Миристицин

АХИА - изменение Весна 2019 Личный дневник Д.Л. Малфоя “Кампания в самом разгаре. Меня окружают сотня людей. А я ещё никогда не был так одинок, как сейчас. Никогда. Я понимаю, что отец не поддерживает меня, а использует. Астория закрутила роман с моим спичрайтером. На Скорпиуса едва хватает времени. Дядя, я так по тебе скучаю” Записки Джинджер “Впервые в жизни я не одинока! Я убегаю с репетиций, пропускаю их и ругаюсь с матерью, но я делаю большое дело - помогая с агитациями за мистера Малфоя. Мне пришлось слегка солгать в анкете и исправить год рождения, чтобы меня взяли раздавать листовки и я ощущаю, что немножечко помогаю ему. Боже. Он такой умный. Я часами перечитываю его речи. А потом обсуждаю их с единомышленниками. А ночами… это неправильно то, что я делаю по ночам, глядя на его плакат, но… да, я впервые не одинока” Два дня спустя       - Джинджер, что я делаю не так? - Драко тяжело вздохнул. Выйдя из ванной, он на ходу застегивал рубашку, а девушка даже не посмотрела на него. Она лежала в постели, зарывшись головой в подушку. Демонстративно смотрела в другую сторону. Мужчина бросил быстрый взгляд на часы. Он проспал, потому опаздывал, но Гермиона беспокоила его. Вот уже два дня пташка отворачивалась от него. Казалось, будто даже не замечает. Рассеянно слушает, спит под отдельным одеялом и невпопад отвечает на вопросы. Драко не мог понять почему, ведь в особняке Грейси все было хорошо. Даже тот паршивый эпизод… он думал, что они его проехали. Решил, что Гермиона наказала себя тем, что напилась в баре, откуда он её забрал после жалобного “мне плохо” под утром, но нет. Тот секс изменил их. Её изменил. Его изменила та ночь, что он искал её по всему городу, сходя с ума. Не злясь, просто беспокоясь. И теперь это не проходило. Драко все ещё нервничал. - Я обидел тебя? Джин? Поговори со мной, пожалуйста.       Он присел у кровати и погладил девушку по спутанным кудрям. Она никогда не спала так долго, обычно собиралась раньше него и неслась в свою обожаемую оперу, чертыхаясь, когда путались шнурки её желтых Джорданов. Порой Драко проснуться не успевал, как пташка целовала его в висок и улетала, оставляя после себя арбузный запах и… неснятое напряжение ниже пресса. Но сейчас она избегала и его, и их.       - Ты не заболела? - тихо спросила мужчина, прикладывая ладонь ко лбу своей сиалии, которая открыла глаза и устало посмотрела на Драко. - Хочешь что-то?       Они не расставались уже три недели. Их отношения нельзя было назвать полноценным бытом, но они действительно хо тя бы спали бок о бок, для него это много значило, потому мужчина пытался показать, что все замечает и ему не все равно. С ним можно говорить, нужно. Хоть часы его беспощадно тикали, он все равно сидел рядом, в молчании. Потому что не хотел делать ту же ошибку, что допустил с Асторией. Не хотел, чтобы однажды проблема его любимой женщины оказалась не так важна, как встреча. Ведь девушки могли не запомнить подаренное колье, но день, когда их мужчина разворачивался и уходил с “извини, спешу”, пока они плакали, врезался в память. Поэтому Драко был терпелив. Сиалия была не просто его последней любовью, как ему казалось. В ней он видел свой шанс делать все правильно. Вести себя так, как нужно.       - Гермиона. Милая, сварить тебе кофе? Хочешь сок? Заказать завтрак? Я могу… я могу остаться и провести время с тобой, - на самом деле, нет, не мог, но готов был, если было нужно. Хотел понять, что не так. Потом осторожно спросил, вдруг что-то сложив в голове: - Может, тебе обезболивающее?       Подумал, что он не знал, когда у нее критические дни, и может, как раз те наступили, потому крошка пряталась от него. Она была юной девочкой, могла не знать, как сказать: “Отцепись, сейчас не могу, не хочу, нельзя, не до тебя”, потому Драко хотел показать, что достаточно прогрессивен для того, чтобы не пугаться слова “тампон”. Он ведь даже спокойно произносил “менструальная чаша” в своих речах.       Но Гермиона покачала головой.       - Хочу побыть сама, Драко, - тихо попросила она, а потом слабо улыбнулась, - я просто… просто опустошена. Не в ресурсе. Дело не в тебе.       - Если ты о том, что случилось в спальне…       - Нет, прошу, - девушка протянула руку и впервые за двое суток коснулась Драко. Положила палец на его губы. Заставляя замолчать и не продолжать то, о чем она видела кошмары. Понимая, что нужно объясниться, сглотнула, хоть в горле было сухо. Везде было сухо. Глаза не плакали. Её словно выжали. И для надежности положили на солнце, чтобы то сожгло всю влагу. Чтобы она не могла плакать, глотать… желать. Её тело было… вяленым. Чужим. Новым. - Мне стыдно. Так стыдно.       - Эй. Порывов любви не стоит стыдиться. То, что они тебе еще присущи - это прекрасно. Не подавляй их в себе. Это значит, что ты просто без ума от любви…       - Это значит, что я мелкая, мстительная сука, Драко. Вот и все. Я не хотела тебя, - девушка говорила безжалостную вещь, глядя в разноцветные глаза. Как вышло, что неЧесть был выше её? Мудрость? Или любовь? Ведь сдержанность была признаком любви, никак не то, что она натворила. - Я хотела её. Задеть. Ранить. Достать. Мы занимались сексом не ради тебя.       - Я знаю, - просто ответил мужчина, наклоняясь, чтобы поцеловать обнаженное плечо, - и виноват, что ты попала в такие обстоятельства. Не наказывай себя за мои ошибки.       - А ты не смей меня оправдывать, не смей оправдывать этот эгоистичный мотив, иначе… иначе ты перестанешь быть тем сильным, властным мужчиной, которого я полюбила за то, что он умеет говорить правду, - тоном Гермионы можно было дать пощечину. Она так сильно злилась на себя, что выливала это на Драко, который вздохнул. Наверное, про себя подумал, как ему сложно жить с её юношеским максимализмом. Но он сам выбрал её себе. Сам. А как известно, у всего были последствия. У любви - особенно. Теперь Джинджер знала. За эти месяцы она много узнала о последствиях. - Не будь тряпкой, Фафнир.       Она смотрела на него и хотела его ярости. Хотела, чтобы Драко злился на нее. Она так хотела, чтобы он злился. И ей было бы логично сорваться еще сильнее. Но Джинджер забывала о том, что спит и крутит любовь с политиком, который слышал в своей жизни оскорбления и похуже.       - Ну и мамочкой, наказывающей тебя за плохо отработанное па, я не буду, милая, - спокойно, достойно ответил Драко, отстраняясь. По обрывкам фраз мужчина прекрасно умел складывать целые картины, потому понимал, что она будто в ожидании морального удара за глупость. Он не собирался подпитывать её детские травмы, наоборот. Однако продолжать разговор не стал, ведь излишнее всепрощение вырастило бы из маленькой пташки эгоистичное чудовище без тормозов. Драко пытался нащупать тот самый баланс, который позволит им удержаться.       - Да, конечно, не будешь. Ты же у нас папочка, да? Сладкий, заботливый папочка, любящий наказывать свою девочку по-другому. Что ж еще не наказал? Я была недостаточно непослушна для наказания?       - Хорошо, Джинджер, прости, что не услышал с первого раза твое “хочу побыть одна”, - Драко вздрогнул. То, что сказала пташка, было омерзительным. Одно дело было заигрывать с фразочкой sugar daddy, когда во время секса он совал ей деньги под трусики или когда девушка в шутку выбирала в интернет-магазине самую бесполезно-дорогую вазу для своих простеньких георгинов и он оплачивал, ни слова не комментируя, что там, в Baccarat, совсем охуели брать за своё стеклышко по шесть тысяч долларов и не делать бесплатную доставку, но совсем другое называть его папочкой. С таким же успехом Джинджер могла сразу сказать, что он-то просто педофил в её синих глазах, в которых он тонул с беспомощностью кота. Котика, как она любила его называть.       Не просто педофил, а еще и любитель жестокости. Одной фразой она перечеркнула их приятную легкость, обернув все в насилие и грязь. Упрекнула так, как сделала бы любая другая, если бы он озвучил свои желания. Это был неприятный удар. Ставящий надолго крест на его сексуальной свободе, ведь ему придется далее сдерживать свои желания с той, которая вроде как дала принятие. Просто чтобы она не манипулировала словами в ссоре. И это в секунду огорчило Драко. Ему так не хотелось быть с ней, как со всеми, сдержанным. Правильным. Хорошим.       - В следующий раз будь добра, просто повтори, - сухо сказал Драко. В жизни у него было так много отношений, что он уже знал золотое правило. Если женщина просит оставить её в покое, это означало: “Побудь со мной, удели мне внимание”, потому настаивал. Но раз его не желали видеть, то на грубость он мог отреагировать только сдержанностью. Просто чтобы не развивать ссору. Пусть Джин и посчитает это слабостью. Ей хотелось фейерверков из чувств. Но сегодня он не играл в эти игры. - Не нужно дерзить аж так. Может, я и ненормальный, может, неправильный, но никто не виноват, что моя половинка родилась намного позже.       - Я твоя любовница, не половинка, - напомнила Гермиона, ощущая какое-то садистское наслаждение. Будто воткнула нож в Драко и с удовольствием прокручивала тот. - Была бы я любовью всей твоей жизнью, я бы не была позорным секретом, но этот Берен, увы, политик. Потому и Лютиэн у него - шлюха.       - Прекрати. Не смей оскорблять себя. Ты дала мне слово никогда не называть так себя. Если ты любишь меня, если правда любишь, не смей унижать девушку, которая для меня - все, - тут же посуровел Драко, и Гермиона странно посмотрела на него. Как впервые. Потому что они проходили через это много недель назад. Она крикнула что-то об Астории, и он запретил обсуждать жену. А сейчас мужчина запрещал обсуждать её. Наверное, сейчас для него она правда была важнее всех. Потому что настолько сердитым Джинджер его давно не видела. Ей удалось залезть под его броню. - Все. Я оставляю тебя в покое. Если я понадоблюсь - набери меня. Гермиона. Послушай, - он заглянул ей в глаза. - Я плох в том, что молод был давно и мне сложно разбираться в твоих всплесках. И в том, что никогда в жизни не испытывал вдохновения, у меня нет искры таланта, все, что я получил - это результат адского ежедневного труда. Потому я абсолютно глух к мукам творчества, которые, может, тебя пытают. Не могу помочь. Не могу даже почувствовать. Но если я буду нужен - я правда приеду. Не саморазрушай себя, пташка. И не разрушай, пожалуйста, нас.       - И… тебя? Тебе больно? - Она странно спросила. Почти с завистью. Потому что… потому что не могла испытать её. Боль не приходила, а значит, не отпускала.       - И меня, да. Не нужно. Я могу быть кем угодно, но только не врагом тебе. Ладно? Потому отдыхай. - Драко поцеловал девушку в лоб. - И не будь к себе строга. Все пройдет, Джинджер. А потом мы с тобой выдохнем. Позовем твоего отца на ужин. У нас впереди так много хорошего. Зачем рушить все? Я обязательно тебя научу, как отделять личное и работу. Ты поймешь.       Он поднялся. Все еще был обеспокоен. Выбрал одну из дюжины булавок. Заколол на воротнике. Взял пиджак и вышел. Гермиона не шевелилась. Она слышала, как Драко аккуратно закрыл дверь и щелкнул замок. Видела, как просыпается город и как лучи солнца запутались в многочисленных кристаллах любимых ловчиков. Но ничего не чувствовала. Могла дышать, моргать, дерзить и даже… да, даже спать в одной постели с мужчиной. Но чувств не было. Никаких. Не утратившая красок снаружи, внутри она была пуста.       Абсолютно. Слезы в баре высохли. Царапины застыли до отвратительных корочек. И ничего не происходило. На нее не накатывал страх, паника, ужас. Ничего не происходило. Время шло, утекало сквозь пальцы. Вода в душе курчавила волосы. Пальцы сжимали кружку, если она пила рисовый чай, не ощущая вкуса. Солнце слепило. Но Джинджер была словно парализована, хотя могла двигаться. Могла. Но не хотела. Ничего не хотела, кроме как лежать и сгорать на солнце целый день, сожалея, что она не вампир из своего любимого подросткового сериала, который вышел за пару лет до её рождения. Вставала только перед тем, как должен был вернуться Драко. Чтобы он не понял, что она не ходит на работу в МЕТ эти два дня. И падала, как подкошенная в кровать, едва мужчина заканчивал ужинать. Так тяжело дышала, словно за час уставала сильнее, чем за рабочий день. Засыпала еще до того, как Фафнир обжигал её плечи своими объятиями, но в тоже время будто не спала ни секунды с момента, как пальцы Майлза…       Пальцы Майлза…       Гермиона моргнула. Она нарочно, снова и снова заставляла себя вернуться в тот вечер и отчетливо вспоминала, как рухнула на кровать и как чужая рука ковырялась в её теле, но это воспоминание не вызывало отвращения. Или дрожжи. Или истерики. Ничего не вызывало. Будто не с ней это случилось. В ту секунду её тело было мертво. А потом ожило по инерции.       Чудовище. Она ощущала себя чудовищем. Монстром Франкенштейна. Потому что не понимала, как воскресла, но дышала же. Дышала.       