Миристицин

      РУТ - гнев       3 сентября 2010. USA Today.       “Драко Люциус Малфой, советник-посланник посольства США в Лондоне, женился на Астории Гринграсс, младшей дочери нефтяного магната Бернарда Гринграсса. Свадьба состоялась в отеле “Плаза” в Нью-Йорке, родной городе пары. На вечеринке присутствовало все лидеры GOP - от Тома Реддла до Дональда Трампа, который согласился закрыть на сутки отель для посетителей. На невесте было платье от Vera Wong. По слухам, кружевной шедевр, вдохновленный культовым образом Грейс Келли, обошелся в $100 000”              GOP - Grand Old Party - второе название Республиканской Партии              Заметки мистера Грейнджера       “Сегодня Джин проплакала весь вечер. Так горько, что сердце сжималось. Из-за свадебного кортежа очередных знаменитостей или богачей мы опоздали на соревнования и ей не разрешили выступить. А она так мечтала о медали в родном городе… “              Две недели спустя       Среди шума, пыли и “да, бляяяяяяяядь” стройки Гермиона ощущала себя так же привычно, как и в закулисье, поскольку с детства бывала у папы на работе. Пока её ровесниц родители наряжали и водил в Central Park Zoo, она в лосинах, футболке с Русалочкой и каске проводила воскресенья с отцом. И ощущала себя невероятно счастливой, потому сейчас, сидя на деревянных строительных подмостках, девушка не была смущена тем, что её желтые Джорданы испачканы. Раньше, в былые времена, до травмы она могла на таких конструкциях репетировать, тренируясь держать баланс, но теперь… теперь в её теле, ещё таком легком, умеющем обмануть законы физики, был изъян и Гермиона была прикована к земле. Как птица с подрезанными крыльями, еще не забывшая, каково это - летать.       Обычно девушка сияла улыбкой, когда проводила время с отцом, но сейчас она смотрела из-подо лба. Должна была радоваться, ведь папа был без работы вот уже несколько месяцев, что сказалось как на его финансовом положении, так и на страховке, но нет. Она не спешила улыбаться даже сквозь силу. Хмуро ела буррито, которое принесла вместо того, которое они так и не съели две недели назад, поскольку Фафнир пожелал свою Дочь Рейна. Пожелал, но не приехал.       И положа руку на сердце, девушка, хоть и не встретившись с отцом, была благодарна. За то, что какие-то планы помешали неЧести явиться и трахнуть её болящее тело. И за то, что он предупредил о том, что “прости, малютка, ближайшие пару дней занят”. Что позволило Гермионе рухнуть на огромную постель и рассмеяться от облегчения. Тот вечер она провела в стеклянном гнезде Фафнира, но ей было удивительно спокойно, ведь не нужно было прислушиваться к шуму открывающейся двери, нет. Гермиона позволила себе просто отдохнуть. Опустив ролеты, чтобы не смотреть вниз. Она просто слушала музыку, погрузив свое измученное тело в простыни, которые приятно холодили кожу. Не были враждебными.       В ту не роковую пятницу девушка уснула в студии, а проснувшись, впервые оглядела её без ненависти, находя сотню маленьких, приятных деталей. Портило эту историю лишь одно - Моцарт, который все равно вернется и оддержирует ею по полной. Но пока его не было, она позволила себе наслаждаться, танцуя под Лану дел Рей и потягивая арбузную Mountain Dew, и лишь солнцелов был свидетелем её беззаботности.       Сутки абсолютного покоя. Но теперь Гермиона была хмурой.       - Что тебя беспокоит, Джин?       - Ты, - вздохнула девушка, окидывая взглядом то, что было памятником тщеславию Его Чести. Она думала, что высот самолюбия достиг Трамп со своей Trump Tower, но Малфой, возводя какое-то там эко чудо света, мог переплюнуть даже бывшего президента. Все те ночи, что Драко её трахал, - увы, в другие дни у него с планами больше не было накладок - она смотрела на этот будущий небоскреб и вот впервые попала внутрь. Попала и потухла. Совсем не от сквозняка, который был по-февральски жесток. - Это не та работа, которую ты заслужил.       Она во все глаза смотрела на отца. До увольнения он отвечал за электрокоммуникации, расчерчивал и следил за тем, чтобы все правильно провели, а теперь был тем, кто, собственно, штробил долбаные стены. Падение от руководителя проекта до рабочего резало глаза, хоть комбинезон у папы был все тот же, что и всегда. Синий. Удивительно чистый. То, что всегда удивляло Гермиону. Чистота. Она умудрялась запачкаться, не дойдя и до второго этажа, отец же всегда был таким аккуратным.       - Это та работа, которая у меня, слава Богу, есть, милая, - пожал плечами мужчина, протягивая дочери салфетки, поскольку у той всегда капал соус на её джинсы. - Здорово, что ты заглянула, и спасибо за обед. Как твоя работа?       Пока он пытался отвлечь Гермиону от мрачных мыслей, девушка усмехнулась.       “Слава Богу”. Да, именно так и не иначе. Ведь Фафнир себя им и мнил. Богом. Ведь играл чужими судьбами, не задумываясь. Она видела это. Не только на своем примере или отца. Слышала, пока принимала душ, равнодушное “мне плевать, разберись с ним, уволь к чертям” или “вышвырни ты этих прилипал”. Слышала и думала - а ведь так он принял решение, изменившее её жизнь. Уволить отца. Небось лежал после секса с очередной любовницей и лениво так, растягивая слова, цедил: всех уволить, ведь я хочу вертикальные висящие сады, и точка. Сбрось балласт, чтобы воздушный шар мечты поднялся над всем городом.       Но Богом он не был. И человеком, увы, тоже. Драконом. Жутким, алчным, злым и холодным Фафниром. С ней - так точно. Увы. И ради чего она терпела, если папа теперь стены штробил?       - К тому же платят ровно столько, сколько и раньше, - отметил отец, и Гермиона поняла, что видимо у них просто не было другого места для квалификации отца. Хоть в деньгах не обманули. По правде, её вроде ни в чем не обманули. Однако оставалась одна главная проблема.       - Но тебе нельзя так много работать в пыли. У тебя же астма. Папа.       - Через три месяца мне вернут страховку. Все будет хорошо, Джин. К тому же я освещу чудо света, разве это не бонус? Хочешь выцарапать свое имя на стене?       Это была их маленькая традиция. Где-то писать свои имена гвоздями. Но Гермиона отрицательно покачала головой. Она хотела выцарапать - не свое имя, а обиду - не на стене, а на чьем-то породистом сучьем лице.       Три месяца среди пыли. Что с ним будет?       Но отец был прав, молча о том, что они оба знали. Без денег было бы куда хуже. А так он снова был в строю. На работе. Жил дальше. И пока даже не кашлял. Но это все до поры, до времени.       Отец и дочь доели в неловкой тишине. Девушка не боялась, что папа заподозрит, что она угнетена чем-то. После травмы больше не было звонкой Джин. Почти постоянно девушка была молчалива и угрюма, ничего её не могло рассмешить и развеселить, поэтому мужчину не удивила молчаливость, сквозь которую он вот уже полтора года не мог пробиться, как ни старался. Он скучал по ней, ужасно скучал по своей Джин, поэтому, прощаясь, грустно смотрел вслед.       - Бедная ты моя девочка, как же тебе сложно, - невесело пробормотал мужчина, сходя с ума от невозможности помочь ей. И все же Гермиона пробилась в МЕТ, что давало шанс на её улыбку, ведь она будет работать с любимым Вагнером.       