Миристицин

АВАТА - тень Декабрь 2020 Личный дневник Д.Л.Малфоя “Уехал на Рождество в Буэнос-Айрес. Думал, буду трахать красоток, а на деле пью матэ и почти все время сплю…. на красоток не тянет. Хочется чего-то большего. Хочется…о Эру…. хочеться Любви. Что бы как у Толкина. Как у Берена и Лютиэн. Но это я уже проходил” Записки Джинджер “Тело потихоньку перестает болеть, но душа пока вдребезги. Только сплю. И больше ничего не хочеться. А больше я и не знаю, чем заниматься….Кто я теперь без танцев? Куда пойти работать?” Месяц спустя. За четыре недели до выборов. Рай (штат Нью-Йорк)       Листья шуршали под ногами свежерассыпанным сахаром, уже тающий туман все ещё забирался под свитер, а ностальгия - сладковатая, как рисовый чай в руке - горчила. Драко, идущий по маленькому - относительно - просыпающемуся в лучах октябрьского солнца городу, жадно смотрел по сторонам и одновременно хотел зажмуриться и не видеть ничего.       В Раю он не был с юности, хоть с детства частенько бывал в большом особняке дяди, территория которого уходила в лес, но ему сначала, как и положено ребенку, запрещалось туда ходить, затем туда он сбегал, представляя себя то Бильбо, то Фродо, а затем мальчик вырос и целовался на поваленных деревьях с подружками, которые как по щелчку пальцев влюблялись в похожего на эльфа Драко. Здесь, в Раю, городе простых людей, он, далекий от Пятой Авеню и старых денег, мог быть обыкновенным парнем. Который да, жил в очень дорогом доме, но при этом воспринимали его, как просто Драко, и оценивали по умению стрелять из лука. Наверное, именно в Раю Малфой-младший, так боящийся выступлений, учился очаровывать публику, ведь кроме собственной харизмы не имел ничего для того, чтобы завязать социальный контакт. И только здесь он получал удовольствие от своих неподготовленных речей.       Вернуться сюда было странно. Непривычно.       В юности Драко частенько ночевал у дяди, ведь от Нью-Йорка на новеньком Камаро было лететь тридцать миль всего ничего. Ему нравилось сбегать сюда от суеты и шороха дорогих костюмов. Здесь он научился носить карго, гордо держать голову и ощущать себя свободным. Сюда привозил его дядя после тех задержаний в полиции - как для эльфа, Малфой-младший имел странноватое увлечение ночными гонками, за что часто попадал в участок, и выручать приезжал самый близкий человек в мире. Тот, что не рассказывал отцу и не ругал. Просто говорил: “Ты еще так юн”, и отправлял его отсыпаться после бессонных ночей.       Да. Дядя никогда не предавал его. А вот он, Драко, без жалости от того отказался, едва это стало опасным для карьеры. И это было очень сложно простить себе. Такое предательство всего, что было важным и дорогим. С учетом, что дядя продолжал в него верить.       Мужчина остановился, ожидая, пока светофор изменит свой цвет. Потер кольцо на мизинце, что не переставал носить. Ему было, по правде, плевать на Дары Смерти, но вера одного из самых сложных, но для него - лучших людей в мире - стоила дорого. Поэтому стыд с годами лишь крепчал. Особенно - последние недели. Когда ему нужен был идеальный дом для Джинджер и он, спустя много лет, набрал дядю. Дрогнул, услышав его голос.       - Здравствуй, Драко, - его голос звучал более официально, чем обычно. Что в первую секунду создало эффект стены между двумя людьми. Решив, что зря позвонил, Малфой-младший хотел извиниться и закончить разговор, но следующая фраза заставила его прислушаться: - Чем я могу помочь?       Это было так унизительно вдруг понять, что тон - лишь маскировка радости и что дядя просто старается удержать дистанцию, понимая, что ему звонит не когда-то дорогой племянник, а именно политик. Потому сразу переходил к сути дела, понимая, что просто так Драко не менял бы решения. И ему стало стыдно за все те прекрасные годы, на которые он сейчас бросал тень этим звонком, ведь правда, у него была просьба.       - Смелее. Твоей… подопечной нужен врач получше? - Он всегда был грамотен в формулировках. И попадал в цель. Не зря именно дядя учил стрелять из лука. Всегда видел, куда нужно попасть. Видимо, был в курсе, что у него с кампанией все неплохо и финансирование не было нужно. Да и подготовка к разводу шла неплохими темпами. Потому вопрос заключался в Джинджер. Естественно, о ней он тоже знал.       Любого бы это испугало. Что у такого человека есть компромат. Кроме Драко. Который знал, что такое знание о нем - забота.       - Клиника хорошая, спасибо.       - Я рад, что операция прошла хорошо. Выслал ей цветы. Девочка любит георгины. Держись её, Драко. Если женщина не требует гортензий - это уже хороший знак. Итак…       - Мне нужен твой дом в Раю. На неопределенное время, скорее всего, до конца года, я хочу…       - Без проблем.       - Ты не дослушал.       - Ты озвучил все, что я должен знать. Он пустует, но там есть человек, что за ним следит. Потому можно хоть сейчас. Решил свить гнездышко подальше с юной мисс? - Он все же не удержался. Потому что советовал развестись еще десять лет назад. Когда его мнение еще считалось. Тогда будущий Его Честь струсил. Теперь вот разгребал последствия.       - Ей нужна реабилитация. Но не нужен я. Пока что.       - Позволишь дать совет? Да? Будь осторожен. Если мы оставляем их в юном возрасте, они имеют свойство сбегать. Не отвечай. Просто совет того, кто ошибался. Береги себя, Драко. И сердце свое береги.       - Прости, что не звонил столько лет. - Драко ощутил потребность сказать то, что пытался сделать много лет. - Я…       - Ты - политик. Я тоже ошибался. Почти всю жизнь. Не мне судить, да и мои грехи здорово по тебе ударили. Это было несправедливо. Что я не заплатил, а ты получил счет от публики. Не жалей о прошлом, Драко. Думай о будущем. И сейчас это - не я. Береги себя, - повторил мужчина, а перед тем как положить трубку, добавил. Не о том, что скучал. Иное. Бесценное. - Я так горжусь тобой, Драко. Если бы у меня был сын - я бы хотел, чтобы он был похож на тебя.       - Все мы хотим, чтобы наши сыновья были похожи на нас, - невесело ответил мужчина, прощаясь. И прежде чем позволить Командору и дать адрес дома, он закурил, хоть знал, что если Скьяп учует - а она вечно крутилась где-то в радиусе доступности - то ему несдобровать.       Ему было тяжело. Тяжело думать о годах упущенного общения. О любви, которая снова ускользала сквозь пальцы. Об отцовстве, которое он терял. И его охватывал гнев на то, что политиков судили люди, которые были так же грешны. Которые любили неправильных родителей. Которые ошибались по молодости и разводились. У которых рождались дети не их по крови, но они их воспитывали. Но при этом от таких, как он, ждали в первую очередь безупречности, и все, что Драко так сильно любил, нужно было либо приносить в жертву, либо не афишировать, как, например, происхождение Скорпиуса. От него ждали честности, но общество заранее отрицало любое его право на ошибку, и приходилось приносить жертвы.       Потому он был зол целый месяц. Зол настолько, что стал чуть режче в высказываниях, чуть более хмур, чуть менее терпим. Он поднимался все выше, рейтинги росли, но ему казалось, что в этот раз приходится платить дороже. Потому что рядом не было той, которая не выдержала всего. Которая и не обязана была. Которая просто хотела любить и быть любимой. Ведь, на самом деле, это их разрушило. Это и его блядская, профессиональная привычка быть лжецом. Не говорить о своих промахах, а закапывать их глубже, чем бездомная собака - кость.       Драко не забыл, как быть честным, но открытость ему уже давалась с огромным трудом. Он уже не замечал, как уходит от бесед по душам или старых ошибок. Не думал, правильно это или нет. Подобное стало уже частью его самого. Процесса под названием “становление политика”. Это было весьма хреновым оправданием, но… да блядь, когда судьба подкидывала ему столь чистое в порывах создание? Немудрено было хотеть казаться лучше в тех синющих глазах. И не странно было бояться её потерять.       Ведь ощущение было такое, словно сердце из груди вырвали. Драко и не знал, что с возрастом, обрастая броней, становясь циничней, это, оказывается, еще больнее и ярче. В юности верх брали эмоции и фатализм, но около сорока потеря любви воспринималась, как… дальтония. Из его жизни просто ушло сердце и краски. И он так и продолжал двигаться дальше с утра до ночи. Без ярких истерик, как в двадцать, но с ощущением абсолютной пустоты. Как какой-то там доктор Джонатан Онн из любимых Скорпиусом комиксов о Человеке-Пауке. Вот только он не попал в какой-то там Alchemax коллайдер, а просто его взорвала любовь. А у него не было минуты даже разобраться в ощущениях, поскольку каждый день выталкивал себя под камеры, борясь за шанс сделать мир лучше. По своему усмотрению.       Ему это напоминало скорбь королевских особ после потери монарха. Когда нужно было быть на виду, пожимать руки, но не сломаться. И Драко не рухнул. Он шел дальше. В своей программе. А по вечерам возвращался в Сити Спайр и не мог уснуть, глядя на потолок, усыпанный цветными веснушками солнцелова. Пока злость не брала вверх и он не сбегал в пентхаус Малфоев, чтобы без лишних пятен света уснуть до рассвета.       Он не был в стеклянном гнезде уже третью неделю. А Гермиону не видел почти месяц. Знал все о её лечении. Каждый день получал на почту от врача отчеты и радовался маленьким успехам пташки. Выслушивал короткие резюме Снейпа, которому посчастливилось быть ближе всех к его крошечной сиалии и поддерживать её. Но не ощущал близости. А еще хуже - надежды. Когда дядя сказал ему, что они уходят, Драко только усмехнулся.       Она уже ушла. И, по правде, каким бы упрямым мужчина ни был в своей борьбе, знал, что, скорее всего, Джинджер не вернется к нему. По тысячи причин. От юношеского максимализма да злости на то, что он её послушал и бросил. Драко знал, как иррациональна молодость. Что Гермиона не хотела его присутствия рядом, однако ощущала то и, скорее всего, ненавидела его. А он только и мечтал очутиться поближе, но заботился о её психологическом комфорте.       