Гермиона закрыла глаза, прислушиваясь. Точно дышала. Затем приложила большой палец к шее. Ощутила пульс, что бился ровно. Она была в порядке. Её тело полностью функционировало. Как робот. Точно, она ощущала себя роботом, который не мог вырваться за рамки своей программы, и Гермиона сходила с ума. Ощущала лишь беспомощную… нет, не злость. Просто беспомощность, которая смеялась с неё.       Она вчера даже использовала вибратор. Лежала в постели, достала один из них и приложила к телу, которое никак не отреагировало. Вообще. Даже когда Гермиона не хотела Фафнира помогало же. Нервные окончания спасали и она извивалась, а вчера… вчера тело билось в каких-то болезненных конвульсиях, следуя рефлексам, но вместо удовольствия было… ничего. Узел не развязался и облегчение не хлынуло наружу. Она была все так же напряжена. Каждой клеточкой, которая то ли окаменела, то ли умерла. Майлз будто проклял её и реакции не было.       Может разница была в том, что Драко она желала последние годы и это помогало, а Майлз отбил в ней все желания? На это стоило бы разозлиться, но эмоций все ещё не было. Гермиона ощущала себя персонажем фильма, посмотрев на которого, осталась равнодушной. Ничего не зацепило, хоть трагедия, вроде как, была. Была же?       Девушка нехотя встала с постели. Пора было сделать это. Попробовать встать, ведь нельзя было пролежать здесь до скончания времен. Сегодня она перегнула, Гермиона умом понимала это. Не испытывала ничего. Ни раскаяния, ни стыда, хоть знала, что Драко не заслужил тех слов. Он не был ни педофилом, ни маньяком, ни… насильником. Был тот, второй. Который напал на нее. Который ударил. Который насмехался. Который обещал вернуться и закончить дело, словно коснуться её изнутри было мало.       - Ублюдок, - сказала Гермиона, пытаясь поймать в себе хоть что-то. Душа молчала. Собрав волю, она закричала: - Ублюдок! - Но эффекта не было. Слегка заболело горло, не более, а там, внутри, была пустота, сквозь которую Джинджер не могла прорваться, как бы ни пыталась.       Стараясь вернуть себе себя, Гермиона сходила в душ, надела юбку, топ и майку, спадающую с одного плеча. Единственное яркое пятно. Синее, как платье Лютиэн в день, когда Берену подстроили с ней встречу. В их с Северусом интерпретации. Хоть у Толкина тоже было синее, они лишь украли этот цвет, чтобы усилить эффект.       - Северус… - выдохнула Гермиона. Два дня девушка порывалась позвонить Командору, но потом сжималась вокруг трубку, как эмбрион и не делала ничего. И потому что изнасилование было проблемой посерьезней, чем выбрать платье в бутике на Пятой Авеню, и…потому что больше не могла верить мужчинам. Особенно тем, которые были себе на уме.       Где гарантия, что Соверус в обмен на правду не захочет её себе? Зачем он вообще ей помогал? Пока ответа не было, Гермиона знала, что больше не ощутит себя рядом с ним в безопансости.       Связав волосы в тугой хвост, Джинджер надела любимые пуанты от Nike, взяла беспроводные наушники и толкнула дверь. Не во внешний мир. Во внутрений. Здесь, в их студии, была вторая комната. Драко купил еще одну квартиру и объединил их. Только не закончил ремонт. Приобрел помещение поменьше. С такими же окнами в пол. Без мебели.       Только зеркала. Со всех сторон - лишь зеркала, отражающие парк, а теперь - и её, словно зависшую в воздухе, между небом и зеленью. Эту комнату Драко делал для нее. На случай, если Джинджер захочет танцевать.       - Лжец, - просто признала она сейчас, поскольку нет. Не все было для нее. Она не сомневалась, что однажды они притащат сюда одеяла, включат побольше света и будут заниматься любовью на фоне парка, жадно пожирая друг друга в зеркале. Таков был реальный план. Красиво потрахаться, считывая реакции. Но вот вопрос: сможет ли она получить удовольствие? Хоть когда-то? Она знала, что не боится Драко. Ей не страшно впустить его, ведь эмоций не было. Лишь рациональность, разделившая двоих мужчин. Одного на страшного, второго - на любимого. Но какой будет во всем смысл, если ничего не будет? Если она будет мертва изнутри.       Выбрав музыку, Гермиона закрыла глаза, позволяя трагедии Вагнера взять над ней верх. Она выбрала не Изольду и не Брунгильду. Не хотела драм, поскольку сама впуталась в историю с изменой. И валькирией себя не ощущала, не могла оседлать ветер, потому плавно, размеренно в голове низко зазвучали валторны, которые придавали музыке возвышенный, почти религиозный характер своим органным звучанием. Остальные инструменты отражали низкие ноты и напоминали пение мужского хора, имитирующего хорал. Как григорианское песнопение акапелла, только… только голосами была музыка. Низкая. Как бас.       Да. Бас. Бас, как у…       Гермиона тряхнула головой. Она не хотела думать о Майлзе, осквернять Вагнера таким ничтожеством. Которое не будет сильнее нее, потому она затанцевала. Впервые после смерти Изольды, стараясь воскреснуть, примеряя на себя образ чистой Елизаветы, который пленил Тангейзера. Стараясь перенести свои мысли в Вартбург, в эпоху рыцарства, ведь её мир был полон ублюдков. Потому она отдавалась другому, полному противоречий. Где была возвышенность пилигримов, выраженная духовыми, и хроматическая страсть Венеры, дрожащая от тремоло струнных.       Сложная, сложная увертюра. Для восприятия и для танца. Два противоречия.       Буря и натиск. Страдания Тангейзера, что звучали виолончелью. Гермиона засмеялась. У нее тоже был Тангейзер, только она не была Елизаветой, а Венерой, ведь здесь, на виду у всего города, у них был свой грот. Вот кто она. Венера. Порочная Венера, потому на нее напали. И никакие хроматические секвенции не спасали, а ми мажор, зазвучавший в середине, обманул. Насмехался.       - Я не Елизавета… нет… не она… и не Лютиэн. Не Лютиэн. Не… нет, ты не Лютиэн, - шептала девушка, замирая. И поднимая глаза. Чтобы признать очевидное. Сколько ни рядись невинностью, она была другой. Сексуальной, страстной, красивой. Венерой, которая притягивала мужчин и… интересно, в мифах просто забыли упомянуть последствия? Забыли рассказать, что богиню изнасиловали? Вдруг не она удерживала рыцарей в гроте, а рыцари, приходя, насиловали её? Она бы в такое охотней поверила. Она… она испытала это на себе и не была Лютиэн. Потому смотрела на себя в зеркало, не узнавая, а увертюра развернулась зеркальной репризой в момент, когда Гермиона изучала свое отражение. - Я не твоя Лютиэн, Драко. Я солгала. Обманула. Не твоя.       Она остановила музыку. Сняла майку, оставаясь в топе. Черном. И такого же цвета юбке. Усмехнулась. Вышла и вернулась с косметичкой. Подошла вплотную к зеркалу и обвела губы алым, а затем глаза - черным. Зачесала волосы назад, используя гель. Рассмеялась. Подошла к окну, оперлась о невесомость спиной и закурила, продолжая смотреть на себя в зеркале.       