И тем гениальным световиком, о котором сегодня дочь рассказывала с придыханием. Очень для себя нехарактерным. У нее аж щеки поалели, когда она говорила, что работает с “тем самым Кайло Реном” и тот “пишет свет под танец, что я хочу поставить, представляешь, па?”. Единственный момент, когда его Джин казалась оживленной, обеспокоил мужчину. Он был далек от мира оперы и прочего высокого искусства, но фразу “я работаю с его женой” расслышал четко. И теперь задумался: поняла ли дочь то, что видел он? Уже осознала свою легкую влюбленность, которая если разрастется, разобьет ей сердце? Будто мало проблем с хребтом. Ещё и сердцу должно было достаться.       Сама же Гермиона, преодолевая свои 0,8 миль от стройки до Метрополитен-оперы, была далеко от мыслей о чувстве, которое не осознавала. Загребая Джорданами мокрый снег, она старалась не смотреть в сторону Сити Спайр, бросающего на нее свою тень, кажется, всю дорогу. Обычно она привыкла идти от Мет до перекрестка Шестой и Седьмой Авеню, но сейчас вот шла на работу, поскольку перерыв заканчивался. Шла быстро. Не боясь опоздать, а пытаясь будто не попадаться на глаза ненавистному небоскребу, где у них все с Драко и происходило.       Хоть, признаться, без Фафнира студия нравилась ей все сильнее.       “Отец. Нужно попросить у неЧести за отца”, - подумала Гермиона, уже входя в оперу и не представляя, как заговорить с тем, кто общался с ней рваными командами, вроде “ляг”, “на колени”, “живее”. Но следовало попробовать. Потому что с астмой шутки были плохи. В конце концов, хуже уже быть не могло.       Хоть нет. Могло. Пока Драко взял не все. И да, справедливости ради, он всегда достаточно тепло приветствовал её поцелуями да “я скучал, малютка”. Другое дело, что их обстоятельства не позволяли ей скучать в ответ. То, что для господина мэра было моментом отдыха, для нее - второй сменой. К счастью, не такой уже и болезненной, как в первый раз. Просто сменой. Ни больше. Ни меньше.       Она задумчиво нажала на кнопку лифта, двери распахнулись, и Гермиона нос к носу столкнулась с Кайло, который, тяжело дыша, потягивал водичку. Классическую Mountain Dew. Они что, эти мужчины за тридцать пять, помешались на этом напитке, или как? До секса Драко предпочитал выпить стакан со льдом. Пряча одну руку в карман, стоя к ней спиной, он любовался городом и медленно пил. Потом его холодные губы целовали её в губы, шею, ключицу…       На секунду Гермиону словно в контраст окатило горячей волной. Она ненавидела себя за то, что те поцелуи доставляли удовольствие и лишали иногда сна. Проклятый дракон.       - Джинджер, привет, - отсалютовал он ей бутылкой и подвинулся. Девушка юркнула в кабинку и потупила глаза. Потому что мужчина был в спортивных штанах и… черной майке. Бодрый, с мокрыми волосами и грызущий яблоко, он странно её взволновал. - Как дела? Яблоко хочешь? - У него в руках был и целый фрукт. Алый. Пряный. Тёмный, как нечто запретное в её теле, которое нервно отреагировало на Кайло.       Ред Чиф. Он ел только эти яблоки. И Гермиона тоже, потому что Кайло вечно их ей протягивал. Интересно, у него что был где-то свой фруктовый сад, или от него фанател какой-то фермер?       - Не знала, что здесь есть спортзал, - как всегда невпопад ответила Гермиона, поскольку очевидно, что он был с тренировки, с чего бы ещё ему было расхаживать в таком виде, что у нее пальцы на ногах поджались, а по телу побежали горячие мурашки. От затылка до… Гермиона сглотнула.       Сейчас Кайло Рен вызвал в ней ту реакцию, которую тело не выдавало на Его Честь.       Оно захотело. И перестав дышать, Гермиона пялилась в пол, впервые в жизни понимая - что это такое - кого-то хотеть. Не тяжело дышать от поцелуев, нет. А вот так. Бездумно. До желания нажать кнопку стоп и поддаться звериной харизме, которую мужчина распространял вокруг себя, незамысловато болтая.       Она его не слышала. В голове шумело. Его накачанные плечи волновали.       Бога ради, кто ходил в майке на работе?       По правде, много кто из техников, но её взволновал только тот, кто был к ней удивительно добр и чуток. За те две с половиной недели, что она здесь работала, Кайло Рен уделял ей больше внимания, и каждый день, когда он бывал в МЕТ, становился для Гермионы маленьким праздником. Световик угощал её конфетами Моцарт - сливовыми - и всегда подсаживался к одинокой девушке в столовой, отдавая ей свою порцию тофу. Рядом с ним ей было спокойно. Не знающая защиты, она морально к нему и тянулась, и прижималась. Потому что он бы не дал её в обиду.       Гермиона не знала, нравится ли их общение Рей. Та была подчеркнуто приветлива с ней, ни больше, ни меньше. Возможно, она доверяла мужу. Возможно, понимала, что им нужно взаимодействовать, ведь Кайло подстраивал свои схемы под её прочтение “Золота Рейна”. Возможно, она просто держала лицо.       А девушка не могла прекратить с ним общаться, невольно выискивая крупицы симпатии. Ей было стыдно, но она хотела поймать его на том, что ему не все равно. Что он подсаживается к ней на обеде не просто так. Что тофу всегда не случайно на его тарелке, ведь выбрать можно было и другую еду. Это было неправильно. Но ей было двадцать и так хотелось кому-то нравиться. Особенно в виду того, что приходилось делить постель с ублюдком, для которого она была лишь вещью. Куклой, у которой гнулись и раздвигались ноги так, как ему хотелось.       Неужели на больше она не заслужила? А как же...любовь?       - Завтра я закончу с четвертой сценой и свободен после обеда. Попробуем совместить танцы и свет? - предложил Кайло, который старался помочь одинокой девчонке, у которой, по правде, пока не очень-то хорошо что-то получалось, и это так беспокоило его жену. - На следующей неделе начнутся репетиции, мы можем успеть что-то подправить.       - Да? Спасибо, - кивнула девушка, стараясь не краснеть. Это было ужасно. До этого она держалась, а сейчас хотела Кайло до звона в ушах. Не самое верное поведение. Потому Гермиона контролировала себя, пряча руки в карман худи и впиваясь ногтями в кожу ладоней. Её пальцы дико закололо, будто приближалась беда. Он был бедой. Этот гений. Который вызывал парализующее смущение. - Я это очень ценю.       - Я все ещё впечатлен тем, как ты провернула плач дочерей Рейна.       Действительно, на утро после их с Драко близости Гермиона пришла в оперу. Её тело, переживающее трансформацию, болело и слегка кровоточило, она, наевшись таблеток, танцевала. За каждую из дочерей Рейна. Куталась во тьму. Беззвучно рыдала за своим золотом Рейна, украденным так бездарно. Загоняв себя на сцене, девушка сумела прочувствовать танец и донести своим танцовщицам, чего же она от тех хотела. Вышло мрачно.       Впечатляюще. Мощно. И остальные танцы нужно было поставить не хуже. Что ж, видит Вагнер, тьмы ей хватало теперь. Она впитывала ту в себя на 65-ом этаже, где в свисте ветра она слышала гнев Вотана, боевое “Hojotoho", си-минор, три фагота и четыре валторны. Там, на запредельной высоте, ей казалось, что валькирии где-то рядом. Скачут на гребне. Придавая ей храбрости, хоть она была лишь дочерью Рейна.       Лифт наконец доехал на нужный этаж, и Кайло вышел первым. Гермиона остановилась у автомата с бесплатным кофе, который ей не нравился, но идти рядом с ним ей было странно, потому она сделала вид, что выбирает, что же ей сегодня не выпить - капучино или нечто под названием “ирландский виски”.       