облегчение, но не спешила уходить. Переминалась с ноги на ногу, а потом, не услышав от Драко главный вопрос, вдруг сказала:       - Меня зовут Джинджер, Ваша Честь.       - Что? - не понял Драко, вскидывая голову. Девушка переступила с ноги на ногу и чуть более громче повторила:       - Джинджер, Ваша Честь, меня зовут Джинджер. Если Вам это интересно. - Ей казалось странным, что он даже не спросил её имени. Будто все было… рандомно. Пришел в клуб, как в конфетную лавку, и ткнул своему ублюдку-помощнику в нее, потому что яркая майка, будь та неладна, бросилась ему в глаза.       Драко с минуту молча смотрел на нее.       Он знал её имя. Гермиона. Видел в анкете Майлза и… тогда, год назад тоже видел. Потому не понял, отчего она играется в девочку с панели, выдумывающую себе прозвище, а потом сообразил, что между именем и фамилией было ещё что-то. Джин. Гермиона Джин Грейнджер.       Джинджер.       Усмехнулся. Она была как Толкин, который в жизни предпочитал имя Рональд, никак не Джон.       - Хорошо, Гермиона, - глядя ей в глаза, медленно сказал Драко. Привычно немногословный, он сказал ей так много. И то, что знал её имя. И то, что в отличие от Толкина, её второе имя не звучало красиво. И то, что будет так, как он решил.       - Джинджер, - поправила девушка неожиданно упрямо.       - Джинджер - это имя для уличной девки, - Драко, привыкший окружать себя изящными вещами, не мог всерьез звать её именно так. Гермиона вдруг странно улыбнулась.       - Значит вполне подойдет, верно, Сенатор?       Драко откинулся, прикусив кончик ручки.       - Я не Сенатор.       - А я не Гермиона. К тому же Вы баллотируетесь.       - В губернаторы.       - Просто беру выше. Трахаться с Сенатором интересней, - выпалила она на одном дыхании, и мэр усмехнулся:       - Договорились… Гермиона. Встретимся после того, как юристы одобрят сделку.       - Хорошего дня, Ваша Честь, - и задаваясь вопросом, что ей нужно подписать, девушка вышла. Она не думала, что все имеет такой вот характер. Не договоренности на пальцах, а… ей нужно заключить с ним контракт? И какие услуги будут прописаны в спецификациях и допсоглашениях?       Дойдя до гримерки, девушка разбилась, села на стул и обняла худые колени в синяках - у танцоров всегда откуда-то брались синяки - не менее худыми руками. Посмотрела в зеркало.       Джинджер. Имя для девки. Так он сказал. Так оно и было.       - Поздравляю, ты теперь шлюха, - невесело улыбнулась Гермиона, а затем, пользуясь гибкостью, скрутилась вокруг своей маленькой трагедии и зло разрыдалась. От того, что у людей была безумная власть, но они ею не делились, а оказывали услуги лишь в обмен на проституцию. Это было так несправедливо. После всего, через что пришлось пройти последний год. Так несправедливо. Но если танцы чему-то и научили Гермиону, так это тому, что не стоило ждать чего-то от мира. А работать, работать и работать. Что ей и предстояло.       Работа в две смены. Одна - мечты. В Мет. А вторая - ночная. В постели у мэра, который вызывал у нее больше отвращения, чем раньше, хоть, казалось, это невозможно.       - Ну и что ты ей там наобещал? - тем временем спросил Драко у Майлза, который сидел и выглядел триумфатором. - Работу какую-то? Я думал, H-1B с нее будет достаточно.       Он фыркнул. Майлз покачал головой:       - Твоя мисс - не иммигрантка, ей не нужна рабочая виза. У нее мексиканские корни по бабушке, но сама она родилась здесь, в Нью-Йорке, в твоем любимом Квинсе, - подшутил лучший друг, и Драко скривился. - Обещал работу её отцу и работу в Мет для нее. Правда с последним проблем не было, потому к тебе след не приведет. Её и так взяли. Девица, которую наняли сначала, получила оффер в Гарнье, и малютке и так и так бы предложили работу, но опережение - главный принцип хорошей политики, да?       Драко задумался.       - Ты соврал ей.       - Ну, я же вышел на контакт с Мет, заморочился. Потому просто не всю правду поведал.       Малфой покачал головой. Ему не нравилось подобное, но… в конце концов, все начиналось со лжи. Включая эту историю. Давать заднюю лишь потому, что в Мет передумали, было глупо, потому он пожал руку Майлзу и сказал: - Встреться с юристами Донны. Хочу её быстрее. Потому не тяни с договором.       - Трахнешь её через три недельки к выходным.       - К пятнице, Майлз. Я хочу трахнуть её к следующей пятнице. - Прозвучало привычно бескомпромистно, а затем Драко вернулся, наконец, к своему обеду. Предвкушая ужин через две недели. *** Итак, вот она какая, наша юная Джинджер. Слишком хрупкая. И слишком добря. И синеглазая. И, кажется, да, наша сиалия попалась. И Драко попался. С лёту. Вот как-то слишком рьянно вцепился. Ну и спасибо за вашу потрясающая активность в первой главе. Надеюсь, вторая тоже не просядет.