Совсем не Лютиэн. Не святая. Не грешная.       Но чувства все равно не приходили. Пустота.       Потому она сменила музыку. К черту Вагнера. Она включила Make me wanna die и затанцевала. Не думая о ебанной хореографии. Двигалась нарочно сложно. С прыжками. Падениями. Растяжками. Потому что с каждым жестом вдруг тело отзывалось. Выдавало результат и… болело. Болело, потому что врачи запретили танцевать вот так, и Гермиона нарочно нарушала правила. Причиняла боль, потому что… это было хоть что-то. Если нельзя было ощутить боль моральную, она хотя бы разрешала физическую. Такую сильную, что слезы текли по щекам, но этого было мало, чтобы выразить то, что с ней сделал Майлз.       Ей не удавалось сломать барьер, потому она ломала себя. Прыжок, падение, шпагат. Все, что нельзя сейчас, было нужнее нужного. Потому она танцевала. Сбивая ноги. Плача от боли и наслаждаясь тем, что тело реагировало хоть на что-то.       - Давай же, давай. Давай же, чувствуй, - ругала она себя, - давай.       Развернувшись, под крики гитары и рокот барабанов Гермиона ударила кулаками зеркало. Раз, второй, третий. И то осколками посыпалось вокруг, порезав её руки и сбив костяшки. А она не останавливалась. Вспоминая, что делал Майлз, била и била чертово зеркало со своей красотой. Подменяя боль. Позволяя её себе.       Затем вдруг музыка закончилась, и Гермиона снова упала. Среди осколков. Пряча голову в порезанные ладони. Упала и зарыдала от боли. Ощущая ту везде, кроме души. Не в силах подняться, она скрутилась и рыдала. Рыдала, рыдала и рыдала, пока вдруг телефон её тихо не пиликнул. С трудом подтянув экран к себе, она долго пыталась тот разблокировать, потому что Face ID не узнавал её.       Конечно, изнасилование ведь меняло все - от души до взгляда.       Когда же экран заработал, девушка увидела короткое сообщение от новой знакомой.       “Все готово. Приступим?”       И перевернувшись на спину, глядя в потолок, девушка расхохоталась. Да. Время было разбросать чертовы камни. Постоять за себя, пока её снова не уложили на лопатку и не выебали уже физически. Ведь Майлз трахнул морально её. И тем взял вверх. Третий день ублюдок уже был сверху. Далеко и при этом имел её. Во все клеточки, в каждую мысль, везде.       Ответив короткое “ок”, Гермиона нашла номер Майлза. Долго смотрела на тот. Потянулась к сигарете, чиркнула зажигалкой и выпустила дымок в потолок. Лишь потом набрала его.       - Привет, - странно промурлыкала девушка, хоть во рту ощущался вкус сигарет, а в горле застряла тошнота, - ты занят сегодня в обед? Драко не будет до самой ночи. Не заглянешь в Сити Спайр? У меня выходной, и я думаю, что нам нужно закончить то, что мы только начали.       И получив недоуменное: “Ееее, хорошо, детка”, она выбила звонок и швырнула телефон в сторону. Закрыв глаза, просто лежала и курила. Среди боли и осколков. А кровь стекала у нее между пальцев.       Вот так было очень плохо. Но одновременно - хорошо. *** Два часа спустя. Клуб Кьяры       - Итак, ты решил сообщить нам, что снимаешь свою кандидатуру с гонки? - Северус стряхнул пепел с сигареты и лениво прищурился. - Другой причины я не вижу срывать агитационную встречу и собирать нас здесь в формате menage a trois.       - Не впутывайте меня в ваши извращенные сексуальные игры, у вас на двоих другая женщина. Или… женщины, - злорадно ухмыльнулась Кьяра, старательно отводящая взгляд от рук Снейпа. Не потому что те эффектно смотрелись с выступающими по ним венами. Для такой эстетики у нее были руки братца - тот его никчемный папашка оказался тем еще Микеланджело.       Её соблазняла сигарета. Дымящаяся, манящая сигарета. Она обещала Дэвиду бросить курить и держалась вот уже неделю. Но всю неделю её окружение тоже не придавалось пагубной привычке, но Командор всегда плевал на вето. Он с удовольствием то нарушал. Сейчас - скорее всего нарочно.       Драко злобно оскалился. Северус на фразу о женщинах загадочно ухмыльнулся. Кажется, ублюдок даже перестал скрывать, что положил глаз на всех прекрасных дам Малфоя-младшего. Да что он ему такого сделал?       А Кьяра захотела закатить глаза. Она знала, почему Драко собрал их. Явно не поговорить о политических амбициях, для этого адвокат ему был не нужен. А значит дело было в том, что он принял решение. И это заранее утомляло Донну Семьи Рен. Она только закончила самый тяжелый развод в своей жизни, который разбил сердце всем: от её братца до papi, и вот пожалуйста, на горизонте появился еще один желающий разорвать узы Гименея. На секунду ей захотелось испариться.       Перестать быть чертовски крутым адвокатом. Хоть на пару дней.       - Итак, Драко, значит маленькая танцовщица выиграла главный приз? - тихо, вкрадчиво спросила она. Почти мурлыкая. С угрожающими нотками. Хоть на деле это была хрипотца от усталости. Донна планировала отпуск. С мужем. Детьми. Подальше от всех своих забот. Даже подальше от различных Фениксов и Художников. И вот, пожалуйста, за одиннадцать лет Драко Люциус, мать его, Малфой-самый-младший решил, что ему приспичило развестись.       - Я хочу развод, - уклончиво ответил Его Честь, не желая ввязывать Гермиону в эти обстоятельства. Малютка Джинджер была его вдохновением в этом сложном вопросе, последней важной каплей, но не на ней лежала ответственность за то, что семья рассыпалась. Любовь просто придала решимости. Он мог существовать в этой истории еще пару лет, но не сейчас.       Теперь Драко хотел быть с ней, своей Джинджер. Любить её в открытую. Она стоила большего, чем быть постыдной тайной. Эта девочка стала его достижением. Потому всё нужно было прекратить. Не молниеносно, но все же пора было начать решать вопрос, ведь подобное не случалось за месяц или два. Потому мужчина решил начать сейчас. Ему было мало давать себе только эти ночи с Гермионой.       Он не собирался делать ей предложение. Еще рано. Но дать обещание стоило. Их любовь заслужила на то, чтобы быть честной. Или хотя бы перспективной на данном этапе. Тогда Джинджер ощутит себя лучше, а он… что ж, он ведь мог начать мечтать не только о ней, но и о ребенке? Это тоже был достаточно сильный аргумент. Драко смотрел на развод со всех сторон: от романтичной до циничной, и да, возраст Гермионы был для общественности резонансом, но для него… она сможет родить ему ребенка. Возможно, не одного.       Все это стоило того, чтобы рискнуть.       Хоть ставки были запредельно высоки.       - Вот как, - Северус хмыкнул. Усмехнулся. Странно покачал головой. Скрыл свое потрясение за мимикой. Он не думал, что Драко примет решение, которое обнуляло все его усилия. Вот так просто возьмет и сломает целые дни - и ночи - кропотливого труда. - Что ж, это означает то, что, когда твоя чудесная кампания закончится, то мой контракт будет продолжен? Оригинальный способ предложить мне работать. Так еще никто не старался.       Снейп понимал одну простую вещь. Драко не рискнет гонкой, и развод - это была не цель здесь и сейчас, это звучало перспективой. Значит, ничто не было потеряно, он ещё мог успеть, если ускорится. Но сначала важно было убедить белобрысого крысеныша, что он, собственно, на его стороне. Потому Снейп привычно язвил, понимая, что простое “хорошо” вызовет больше вопрос, нежели шуточки.       - У тебя ведь, несмотря на всю твою темную гениальность, не так и много предложений? - злорадно улыбнулся Драко. - Художник очень постарался, правда?       - Что ж, мы оба прекрасно осведомлены о том, что Бен Соло всегда добивается, чего желает, - со смешком ответил Снейп. За поцелуй он еще никогда в жизни так дорого не платил, но и Драко получил шрам. Не на своем безупречном смазливом лице. Где-то там, под бледной кожей. Потому что татуировки “я не сохранил надежду для себя” никто не выбивал на теле. И никакой эльфийский не смягчал смысла.       Жена предала его. Променяла на Художника.       Что ж, его ждет потрясающий сюрприз в будущем, когда Джинджер повторит это. Девушки любили трахаться с белокурыми херувимами, но отдавались по-настоящему только Темной Стороне. Это он прекрасно знал. Потому даже затаился в предвкушении.       - Мальчики, позлословите о моем брате, когда я уйду. Я знаю, что он произвел на обоих неизгладимое впечатление, но давайте ближе к сути, у меня, знаете, есть дела поважнее, чем твое неожиданно прорезавшееся желание Драко трахать подружку на законных основаниях. Думаю, нам нужно…       - Драко! Привет, Дракооо, - вдруг звонкий и воздушный, как меренга, голосок ворвался в беседу, и к столику подошла высокая, худая - возможно, излишне - девушка в шелковом розовом платье на тонких бретелях. Тряхнув копной белокурых кудрей, она растянула губы в улыбке и повторила: - Привет! Я так соскучилась.       - Да ладно, - потрясенно протянул мужчина, поднимаясь и распахивая объятия для создания, смотрящего на мир фиолетовыми глазами, окруженными белыми ресницами, которые она не прокрашивала. Секунда - и облако из розового шелка, звенящее от количества украшений, повисло у него на шее. Кажется, её бриллианты разных размеров - чистые, как стекло - весили больше самой девушки.       Кьяра чихнула. Это создание распространяло вокруг себя слишком тяжелые ароматы мёда, жасмина и тархуна. Запах тоже был тяжелее девушки. Женщина едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Она сто лет как не видела это и ещё бы столько не видела. Её тошнило от этой пудровости сильнее, чем в период, когда ей посчастливилось вынашивать Эльду.       А ведь тогда в нее даже стреляли. Сейчас, ощущая тошнотворную сладость, Кьяра даже захотела набрать Феникса, чтобы тот пристрелил её из милосердия. Или пристрелил это существо. Но, кажется, нельзя. Papi выдавал индульгенции на поколения вперед.       Как непредусмотрительно.       - Как неожиданно, - признался Драко впервые за два дня улыбаясь. В отличие от Кьяры, он был приятно удивлен. Очень приятно.       - А главное, эффектно, - прокомментировала Кьяра. Девушка развернулась.       - О, Коко, ты все такая же хмурая, - и потянувшись, она без приглашения устроилась между Драко и Северусом, покосившись на того. - Рада знакомству, Северус, я… - и в следующую секунду девушка отвлеклась на официанта. Дернулась, и все её многочисленные браслеты зазвенели. - Мне бокал Россини. Я предпочитаю на пюре из клубники сорта Бидзинхиме. И добавьте сверху облако из сахарной ваты. Спасибо.       - У нас другой сорт клубники.       - Кьяра, - девушка округлила свои фиолетовые глаза, подведенные стрелками. Веки были усыпаны блестками, переливающимися всеми оттенками розового. Северус отвел взгляд. На нее, как на солнцеловы Джин, было смотреть больно. Любопытно, но больно. Откуда она взялась? Ему даже захотелось поискал глазами розового пони или единорога, который принес сюда такое. - Ну как же так, подруга? У тебя же клуб, а не притон. Хоть я слышала здесь можно неплохо поразвлечься, да, Драко? Ладно, проехали. Облачко хоть будет? - Она посмотрела на официанта с такой надеждой, будто от этого у нее жизнь зависела. - Да? Ну и на том спасибо. Давайте я попробую угадать, что собрало будущего губернатора, адвоката и мрачного пиарщика вместе? Никак ты решил разводиться, ненаглядный?       Кьяра, мысленно желающая этому получить диабет от облачка, не выдержала и потянулась за сигаретой. Дэвид её поймет. Её бы любой понял. Чудовище в розовом невозможно было вынести, не отгородившись от него завесой дыма.       - Могу попросить добавить туда желейных мишек.       - Спасибо, Коко, я предпочитаю мишек побольше и послаще, - она снова посмотрела на Северуса. Более заинтересованно. В жизни он выглядел впечатляюще. - И не в качестве аперитива. Я их предпочитаю на ужин.       Северус подавился. Кем-кем, а сладким медвежонком его в жизни не звали. И не пытались склеить с небрежным видом.       - Мишка сегодня… слегка занят, - протянул он. Девушка тряхнула волосами.       - Да-да, я читаю прессу. Я, правда, думала, этот роман - просто фикция. Ты же потом разводишься, да, Драко? Из-за танцовщицы, на которую твой пиарщик положил свои загадочно блестящие глаза? Ох, ненаглядный, я бы тоже на нее глаз положила. Она так шикарна, чтоб я бы её трахнула. Но не волнуйся, у меня есть совесть. В отличие от этих двоих.       - Сомнительное качество для адвоката. - Ни к кому не обращаясь, заметила Кьяра.       - Действительно, что я в этом понимаю, - пожала худенькими плечиками девушка. Северус вытаращил глаза. Так это была не какая-то модель? Его уровень любопытства возрос до потолка. - Итак, если речь о разводе, пожалуй, Драко, нам есть, что обсудить. Без посторонних. Коко, хорошего тебе дня.       - Скьяп! - Наконец Драко обрел дар речи. А Северус его потерял. Он слышал, слышал это прозвище. Без контекста. Просто слышал, а значит понял, частью какой могущественной ветви была. Но на этом - все. Ни о достижениях, ни о проигрышах этого розового бриллианта семейства Малфоев он не знал. Возможно, потому что она жила в Европе. До этого самого рокового дня.       