А глазами пожирала мужчину, что шел по коридору. Боже. Боже. Боже. Как же она его хотела. Настолько, что её разрывало от легкости, которую желание придавало телу, и тяжести, с которой преступное “хочу” повисло на душе. Можно было и сломаться.       - Рей, - радостно воскликнул Кайло, когда его жена - ниже него, кажется, на целую голову - вышла из своей гримерки, словно ощущая его присутствие. Хихикая, парочка поцеловалась так, будто была подростками. Видимо, на женщину тоже влияла звериная харизма и майка. - Нам… нужно обсудить… - в перерывах между поцелуями говорил Кайло, - блядь… сама придумай что…       - Что-то, - услышала Гермиона невнятный ответ, и Рей потянула мужчину в гримерку. Дверь захлопнулась. Послышался грохот. И смех. Звонкий и низкий. Два, сплетенные в одно. Минор и мажор.       Девушка поежилась. Обычно Кайло и Рей держались очень нейтрально. Высшим проявлением их особых отношений было то, что порой они, проходя мимо друг друга, касались пальцами запястий. Но сегодня, видимо, на них влиял понедельник - мертвый, пустой день для оперы, когда та была почти пуста.       Гермиона села на лестницу, подобрав ноги.       Подумала, что и она бы так хотела. Хотеть кого-то и быть желанной в ответ. Чтобы все было легко, непринужденно, в порыве. Пусть не с Кайло, конечно. Он ведь был женат и без ума от жены. Даже с Его Честью. Если бы тот хоть немного смягчился. Но нет. От него ей только доставалось, хоть Драко никогда не ругал её, но ледяное молчание кричало громче слов о том, насколько мужчина ею разочарован. А Гермионе нужна была капля симпатии и улыбка. Чтобы он помог ей, а не вел себя так, что у нее внутри все зажималось. Ведь кроме будоражащих поцелуев нужно было нечто большее. Контакт иного рода.       По правде, тот, первый секс показал девушке, что она открыта и готова к тому, чтобы в её жизнь пришли чувства. Тело забыло боль и хотело неподдельности. Но увы, в её реальность заглянул только Фафнир. Выжигающий все и оставляющий лишь страх. ***       - Теперь я понимаю, почему действующие политики, ввязываясь в выборы, идут в отставку, - пробормотал Драко, устало потирая костяшкой переносицу. Затем взял в руки серебряную ложку и посмотрел на блюдо с морскими ежами, поданными на льду. Погрузил её в ближайший к себе колючий панцирь и зачерпнул икру, на которую не стал даже капать лимонный сок. Потому что почти всё любил в натуральном виде и в первозданном вкусе. От морских ежей, спаржи, тунца до… что ж, да, для того, чтобы сделать куни, ему тоже не нужны были супер модные смазки. Он, хмыкая, говорил, что женщины в своих самых сокровенных местах похожи по вкусу на устрицы. От скромненьких фин де клер, которые можно было продегустировать на каждом углу, до роскошных, королевских Коффин-Бей, которые истинному гурману было отыскать весьма непросто, и попадались они крайне редко.       Впрочем, пока ему было не до устриц. Встреча с Гермионой была лишь вечером, и он так ещё не выяснил, какова она. Любуясь ею во время секса, пробуя на вкус её стоны, прикусывая ей губы, которые шептали: “Ещё”, Драко думал, что, возможно, она будет не столько королевской, сколько редкостной, как Blue Pearl. Уникальной. Более сладкой на вкус, ведь те устрицы из-за избытка света содержали больше глюкозы, и кто знает, возможно, девушка, проводящая дни в софитах, тоже выделяла нечто особенное.       Например, миристицин. Ох уж этот сводящий с ума миристицин, который дурманил Драко так, что он забывал о том, что всё не ладилось уже со второй встречи. Потому он, собственно, ещё и не продегустировал свою маленькую, редкостную устрицу. Возможно, сегодня. Да, сегодня. Когда он покончит с делами, поднимется на 65-этаж - теперь клеры (1) находились совсем не в соленых водах - и погрузится в нее. Пальцами, душой, членом и... языком, да.       Малфой аж облизнул нижнюю губу - настолько ему захотелось продегустировать сиалию. Но у него были лишь морские ежи с привкусом папайи, и пока он погрузил ложку в них, а себя - в расписание, убивающее Драко своей безжалостностью.       - Застрелиться можно, - пробормотал Малфой-младший. Он привык работать много и на износ, потому что мэр города - это кто-то, кто пашет сутки напролет без выходных и праздников, но то, что он видел перед глазами, потрясло даже его.       - Невыгодно, - покачал головой Северус, сидящий напротив Драко. Он не предавался изысканному чревоугодию, лишь потягивал кофе без сахара и задумчиво изучал морских ежей. Драко ощутил, что Снейп наложит на них вето, потому что не соответствовало политике нулевой локальности. - Нужно иметь приемника, который после твоего самоубийства точно бы выиграл выборы. Пока его нет, стреляться не выгодно. Придется работать. Время доказывать, что ты - ещё и сносный политик, а не только хороший шоумен.       Драко подавился икрой. Не понял, что смутило больше - равнодушный тон или вот это беспокоящее “пока”. То есть, если завтра появится кто-то, кто будет лучше него, Северус наймет какого-то снайпера с даркнета и все, конец успешной карьере?       Вопрос о том, кто подложил бомбу в тот взлетевший на воздух торговый центр, после чего Художник стал любимцем Америки, снова стал актуален, как никогда. Кого Кьяра ему подсунула - пиарщика или психа?       - Я - отличный политик, - огрызнулся Драко невольно, и глаза Снейпа торжествующе вспыхнули. Мужчина про себя выругался. Он ведь на это и рассчитывал, провоцируя его. Так Северус обучал его умению хранить молчание, когда пресса или хейтеры бросали едкие замечания. - Но график правда адский. Напомню, я не Трамп, у которого весь плюс за всю компанию был в том, что он провел в два раза больше встреч, чем Хилари. Я работаю на качество.       - И количество. Ты же не можешь довольствоваться лишь одним показателем. Для разнообразия впишем тебе два. Когда ты собираешься подать в отставку, если собираешься? Закон не запрещает…       - Знаю, но подам после праймериз, - Драко крутнулся в кресле. Вот и всё его развлечение за день. Покрутиться вокруг собственной оси. Главное не сойти с той. И с ума, да. А то ему казалось, что в чем-то он уже на грани. - Все просто. До лета я не успею красиво закрыть дела, а после, если затяну, то рассредоточу внимание и где-то, как мэр, провалюсь. Это скажется на симпатиях нью-йоркцев, на поддержку которых я максимально рассчитываю. Потому… к черту сон, да?       - Уверен, у тебя все далеко не так плохо в ночное время суток, - равнодушно бросил Снейп, и Драко задался вопросом: что он знал о его интрижке с Гермионой? Насколько хорошие его персональные каналы коммуникации? Впрочем, ничего особо скандального в очередной любовнице не было. Наверное.       Сколько их было у него за последние годы?       Увы, он сбился со счета и имена некоторых забыл. Потому что, по правде, ни разу не нашел то, что искал.       - Оставим мои ночи мне, - сухо ответил Драко, перекладывая себе очередного ежа и наслаждаясь его фруктовым, насыщенным вкусом, слегка отдающим йодом. - Какие ещё вопросы, Северус?       - Извечные. Деньги. Твоих двенадцати миллионов может не хватить.       - Вот как? - удивился Драко, посасывая ложку и покачиваясь на стуле. Вот эта новость его не порадовала. Цифру он не взял с потолка. Ровно столько стоили компании большинства кандидатов в губернаторы в этом сезоне. - Почему? Может, тогда тебе стоит пить чуть меньше виски и выйдет дешевле?       Он шутил. Конечно, услуги Северуса стоили шальных денег, но их Малфой в бюджет не внес. На это у него была другая статья. И вот, Снейп решил его осчастливить.       - Потому что нужно будет привлечь национальные агентства, а там другие бюджеты. У тебя в соперниках Рудольфус и…       - Он мне не соперник.       - Ты что-то затеваешь и не говоришь, - недовольно процедил Северус, откидываясь в кресле. Он не был доволен. Но понимал, что пока Малфой не во всем ему доверяет. Драко же и хуже. - Отлично, ты продержишься до праймериз, потом что? Нужно будет начинать потихоньку вкладывать в программы, которые хочешь реализовать, чтобы отличаться от тех, кто лишь обещает, но поскольку у тебя не будет бюджета от штата…       - Пока я планирую тратить бюджет от Нью-Йорка, потому что программы для штата не особо отличаются и это вложено и вписано, я ничего не нарушу. Просто чуть ускорю реализацию, не более. Северус, из своих денег, возможно, смогу добавить еще два миллиона. Больше - нет. И то после предварительных консультаций со своими финансистами и лишь в очень крайнем случае.       Драко постучал ложкой о стол. Не нервничал. Скорее, задумался.       - Значит стоит привлечь инвесторов. В целом. Глупость рисковать собственными деньгами. Ты это знаешь. Трамп…       - Вы заебали меня все со своим Трампом. Его победа - пример того, как проиграла вся страна. Да-да-да, Трамп не вложил в свою компанию ни цента. Ммм, дай подумать, это потом не против него возбудили расследование в ФБР о российском вмешательстве в выборы и не за это Коми полетел с должности? Так ты предлагаешь мне свою кампанию бесплатно прокрутить? Мотнуться в Москву и трахнуть в отеле пару проституток, позволив снять оргию на камеру? Где там номер нужно бронировать? (2) Кажется, Ритц?       - Не думаю, что это была бы первая оргия в твоей жизни, - одними губами ухмыльнулся Северус. Драко махнул рукой. Не стал рассказывать о том, что в сексе предпочитал тет-а-тет на самом деле и ценил тот за сокровенность и приватность. Групповое порно не могло его привлечь. - И чтобы на тебя спецслужбы другой страны снимали компромат, нужно сначала иметь, им что предложить. Боюсь, ты пока фигура не такого масштаба даже для Мексики, потому на иностранные инвестиции - кстати, запрещенные в предвыборных кампаниях - можешь не рассчитывать. Но пара влиятельных республиканцев могли бы…       - Нет. Потому что возьму я деньги, а отдам услугами. Знаю я эти сделки. Северус, моя политика должна быть независимой от чужого влияния, - он уже однажды заплатил слишком высокую цену, когда ему помогал отец.       Кресло мэра он выиграл. Люциуса потерял.       Забавно, как с каждой победой он терял по одному близкому. Какой жертвы потребует губернаторское кресло, ведь больше он ни в кого не верил и никого не любил. Разве что Скорпиуса, но мальчик пока был слишком мал, дабы потерять того.       - Возьми тех, кто не потребует услуги взамен. Ко мне обратился кузен твоего отца…       - Дядя, - вымученно улыбнулся Драко, и его сердце сначала сжалось до размера детских лимонных леденцов, которые он обожал, а затем разлетелось на сотню осколков. Увы. Это склеить было невозможно. Слишком в мелкую пыль все разбилось и перетерлось. Растаяло и осталось гадкой липкостью на пальцах, которую содрать можно было только с кожей. - Северус. Я запрещаю тебе общаться с кузеном моего отца и обсуждать любые вопросы. Если это повторится - я уволю тебя. И плевать на последствия.       Его разноцветные глаза абсолютно одинаково потемнели от гнева.       - Насколько я знаю, этот человек спонсировал твои эко-инициативы ещё до того, как ты стал мэром…       - И это очень плохо закончилось, потому что у дяди сомнительные источники доходов. Больше я в такие игры не играю. Ни с кем. Если мне не хватит денег, я обращусь к Астории. Её семья поддержит меня.       - А если не поддержит? - ровно спросил Северус. Драко скривился. Поддержит. Они с Асторией могли спать в разных комнатах, но играли всегда на один результат. Не ради него. Ради нее. Ей бы очень хотелось стать женой губернатора, потом Сенатора, а затем Президента. Только так, наверное, Астория могла утереть нос бывшему любовнику, который вряд ли вспоминал о ней, очарованный молодой женушкой.       - На всякий случай, все равно подготовлю список альтернативных инвесторов, - вздохнул Северус, который не раз видел, как железобетонная уверенность других кандидатов разлеталась вдребезги. Потому всегда нужно было быть готовым ко всему. Ведь он, Северус Снейп, не любил проигрывать и не работал с неудачниками. Поэтому всегда страховал своих кандидатов, дабы те не попали впросак. 1 - клеры - специальные бассейны для выращивания устриц, соединенный с морем. Эти водоёмы отгорожены, но находятся прямо в море. Их обитательницы ведут тот же образ жизни, что и в дикой природе, но избавлены от опасностей и стрессов - морских хищников, шторма и других капризов погоды 2 - речь идёт о знаменитом Досье Стила - вытяжке из официально не проверенных (на тот момент)разведанных объемом в тридцать пять страниц, опубликованном в БаззФид, в которой сообщалось о том, что в 2013 году, когда Трамп был в Москве на конкурсе “Мисс Вселенная”, в его номере в “Ритц-Карлтон” была оргия с пятью проститутками, которая была снята российскими спецслужбами и затем использована с целью шантажа. Это досье и стало одной из основ для старта расследования о российском следе в выборах. И да, Коми, правда, полетел с должности, потому что не прогнулся под давлением Трампа и инициировал расследование. ***       - Вы мною недовольны? - робко спросила Гермиона.       Драко сидел на кровати, повернувшись к ней спиной.       В воздухе завис дым от его сигареты. Все логично. Фафнир так и должен был пахнуть. Дымом, огнем, злостью. Её ослеплял солнцелов, рисующий узоры на коже. Фальшивый свет и фальшивая радость. Как макияж у клоуна, которому хотелось плакать. Вот какие чувства вызывала некогда любимая безделушка, принесенная сюда как оберег от зла. Гермионе хотелось сорвать ловца и бросить тот, дабы он перестал игриво разбрызгивать свои разноцветные блики по ней, но, естественно, девушка не решалась сделать ничего без разрешения.       Стоило Драко войти в квартиру, как она терялась и цепенела.       И порой не понимала почему. Фафнир не относился к ней плохо, как мог вести себя тот, кто купил безделушку. Он всегда бодро входил в квартиру в отличном настроении, которое портилось в процессе секса. Целовал, раздевал, изучал, а потом мрачнел. Поскольку Гермиона разрешала ему все, но по сути не давала ничего, потому что не умела. У нее не получалось нормально его ублажить. Драко пробуждал её тело, ведь был умел, но… опыт, недостаток опыта играл против девушки.       