Не знал, как лучше. Ему казалось, что он сделал все правильно, но…       Драко тряхнул головой, сворачивая на тропинку, которая вела в лес. Это было даже странно. Что прошло столько лет, а он на уровне рефлекса помнил, на каком количестве пройденных шагов нужно сделать поворот. И делал. Углубляясь в лес, примеривший всё золото осени на себя - от благородного чистого до красноватого. Что пошло смотрелось на руке в качестве украшения, однако в лесу было в самый раз.       Проходя под пылающими кленами, Драко улыбнулся. Сразу захотелось кленового сиропа. Вязкого, сладковатого и неповторимого на вкус. Того, который был только у дяди на завтрак. Ему готовили панкейки, и они вдвоем ели их с видом на лес, поливая ещё пылающее тесто почему-то горячим сиропом и посыпая дикой ежевикой, которую накануне собирали в лесу. Маленький Драко порывался побыстрее сбежать, но дядя качал головой.       - Нож, вилка, осанка, плавность. Вот четыре компонента настоящего эльфа. Потому не суетись, - говорил он, и мальчишка завороженно смотрел на того. В отличие от отца, дядя всегда казался старше. Жизненные испытания - как понял с возрастом Его Честь - закалили того. Но в те воскресные утра беззаботного осеннего детства он и сам казался эльфом. Потому что всегда все делал с какой-то самурайской плавностью. И разговаривал с маленьким племянником на эльфийском. Который специально ради того выучил.       Это было потрясающе. Потрясающее время. Потрясающий человек. Потрясающий лес, где они гуляли и находили золотую ежевику. Лишь спустя годы Драко узнал, что прислуга дяди выходила за час перед ними и осыпала ягоды кандурином. Он делал все, чтобы магия жила в воображении будущего политика как можно дольше. Зная, какой тяжелый путь предстоит. А мальчик, став взрослым, использовал уроки эльфийского, чтобы укладывать в постель женщин. И порой злился на лучшего человека в своей жизни, который настолько старался, что лишь стал подтверждением той фразы. Что жизнь начинается со лжи. Он научил его верить в магию. Которой ни капли в мире не было.       До встречи с Джин, вокруг которой, казалось, переливалось все на свете.       Джин, к которой Драко так спешил. Сегодня встреча с Лютиэн планировалась не в Дориате, но наконец-то среди леса. Не лицом к лицу, но все же…       Вчера девушку наконец выписали из чертовой больницы, и Северус привез её в Рай. В дом, где территория заканчивалась лесом. И должен был выйти с ней на прогулку так, чтобы Драко мог её увидеть. Мельком. Но это бы прибавило ему сил и уверенности. Ведь он очень, очень, очень скучал. И поскольку не имел права сходить с ума, тоска лишь усугублялась.       У ежевичных кустов Драко остановился. Привычно жужжали пчелы.       Он улыбнулся и достал кандурин, которым стал присыпать ягоды прежде, чем собрать их. Его Честь понимал, что не встретится лицом к лицу со своей Джинджер, но был поминутно в курсе маршрута, потому оставил картонный, биоразлагаемый стаканчик из кофейни, который доверху наполнил волшебными ягодами, на скамейке. Гермионе не помешало бы немного магии. Ровно как и ему. Потому Его Честь забросил одну из ягод в рот и стал подниматься по тропе выше. Таким образом, он смог бы видеть её, когда пташка и не подозревала.       Мужчина почти поднялся на вершину, когда едва различимый голос заставил его замереть и сузить глаза. Сердце, ускоренно бившееся из-за адреналина гонки весь месяц, сейчас просто затарабанило о ребро так, будто спятило. Не принадлежащее ему, захотело спрыгнуть с холма и разбиться у ног той, которая неспешно шла в тени Командора и кружеве кленовой тени.       Скрестив руки, мужчина улыбнулся.       Он не видел свою пташку много-много дней, и сейчас кровь закипала как тот сироп.       Щурясь, Драко смотрел на нее. Девушку, одетую в темные леггинсы да яркое пончо. То самое, в котором она была на Пасху, когда они предавались безумию в кладовке. Её ноги были обуты в те Джорданы, что Его Честь передал. Желтая и яркая, она привлекала внимание.       Её волосы были собраны в две косы.       Её кожа стала бледнее.       Ее шаг - менее уверенный.       Но, тем не менее, там, внизу, была девушка, которую Драко привез в Рай. Чужими руками заботился о ней весь месяц, но все же она была здесь.       - Рай где-то рядом, - негромко сказал он, вспоминая название старой-доброй книги от старушки, которая учила жарить всю Алабаму зеленые помидоры. Даже запрокинул голову, чтобы проверить - а не стоит ли он под радугой. Такая книга вроде тоже имелась. Вроде.       Его Честь видел, как двое неспешно дошли до скамьи и Гермиона села. Без труда. Это было хорошим знаком. А потом она увидела ягоды и рассмеялась.       - Я же говорила, что лес волшебный, - долетел до него обрывок беседы. Драко вздохнул. Какая бы беда ни приходила в её жизнь, Гермиона не теряла веру в магию. Это ли было не прекрасно? Возможно, в том сердце, верящем в чудеса, найдется местечко и тому, кто не стал эльфом, что хорошо? Ведь Берен был смертен. Это Лютиэн стоило сиять.       Он скрипнул зубами. Ему категорически не нравилось наблюдать за ней. Человек действия, Драко хотел быть ближе, но понимал, что в данную секунду Джинджер нужно было привыкнуть к перемене места, и лишь потом, ближе к обеду, Его Честь собирался осторожно с ней поговорить. На той террасе с видом на золотой лес, где мальчишкой он завтракал с дядей.       Потому сейчас ему осталось только смотреть. Радуясь тому, что сидит Гермиона абсолютно расслабленно, а это означало, что у нее ничего не болело. Это было хорошим знаком. Если её тело не будет напоминать о его ошибке, то шансов хоть на что-то у Его Чести куда больше, чем сам мужчина себе давал.       Драко не слышал, что ответил Северус. Командор, когда не нужно, мог почти шептать. Порой мужчине казалось, что Снейп обладал даром мыслями передавать то, что не озвучено. Как какой-то… окклюмент. Откуда это слово всплыло в голове и что оно означало, Малфой-младший понятия не имел. Просто подумал, и все как-то правильно легло. Даже когда Командор вскинул голову, явно желая проверить, в силе ли визит, Драко захотелось сказать: “Протего”, хоть снова таки - что бы это значило?       Этот лес странно на него влиял. Будто рассыпав немного кандурина, Фафнир решил, что неожиданно стал магом. Ему только палочки не хватало. Бузинной, бляха. Хоть у него было кое-что другое из этого дерева. Вера Гермионы, облаченная в смычок, который он в руки не мог взять. Будто разучился играть. Словно после их ссоры его пальцы обожгло.       Наверное, она - последнее, на чем сыграл Его Честь. Если Джинджер не вернется, Драко не был уверен, что когда-то захочет извлекать музыку из чего-либо. Раздраженный, он приказал даже снять те дурацкие ракушки, что нравились Астории, напоминая ей, видимо, о каком-то пляже, где её трахал Бен, или кого она еще любила.       Музыка ветра, да.       Внезапно бровь Драко дернулась. Как и сердце. Совершенно без предупреждения. Как бывало, дергало автомобиль, если, задумавшись, водитель неправильно переключал передачи. Пока он думал о ракушках да песках воспоминаний, Cеверус вдруг обнял Гермиону. Перекинул свою руку и обнял за плечи. Абсолютно не беспокоясь. Так, словно делал это много раз. Его ладонь ласково потрепала девушку по пончо. Та, тяжело вздохнув, что-то сказала, а в следующую секунду губы Снейпа коснулись висков, которые Драко целовал во время секса, ведь ему нравилось ощущать, как там бьется жизнь и как Гермиона сходит с ума.       Девушка не улыбнулась. Но и не оттолкнула Командора. Просто кивнула, будто соглашалась. О чем они разговаривали? Что происходило? Почему он смотрел, как Северус ведет себя как человек… человек в отношениях? Ведь вот так тихо целовать кожу мог лишь тот, кто насытился губами. Драко хорошо знал язык тела, поскольку был тактилен, словно котик. Потому у него в голове была сотня вопросов, и лидировал даже не “какого Саурона?”, а лишь “Джинджер?”. Не мог понять, не почему Снейп целует и обнимает - в конце концов, тот ублюдок всегда был себе на уме, а почему ему еще не влетело по морде. Ведь пташка все еще любила его. Странным образом Драко это ощущал.       Или думал, что ощущал. До этой самой минуты. А теперь просто сидел и смотрел. Как Северус снова провел ладонью по плечу, а Гермиона крутила в руках стаканчик с волшебной ежевикой. Драко выругался. Её движения были нервными, как у человека, который пытался занять руки, дабы не прикоснуться в ответ.       Она хотела, хотела взять Снейпа за руку, но, видимо, еще не могла. Но хотела. Тогда как Командор ни в чем себе не отказывал, снова и снова прикасаясь и шевеля губами. Видимо, они о чем-то спорили, мужчина убеждал пташку - его, между прочим! - в чем-то и пытался влиять тактильно.       Касания были властными, многозначительными. Как у того, перед кем женщина или девушка раздевалась, ведь иначе бы не было столько спокойной смелости, а ещё - жадности. Ведь после близости первое время хотелось еще и еще. И Драко смотрел и думал - они реально спали вместе, и теперь Командор, прикасаясь, не мог насытиться? Ведь они - этот человек в черном и девушка в пончо - флиртовали. По инерции флиртовали.       А пальцы Гермионы продолжали вертеть стаканчик.       Неужели Командор не видел, не догадывался, не понимал, что Гермиона ждала, когда он накрыл её ладонь - своей? Или видел и выставлял это желание напоказ. Ему, Драко? Чтобы тот все видел своими глазами, ведь больше зрителей не было. Камеры выключились, папарацци в лес не пришли, да и вообще мир забыл об их романе, а тот, кажется, стал настоящим.       И если за секс Драко, конечно, не был уверен, но близость пары, которая делила одну постель на двоих, точно была. Ведь не обязательно было трахать женщину, чтобы провести с ней ночь. Достаточно было пообещать беречь её сон, обнять покрепче и задремать рядом.       А потом забыть рассказать об этом тому, кто просил помочь. Не так он надеялся, что Северус будет спасать Гермиону от одиночества. Подобное вообще не приходило Драко в голову. По поводу Командора в этом плане Его Честь был абсолютно уверен, ведь тот бы не посмел приближаться к Гермионе на определенном уровне. Да и не интересовала его особо пташка.       Так что это было? Вспыхнувшие чувства? Цинизм? Месть?       Что?       Достав телефон, Драко набрал Северуса. Гермиона перестала крутить стаканчик. Командор достал телефон. По его бледным губам проскользнула едва заметная улыбка, и он снова покачал головой, будто говоря: “Не важно”. И подставил пташке свое плечо, на которое она уложила свою голову, закрывая глаза. Сейчас, когда пелена падала, а зрение обострилось, Его Честь видел, что Гермиона совсем сонная. Измотанная. Бледнее, чем ему показалось сначала.       