Снейп посмотрел на нее еще раз. И ему стало интересно, что ещё есть в ней, кроме фирменной самоуверенности. Она правда была хороша в своем деле, или блондиночка в розовом была просто очаровательной наглой Барби?       - Прости, ненаглядный, но это уже - дела семейные, а значит всех, кто не на твоей стороне, мы исключаем из круга. Прости, Коко, ничего личного.       - Я совсем не ощущаю злорадных вайбов, - сыронизировала Кьяра, которая ощутила лишь облегчение. Ей не придется ввязываться в ещё одну историю. Какое счастье, porca troia. Пусть у Скьяп болит голова, не у нее.       - Прости, разве не твой брат выебал его жену? Ты заангажирована.       - Что ж, Драко, удачи тебе, - рассмеялась Кьяра, поднимаясь, - когда наша блондинка в законе провалит все - набирай, я как раз вернусь из отпуска и займусь тобой. Но без скидок. Развод дело дорогое.       - О, Коко, до чего же ты консервативна. Я понимаю, что фуксия для тебя - слишком смело, но мне не нужно одеваться в черное, чтобы всех испугать, - её не капли не смущало, что люди не всегда воспринимали всерьез. Скьяп постигла давно принцип хорошей охоты. Не спрятаться, а быть на виду, обманывая ожидания. Раз природа наградила её кукольной внешностью, она была не прочь это использовать. До момента, пока не заходила в зал суда. - Боже, Рены всегда так драматичны, - закатила глаза девушка, когда Кьяра, хихикая, покинула диван. Драко покачал головой. Он ощутил, что теряет контроль над ситуацией.       Но ничего сделать не мог. Телефон зазвонил, и ему пришлось отойти. Северус поднялся. Девушка щелкнула пальцами.       - А ты куда собрался, emo boy? Нет, нет, вернись, пожалуйста, на место, - её тон звучал вроде вежливо, но в том прорезались нехорошие, зловещие нотки. Снейп развернулся. - Ты будешь нужен в этом деле. Но столько свободы, сколько позволил Драко, я тебе, увы, не дам. - Она отпила свое просекко и стала лениво жевать розовое облачко. Подсела ближе. - С этого дня все пресс-релизы согласовывать придется со мной. Договорились?       - Девочка…       - Тшшшш, неправильный ответ, - она нахмурилась. И приложила палец к губам Северуса. Наклонилась так, будто собиралась поцеловать. - А я не люблю неправильные ответы. Мы не можем позволить, чтобы ты и дальше был себе на уме, мистер. Ты такой… rogue, понимаю (1), но с этим я справляюсь. Придется играть по правилам, иначе ненаглядный узнает твой маленький секретик. Тихо, я совсем не о том, что ты трахаешься с его сладкой Асторией. Тот, второй секрет. Да-да, не сомневайся. Я знаю все. Знаю и промолчу. Если ты будешь достаточно послушным, - и, сладко улыбаясь, она оторвала кусочек сладкой ваты и вложила Северусу прямо в открытый от удивления рот.       Мужчина фыркнул. Он ненавидел сладкое.       - Договорились… имя-то у тебя есть? - Ему захотелось сделать вид, что он его не знает. Девушка рассмеялась.       - Ты знаешь, как меня зовут.       - Румпельштильцхен?       - Можешь звать меня Скьяп. Все близкие так зовут. А мы будем с тобой очень-очень близки, - промурчала она, но её фиолетовые глаза блеснули. Девушка говорила не об интиме, а о том, что будет контролировать каждый его шаг. - А я буду звать тебя Северус Rogue. Драко, а мы тут познакомились поближе с твоим… менеджером…Итак, ну что, ненаглядный, вышвырнем сучку из твоей жизни навсегда и сделаем тебя счастливым? Я вернулась только ради этого.       Драко смотрел на нее во все глаза.       Помоги ему Бог. Хоть за столом сидел Дьявол. В непроницаемом розовом.              1 - Rogue в переводе - Высокомерный. На самом деле, просто вернулись к истокам. В французскому переводу Гарри Поттера, где у нас Severus Rogue. *** Пять часов спустя.       - Привет, Джинджер, - Майлз, войдя в квартиру, улыбнулся. Девушка, вышедшая из той, второй комнаты, хмыкнула про себя. Сегодня он вспомнил, что она не “шлюха” и не “сука”, а “Джинджер”. - Твой звонок был неожиданностью.       - А твой визит - предсказуем, - пожала плечами Гермиона. От истерики не осталось и следа. Она была все в той же юбке и спортивном топе, но верх её тела был скрыт лонгсливом все того же черного цвета. В пуантах и с забинтованными на манер боксеров руками, она выглядела как та, которая только завершила тренировку.       Не предлагая Майлзу сесть, Гермиона дошла до холодильника и достала эко-бутылку, которая приятно охладила горящие от боли ладони. Она лишь бросила на него быстрый взгляд, но ни разу не посмотрела. Потому что там, внутри, все вдруг оцепенело от страха. Сработает ли план? Не набросится ли да Понте на нее? По зубам ли будет роль, где нет заученных движений? Это ведь не Изольду на сцене изображать, на кону было нечто больше, чем любовь. Как это ни странно.       - Плесни мне чего-то, - небрежно бросил Майлз, располагаясь на том стуле, где обычно сидел Драко по вечерам. Он стал ослаблять галстук. Гермиона вздрогнула от омерзения. Неужели в этом сучьем мире это работало? Мужчина, который изнасиловал, без зазрения совести возвращался, считая, что ему можно, если он после заплатит? Что случилось с самоуважением женщин, что вляпались в эти связи?       Хотя ей ли судить - девчонке с контрактом на секс, который хранился где-то у Кьяры Рен. Мотивация была разная. И, по сути, Драко изначально тоже… тоже делал это с ней. Неделями. И малым оправданием было то, что он не все знал. Странно, как храбрость признавать очевидное появилась уже позже.       - Я тебя позвала не виски пить, - Гермиона резко развернулась, и волосы, собранные в тугой хвост, хлестнули её по лицу. Она бы с удовольствием ему плеснула. Яду в кружку. Или кислоту в лицо. Но у него было видео, а значит ей нужно было быть убедительной девочкой без истерик. - Давай перейдем к делу.       - К делу так к делу. Вижу, ты все обдумала. Иди сюда. Больно не будет. Тебе будет хорошо.       - Да. Больно не будет. Получу ли я от этого удовольствие - тоже вопрос, - девушка покачала головой, достала из тумбы, где хранила ложки всех возможных видов, чтобы снобизм Драко не пострадал, папку. И села за другую сторону барной стойки. - Прости, что не спешу становиться на колени. Знаю, ты мечтаешь трахнуть меня от сюда, - она коснулась губ и неопределенно ткнула пальцем вниз, не закончив маршрут. Лишь указав направление. Потом дернула плечиками. - Но не сегодня, Майлз. Не сегодня и никогда.       - Что там у тебя? Хочешь сначала обсудить цену? - зевнул мужчина, не воспринимающий крошку всерьез. Это он уже видел. Её трепыхания. Зимой. Когда она стояла перед ним в слишком легких для погоды Джорданах, потому что не имела запасной пары. А теперь секс с Драко принес ей хрустальные туфельки, сделанные на заказ. Потому он знал, что сначала будет цена, потом удовольствие. Она согласится. Как тогда согласилась. А будет задирать курносый нос, он живо припомнит ей секс-видео, о котором мечтал любой сайт. Порно было не привлекающим внимание, ничего выдающегося двое в горизонтальной позе не сделали, но действующее лицо привлекло бы внимание. И хоть Майлз не планировал сливать Драко никогда, Джинджер этого знать было необязательно. - Только быстрее. Часики тикают. У меня много дел.       - А у меня только одно на сегодня, потому прояви терпение. Я ради этого выходной взяла, - и, нацепив улыбку, Гермиона протянула Майлзу папку. А сама спрятала дрожащие пальцы в колени, стиснув их почти до хруста. Ей было страшно. Страшно, да. Страшно. Не способная пробудить хоть что-то двое суток, она живо испугалась Майлза, едва тот появился.       - Поскольку ты у нас, милая, не прима, никто не хватился, - огрызнулся мужчина, открывая папку и… замирая. Он ожидал увидеть контракт, распечатанный на одной стороне бумаги, потому что сделок о соглашении заключать не собирался, а на указание предмета договора - она сидела перед ним - и цены много букв не нужно. - Что это?       - Заключение, Майлз. Заключение эксперта о том, что меня изнасиловали. - Она удивилась, как ей хватило воздуха четко, по словам, выговорить эту тираду. Не протараторить в испуге. А гордо отчеканить каждый слог. Не ускоряя темп. Не сводя взгляда с ублюдка, который завалил ее в постель и коснулся пальцами, а после ударил. - Я поехала в независимую лабораторию и получила заключение. Если ты ещё раз позволишь подойти ко мне или угрожать мне секс-видео, я… я пойду в суд и получу запрет на то, чтобы ты приближался ко мне. На основании этого заключения. Как думаешь, как долго твоя карьера продлится?       - О, пташка решила поиграть в гарпию, - мужчина небрежно отбросил её бумажку. Конечно, ход был мощный, но он слишком долго был в политике, чтобы уметь адаптироваться. - Забавно-забавно. Однако ты ничего не докажешь, милочка. Драко оказал тебе ещё ту услугу, когда увел тебя. Думаешь, он это сделал, чтобы показать, что ты - важнее жены? Ох, дорогая, он просто пометил свою цацку, мол, эта моя. Когда женщин уважают - связь не выдают. Словом, на тебе есть…       - Царапины. На мне есть царапины, - перебила Гермиона, которая не хотела быть любезной девочкой в этот раз и не собиралась выслушивать рассуждения Майлза о клейме шлюхи. К этому шло. К фразе, что проституток на насилуют, хоть статистика преступлений говорила о другом. Они как раз всегда были в группе риска. Возможно, поэтому подобное с ней случилось полтора раза? Потому что добровольно в эту группу записалась и подпись поставила почти без давления. - И на тебе, Майлз, да? Я тебя поцарапала, - девушка чуть опустила взгляд. Туда, где под воротником да Понте скрывал её царапины. Она сделала это непродуманно, в отчаянии. Но теперь злорадно ухмыльнулась, демонстрируя срезанные в лаборатории ногти, ведь под ними осталась ДНК того, кто напал на нее. Его ДНК. - Если не хочешь, чтобы я дала делу ход и не попросила установить, чья ДНК, - я имею право не запрашивать это в частной лаборатории - ты больше никогда на меня не посмотришь. Ни разу. Я не скажу Драко, но ты… ты не прикоснешься ко мне, иначе… - она вдруг наклонилась. Сглотнула. Снова спрятала ладони - влажные и дрожащие - между колен. - Словом, если тебе еще раз захочется засунуть в меня свои пальцы - тебе их переломают. В тюрьме. Где не любят насильников. Но секс тебе обеспечат. Ты не выберешься, Майлз Блетчли, потому что я знаю, что была не первой.       Секунда - и она резко откинулась назад. Щелкнула зажигалкой. Достала сигарету.       Прищурила глаза. Этот ход, последнюю фразу, ей посоветовала Скьяп, которая, в принципе, срежиссировала весь спектакль. Новая подружка не так мало знала о сексуальных домогательствах, как оказалось. Ей не повезло нарваться на Майлза в чинном особняке мэра Нью-Йорка, но каким-то чудом она познакомилась с адвокатом в баре. Адвокатом, которая молча слушала захлебывающиеся рыдания испуганной девчонки, а потом отвезла её на экспертизу. И сидела рядом, пока эксперты делали свое дело. А затем протянула сигарету из ярко-розового портсигара и пообещала, что они накажут ублюдка. Джинджер не знала почему поверила той девчонке. Она не выглядела той, которая пережила подобное. Но говорила со знанием дела. И... была женщиной. Значит, иррациоально вызвала больше доверия. Мужчины оценивались теперь по-другому.       - Хочешь поиграть со мной, девочка? - Его тон угрожающе зарокотал. Гермиона сделала затяжку. - Что ж, достойно-достойно. Кто бы мог подумать, что у шлюхи есть мозги. Забавно выходит, что ты провоцируешь полуголым видом, а затем…       - Забавно, что мужчины не способны признать, что не все женщины мира их хотят, потому они опускаются до насилия и боятся называть вещи своими именами, маскируясь под “сама виновата”. Ты изнасиловал меня, Майлз. То, что твой член не успел побывать в моем теле, ничего не меняет. Ты. Меня. Изнасиловал. - Она сказала это громко. Чтобы убедиться в том, что было в заключении. - И я не виновата в этом. Не виновата в том, что молода и красива. А уж в том, что не захотела тебя - тем более. И за это ты меня изнасиловал.       - Что ж, я ведь не первый, - вдруг странно сказал мужчина. Они переглянулись. Минуту назад Гермиона ударила наотмашь, наугад фразой, что она - не первая жертва. Так предположила Скьяп и, судя по тому, что да Понте стал белее рубашки, - не ошиблась. А вот он бил прицельно, потому что все понял ещё до того, как она разделась и позволила Драко сделать то, что они оба старались забыть, прикрываясь сказочной любовью. - Тебе не привыкать быть изнасилованной. Глядя на то, как ты влюбилась в Драко, может, я решил, что это залог крепких отношений. Выебать тебя во всех позах вне твоего морального согласия. Ты можешь угрожать мне, пташка, но если в прессу… даже не так. Чиркнешь хоть слово - и Драко я потяну за собой. С копиями всех контрактов. Ты всех утомила, Гермиона. Слишком много суеты вокруг одной никчемной куклы. Думаю, ты понимаешь, что после этого случая не выйдет делать вид, что ничего не произошло. Окей, ты и твои жалкие эксперты решили, что поласкать девочку руками - это изнасилование - утешай себя. Я вижу лишь прожженную шлюху, которая хотела этого. Не важно. Но очные ставки каждый день мы терпеть не намерены, потому один из нас должен уйти. Я - правая рука Драко более десяти лет, потому выбор очевиден.       - Я знаю, - тихо ответила Гермиона, и вот это потрясло Майлза сильнее, чем глупые бумажонки. - Сыта по горло всеми вами.       Девушка скрестила руки. Она правда знала. Знала и, возможно, потому не смотрела Драко в глаза. Потому что знала, что все и без того усложнилось. Знала, что не хочет быть частью мира, где, если девушка не в законных отношениях с мужчиной, то мишень. Знала, что больше не выдерживает игр с прессой. Знала, что Драко разрывается и что он - несчастлив с момента, как отказался от ребенка. Знала и то, что рано или поздно их поймают, а значит… значит вся его карьера полетит к чертям. Их любовь - чистая, хоть рожденная с насилия - была угрозой. Угрозой того, что такие ублюдки, как Майлз, захотят её использовать. Потому Гермиона знала, что ей нужно уйти. Бросить мужчину, который любил её, ради того, чтобы в его жизни осталась лишь одна главная женщина - Политика. Эгоистично было заставлять разрываться его и рисковать всем.       К тому же Джинджер морально понимала, что если роман затянется хотя бы до пятого ноября - ей конец. Она слишком врастала в Драко. Душой и телом. И когда он решит все закончить - то это убьет её. Потому стоило закончить все вот так, пока минимальный шанс ещё был.       - Вот как?       - Вот так, Майлз. Но сначала ты заплатишь. Заплатишь мне. - Она приосанилась. Знала, что подобного Майлз не ждал. К тому же ход был рисковый. Это лишь подтверждало его мнение, что она шлюха, но в этом была ирония. Заплатить проститутке, которую не поимел. Гермионе нравилась эта мысль. Как и то, что, поимев Майлза, она сможет сбежать подальше от этого города. Штата. Подальше от всех и лечь на операцию, ведь окончательно себя добила. Ей нужны были деньги, и выход нашелся. Мстительный. Злой. Рациональный.       - Все женщины в семье Грейнджер такие алчные, - хмыкнул Да Понте. Протянул руку, чтобы взять зажигалку, но Гермиона одернула ту. Эту вещичку ей подарил Командор. Она ею дорожила. - Да-да, милочка, ты будешь не первой Грейнджер, которой заплатят. Раз ты уходишь, я дам тебе предлог, как это объяснить Драко. И может, подарю тебе шанс возненавидеть Драко. Знаешь, что после того, как ты упала, твой драгоценный господин мэр дал денег твоей матери? Заплатил за молчание. В ту пору Астория увлеклась танцами. Ну как. Танцорами. И закрутила бурный роман с одним из бывших чемпионов. Такая страсть, ого. Мне кажется, после этого Драко разлюбил танцевать. Из-за всех тех танго своей жены.       Гермиона моргнула. Она не понимала, почему тема сменилась и о чем именно говорил Майлз. При чем тут Драко, Астория и её любовник?       - Так вот, его жена влюбилась, как кошка. Первый раз за много лет. Тот танцор был главой какой-то там ассоциации - прости, не силен в вашем спорте - и отвечал за ремонты залов. Оказался парень не особо чист на руку и потому присвоил много денег себе. Поэтому покрытие было положено не по стандартам. Ты упала, потому что он хотел захапать побольше и нарушил правила. И знаешь, что случилось? Ничего. Драко прикрыл его. Потому что так попросила Астория. Закрыл глаза на коррупционные схемы. Даже не уволил его. Просто заплатил твоей матери. И я заплачу. Двадцать тысяч.       Девушка не верила своим ушам. Слушала, но разум отказывался принимать информацию. Она сломалась и не получила справедливости, потому что… потому что Астория спала с нужным человеком и… разве так бывало? Секунда - и Гермиона ухмыльнулась. А ведь так и бывало как раз. Так каждый раз и бывало. Побеждал не тот, кто прав, а кого трахали нужные люди.       Что ж, её теперь имел правильный человек. Достаточно авторитетный.       - Сто. Сто тысяч, Майлз, - лениво протянула она, желая наказать ублюдка. За то, что он рассказал правду, которую ей не хотелось знать.       - У нас не было такой инфляции, милая.       - Тогда заплатили матери танцовщицы, а сейчас я - главная женщина Его Чести, потому чек на стол и скажи спасибо, что я добрая и не решила пустить тебя по миру.       Девушка не знала, как у нее получается говорить. Как звуки собирались в слова, а те - в логичные предложения, звучащие ледяным тоном. Это все было как мышечная память. Все шло не по плану, в голове гудело, а она продолжала ухмыляться и говорить. Хоть внутри все кости заболели. Все ноющие кости.       Двадцать тысяч. Сумма, которой тогда ей не хватило на операцию. Заплати мама за лечение, ей бы не пришлось бросать танцы, и она бы даже поняла. Знающая, что справедливости нет в этом мире, мать могла, допустим, сделать это ради нее. Мол, главное вылечиться, а правды мы не добьемся. Но нет же. На операцию денег не было. И потому она упорно пыталась судиться, не зная, что Драко решил вопрос. Она проиграла до того, как вышла на танцпол.       Или когда родилась не с той фамилией. С фамилией, которую ей никогда не получить. И эта была ещё одна причина сбежать от Драко. Она понимала, как наивно звучала пару месяцев назад, заявив, что хочет быть миссис Малфой. Эта роль была ей не по зубам, потому что Фафнир не женился бы на ней. А значит со временем статус любовницы причинял боль и убивал любовь.       Время действительно настало, и впору было благодарить Майлза за то, что он стал катализатором.       - Вот. Держи. И проваливай. - Мужчина протянул ей чек. В том было лишь семьдесят тысяч. Гермиона вскинула брось. Да Понте закатил глаза. - Детка, тридцать тысяч спишем на аванс, что я заплатил твоей алчной матери. Она связалась со мной неделю назад. Ваш роман с Драко…       - Меня не волнует эта женщина. То ваши с ней дела, тебе, видимо, не привыкать ей платить, - этот удар, как ни странно, Гермиона приняла спокойней. Лишь усмехнулась. Подумаешь. Ещё предательство. Того слишком много. Настолько, что перестаешь замечать. Она знала, что ей это заболит. Правда дойдет. Не моментально, но дойдет. И то, что сделала мать, и что Драко тоже причастен. Но сейчас ей нужно было защитить себя. Свое тело и гордость. - Потому выпиши чек на нужную сумму и… это ты проваливай, Майлз. Вон из моего дома. Уходи. *** Привет вам, мои пиончики. Соскучились? Что ж, а вот и глава, хоть я и заболела (кажется, усталость). Но принцип остается. Вы - активны - в отзывах и нажатии "жду проду" - встречаемся через неделю. Не активны - через две. Все просто. Проще некуда. Я говорила, что получила повышение по работе и времени стало меньше, потому мне нужна мотивация вставать еще раньше, чтобы творить. И вы на это влияете. Ваша активность, кстати, влияет и на канал (пишу ли я туда спойлеры, факты и так далее)