Когда мужчина усаживал её сверху, она цепенела, не зная, куда пристроить свои ладони, когда ставил на колени, ей было больно, когда подталкивал к столу, Гермиона непременно что-то разбивала и не могла расслабиться. В отчаянии девушка спрашивала совет у девочек из клуба, и те советовали просто отдаться ситуации и стонать громче. В контраст она лишь сильнее зажималась, отчего близость не доставляла ей удовольствия, но покорно стонала, так, что Драко не верил ей, чертыхаясь, что “бесит твое дешевое кабаре”.       Ей больше не было больно. Не было страшно. Ей было никак. Никак и немножко стыдно. Вот и все. И это злило даже её. Ведь она хотела, безумно хотела узнать, почему же все так сходили с ума от секса, раз уже занималась тем, но видимо, Фафнир со всем своим невъбеным опытом и харизмой просто уничтожил все возбуждение сделкой, потому Гермиона ничего не ощущала с ним, а от осознания, с кем она делит постель, тело и секрет, лишь смущалась. Потому что по ночам, в одиночестве, касаясь себя, чтобы узнать получше, Гермиона задыхалась от удовольствия, а под ним… под ним никак. Стоило поцелуям закончиться, как она теряла чувствительность и его движения в её теле были лишь движениями. Волны удовольствия не расходились.       Вот и сейчас, кончив ей на спину, - ему больше нравилось в рот, как поняла Гермиона, но сегодня у девушки не получилось довести его до нужной точки, и он раздраженно перевернул её на живот - Драко курил так, что в молчании зависли все несказанные замечания. Или ему было все равно.       Джинджер похолодела. Ей, как никогда, нужно было его хорошее настроение. Чтобы провернуть условия для отца. Потому она несмело обратилась сама, без разрешения. Не зная, можно ли его беспокоить.       Забавно, что когда его губы прикасались к её коже, она бездумно шептала: “Драко”, стискивая его белые волосы в пальцах, но после секса никогда точно не знала, как себя вести. Кем они были друг другу?       - Простите, у меня была сложная репетиция, - продолжила девушка. Драко наконец сообразил, что Гермиона с ним разговаривает, удивленно повернул голову. Это был первый раз, когда девушка добровольно заговорила с ним. Кажется, вообще первый раз, когда она говорила за последние четыре встречи. Все свидания девушка демонстративно, провокационно молчала. И нехотя, будто делая одолжения, выполняла его указания. Настолько, что Драко махнул рукой на все это. Хуйня какая-то вышла из платного романа. - Хотите я подниму Вам настроение?       - Снова будешь давиться? - иронично спросил мужчина, которому во время минета хотелось заботливо постучать ей между лопаток, как человеку, который вот-вот закашлялся.       Это стоило прекратить. Он искал взаимности, а не всего вот этого. Трагедий в постели ему хватало в прошлом. Если ей это претило, если не было игры ради чего-то, то это была не та история, которую Драко искал. И хоть маленькая пташка ему понравилась, он готов был от нее отказаться.       - В следующий раз я постараюсь лучше, обещаю. - Гермиона покраснела. Она не нарочно подавилась в прошлый раз. Просто никто до этого ей в рот не кончал и вкус был слишком резким, потому её едва не стошнило, что, естественно, ударило по самолюбию Фафнира, который смерил тогда лежащую девушку ледяным взглядом и бросил короткое “умойся”. - Я ещё к Вам не привыкла, Ваша Честь. Но дайте мне ещё один шанс, хорошо?       Она ощущала, что его терпение на исходе.       - Хочешь выпить? - спросил Драко. Девушка, истолковав вопрос как приказ, тут же поднялась, набросила свой халатик и танцующим шагом направилась к холодильнику. Мужчина наблюдал за ней. Её фигура была идеальная. Её волосы были шикарны. В её глаза хотелось смотреть, а в тело - входить снова и снова. Да только все это было полной хуйней, и он действительно собирался на всем этом поставить точку. Жирную и окончательную, потому что никак не мог понять, в каком шоу участвует. Майлз говорил, что юные любовницы хороши, но у Гермионы не было энтузиазма.       Она смотрела на него с видом, будто у нее от него все зубы болели. Поцелуи, касания, комплименты - все было мимо. Девушка просто кривлялась и стонала, будто делая одолжения. Если ей все это претило - зачем было соглашаться, если Гермиона была не прочь, то к чему было это шоу? Ему хотелось страсти, но вместо этого не было ничего. Она все воспринимала в штыки.       Потому к чему было продолжать?       Но вот Гермиона просила не заканчивать их роман, словно читая его мысли, и у Драко в голове зазвенела мысль, что, может, это все и не игра, а просто ей не хватает опыта. Он путался, кто она: прожженная шлюха, которая пытается поиметь с него что-то, потому выебывалась, или лишь хореограф, который смущался? Потому он предложил ей выпить. Чтобы поговорить. Понять её. Ощутить на ментальном уровне.       Даже не сказал, что без халата она бы выглядела красивее. Девушка же, ощущающая себя голой, - не считать же за одежду кусок прозрачной ткани - сгорала со стыда, пока возилась с вином, потому что ощущала - Фафнир наблюдает за ней. Наслаждается. И смущает сильнее. Настолько, что хотелось закутаться в простынь, но ему бы это не понравилось.       После второго секса, когда она юркнула под одеяло, неЧесть, вскинув бровь, спросил:       - Зачем прятать такую красоту? - И она приняла это за приказ. Потому и сейчас стояла в свете ночного Нью-Йорка в прозрачном халатике. Вспоминая сцену, что сегодня видела в опере. Поцелуи. Страсть. Смех. Она пыталась, честно пыталась повторить, но не вышло. Закрыв глаза, даже попробовала визуализировать Кайло, вспомнить свои ощущения, когда он развернулся и его горячее дыхание обожгло шею, но смутилась ещё сильнее.       Справившись с бутылкой, Гермиона налила вино в бокал, который предназначался для белого вина, и поднесла тот Драко. Сама села рядом и несмело погладила его по спине. Та была теплой.       - А ты почему не пьешь?       - Мне ещё нельзя, - выкрутилась Гермиона, пытаясь отшутиться, но, по правде, просто не хотела мешать алкоголь и обезболивающее, которое пила перед каждым сексом, чтобы прогибаться лучше.       Драко подавился. Покачал головой. Проклятие.       - Тебе нет двадцати одного? - медленно спросил он, стараясь пошутить, но как-то смешно не было. О Эру. Дальше падать некуда.       - Совсем скоро будет, - тут же затараторила девушка, вдруг подумав, что он от нее откажется и конец всему. Драко выругался. Он мельком увидел её год рождения и решил, что ей уже исполнилось двадцать один, но нет, стоило обращать внимание еще и на месяц рождения.       Двадцать. Ей было только двадцать.       Он повернул голову и погладил свою маленькую сиалию по щеке. Возможно, да, она просто слишком юна и неопытна?       Но не успела эта приятная, оправдывающая все мысль осесть в его голове, как девушка выпалила:       - Я бы хотела поговорить о папе.       - Сейчас? - переспросил мужчина, поскольку меньше всего хотел вести беседы о её отце, - интересно они ровесники?! - пока на нем не было одежды, и после бокала вина он планировал попробовать с ней еще раз. Нежнее, мягче, дольше. Как в первый раз, когда им помешали. Как во второй раз, когда девушка сама остановила его и сказала, что хочет сразу “к делу”. - Хорошо, давай.       Он растянулся в постели, прикрывая глаза, поскольку его ослеплял солнцелов и красота девушки. Недоступная красота. Что ж, сейчас ему озвучат цену. Ведь к этому все шло. Вот и вся загадка, отчего были обиженно надутые губы и прочее. Она хотела большего от него. А Драко только решил, что девушка просто неопытна. Очень опытна, если сначала довела его до белого каления, а теперь решила выставить условия. Потрясающе. Как же грамотно она все это прокрутила.       