Видимо, она все ещё была одурманена таблетками.       “Есть разговор, Северус. У тебя минута закончить фарс”.       “Ты же не станешь её будить, да, Драко?” - издевательски ответил Снейп, лениво шевеля пальцами и набирая сообщение, которое шло целую вечность. Рыкнув, Его Честь спрятал свою смартфон и стал бесшумно спускаться знакомыми тропами, которые вдруг перестали быть сказочными. Соприкосновение с реальностью оказалось болезненным.       - Какого хера? - зашипел Драко, приблизившись к Командору и Джинджер. Он знал, что рискует, но не понимал, чего желает сильнее: не разбудить свою пташку или наоборот. На секунду в его голове поднялось мстительное желание увидеть страх и растерянность в синих глазах, если бы она проснулась и увидела того, кого обещала любить всегда.       Хотя нет, не любить. Проголосовать. В тот их волшебный вечер, перед тем как Джинджер мать разболтала правду - какая же жадная сука! - она пообещала лишь голосовать всегда за него. И сейчас это не имело такого уж большого значения.       - Тихо, Драко, ты разбудишь ее, - повторил едва слышно Снейп то, что написал в тексте. И глумливо ухмыльнулся. Понимая, что у Его Чести, как всегда, выбор без выбора.       Малфой-младший тяжело дышал. Казалось, он вот-вот задохнется от астмы, но выглядел при этом мужчина весьма сдержанно. Не смотрел на Командора, лишь на мирно спящую девушку. И хоть он ни черта не понял, что произошло, а главное как, он решил, что никакая разборка не стоит того, чтобы Гермиона проснулась от криков ссоры. В конце концов, Драко даже Асторию защищал от чужих споров. Джинджер заслужила больше.       Ей нужен был покой. И ублюдок, поглаживающий её, знал это. Знал и понимал, что Его Честь выберет, а тот уже не хотел, чтобы пташка просыпалась. Не потому что был благороден. Возможно, ему просто было нечего сказать, когда внутри все бурлило, а текста под рукой не было. И стараясь быть рациональным, Драко буркнул:       - Не прикасайся к ней, иначе моя охрана прострелит тебе сухожилия так, что до конца жизни степлер сжать не сможешь, - он имел в виду ту, вторую руку, которой Командор накрыл таки ладошку Гермионы, удерживая ежевику. – Встретимся через полчаса в кофейне на углу. Она единственная, не заблудишься.       - Хм, - Командор руку убрал. Осторожно забрал стаканчик из пальцев девушки, чтобы ягоды не рассыпались, и одну из них закинул в рот. Драко шумно втянул осень через ноздри, ощущая что вот-вот взорвется. Ему показалось, что Снейп пожирает его прошлое, как Кронос – своих детей. Или кто там их ел в милой греческой мифологии, которую отчего-то рассказывали детям в школе так, будто ничего зазорного в том не было. – Прийти обещаю, а по времени не скажу. Врач сказал, что ей нужно больше отдыхать.       - Сукин ты сын, - покачал головой Малфой-младший.       - И, Драко, охрану оставишь подальше. Не люблю угроз.       - Я тебе и без них шею скручу, - зло пообещал Его Честь, правда ощущая силу это сделать. Но, стиснув кулаки, он направился к кофейне. И лишь вздрогнул, услышав тихое: «Спи, спи, милая, все в порядке, отдыхай».       Возможно, Снейп не врал. Возможно, у него, блядь, все было в порядке. Но не у Драко точно. Вопрос – все ли было в порядке у Гермионы и что, во имя Эру, произошло за месяц между теми отчетами, что Его Честь получал? ***       Снейп появился спустя сорок минут. К немалому удивлению Драко, который был уверен, что проклятый Командор заставит его ждать минимум двое суток, однако же, нет. Видимо, профессиональный пиарщик в нем взял верх, и Северус просто не мог смириться с тем, что кандидат будет столько времени просиживать впустую, когда того можно было воткнуть еще в какой-то эфир. Как Командор делал весь месяц. Все увеличивая и увеличивая нагрузку. Чтобы уставший, заебанный Малфой-младший не особо спрашивал и довольствовался скупым «сложно, но потихоньку общаемся».       А быть может, Снейпа так быстро принесло злорадство. Как убийца попадался на желании славы, так, может, этот скот, всегда находящийся в тени, хотел слегка посиять. Кто ж его разберет, этого Командора.       - Мне кажется, Северус, или ты что-то упустил в своих отчетах о поездках в клинику? – Малфой-младший пытался держать себя в руках. Дрожь в руках прошла еще двадцать минут назад. Даже сахар, что он рассыпал, неаккуратно разорвав стик, – не по правилам! – успели убрать. И теперь мужчина выглядел как тот, кто вернул себе самообладание, хоть тем в душе даже не пахло.       - Ты не спрашивал, - спокойно ответил Снейп, у которого спокойствие не было наигранным. Налив себе воду с графина, что стоял на столике, он не прятал взгляд.       - Не притворяйся. Я просил тебя…       - Позаботиться о мисс Грейнджер. Что ж, могу тебя заверить, что забочусь, - мужчина ухмыльнулся. Сузил глаза. Драко ощутил желание разбить чашку из-под капучино и ткнуть ту в Командора с самодовольным лицом, но он все ещё ждал объяснений. Неужели одной Астории было мало, так нужно было отобрать ещё и самое дорогое?       - Ты же знал, что я…       - О, Драко-Драко. Маленький эгоистичный мальчик, которому дядя вкладывал в клювик золотую ежевику. Тебе не рассказали, что, кроме твоего «я», в этом мире существуют люди, которые свое ставят превыше твоего? Нет? Какая… жалость, - он поцокал языком, выражая сожаление. Вздохнул. Тяжело. Будто разговаривая с неразумным ребенком. – Кьяра тебя разве не предупредила? Я беру дорого. И дорого – это не о деньгах. В случае с тобой, я возьму её.       - Гермиона – не товар и не предмет сделки.       - Но я все же возьму её, - повторил Северус, блуждая взглядом по кофейне. Как человек, которому было невыносимо скучно. Сколько раз он проворачивал такое? Забирал то, что людям дорого. – Драко, я не пытаюсь тебя ограбить. Кто ж виноват, что у нас в женщинах так похож вкус. Понимаешь ли, я одинок. И пару лет назад, работая с Художником, глядя на то, что даже у отбитого ублюдка-палача, которому место на электрическом стуле, есть семья, я ощутил давно забытое желание. Снова обрести то, что у меня забрала долбаная реальность. Но связываться с юной Рей, как бы хороша и мила она ни была, глупость, за которую я дорого заплатил. С тех пор в моей голове всегда была мысль, что нужно найти девушку – юную и неизбалованную – которая мне подойдет. Какая ирония, что ты натолкнулся на неограненный алмаз первым.       - Сильмарилл.       - Что?       - Она – сильмарилл.       - Да хоть Золото Рейна, ей-Богу. Она – подходит. Она умная, красивая, ироничная, сексуальная, талантливая… словом, ты сам все знаешь, верно? – Снейп спросил почти доверительно. А Драко не сводил с него взгляда, внезапно понимая, почему Командор столько возился с Гермионой. Заботился о ее стиле, репутации, умении принимать шикарную жизнь. Он помогал не ему, он готовил Джинджер для себя. И все вело к этому моменту. – А главное, у нее разбито сердце. Насмотревшись на все эти драмы, измены, боль… она никогда не захочет великой любви. Та ведь принесла только страдания. И я для нее идеальный вариант. Как и она – для меня. Потому расклад таков, мальчик. Я получаю девушку, а ты – свое губернаторское кресло. Тшшшш, это не повод для дискуссии. Это факт. Такова цена. Знаешь, не сверкаю тут глазами. Я ведь не играл против правил. Не соблазнял её, не прикасался. Знал, что все, что нужно быть рядом, а вашу великую любовь ты уничтожишь сам. Такие как ты, всегда уничтожают. Так и вышло.       Командор улыбнулся. Он согласился на работу с Драко по иной причине, но так вышло, что ему на глаза потом попалась юная любовница господина мэра, и Северус решил взять себе больше. Неизбалованную красотку, которая годилась бы ему в жены, никак не в дочери. Потому он включился в гонку тогда, когда Драко даже не понял, что идет соревнование. И дело было не только в том, что он учил её любить изысканность, нет, главной целью было показать, что любовь – это такое дерьмо. Разбить её сердце настолько, чтобы больше чувств не захотелось. И эта чокнутая семейка – Драко и Астория – отлично справились с ролями. Ему даже ничего не пришлось особо делать. Просто порой сталкивать всех лбами, а дальше Его Честь благополучно проебал все сам. А если бы не проебал, то Северус бы позаботился, ведь тоже раскопал ту славную историю из прошлого.       Лишь развод внес едва ощутимую суету, но тут вмешалось провидение, и малышка Джинджер сбежала сама. А затем Драко помог ему. Таким образом, Снейп получил все, особо не напрягаясь. Доступ к девушке, её доверие, её душу. Тело и сердце ему не принадлежали, но Командор и не торопился. Он не был влюблен. Просто знал. Гермиона ему подходила. Они будут в хорошем, выгодном партнерстве. Потому не торопил события.       Она только начинала ему потихоньку доверять. Не стоило давить на нее.       К тому же Северуса куда больше волновало её здоровье, чем секс. Ведь с больной спиной эта славная пташка не выносит ему птенцов, потому Командор был максимально, искренне вовлечен в реабилитацию, за что она лишь сильнее привязалась к нему, поверив, что есть в мире люди, которым не все равно. Брошенная или сбежавшая, сломленная и одинокая, она нуждалась в ком-то – Драко не ошибся. Славно, что этим кем-то оказался он. Человек, желающий семью. И не верящий больше в большую любовь. В мире политики и пиара имели значения лишь правильные договоренности, и что-то ему подсказывало после бурного полугода Гермиона захочет покоя.       И стабильности. И публичности. И законности своего места. Ведь не зря Командор подначивал Асторию задевать струны души девушки, отвечающие за гордость. Чтобы та, ощущая себя униженной, желала быть принятой и одобренной. Но только не Драко ей это даст, которому еще разводиться и разводиться. А он. Человек, свободный от любых обязательств.       - Что такое, Драко? Хочешь врезать мне? Так давай. Окажи милость. Врежь. Я даже защищаться не буду. Ты не понял, мальчик? Все, что ты сделаешь, пойдет мне на пользу. Понимаешь? И чем больше ты будешь действовать, тем быстрее она мои синяки будет зацеловывать, потому что женщины любят тех, кто пострадал из-за них. Так что, вперед, Ваша Честь. Я открыт, - Снейп ухмыльнулся и скрестил руки на груди. Он все продумал. Абсолютно все. Драко молчал. Даже не двигался, чтобы не выдать ни одну свою мысль. – Я – профессиональный пиарщик, Ваша Честь. И пока ты писал программу Вашего будущего, я просто выдал пресс-релиз. Который не согласовал с этой твоей Скьяп. Выдал просто в уши Гермионе. О поддержке, дружбе и прочих ценностях, которые важнее любви. Вот так это делается. Но ты не расстраивайся. У тебя будет целый штат. Найдешь себе еще свою любовь.       - Ты знаешь, что я не отдам тебе её.       - Ммм, дай подумать… Разве еще не отдал? Не ты ли попросил за любую цену присмотреть за ней? Я буду очень щедр, Драко. И за две услуги – за кампанию и помощь в реализации – возьму один тариф. Который ждет меня… хм… Рай. Хорошее название для нового местечка. Ну, счастливо тебе. Встретимся в понедельник? Я не хочу надолго оставлять Джинджер. Я не говорил? Наверное, забыл. Она еще слишком слаба. Ей больно ходить. Может упасть. Видишь, до чего ты её довел. Вам, баловням судьбы, просто нельзя давать в руки что-то настолько хрупкое. Словом, не хочу, чтобы Гермиона упала с лестницы, пока меня нет. Кстати, - поднявшись, Снейп замер. Развернулся. Будто только вспомнив. – Я опоздаю в понедельник. Сам понимаешь. Путь неблизкий, а вертолет она не одобряет. Хороших выходных, господин мэр. Отдохните хорошенько. Перед финальным рывком они у вас – последние.       - Хорошего дня, Северус, - Драко тоже поднялся и протянул руку, показывая, что хочет быть цивилизованным. Командор снисходительно улыбнулся. Он всегда считал, что эти холеные наследники древних фамилий за воспитанием скрывают свою слабость. Он уводил у Малфоя девушку, на которой тот вроде собирался даже жениться, а тот пытался выглядеть вежливым.       В какой-то мере поэтому Художник, хоть Снейп его и слегка опасался, вызывал больше уважения, ведь тот не играл роль, а отвоевывал свое. Ситуации, конечно, были разные, и врежь ему Драко - ничего бы от того не изменилось, поскольку Джинджер сама не хотела быть со своим возлюбленным господином мэром, которого звала, рыдая во сне. Но в этом был бы порыв. А не трусость.       Но все же Командор ответил на рукопожатие.       А в следующую секунду у него в глазах потемнело от боли, которая разлилась в запястье. Он нахмурился. Не изменилось ничего. Драко - все тот же чопорный, бледный, спокойный - не ударил его, нет, но откуда же в руке взялось ощущение раздробленных костей и порванных сухожилий.       - Знаешь, Северус, я очень люблю это местечко, - заявился Малфой-младший своим привычным, светским тоном. Растягивая слова. - Провел здесь так много времени со своим дражайшим дядюшкой. Он - знаковая личность, да? Хобби у него интересные были. Вроде восточных боевых искусств. - Драко почти ностальгически улыбнулся. Чуть сильнее сжал пальцы. Палец. Один. Большой палец. Он прижимал тот выше запястья. Боль усиливалась. - Там практикуют, как убить человека, не оставив следа. Пара нажатий на нужные кнопки в теле, и сердце останавливается, как по команде. Дядя мне говорил, что это так же эффектно, как в кино, когда перерезают неправильный провод на бомбе и та взрывается. Никогда не видел, но хотел бы посмотреть. - Мужчина вдруг напряг свою руку, и Северус чуть не взвыл. Он не мог понять, что Малфой делает. - Так вот, мой дядюшка обучил меня не только ежевику красить, понял? У него нет наследников, потому все впитал я. Все знания. Не заставляй меня их применять на тебе. Потому что я могу сделать тебе больно так, что Джинджер даже не заметит. О, кажется, уже делаю. Не уверен, что достиг максимума, давно не практиковался, но… я сейчас кое-что скажу, а ты послушаешь, Командор. Я. Верну. Себе. Свою. Джинджер. И никто не станет у меня на пути. Включая тебя. Но сейчас, так и быть, возвращайся к ней, потому что да, я тоже не хочу, чтобы моя пташка упала с лестницы. Береги её. Для меня, Северус.       И редко одернув руку, Драко Люциус Малфой мерзко улыбнулся.       - Ты за это заплатишь, сукин ты сын, - зашипел Северус. Его Честь, ни на секунду не задумавшись, покачал головой.       - Твоя страховка должна покрывать случаи. А я заплатил тебе уже достаточно. И в понедельник чтобы был привычно к восьми, иначе начну вычитать с твоего сумасшедшего гонорара. Раньше встанешь, ясно? Я вижу, что у тебя много времени, что ж, я займу его. - Ничего хорошего обещание Драко не сулило.       Командор по-змеиному сощурился. Они оба были друг другу нужны. Вот это была самая огромная ирония данной ситуации. Без Командора Драко было не выиграть, но и сам Малфой был частью стратегии Снейпа. Ему нужен был такой кандидат. Он не зря взялся за мэра, потому что умный пиарщик понимал - хочешь возглавлять президентскую кампанию - протяни к победе сенатора или губернатора. Ему не были мелковаты выборы лишь потому, что через Драко Северус метил выше. Как и Малфой-младший через него. Потому разрешал спать со своей женой. Но не позволил забрать Джинджер.       Но поскольку Командор не собирался спрашивать, а оба они были связаны обоюдной необходимостью, то игра продолжалась. Перерастая в холодную войну и даже любопытно было, кто же в той выиграет: политик или циничный пиарщик?       Чертыхаясь сквозь зубы, Северус Снейп не вышел из кафе. Сначала, злорадно усмехнувшись, он подошел к витрине, выбрал самые красивые десерты, терпеливо подождал, пока коробку перемотают золотой лентой, и лишь потом вышел. Драко сломал зубочистку. Он знал, знал, знал, что же у ублюдка на уме. Пташка любила красивые сладости. Особенно выполненные в виде фруктов. Вот он и старался. Как старался сам Фафнир, стараясь не забывать об этом.       - Мы еще посмотрим, кто кого, - выругался Малфой, выходя из кофейни. Надев очки, он направился к машине, которую припарковал в трех кварталах. Больше не смотрел на город, не испытывал ностальгию. Все его мысли были о том, что Снейп - просто скотина, которая присмотрела его девочку ещё в тот день, когда Драко сам отвез его в Мет. Ублюдок решил, что она подходит ему. Так, словно Гермиона была вещью. Экзотическим диваном. Статуей в стиле модерн. Любопытной зверушкой. Он не отзывался о ней, как о девушке, в которую влюблен. Лишь как о той, которая… подходила. Будто в мире мало хорошеньких юных красавиц, готовых родить троих - или сколько там жена подонка Художника произвела на свет - один за одним, потому что у Снейпа появилась амбиция в виде семейного очага.       Любовь, как мотивацию, Драко еще понял бы. Не простил бы, не изменил бы решения, но… понял бы, а вот просто “она подходит” - нет. Потому что подойти так могла почти любая, в то время как он любил лишь свою Джинджер. Это было не одним и тем же.       Приказав охране дать ему пространство, мужчина сел за руль.       Завел машину.       - Будь рациональным, - сказал он себе, зная, что от скорости зависим, как наркоман, потому никогда почти не водил сам. Знал, что, как многие заедали стресс мороженым, он просто вжимал педаль в пол, а это сейчас было глупостью бы. Ведь в эмоциях он мог ошибиться и вылететь в любой поворот, хоть, по правде, ни разу не попадал в аварию. - Рациональным, Драко.       Он смотрел на знаки, пока находился в городе. Они словно предупреждали. Или сдерживали. Или сковывали. Или… или… или….       - Да гори оно все, - выдохнул Драко, ощущая, что ему нужно. Прямо сейчас нужно позволить себе хоть что-то. В чем-то не быть рациональным, ведь кажется, в ближайшее время ебаная рациональность будет его религией.       Он внимательно смотрел на дорогу. Не включал музыку, как подросток, потому что предпочитал быть сосредоточенным, когда шел на риск, разгоняя машину и сожалея, что это - не Камаро, хоть в гараже у него была модель прошлого года. Драко ничего не мог поделать. Не имея возможности потакать слабости покататься как следует, он отрывался, покупая себе любимую марку спорткара. И продавая через два года почти с нулевым пробегом. Чтобы заменить на еще более современную, на которой он не уезжал дальше тест-драйва.       Его машина - безопасная и представительская - была слишком тяжелой, чтобы её разогнать, но Драко все равно вжимал педаль в пол и думал, что, сука, какой он рациональный. Просто нереально. Ведь хотел же наказать, отомстить Командору. Хотя бы разбив вдребезги его арендованную машину и заставив заплатить, но… пришлось одернуть себя и насладиться только тем, что едва не сломал тому запястье - спасибо дяде и его урокам. Ведь понимал, что, если возьмет биту и станет лупить по машине - Гермиона выйдет на шум, поскольку автомобиль Снейпа был припаркован сразу у дома.       Выйдет, и он напугает её. Будет плохо выглядеть на контрасте с уравновешенным Северусом. К тому же пришлось бы сказать, что дом принадлежит ему, и Командор бы увез Джин из Рая, а так у него вроде как все козыри были в руках. Кроме главного, что сейчас был в опасности влюбиться не в того человека.       - Я тебя не потеряю, Джин, я не могу тебя потерять, - уверенно говорил мужчина, поддавая газу. Ему приходилось тормозить себя в мыслях, чтобы не впасть в отчаяние или ярость, но на дороге… хоть на дороге хотелось отпустить себя, потому что он устал быть правильным, продуманным и понимающим. Часть его понимала мотивацию Гермионы, часть отказывалась принимать то, что она хотя бы рассматривала Северуса, ведь… у них же все было по-настоящему.       Скорость не приносила облегчения. В груди жгло. Драко накрывало. Бесконтрольно. Он не хотел быть цивилизованным. Не хотел придерживаться плана. Все желание - просто битой выбить из Снейпа все мысли, но ему было нельзя. Он бы с удовольствием сломал его крючковатый нос, но нельзя, нельзя, нельзя же было.       - Потом, ты отыграешься потом, - уговаривал себя Малфой, но лучше ему не становилось, потому он, бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида, резко ударил по тормозам, поскольку больше скорости любил только экстренное торможение. Этот момент, когда машина была будто в свободном полете.       Пару секунд, когда Драко ничего не контролировал.       Машина остановилась, мужчину привычно кинуло чуть вперед. Ремень больно впился в грудную клетку. А затем воцарилась тишина.       Драко вышел, тяжело дыша. Видел, как его догоняет охрана.       