Гермиона, не подозревая о его мыслях, взбодрилась.       - Плохие условия. Он не был разнорабочим, а теперь стены штробит. Понимаете, это…       - Почему ты не поговоришь об этом с Майлзом?       - Потому что он сказал, что у него нет на это времени, - наивно ответила девушка, которая позвонила Да Понте почти сразу, но тот сказал, что “ты просила только работу”. Что было закономерно. И ей пришлось обратиться к Драко. В надежде на его снисходительность. Он ведь мог быть к ней снисходительным, почему нет? Когда-то давно Гермиона думала, что Его Честь - великий человек. Настолько верила в него, что когда отца уволили, подумала, что случилась ошибка и господин мэр не в курсе случившегося. Написала несколько писем на его ящик для обращений. Звонила на горячую линию. Пришла в приемные часы, где её принял какой-то помощник и показал подписанный Драко приказ на остановку стройки и сокращение штата.       Тогда она ощутила себя девочкой, которая, позабыв правила безопасности, засунула мокрые пальцы в розетку. Все её идеалы обуглились. И сейчас Гермиона пыталась хоть как-то их собрать в кучу.       - Я всё сделаю, если поможете, всё, что захотите, - решилась она, пытаясь поймать взгляд Драко, но он лишь усмехнулся, глядя мимо. Потому что для него фраза звучала непривлекательно. Девчонка не предлагала, нет, она торговалась. И Его Честь охватила усталость.       В последнее время все хотели только с него что-то поиметь. У каждого был свой прайс и райдер. И если в случае с Северусом его это не бесило, с Асторией не потрясало, то здесь… О Эру. Все шло не так. Драко казалось, что с этой кампанией на роль губернатора он только то и делает, что всем пытается угодить. Даже девчонке этой пытался, чтобы их роман сложился. Так почему, блядь, никто не хотел постараться немножко и для него в ответ? Везде были сплошные ценники.       Он так заебался. Ему просто нужна была интрижка. Но даже здесь с него хотели большего.       - У папы астма, - видя, что Драко молчит, добавила Гермиона. Её упрямству можно было аплодировать. Она перла с неизбежностью асфальтоукладочного катка, не сдавая назад. Мужчина внимательно посмотрел на нее.       Его астма не служила для него смягчающим обстоятельством. К примеру, Астория пользовалась болезнью, чтобы ускользать из их постели, ведь “ты кашляешь ночь напролет, не высыпаюсь”. Для работы вообще губительно было свою слабость показывать, потому что политика была жестока и слабость послужила каплей крови для акул. А вот для отца Гермионы это было, оказывается, смягчающее обстоятельство, которое он должен был принять.       Забавно, как положение человека меняло все. Но он понимал. Понимал и сочувствовал. Астма была такой сукой. Неудивительно, что название болезни было женского рода. Она имела его так же, как и все. Как эта девчонка, деланно прячущая глаза. Выбор без выбора.       - Ваша Честь… Драко… Вы поможете? - поскольку пауза затягивалась, Гермиона повторила просьбу ещё раз. Знала, что просить нельзя. Но ей не было к кому обратиться за помощью. Не писать же ему официальную просьбу. Сглотнула. Потом ей дошло, почему мужчина молчит. Наверное, хотел, чтобы она ему заплатила. Тем немногим, что имела.       Потому она дернула плечиками, позволяя халату упасть. Её тело было её же оружием. Девушка видела, как он обычно жадно пожирал то взглядом. Был без ума от её юности, потому сейчас этим грамотно пользовалась. Не думая о стыде, лишь о том, что действительно хороша без одежды, и это дурманило господина неЧесть.       Гермиона почти прижалась к Драко, целуя его в шею. Ему нравились поцелуи. Везде. Это она тоже успела подметить. Он расслаблялся под ними, и потому сейчас девушка была щедра, рассыпая те по болевым точкам Его Чести: скуле, виску, за ухом и ключичной впадине. Они оба знали, что Фафнир не устроит. Слишком любил секс, чтобы уйти, когда она бесстыже предлагала себя, лаская его тело губами и пальцами.       Закрывая глаза, Драко подумал, что это все не его история. Ему не нравилась сделка “секс за услугу”, даже если близость обещала быть жаркой. Он не принимал такой формы взаимодействия, но у них с Гермионой ведь уже одна сделка имелась. Все остальное должно было просто озвучиваться. Как желание или просьба о помощи, но не цена. Но её волновало, лишь сколько с него можно взять, значит и ему не стоило на ее счет питать надежды, хоть, по правде, девчонка нравилась Драко. Настолько, что он обменял бы весь их секс на то, чтобы она оказалась лишь скромной, смущенной сиалией, однако нет, перед ним была прожженная продажная девушка. Как и говорил Майлз.       Он любил маленькие, приятные, щекочущие нервы торги, как флирт. Когда оба знали, что все будет, но играли в мелкое, игривое “купи меня”, когда удовольствие - обоюдное и горячее - обменивалось на забавные, нелепые услуги. Подобные беседы он пытался вести с Гермионой тогда, по телефону, но тогда малютка заупрямилась, а теперь бездушно продалась с потрохами, как… как шлюха.       Наверное, он был ещё не настолько циничен, чтобы секс за договор променять на настоящие эмоции. Чем сильнее мужчина погружался в пучину политики и все более жестких правил, где стиралось настоящее, тем сильнее ему хотелось чего-то сшибающе реального, но и здесь, в близости без одежды все было максимально в рамках сделки. Драко мрачнел все сильнее. Почему нельзя было просто попросить, не торгуясь? Потягивая вино, промурлыкать, что ей бы его помощь не повредила. Сделать так, чтобы он ощутил себя человеком, способным помочь, а не вот это все.       - Прекрати. Я сказал: хватит, - Драко дернулся и отклонился. Мягким движением отстранил от себя девушку и смерил Гермиону длинным взглядом.       Знала ли она, как красива? Очевидно, раз торговалась. Красива и недоступна, хоть он и был с ней в постели за полторы недели больше, чем с Асторией за последние несколько лет.       Теперь она готова была вести себя как нужно, видимо. Но ему не хотелось её больше. Это ощущение использованности зудело. Она могла просить у него, что угодно. Драко не прочь был бы помочь красивой девушке, которая вызывала внутри яркие эмоции, но не в обмен на хороший секс. Это ведь можно было делать параллельно. И спать с ним, и просить. Но мисс Грейнджер шла по примитивному пути шантажа. На такое у него не вставало. Он не был свят, но секс ему нравится бурный и добровольный. Порывистый.       Потому Драко решил пересмотреть их правила игры.       Потому потянулся к телефону. Да хрен с ней. Хрен с ними всеми. Это не был прогиб, это было равнодушие человека, который зло позволял воспользоваться собой. Или надеялся достучаться.       Набрал Майлза. Не задавая лишних вопросов, сказал, чтобы завтра тот прислал Гермионе - с ним в копии - офферы для её отца.       - Нормальные офферы, Майлз, а не ту хуйню, что ты ему подсунул, - очень чётко сказал Драко. Гермиона, сжавшись в клубочек, удивленно за ним наблюдала. После его резкого “нет”, она думала, что неЧесть уйдет. Ведь зачем ему было слушать все её просьбы? До этого что Моцарт, что Да Понте играли в одной команде, игнорируя то немногое, что она пыталась попросить. И вдруг - такая щедрость.       - У нас нет других мест. Может, работенка не очень, однако зарплату я ему сохранил ту же, - услышала она резонный ответ Майлза. У нее похолодели пальцы рук и ног от волнения. Драко же закатил глаза.       - Так найди на другом проекте. Любом. Два оффера, Майлз. Минимум. - Он сделал паузу, которое заполнило раздраженное “почему так много?”. Драко, щурящийся от дурацкого солнцелова, повернул голову. Протянул руку. Погладил Гермиону по щеке. И протянул: - Потому что так хочет моя девочка. А если она хочет - то должна получать все.       Слова, лениво соскользнув с языка, упали Гермионе куда-то в душу. В тоне Драко не было иронии. Лишь твердость. И это пугало. То, с какой легкостью он мог отдавать приказы. А ещё - возбуждало. Неожиданно возбуждало. Эта фраза. “Моя девочка”. Его Честь не отмахнулся. Наоборот нежно, успокаивающе гладил её костяшками пальцев по щеке. И впервые за долгое время Гермиона ощущала странное облегчение. Потому прижалась щекой к его ладони.       Закончив беседу, Драко коснулся ладонью подбородка Гермионы, заглядывая в её синие глаза.       - Слышишь, сиалия? Если ты хочешь - то ты получишь. Не нужно со мной торговаться или нарочно в постели выделываться, дабы потом я дал больше. Я и так дам тебе все, что тебе нужно. Даже просить не нужно. Без “пожалуйста”. Просто озвучивай, и ты получишь абсолютно всё. - Он говорил абсолютно серьезно. Он хотел ощущать себя тем, кто способен помочь, а не тем, кого вынудили. - Мы паршиво начали. Но одна сделка не должна тянуть за собой тысячу других. Можешь решать любые вопросы через Майлза. Или говорить мне. Не важно. Но не шантажируй меня. Ты - славная маленькая пташка. Попробуй разделить секс и потребности? У нас все странно, но давай мы попробуем… просто попробуем, - уклончиво предложил мужчина. По-хорошему ему нужно было сказать: “К черту сделку, давай будем влюбляться в друг друга не за пункты соглашения”, потому что он ощущал это в себе. Потребность не трахаться, а чувствовать. Желал влюбиться в нее по-мальчишески, по уши. И влюбить её в себя настолько, чтобы она летела к нему, перескакивая ступени.       Но Драко был и умен, и достаточно эгоистичен, и самокритичен. Беседа с пташкой показала ему, что пока у них есть голая сделка, которую нужно обживать. Если освободить девушку от условий, она просто упорхнет от него через окно, ведь получила всё. Но он-то мог дать больше. В возможностях. В финансах. В чувствах. И… в постели тоже. Они могли иметь больше, чем жалкий секс.       Они оба могли получить всё. Но для этого нужно было отдать себя. Драко был не прочь. Он умел не только забирать. Отдавать… это тоже было знакомо. Загораясь, он никогда не был и душевно скуп с любовницами, находя, чем восхищаться.       Гермиона тряхнула головой. Драко её не понял. Он решил, что её неопытность лишь нечто, что она делала ему назло. Что все ужимки - это специально. Ради того, чтобы шантажировать его, а потом рассчитаться за условия получше, как могла. Но сейчас, потянувшись к мужчине, она не хотела думать о том, где взять тот опыт, чтобы Его Честь не думал, будто она назло. Нет. Забираясь на него сверху, обхватывая бедра коленями, снимая халат и наклоняясь, чтобы поцеловать, Гермиона отталкивала те мысли подальше, и они разлетались как кегли. Потому что по ним - по её неуверенности и страхам - ударило то слово.       “Моя девочка”. И бескомпромиссная щедрость.       Так сильно, что Гермиона была оглушена и не слышала привычных панических нот. Наоборот. Сейчас, ей хотелось сейчас, здесь, сминая простыни, того опыта набраться. Понять этого мужчину. Почувствовать. Задохнуться под ним и одновременно заставить его восхищенно забыть, как дышать. Поэтому она прикусила нижнюю губу Драко, чуть оттягивая ту на себя и выдохнула:       - Спасибо, Сенатор, - а затем они поцеловались. И впервые её не перепугало ощущение того, как все в нем пробуждается. Наоборот, девушка поерзала на Драко, подначивая его, но увильнула, когда тот захотел её насадить на себя. К удивлению Гермионы, Его Честь лишь рассмеялся и перевернул её на спину.       - Плохая девочка.       - А ты хочешь хорошую, да? - игриво спросила она, потираясь носом о его висок. - Тогда я буду… очень… хорошей… что мне нужно сделать? Что ты хочешь?       - Тебя. Подольше и побольше, - прозвучал его хриплый, откровенный ответ, и Гермиона стала послушно подстраиваться. Но стоило им перестать разговаривать, а Его Чести провалиться в страсть, как возбуждение, вызванное властностью, перестало действовать. Потому что здесь она не думала о себе. Неопытная, ещё не знающая себе цену девушка лишь пыталась удовлетворить своего порывистого любовника, потому выгибалась как можно сильнее и не протестовала, когда было неприятно или слишком резко. Не желая расстроить Драко, который так помог, тем не менее, Гермиона закрывалась потихоньку в себе, и тело повторяло за ней, теряя запал. Кажется, у нее даже кровь остывала от каждого движения, и вся она каменела и цепенела.       Теперь - не от страха.       Это было как в юности, когда она выжимала на тренировках из себя больше, чем нужно, только бы мама была ею довольна. Так и сейчас. Нужно было быть благодарной, потому Гермиона отдавала Драко все свое тело, ведь кроме него, такого юного и хрупкого у нее ничего не было. Ведь что бы там Его Честь ни сказал, он основную сделку не отменил. Потому да, тело отдавалось в качестве аванса за все те будущие “хочу”. К счастью, оно годилось в качестве оплаты.       Почти.       Ведь тело было бракованным. Возможно, потому она никак не могла получить удовольствия. Не из-за Драко, а потому что травма мешала ей, ведь каждое порывистое движение мужчины - нажатие на поясницу, например, - причиняло боль. Такую, что закрывая глаза, девушка зарывалась в свои мысли и убегала в мечты. Сжимая бедра Драко своими коленями, девушка снова и снова вспоминала того, другого мужчину. Только не то, как он хорош был в одной майке после тренировки и какая сумасшедшая, звериная сексуальность расходилась вокруг него неровными, почти видимыми волнами, нет. То, как он протянул ей руку, когда она тренировалась. Короткие “hey, Джинджер, как ты?”. Яблоки, которые Кайло протягивал.       Вот куда Гермиона ныряла с головой. К тому единственному мужчине в мире, который ничего с нее не требовал. По-настоящему не требовал. Пока Драко рыча вбивался в тело, которое сопротивлялось его напору, девушка хотела спрятаться в чужие объятия. Быть защищенной. Потому в порыве, когда Его Честь заставил её задохнуться от неосторожного движения, с её покусанных губ сорвалось отчетливое “Кайло”.       Сорвалось и рухнуло. Кажется, с 65-ого этажа куда-то в бесконечность, потому что мир замер в тишине. Настолько абсолютной, что, кажется, от слов девушки до сих пор билось от стены студии, как разноцветные блики солнцелова - о стекла. Гермиона так и застыла с зажмуренными глазами, которые не хотела открывать, но Драко не двигался и, кажется, даже не дышал, потому она нехотя распахнула глаза и поранилась об его холодный, отстраненный взгляд. Казалось, что его глаза даже цвет изменили. Стали голубыми от гнева.       