Ему было плевать. Опустив голову, он положил руки на капот, тщетно пытаясь успокоиться. Говорил себе, что все поправимо, но злость никуда не девалась. Он медленно начал сгибать пальцы, задевая краску на капоте и оставляя следы. Его ярость была сильнее хорошей сборки. Он ничего не мог поделать, хоть это причиняло боль. Потом, все так же не издавая ни звука, но тяжело дыша, Драко теми же пальцами полез себе в волосы, стаскивая резинки и ероша те. Он был словно в том фильме, когда в полночь человек раздирал себя, дабы из него появился, вырвался оборотень.       Так он себя ощущал. Пытающимся стащить с себя свою рациональность.       Но знал, что ничего не выйдет. Потому вдруг выпрямился. И посмотрел на охранника, что подошел к нему. Достал сигарету и ровным тоном, будто не он почти бился лбом о капот, спросил:       - Зажигалка есть?       Потому что рациональность была частью его натуры. И если он не хотел проиграть Джинджер, на этом ему и следовало делать акцент, ведь Северус был очень уравновешен. Значит, он в контраст будет еще более хладнокровным! Даже если придется записаться на курсы по глубокой медитации или под гипнозом утихомиривать себя. Сейчас он не имел права на эмоции. Только на анализ действий своего противника.       Командор хотел объявить ему войну? Что ж, Драко знал, что тот нарвался на хорошего противника. ***       - Джинджер, я могу спросить?       - Вопрос вряд ли мне понравится, да? – Гермиона, долго размешивающая в чашке несуществующий сахар, подняла глаза на отца и тяжело вздохнула. Они почти полгода не разговаривали, а она все так же не могла привыкнуть, что в их общении не было легкости. Раньше ни па, ни она, прежде чем поинтересоваться чем-то, не спрашивали разрешения, а теперь в воздухе было такое напряжение, что никто не знал, как правильно повести беседу.       Это была первая полноценная встреча с отцом за долгие месяцы. После ссоры на Пасху и короткого «нет» перед её операцией между ними были лишь два разговора по телефону. Первый – после операции, когда Джинджер обязана была сообщить, что в норме, и второй – вчера, по приезду в Рай, в тот красивый, элегантный, пахнущий пчелиным воском особняк на краю позолоченного леса. Хотела дежурно сообщить, что в порядке, но па неожиданно сказал, что очень скучает. И Гермиона, хоть и не была сама последнее время,, ведь её поддерживал Командор, выпалила: «Я тоже», ведь… Снейп… хороший, заботливый Снейп был ей чужим, а отец – знакомым, потому они договорились встретиться. Девушка не знала, может ли она приглашать кого-то в жилище, потому что они с Северусом ничего толком не обсудили, потому попросила мужчину, который спешил утром, подвести её в город.       - Замечательная идея – встретиться с отцом, милая, тебе стоит развеяться, - оживился Снейп за ужином на застекленной террасе. Он странно морщился, когда держал нож в руке. Однако отмахнулся от вопроса «все ли хорошо?», сообщив, что потянул мышцу. – Но не переутомляйся, ладно?       - Просто подышим воздухом в Центральном Парке, - пообещала Гермиона, понимая, что Северус, который сопровождал её реабилитацию, очень сильно волновался за нее. Да и она была не особо в настроении наматывать круги. Хотелось просто вырваться в знакомую обстановку. Это было глотком воздуха, а не парк, где слишком многое напоминало бы о Его Чести.       А теперь она находилась здесь. На знакомой с детства кухоньке, где они с отцом пили чай в те счастливые дни, когда мать завозила её к па на выходные, или где она готовила ему завтраки, когда жила с ним после операции. Кухоньке, где она до сих пор знала расположение каждой вилки, ложки и зубочистки, ведь годами ничего не менялось. И от этого, несмотря на тяжелую атмосферу после осторожных объятий и неловких рассказов о реабилитации, было хорошо. И потому что па купил ей банановый торт, который Гермиона сто лет уже не ела, и потому что… да, именно потому что все было знакомо.       В особняке ей было неловко. Это было то же самое, что жить в большом, дорогом отеле. Где все было со вкусом. И сервис на пять звезд, ведь даже тарелки на ужин подавали подогретыми, как в хороших ресторанах, но кутаясь в теплый, белый халат перед сном, Гермиона не ощущала себя как дома. Не квартирка отца. Не её комнатушка в Квинс. Не Сити Спайр.       Чужое место, хоть Снейп раз сто повторил: «Чувствуй себя как дома, здесь всё и все к твоим услугам, милая», но расслабиться не получалось, возможно, потому что он, Командор, был ей чужим. Удивительно, как она комфортно ощущала себя с ним, когда они лишь приятельствовали, и настолько все для нее усложнилось, когда Джин поняла, что между ними начало происходить нечто большее. Большие надежды, да. У Снейпа на нее были большие надежды.       - Ты была влюблена в господина мэра, а теперь ты вроде с другим человеком… Я бы хотел понять, что происходит, Джинджер.       - Реальность, папочка, со мной происходит гребаная реальность, - невесело ответила Гермиона. Чтобы дать себе время, она взяла кусочек торта побольше и долго его жевала. Тщательно подбирая слова.       - Он… мистер Малфой…       - Драко. Мне было бы проще, если бы ты называл его Драко. Это бы не подчеркивало сумасшедшую разницу в статусах. Из твоих уст «мистер Малфой» звучит сразу как-то уничижающее, я ощущаю себя грязно, - заметила Джинджер, потому что она за словом «мистер» натыкалась на возрастную и социальную стену, а фамилия сразу напоминала об Астории. Потому Гермиона решилась на замечание.       Она вообще обещала себе больше возражать, если ей было некомфортно.       - Драко тебя обидел? Почему вы расстались?       - Нет, он – лучшее, что со мной случилось и случится, - покачала головой, тяжелой от мыслей, Гермиона. Девушка правда так думала. Даже после реабилитации у нее не было обиды на ту его ошибку прошлого. Потому признание было сделано с легкой совестью, но тяжелым сердцем. Именно потому, что Джинджер в самом деле так считала. Что лучше Драко с ней ничего не могло случиться. О таком, как он, даже мечтать глупо, ведь подобного человека сложно нафантазировать. Со всей заботой, любовью, нежностью, страстью и уязвимостью.       И чем больше рядом был Снейп, тем сильнее Гермиона понимала – ей еще не скоро забыть Драко. В нем было слишком всего. От того, что он – её ожившие девичьи фантазии, до того, что суровый Фафнир умел урчать, как довольный котик, если правильно того почесать… за ушком.       - Ты был не прав, па, что он использует меня ради секса. Драко очень уважал меня. Я ощущала это каждую минуту наших отношений. Потому я ушла. Не хочу в благодарность за все, что он мне дал, отплатить разрушенной карьерой. В какой-то момент я поняла, что наши чувства, какими бы прекрасными те ни были, несут угрозу. Рано или поздно о нас бы узнали, и он бы слетел с губернаторской гонки быстрее, чем сказал слово «квиддич».       - Что сказал?       - Квиддич, - повторила девушка слово, которое вроде придумала сама. Нелепое, оно не означало ничего. Как и их с Драко отношения в глазах общественности. – Он не такой, каким ты его себе нарисовал. И не такой, каким кажется с виду, па. В нем столько старательности. Я не захотела это испортить. Этому мужчине написано стать великим. Америке повезет, если она не упустит его в качестве своего президента.       Мистер Грейнджер посмотрел на дочь. Та говорила искренне. Как могла говорить девочка в двадцать один. С почти революционным запалом, с придыханием, с верой. А глаза её при этом были абсолютно несчастными.       - А как же ты, Джинджер? Тебе не написано быть счастливой?       - Эта цель оправдывает мою сердечную боль. К тому же, знаешь, мне кажется после этих месяцев, что спокойствие дороже любви, - она повторила те слова, что постоянно мягко внушал ей Снейп. Сама того не замечая, повторила.       Не ощущая при этом ничего.       - Поэтому ты выбрала другого человека.       - Этот другой человек сам появился в моей жизни.       Она не солгала. Просто открыла глаза в больнице и увидела Командора, который сидел на стуле и улыбался. Такой непривычный в поло и брюках для гольфа. Такой расслабленный. Такой дружелюбный. Северус привез ей завтрак и предложил поесть в больничном парке. На скамье. Всунул стопы в кроксы, покачал головой и достал коробку с Джорданами, где было вышито её имя. Присев, Командор долго те расшнуровывал, чтобы надеть на крохотные ножки, а затем несильно зашнуровал.       - Пора становиться собой, Джинджер, - просто сказал он ей в то утро, а потом рассмеялся, - а они, эти чертовы шнурки, правда сильно путаются.       Он терпеливо шел рядом, пока девушке с трудом давался каждый шаг. А затем они праздновали её маленькую победу в тени старинного дуба. Снейп извинился, что не приехал раньше, и пообещал, что теперь будет рядом всегда, пока нужен ей. И в том обещании промелькнуло предложение, никак не поддержка. Командор так четко сказал те слова «буду рядом». Констатируя, что сейчас он здесь. На том месте, где хотел быть.       Гермиона смутилась. А затем, позже, лежа в кровати, анализировала все их встречи за последние месяцы и с каким-то удивлением начинала констатировать, что не везде был дружеский подтекст. Просто ослепленная любовью, она не замечала порой его ладоней, что задерживались у нее на плече дольше положенного. Длительных взглядов. Или что поцелуи на камеру доставляли ему искреннее удовольствие.       Какие-то такие мысли у нее вроде были до операции. Но тогда пташке было не до анализов, сейчас же большое количество времени и желание вытеснить боль по Драко заставляли Гермиону прокручивать в голове все, что происходило между ней и Северусом, и главным вопросом был совсем не «что он чувствует?», а давала ли она повод Командору считать, что между ними что-то возможно. Нехотя Джинджер признавалась, что… да, давала. Ещё как. Вспоминала, как он приходил, а она могла встретить его в шортах и лифчике. В шортах, под которыми не было трусиков, потому что до этого девушка флиртовала с помощью вибратора с Его Честью по телефону. Вспоминала, как курила одну сигарету на двоих. Как демонстрировала свою сексуальность, потому что осознавала ту. Как заводила беседы на личные темы, желая хоть кому-то показать, какая она взрослая. Больше не девочка, а женщина, знающая, как ублажить мужчину, ведь не раз гордо говорила Северусу: «Я знаю, как поднять Драко настроение», и сверкала глазами. Словом, да, она с удовольствием флиртовала. Просто потому что могла. И неожиданно оказалось, что её невинное самоупивание дало результат, который заключался в том, что раз в два дня Северус прилетал и проводил с ней время. Порой он даже проводил совещания, сидя на её койке, потому что хотел задержаться подольше, и это казалось таким правильным.       