Девушка сглотнула и неловко поежилась. Это был проеб. Полнейший проеб.       Мужчине захотелось ткнуться лбом в её лоб и выругаться. Как и все, он просто ненавидел вот эти дурацкие ошибки. Аллергию на подобные оговорки привила ему Астория в тот год после сокрушительной измены. Когда она звала Художника во сне, Драко еще, сцепя зубы, прощал, но когда в постели жена это делала осознанно...       Малфой помнил те ночи. Длинные и бесконечные. О беременности Астории пронюхала пресса и поздравляла будущего папочку, а он улыбался, ощущая, как тянет разбитое сердце, ведь жена залетела от другого и проклинала его, Драко, и его политику за необходимость сделать аборт. Но новость уже была во всех газетах и им приходилось, преодолевая отвращение друг к другу, ложиться в постель и “работать на результат”. Постель, в которой Астория не позволяла ему забыть о своем поступке, называя его Беном. Нарочно. Вкручивая винт в его сердце.       “Бен, Бен, Бен”, - задыхалась она, пока Драко ещё любил её.       После того, как жена сообщила о беременности, он год не мог прикасаться ни к кому. Ни к ней, ни к тем женщинам, которые заигрывали с красивым амбициозным политиком. Он замкнулся в себе, набил вторую часть татуировки и погрузился в работу. Не ощущая ровным счетом ничего. А потом случился случайный секс с дочерью Сенатора штата. Которая влюбилась в него, как кошка. И шептала на ухо только его имя. С тех пор в постели любовницы принадлежали ему. И никому больше. Даже замужние. Драко не трогало, с кем они были, когда их обоюдное удовольствие прерывалось, имел значение лишь процесс.       Никто не имел право звать его чужим именем.       Особенно эта, продажная. Которой в целом запрещалось быть с кем-то еще. Так что это за “Кайло” сейчас заледенело между ними?       - Пошла вон, - коротко, зло, резко приказал мужчина, отодвигаясь. Потянувшись к портсигару, вытянул сигарету и закурил. Потом, выругавшись, швырнул проклятый бокал и повторил. Уже тише. - Вон.       И его ярость, такая контрастная, покрытая осколком и шипящая змеей в тишине, была жуткой до мурашек. Ему было плевать, куда пойдет девчонка, которой он снял квартиру. Пусть бы вот проваливала к своему Кайло, а он останется здесь. На своей вершине мира. В городе, где ему удалось всё и ничего. Гордый и абсолютно одинокий. Не сумевший покорить обычную проститутку, раз та мечтала о каком-то Кайло, а он… а он мечтал о ней.       Это было настолько иронично, что Драко криво усмехнулся. Ведь правда. Она стала той, о которой он мечтал эти недели. Настолько, что мужчина заканчивал дела непозволительно раньше, чтобы побыстрее провести время с ней, девушкой, которая была… вот такой.       Гермиона села, не зная в первую секунду, что сказать. Прикусив губу, стала одеваться, стараясь не делать резких движений. Драко на нее не смотрел. Кажется, его интересовал солнцелов, на котором ей хотелось повеситься в данную секунду от сказанной глупости. Впервые даже стало как-то жутко пусто в момент, когда Фафнир покинул её тело. Застегивая многочисленные крючки на неудобном белье, в котором ей, кажется, придется тащиться домой - обычно Гермиона надевала то лишь для Драко, но не идти же сейчас за другим в ванну - она задавалась вопросом: что дальше?       Навсегда ли это резкое “пошла вон”?       Потому одевшись, Гермиона неловко бросила:       - До встречи?       - В следующий раз, когда позову, не забудь заклеить себе рот, - бросил Драко, все так же не глядя на нее. Не успела девушка испытать облегчение от того, что он не поставил крест на всем этом, как мужчина ядовито и злорадно добавил: - Иначе твой отец вылетит с работы.       По своей шкале ценностей Малфой считал, что поступает в какой-то мере честно. С МЕТ её уволить он не собирался, ведь туда сиалия попала сама, но отец… отца бы её он тоже не уволил, по правде, не стал бы падать аж настолько низко, но сказать… сказать захотелось. Чтобы зацепить в ответ хоть какую-то струну в её продажном сердце. Эта виолончель звучала не по его нотам. Раздражало до таких вот нелепых, недостойных выпадов.       - Нет, - Гермиона сама не знала, откуда в ней эта настойчивость, но неожиданно не сдалась, чем заставила Драко посмотреть в её сторону со вскинутой бровью. Забавно, но такая - с горящими глазами - она ему нравилась еще сильнее. - Майлз сказал, что если мы разорвем договор досрочно - ни я, ни отец работу не потеряем!       Девушка знала, что говорила не совсем правду, ведь Да Понте четко сказал “после окончания договора”, но он не имел права угрожать ей. После того, что она терпела молча.       - Ах, Майлз сказал… - насмешливо протянул Драко, - что ж, когда будешь спать с Майлзом, тогда и будешь оперировать его аргументами, а пока ты моя до пятого ноября и условия мои. В которых, кстати, тебе ни с кем быть нельзя, потому Кайло придется потерпеть.       Гермиона проглотила то, что Малфой и не захотел обсуждать с ней условия. Это ей, краснея, пришлось выслушивать все речи Да Понте, который писал либретто к проклятой опере-буффа, что происходила здесь в постели, и было совсем не так весело, как “Женитьба Фигаро” и даже не “Дон Жуан”, на которого сей Моцарт не тянул. Просто кивнула.       - Да. Мне почти ничего нельзя по договору. Кроме как дышать и быть послушной. Я ведь не сторона договора, а предмет, поскольку прав никаких нет, только обязанности.       - Хм, зато права есть у меня, сиалия. И я пока ими не пользовался, - Драко посмотрел на нее. Забавно. Глядел он вроде снизу вверх, но все равно был главнее. Гермиона покрылась мурашками. Да. Ему было все можно. Все виды секса. Она понимала, что это значило. В следующий раз он сделает ей больнее, чем в первый раз. Потому что захочет всё и сразу. Его терпение закончилось. Вот это она вляпалась. - Но обязательно воспользуюсь. Ты ведь потрясающе хороша со всех сторон.       - Вы в своем праве, - нехотя согласилась Гермиона и вышла из квартиры. Надевала куртку и шапку уже в лифте, ощущая себя дворняжкой, которую вышвырнули среди ночи за то, что она оцарапала диван или чье-то самолюбие. Её пугал Драко и до этого, но то, с какой легкостью он мог распоряжаться чужими жизнями, ужасало. Захотел - уложил её под себя, захотел - прогнал. Небось наслаждался, что в зависимом от него положении. Она старалась не думать, что полчаса назад её это же в нем и возбудило. Головокружительная власность, "так хочет моя девочка" и скорость решения проблемы.       Выйдя из проклятого небоскреба, Гермиона, спрятав руки в карманы, быстро шла к метро. И думала о том, что ей бы очень хотелось иметь человека, с которым можно было бы быть собой. Который бы и выслушал, и обнял, и согрел, и никогда бы не обидел и не унизил. Такого, к которому она бы в постель летела, а не еле шла. Такого, который бы с полувзгляда вызывал у нее желание, а не страх. Такого… такого, как…       - Кайло, - прошептала в ночь Гермиона, и в этот раз ничего ей за это не было. Потому что Нью-Йорку было все равно. Не все равно лишь тому человеку, который курил на вершине мира и с горечью выдохнул лишь одно:       - Сиалия, ох сиалия. *** А забавный у нас треугольник намечается, с учетом, что Кайло-то ни сном, ни духом какие страсти из-за него творятся)