Ведь, пока они были в рамках больницы, легко было любой жест списать на заботу, но теперь же они очутились в одном доме и настало время ответить себе на вопрос: что между ними происходило?       - Джинджер, ты – прекрасна, - заявил как-то Северус, не сводя с нее взгляда. Говорил это девчонке на больничной койке. В мятой футболке и полосатых пижамных штанах. Девчонке, волосы которой он завязывал в две косы, потому что так их расчесывать приходилось реже. – Ты знаешь это. Я знаю это. Прекрасна. Настолько, что глаз невозможно отвести.       - Северус…       - Тебе не нужно дорогое платье, чтобы подчеркнуть свою красоту, ведь она идет с души. Однако дорогие платья – часть потребности молодой девушки, разве нет? Как и многое другое, правда, Джинджер? Я знаю, что ты неприхотлива, но тебе понравилась жизнь, которую ты смогла вести с Драко. Жизнь, в которой намного меньше забот. Где деньги дают тебе возможность ощущать себя спокойней. Да, за них, может, не купишь счастье, но если деньги могут обеспечить покой – это ценнее. Я знаю это. Я пережил в жизни большую любовь, которая закончилась на кладбище. И ты знаешь это. Что любовь – прекрасна, но итог… Любовь – не операция, после нее нет правильного рецепта для реабилитации… Джин, я не могу предложить тебе отношения, потому что это неэтично. Ты любишь другого человека, я знаю это. И не могу сказать, что люблю тебя. Ты мне нравишься. Ты меня очаровываешь. Ты меня возбуждаешь. Ты мне нужна. Это то, что я могу тебе дать. Такие эмоции и ощущения вместе с моим уважением и возможностями. Мне нужна женщина – партнер, которая бы понимала правила этого мира. Тебе нужен не просто человек. Мужчина, Джин, правда? – Он не иронизировал. Гермиона отвернулась. Потому что это была правда. Девушка понимала, что после такого, как Драко, никакой ровесник не будет ей интересен. Ведь в Его Чести её очаровывал именно возраст. Та их разница, где она могла слушать его мудрые речи. И умение уважать. То, чего ещё не дано самовлюбленным мальчишкам. – И не просто мужчина с хорошими возможностями, умом и прочим. Тот, кто будет достаточно силен, чтобы защитить тебя от человека, которого ты пытаешься забыть. Тебе нужен тот, кто знает вашу историю и не будет тебя осуждать, но поддержит. Я вижу, что ты хочешь оградиться от Драко. Мне хватит влияния держать его на расстоянии. Потому как насчет того, чтобы начать с этого? Дай себе шанс, чтобы я о тебе позаботился. Когда тебя выпишут, я бы хотел помочь тебе завершить реабилитацию. Первые месяцы тебе нужен присмотр – ты слышала это от врача. И хорошие условия. Я все это обеспечу.       - А взамен? – Гермиона слушала внимательно. Снейп же предлагал сделку. Не говорил о любви, но о партнерстве. Значит, это была сделка. Более высокого уровня, нежели ту, что она заключила с Драко через Майлза, но все же сделка.       Сделка, которая её интересовала потому, что Снейп мог защитить её не сколько от Его Чести, столько от Майлза, который сжил бы их с Драко со свету, если бы заметил, что Фафнир пытается её вернуть. Майлз боялся Снейпа, как пауки – огня. Но ей было важно понимать, чего взрослый мужчина ждет взамен.       - Я не собираюсь покупать тебя за секс, это, как я сказал давно, уровень неуверенных в себе мальчиков, - усмехнулся Снейп, аккуратно пальцами поглаживая ладонь Гермионы. – Я не говорю, что это мне не нужно будет никогда, нет, я достаточно сильно люблю секс и хорош в нем, но… Джинджер, мне не доставит удовольствия девушка, которая едва может сдержать боль. Как физическую, так и душевную. Я не предлагаю тебе сейчас такие отношения. Я хочу, чтобы ты выздоровела. Подумала про свою карьеру. Смогла снова танцевать. И весь этот период рассматривала меня, изучала, знакомилась. Возможно, ты поймешь, что мы можем быть союзниками. Ведь ты обо мне ничего не знаешь.       - Ну, теперь я знаю, что ты любишь секс, - попробовала пошутить Гермиона, и сейчас флирт не прозвучал так легко, как раньше. Снейп внимательно посмотрел на нее. Да. Он любил секс. И знал, что ей с ним в постели будет хорошо. Потому что он умел уважать свою партнершу. Не дать той заскучать. Без извращений, вроде глори холла, конечно.       - И ты знаешь, что я заинтересован в тебе. Вот, что главное. Как и вопрос – научил ли я тебя за эти полгода любить себя достаточно, чтобы эгоистично позволить себе, чтобы о тебе заботились?       - Да. Да, я могу себе это позволить.       Они не заключили сделку. Не пожали друг другу руку. Не поцеловались. Не легли до сих пор в одну постель. Она просто позволяла Северусу заботиться о ней. И целовала его за это в щеку перед сном. Между ними почти ничего не изменилось. Кроме того, что больница сменилась на прекрасный дом, где впервые у Гермионы была прислуга. И вместо абстрактных бесед за ужином они говорили друг о друге, стараясь познакомиться получше.       Это не делало их ближе, но Гермиона понимала – у них и не будет того, что было с Драко. Не будет дрожи в коленях, абсолютного доверия или безумия. Но она ощущала себя в этом состоянии защищенной. Потому все чаще думала, что же будет дальше. Когда здоровье полностью поправится. Снейп говорил, что ей нужно не отказываться от мечты стать хореографом, и это ей тоже нравилось. Что он видел её будущее не в себе, а в карьере, хоть Джинджер понимала, что их партнерство – при условии развития – потребует законности. Снейп ведь был человек формальностей. Статусы для него имели значения.       Но кажется, все его мысли были лишь о её хореографическом будущем.       - Хочешь я познакомлю тебя и Северуса? Думаю, ввиду того, что он – вдовец, эта связь тебя не так сильно будет беспокоить, – спросила Гермиона в конце встречи с отцом. Она поняла, что хочет вернуть па в свою жизнь обратно. Ей нужен был близкий человек. Очень нужен был.       - Я сделал ошибку, осудив твой роман с Драко, - признался мистер Грейнджер, обнимая дочь. Тогда отцовская любовь была эгоистична. Он хотел защитить свою девочку, не понимая, что и политики могут любить. В этом мужчина убедился, когда сам господин мэр пришел и сказал, что любит его дочь. – Больше я не собираюсь тебя терять, Гермиона. Конечно, я с удовольствием познакомлюсь с любым из тех, с кем ты захочешь меня познакомить.       Фраза прозвучала загадочно, однако Джинджер, уже погруженная в свои мысли, не заметила этого. Поцеловав отца, она вызвала лифт, глядя в приложение, сигнализирующее, что такси уже приехало. Снейп написал, что у него поломалась машина, и девушка сообщила, что Uber ей тоже подойдет. Ей хотелось показать, что она – не хрупкая статуэтка. Преодолеть тридцать миль ей по плечу.       «Выезжаю», - написала Джинджер короткое сообщение, затем, подумав, добавила вдогонку гифку с летящим болидом. Напоминая себе, что общение должно быть неформальным, но это было ложью, ведь она задумалась, как добавить легкости, а с друзьями или Драко все было органичней. Даже когда у нее с неЧестью только начались отношения после Милана, и почти ничего не понимала, кто они друг для друга – все равно Гермиона не сильно философствовала над телефоном. А здесь выверяла количество слов, смайликов и гифок. Ей хотелось верить, что однажды наступит день и Северус станет хорошей привычкой. Но пока она тщательно перечитывала одно слово, отправляя его, пытаясь, чтобы выглядело привычно.       Спускаясь в лифте, Гермиона смотрела на машину, что её ожидала уже у дома, и думала, что они с Командором вроде стали ближе, но легкость прошла. Ей как-то не флиртовалось. Пару раз девушка даже осознанно пыталась сделать это, заготавливая слова, но в ней пропала та естественность, которая позволяла ей раньше щеголять перед ним в халате. Знание, что твое тело – объект желания, сильно все меняло. Особенно у той, которую изнасиловали.       Ведь он же хотел её. Джинджер это понимала. Сколько бы ни говорил исключительно о партнерстве, все равно выебать это партнерство Северус был бы не прочь. Гермиона ощущала терпеливое ожидание в воздухе. И пока не чувствовала ни малейшего любопытства попробовать с кем-то еще. Но, возможно, это были последствия не любви, а операции.       Задумчиво продолжая смотреть в телефон – она постоянно забывала номер такси – девушка вышла на улицу, стала спускаться по ступеням, вскинула голову и… замерла. Джинджер увидела машину с шашечками, но рядом была припаркована еще одна. Темно-зеленый Камаро, естественным образом привлекающий внимание. Ни яркостью, нет. Человеком, который стоял, небрежно опираясь на ту. Скрестив руки на груди, её ожидал Драко Люциус Малфой. Собственной персоной. Собственной ли.       Девушка медленно стала спускаться, тщательно считая шаги, как обучили физиотерапевты. Прием, чтобы не упасть. Фокусироваться на чем-то определенном, хоть хотелось смотреть только на мужчину, который выглядел непривычно. Его волосы были привычно стянуты в хвост, но по бокам к голове прилегало по тонкой косичке. Видимо, так Драко решил проблему с вечно падающими прядями. Вместо знакомого стиля он был одет в джинсы, которые вправил в высокие, тяжелые Loake – осень вернула ему возможность носить привычную обувь – да худи с капюшоном. Рукава он закатил. Обнажая татуировки, браслет сына, дорогие часы и… Боже, до чего он был хорош в этом образе. От солнцезащитных очков до щетины, от зажигалки, которой щелкал, до вен, опоясывающих бледную кожу на кистях.       - Покатаемся? – предложил Драко, цокнув языком. Он не повел бровью и не пошевелился. Не хотел напугать Гермиону. Показывал, что не давит, хоть одно его присутствие разливало напряжение. – Не могу доверить тебя такси, там вечно происходят жуткие истории, а у Северуса так невовремя поломалась машина. Кто бы мог подумать, что Ягуары нынче ненадежны. Аййййй, досада, - ему хватило смелости не скрывать, что автомобиль Командора не случайно был не на ходу. Только мистер Грейнджер написал ему, что дочь у него, Драко связался с парочкой по-настоящему плохих парней и подарил им за большие деньги удовольствие безнаказанно расколотить в пыль от битых окон дорогущий автомобиль, аренду которого сам оплачивал. Написав Снейпу, что ремонт тот обязан сделать за свой гонорар, Малфой-младший помчался в Квинс. Последние двое суток он сам был за рулем. Пресса ещё не пронюхала, но он решил, что имеет право на то, чтобы быть самостоятельней шестидесятилетнего старика, которого катали бы. В нем еще был пыл.       Гермиона проглотила свой язвительный ответ, что жуткие истории происходили и вне такси. Даже в доме мэра города юные девушки были в опасности, пока существовали ублюдки вроде Майлза.       - Драко…       - Я просто тебя подвезу. Даже не позову на обед. Ты не можешь убегать от меня вечно. Садитесь, мисс Грейнджер. Обещаю бережную доставку, - мужчина открыл дверцу, а когда Джинджер устроилась на переднем сидении, обошел машину и сел за руль.       Он не коснулся её даже пальцем. Оба это отметили. С облегчением и неким недовольством одновременно. Между ними зависло столько всего. Все её неотвеченные звонки. Все его отправленные сообщения. Все непринятые цветы, завядшие в больнице на ресепшен.       - Как ты себя чувствуешь? – вежливо полюбопытствовал Драко, тщательно контролируя все – трафик на дороге, слова, движения, потому что рука с коробки передач хотела бы опуститься на колено Джинджер, но он сдерживался.       - Нормально.       - Нормально? – Его Честь вскинул бровь. Джинджер повторила «нормально» еще раз. Машина зарычала. Очень опасно. Ощущая раздражение хозяина. Гермиона сжалась. Она не хотела ехать с Его Честью, но не сбегать же от него, ведь он не маньяк какой-то. Девушка не боялась его, лишь себя. Своих ощущений рядом.       Которые были выше нормы.       В ней все в секунду зашкалило. Гермиона убеждала себя, что её тело устало после операции и реабилитации, но сейчас в ней пробудилось абсолютно все. Сидеть рядом, ощущать его запах, слышать дыхание – это было настолько мощно, что Гермиона сцепила зубы, дабы не завыть, как сильно она тосковала. Ей хотелось уткнуться носом в его худи и расплакаться от облегчения. Или чтобы Драко положил ладонь на колено и привычно забрался выше. Медленно. Миллиметр за миллиметром. Натягивая нервы и сминая ткань, чтобы прикоснуться глубже. В ней было желание сорваться и рассказать ему, как сильно она его любит, но Майлз угрожал ей. Как страшно быть с таким мужчиной, потому что Драко мог убить лучшего друга, но всегда на его место найдется еще кто-то, кто посчитает, что никчемную любовницу можно взять, ведь та все равно – красивый трофей, не более.       Потому она выговорила равнодушное «нормально» и замолчала, а машина сорвалась с места.       - Драко, а ты… как?       - Нормально, - тихо ответил он, косо усмехаясь. Ночи без сна. Дни без сна. Ни покоя, ни счастья. Пустота и упрямая борьба. За кресло, за будущее, за пташку. Он распылялся и казался себе уставшим. Но кому до этого дело было? У всех всё было… нормально. А у него значит – нормальней всех. Разве у политиков бывали проблемы, кроме рейтингов? У них не болело сердце. Они не были людьми. Их невозможно было задеть или ранить. Люди ведь считали, что у них нет душ. Потому… - Да хуево, Джинджер, хуево. Я так скучаю. Мне хочется орать от того, насколько все сложилось. Ты и Снейп? Серьезно? Вот аж настолько я ничего не значил, что ты с ним спустя месяц. Знаешь, девочка, даже я, циничный подонок, не менял любовниц так быстро. Особенно после слов любви.       Драко переключил передачу и прибавил скорости.       Он хотел просто поговорить, но вдруг вся мудрость и сдержанность дали сбой. Гермиона была рядом. Пахла арбузным лимонадом. Сверкала молодостью. Привлекала блеском глаз и браслетов на руках. А ему было ничего нельзя. Нельзя обнять, поцеловать, позаботиться. Лишь спросить, как она, да получить нейтральный ответ, которым отделывались от назойливых журналистов. Нормально. Никак. Ни о чем. Потому вместо тщательного интервью, составленного в голове, вырвались злые, обиженные слова, ведь он правда не мог понять, почему настолько быстро вместо него её обнимал Снейп. Ладно бы никого рядом не было. Нет, Драко бы даже понял какого-то сопляка. Не принял бы, но понял. Юношеская влюбленность, пыл, страсть, но Командор? Почему, блядь, Командор?       - Ты… ты посмеивалась над моими манерами, говоря, что я сноб, ради того, чтобы… чтобы выбрать чопорного урода? Серьезно? Правда, Гермиона? – Он сдержался, чтобы не нажать на клаксон. Впереди машин уже не было, но хотелось просто ударить по рулю и позволить машине заорать за него. Но вместо этого Драко только повышал, увы, свой голос. Что не придавало ему баллов. Не на Гермиону стоило злиться, но… на кого еще? По правде-то.       Его Честь был в отчаянии. Он ради этой девчонки менялся. Рисковал репутацией. Кампанией. Желая дать ей больше, изворачивался как мог и принимал невыгодные решения. Хотел быть лучше, достойней, правильней. Желал с ней все сделать как нужно. А в результате осталась лишь скорость, его глухая злость и её упрямое молчание, усугубляющее ситуацию.       - Скажи мне, Гермиона, скажи хоть что-нибудь! Хоть назови последней скотиной, но никогда не говори мне «нормально».       - Ты же сам сказал – что-нибудь. Что-нибудь я и сказала, - устало протянула девушка, и в следующую минуту машина начала тормозить. Плавно. Драко бы никогда не позволил себе при ней бить на тормоз и поддавать Джинджер риску свободного скольжения. Потому сделал все по правилам. Почти как его учили чопорные инструкторы.       Переход от большой скорости до полной остановки все равно ошарашил пташку. Она удивленно посмотрела на Драко. Тот держал руки так крепко, что побледнели костяшки. А потом тихо протянул:       - Повтори.       - Что повторить?       - Повтори. Свою. Оригинальную. Шутку, – прошипел он. Секунда, и его ремень безопасности клацнул, а Драко развернулся. С руля руки переместились на плечи. Сняв очки, Фафнир смотрел на Гермиону, и весь мир пылал вокруг. – Ты очень смелая, я смотрю. Хорошо. Тогда давай. Наберись храбрости и скажи, что больше не любишь меня. Не запиской. Посмотри на меня и скажи, что влюбилась в Снейпа. Что дело не в благородности. И не в том, что я виновен в твоей травме. Чушь, это все чушь. Почему ты ушла, пташка? Давай же, скажи это. Скажи, что тебе не нравится сейчас быть со мной здесь. – Он наклонился. Одна его рука опустилась на колено Джинджер, и оба задержали дыхание. – Скажи, что я не нравлюсь тебе таким. Что ты никогда не хотела меня, когда я без контроля. Скажи, почему твои зрачки тогда расширены, а ты ерзаешь? Ты же все ещё… я же вижу, что да.       Пальцы его поползли чуть выше. Он сам наклонился. Губы прикоснулись к шее.       Пульс взорвался. У обоих. В секунду. Ему хватило вдохнуть теплый аромат кожи, ей – ощутить прикосновение, сводящее с ума.       - Я люблю тебя, пташка. Я люблю тебя, люблю…       - Я… Я не могу, прости, – задыхаясь, прохрипела девушка, - не могу. Я все ещё люблю тебя, ты прав, но мы больше не вместе, Драко.       - Тебе же нравится, тебе же, блядь, нравится. Скажи, что мне еще сделать, чтобы было хорошо? – Он не мог перестать целовать. Ощущая её пальцы в своих волосах, тихо заурчал. Впервые за много недель постигая свой дзен без позы лотоса. Говорил не о здесь и сейчас. В целом. – Я на всё готов ради тебя, только…       - Мне ничего от тебя не нужно. Ты знаешь это, - с трудом ответила Гермиона, и, увы, это была правда. За месяцы рядом девочка, конечно, принимала от него подарки, но для себя ничего не попросила. Ей был важен лишь он. Он был в центре её потребности. – Я… Драко, я не хочу, чтобы мои отношения были такими, как с тобой. Как у тебя.       Мужчина резко отстранился. Непонимающе сощурился.       - Твой мир полон измен. У вас это считается нормой. Я не хочу так. Да, может, тебе не нравится мой выбор. Я и сама… Но… Вспомни, тебе было больно, когда Астория изменяла тебе. Не заставляй меня делать больно Северусу. Пожалуйста. Он ничего плохого мне не сделал.       Он был, блядь, единственным, кто ей ничего плохого на самом деле не сделал.       Оба это знали. Какими бы ни были планы Командора, он не делал Гермионе больно.       - Больно Северусу? – тихо рассмеялся Драко. Тот упырь по жизни ничего не ощущал. – А мне? Мне можно делать больно?       - Прости…       Она опустила глаза. Прикусила губу. И Драко вдруг понял – это конец. Девочка приняла какое-то свое решение, пробить которое он не мог, потому его руки опустились. Молча Драко пристегнулся и, не превышая скорости, преодолел самые бесконечные тридцать миль в своей жизни. Больше ничего не спрашивая. Не повышая голос. Не пытаясь изменить.       Он проиграл. Проиграл её. Пташка не хотела быть с ним. Просто не хотела. И весь ответ.       - Извини, что накричал, - только и сказал мужчина, когда машина остановилась у до боли знакомого дома. – Хорошего дня, Гермиона.       - Драко.       - Хорошего. Блядь. Дня, – повторил он, не глядя. Просто стискивая руль.       Девушка хотела выйти, но потянулась и накрыла ладонью его напряженные, побелевшие пальцы. Знала, что была жестока, что причиняла вред и боль. Хотела даже верить, что где-то Драко заслужил это, но себя обмануть было сложнее. Ей не доставляло удовольствие его страдание.       - Я хотела сказать спасибо. Спасибо за то, что в тот вечер, хоть я прогнала, остался, - она задрожала от эмоций, что переполняли её. Те снова накрыли. Гермиона помнила, как проснулась утром и поняла, что волосы в порядке. Волосы, которые она не расчесывала с операции. Лишь Драко мог это сделать, ведь в функционал медсестер это не входило. Она проплакала все утро, сжимая расческу. Это было трогательно. - И за кроссовки спасибо.       - Северус сказал, от кого они?       - Конечно. Потому я их и не снимаю. Разве не ясно? - Её синие глаза были полны слез. Драко вздохнул. Джинджер все еще любила его, но не хотела быть вместе. Это было очевидно. Он причинял только боль.       Видимо, её мучило, что она не может его простить.       Он больше не желал боли. Ни ей… ни себе. Потому наклонился и поцеловал ладошку, что лежала поверх его пальцев.       - Носи с удовольствием. И помни - ты уникальна. Уникальна, Джинджер. И я бы хотел, чтобы ты еще была счастлива, - Драко старался, чтобы звучало ровно. Без разочарования, пустоты и обиды. Просто звучало.       Потом Его Честь завел машину, показывая, что беседа окончена. Он тоже был человеком. Он тоже чувствовал. Он тоже устал. Он тоже терял веру, реально убедившись, что нет, здесь счастливого конца не выйдет, ему правда не рады. Без кривляний. Едва Гермиона вышла, сорвался с места. Чтобы где-то там, на скорости, забыться побыстрее. Джинджер долго смотрела ему вслед, вдыхая пыль, что Драко поднял. Вокруг и в душе. Стояла, пока не вышел Северус.       - Что, Драко решил не оставаться на ужин?       - Не смешно, правда. Мне сейчас не до ваших разборок между собой, - огрызнулась девушка, пытаясь согреть себя руками. Ей ничего не хотелось, кроме как лечь в постель. Лечь и выплакаться. Но вместо этого она вдруг сделала рывок, желая поцеловать Северуса. Просто поцеловать. Чтобы забыться, но мужчина мягко остановил её. - Ты разве не хочешь этого?       Дернув плечами, она поднялась на лестницу и села на открытой террасе на плетеный диван. Ощущала пустоту. Драко. Она так сильно обидела Драко. Можно ли подобное оправдать благом, если ему болело?       И Командор. Ей бы так хотелось ощутить к нему хоть что-то, но мужчина не давал ей даже возможности. Видимо, правда относился уважительно и не хотел, чтобы все построилось на опрометчивости.       - Боюсь, я на этом не остановлюсь и поцелую тебя везде, - спокойно сказал Северус, присаживаясь рядом. Не протянул сигарету. Не закурил сам. Поддерживал её в том, что врачи запретили. Ухмыльнулся, увидев, как девушка заерзала. Потому что обращался не к сердцу, любящему другого, а к юному телу, которое представило то, что он сказал, и пробудилось. Он мог сделать её своей на таких маленьких рефлексах. Отказываясь, но словами говоря о желаниях. Рано или поздно ей захочется попробовать. Она снимет свой траур по Драко и попробует. Потому Командор не спешит.       Видя, что девушка замерзла, взял одеяло и накрыл ей плечи. Обняв покрепче. Притянул к себе. Гермиона, положив голову на плечо, закрыла глаза.       - Северус, скажи, а секс без любви бывает? - тихо спросила девушка. Без интереса. С надеждой. Потому что ничто на слова Снейпа не отозвалось. Ни душа, ни тело. Все, что случилось, - это обжигающая вспышка воспоминаний о том, как они с Драко любили друг друга и как он её целовал. Когда нежно, когда - до следов на коже.       - Любовь помеха сексу, - прозвучал новый для Джинджер ответ, и она недоверчиво хмыкнула. Мужчина же усмехнулся: - Мешает сосредоточиться на основном. На удовольствии. Ты удивишься, милая, но любовь в целом по жизни - помеха.       - Я знаю, - тихо ответила измученная этим чувством девушка.       Драко же тем временем доехал до Пятой Авеню, сам не поняв, как разобрал дорогу. Будто машина все сделала за него. Или рефлексы. Или все же машина. Он не помнил, на какой скорости ехал. Скорее всего - на высокой, и потому попал на штрафы - какой, блядь, скандал, но Его Честь был далек от невинного штриха в виде превышения. Мужчина думал только о том, что его Арда рухнула. Нуменор пал. Тьма накрыла Средиземье.       Накрыла Драко. И надежда угасла.       Потому он словно был в темноте. У него в голове ясной была лишь одна мысль - Джинджер потеряна. Девушка аж настолько не хотела быть с ним, что Снейп был предпочтительней. Это странным образом его не задевало. Потому что пустоту задеть было невозможно. Он будто перешел черту и был по ту сторону разочарования. В Зазеркалье, где был все тем же Драко, но без души.       Мужчина был так потрясен фактом резкого “нет”, в котором не было места для компромисса, что не пытался анализировать, что же произошло между ним и Джин. Ведь когда девушка говорила: “Не хочу сделать больно тому, другому, которого не люблю, но не тебе, хоть я вырываю сердце тебе без анестезии”, это означало лишь одно - ей правда все равно, что дальше. У нее даже глаза злорадством не блеснули. Она просто сказала ему в глаза, что чувства Северуса важнее.       Вел ли Джинджер талион - Драко не знал. Но это было даже забавно. Он сломал ей карьеру, она ему - надежды на счастье. Правда, Его Честь не смеялся. В душе, в которой обмельчала надежда, остался ил ярости. Неприятный такой, вязкий, темный ил. В котором он хотел утопить то прекрасное, что жило в воспоминаниях. Все, что утонуло.       Выйдя из машины, которую он неразумно припарковал на внешней парковке перед своим домом, Драко попал в цепкие объективы папарацци, которые скучали на лестнице. В последнее время все мероприятия Его Чести были строго публичными и там было мало места для обычно живых снимков господина мэра, потому несколько фотографов скучало и вот удача им улыбнулась. Потому что на нем была худи, значит продать его неформальность было дороже. Особенно отходящего от темно-зеленого Камаро.       Драко хлопнул дверцей, щелкнул сигнализацией и надел очки.       Он был в раздрае, а значит эмоции на миг, но могли взять верх над разумом. Сколько таких случаев было в истории политики. Даже Линкольн однажды перегнул палку, увлекшись во время дебатов и высмеяв Джорджа Форкера, когда заявил, что последний “пытался скинуть его, слишком молодого для политики”, и продолжил, что “я бы хотел пожить, чтобы чего-то достичь и заслужить уважение, и лучше бы умер, чем был тем, кто изменил свои политические связи ради трех тысяч в год, а потом из чувства вины и для защиты своей совести перед Господом повесил на крышу дома шикарный громоотвод”. Пример того, как говорить нельзя.       Но Драко ощущал, что его громоотвод сгорел к чертям, потому не слушал вопросы, которые выкрикивали папарацци. Ведь у него не было еще репутации Линкольна и ему бы не простили, пошути он в стиле, что Поттеру бы вот тоже громоотвод не помешал в свое время, а теперь бы уже не помог. Это было бы неразумно, ох, неразумно.       - Мистер Малфой, что Вы, как поклонник Толкина, думаете о “Кольцах Власти”?       Вопрос огрел Драко, как булыжник по затылку.       Малфой-младший замер. И в секунду калейдоскопом перед глазами мелькнуло все. Его ожидания сериала - он правда ждал. Возмущение Джинджер, когда она в середине лета увидела трейлер. Критика, которую он игнорировал. Их с Гермионой договоренность, что он будет выделять час в неделю ради просмотра серии, и её обещание, что она научит его хрустеть начос под кино. Мужчина сомневался, ведь в кинотеатре никогда не брал попкорн, считая, что вся еда, которая елась руками, ниже его достоинства. Их шутки, их предвкушения. Её эльфийские уши в последнюю их ночь. Виолончель. День премьеры, когда он принес пачку начос в Дориат, где вывел сериал на проектор и не ощутил ничего, даже раздражения. Сообщения Джинджер без ответа. Он ей писал свое мнение на протяжении серии, но в ответ была лишь тишина.       А он упрямо писал. И ел дурацкие кукурузные лепешки, зачерпывая гуакамоле, которое сделал сам. А потом смотрел ещё сериал. В перелетах. И каждый раз писал. Без ответа. Но писал.       Все это на секунду промелькнуло. Злость взяла свое. Понимая, что это возможность высказаться без политических последствий, Драко развернулся. И коротко бросил:       - Дерьмо, - и более не комментируя, чтобы не заорать, что он о состоянии своей души, а не о сериале, смысл которого даже не уловил. Защелкали камеры. Мужчина скрылся в недрах дома, позволяя швейцару закрыть за ним дверь. И лишь в лифте он зло рассмеялся. Был счастлив, что завтра это лаконичное слово будет на первых полосах газет. И Снейпу придется с этим разбираться.       В пустом пентхаусе было не так весело. Стащив с себя худи, Драко прошелся по пустоте. Налил себе виски. А потом швырнул бокал в одну из черно-белых фотографий своей, блядь, счастливой семейной жизни.       - Прости, дорогая, просто ты меня заебала, - рыкнул он осколкам своего брака, который подвел сам и который предал его. Одиннадцать лет впустую. - Сука. Что ж вам всем меня мало?       Поднявшись на второй этаж, Драко уставился на две вещи, что привез из Сити Спайр. Один из солнцеловов, который не осветил его скудные будни, и футляр, где покоилась виолончель и смычок, к которому мужчине не хотелось прикасаться. А все же он протянул руку.       И щелкнув застежку, первое, что сделал, - это провел пальцами по подарку Джинджер. Воспоминание. Она не оставила ничего, кроме воспоминания о доверии. Забавно. Доверия больше не было, а смычок - вот же он. Остался здесь. Лежал.       Его Честь осторожно сжал тот. В душе разлилась боль, которую он сдерживал. Дар Смерти, вот уж точно. Причиняющий нереальную, невозможную боль от расставания.       - Знаешь, я ведь, блядь, правда хотел дать тебе все, чего не смог дать никому, не понимая и не осознавая. В этот раз бы все вышло. Но разве ты дала мне шанс? - Он свободной рукой подхватил ловец солнца и грохнул тем об пол.       Вокруг посыпались разноцветные осколки, которые переливались под босыми ногами Драко. Подавив желание наступить на них и ранить себя о любовь уже физически, он подтянул к себе стул, обнял коленями виолончель и, вспоминая их с Гермионой момент, заиграл хаос того же мексиканского композитора, только виолончель, зарыдав в миноре, кажется, стонала. Она идеально отражала эмоции Его Чести.       Он нарочно ошибался. Не контролировал себя. Не контролировал абсолютно. Как Гермиона и советовала. Но вряд ли бы ей понравилось. Он сомневался, что пташка бы оценила плохую, тяжелую музыку мимо нот, но именно так Драко себя ощущал.       Вне нот. Вне пространства. Вне любви.       Только он. Единственный во всем мире. И сердце, разбитое на куски, на солнцелов. Потому Драко играл. Да порезанных о струны пальцев.       *** Слушайте, я, конечно, часто бубубу, но сегодня хочеться сказать спасибо, впервые у меня было больше 200 ждунов на главу. Это так...мотивирует, правда. Вот невероятно. Особенно, сейчас. Вы все знаете, что я пытаюсь побороть свой кризис и ваша поддержка... я ощутила её очень сильно в прошлой главе. Спасибо вам. Активные читатели - счастливый автор, который радостно пишет. Потому, продолжайте писать отзывы и пользоваться кнопкой "жду проду", это важно. П.С. следующая глава выйдет со смещением в 1 день, то есть в пятницу, 29 сентября (при условии хорошего фидбека, конечно)