Миристицин

      ТАЛИОН - сильный, несгибаемый       Февраль 2022       Личный дневник Д.Л.Малфоя       “Возможна ли любовь с первого взгляда в 38? Ведь нет же. Тогда что это со мной случилось, когда я увидел эту девушку в стрип-баре? Почему даже сейчас мое сердце выпрыгивает из груди и почему я принял нерациональное решение? О, Эру, но как же она прекрасна. Ничего не могу поделать. Хочу узнать её поближе”       Записки Джинджер       “Год назад я бы подумала, что сегодня - лучший день моей жизни, ведь я познакомилась с… Ним. Человеком, которого любила так долго. Который, сам того не зная, влиял на меня. А он оказался похотливым ублюдком. Еще и увы красивее, чем на всех фото или митингах. Какая сучья ирония”              - Но я ведь просто его люблю…       Драко, сидящий за столом, вскинул голову, услышав эти слова, сказанные беспомощной девчонкой, на которую накинулись журналисты у отеля. Голос её дрожал, она выглядела уставшей, напуганной, но при этом очень-очень уверенной в том, что говорит. Никогда ещё Его Честь не слышал, чтобы пташка говорила с такой твердой верой в собственные чувства. Ему она обычно это лишь стонала в порыве страсти, либо шептала, смущенно пряча глаза, а сейчас, когда маски и занавес упали, обнажая их секрет, Гермиона говорила о любви. Прекрасно зная – ей не простят.       - Блядство, - выругался он, на секунду со стоном опуская голову себе на ладони. В отчаянии. Скьяп переключала каналы, но везде было одно и то же. Люблю, люблю, люблю. Луч света в море дерьма и грязи, которое на них просто взяли и вылили. – Твои люди связались с ней?       Спустя минуту Малфой-младший взял себя в руки и посмотрел на Кьяру, которая сидела на ручке кресла с идеально прямой спиной. Он видел, что ей хотелось сказать: «Зачем моим людям там быть, ведь это дело семейное», вернув Скьяп ту её фразу, но Донна лишь пожала плечами.       - Нет. Но она в отеле. Под наблюдением. Думаю, у нее что-то с телефоном. Либо выбросила, либо отключила. Наверное, испугалась, потому оборвала связь. Никто ведь не додумался дать ей инструкцию на такой случай. Никогда не думала, что это скажу, - Кьяра отпила чай, который подали, и закатила глаза, - но порой Майлз был полезен. Он любил выдавать инструкции.       Драко в упор посмотрел на Кьяру.       День летел к чертям. Сначала новости о Майлзе – не грустные, но весьма неуместные, а потом просто все завертелось, как не пойми что. Они сидели в кабинете – Скьяп, Командор и парочка приближенных спичрайтеров. Наслаждались двухчасовым затишьем. Обедали прямо здесь. Обсуждали выступление, что предстояло Фафниру вечером. Ни слова о пташке, зато Драко было любопытно наблюдать за двумя, которые, кажется, держали очень деловую дистанцию. Они сидели в креслах напротив, привычно язвили и… ничего. Никакой химии, никаких взглядов особых, совсем ничего. В какую-то секунду Его Честь ловил себя на мысли, что Рай ему почудился, но потом он забыл обо всем.       Грянул гром. К которому никто не был готов.       Зазвонили разом все телефоны, и повисла тишина. В их мире одновременные звонки были признаком катастрофы, и, не сговариваясь, все трое бросились включать кто ноутбук, кто телевизор, кто новостную ленту. И правда, правда их потрясла, хоть никто не был слишком удивлен. Наверное, в глубине души каждый из них понимал – однажды история выйдет наружу. Слишком много людей уже было в курсе, и слишком много врагов было у Драко. Чем ближе к заветному финишу, тем опаснее. Но гром среди ясного неба не мог не поразить. Все же.       - Ебать, - вырвалось у Северуса, и он первый отключил телефон.       Драко попробовал дозвониться пташке. Скьяп набрала Кьяру.       Остальные реакции мира они игнорировали, хоть Донна, явившаяся полчаса спустя, заявила, что вокруг дома прессы столько, что походило на маленькую облогу. И пока Скьяп с Командором рассуждали о земных вещах, вроде как воспользоваться моментом и каким образом выкрутиться, Драко пытался дозвониться до Гермионы, параллельно скроля все ленты новостей, где его Джинджер и только Джинджер поливали грязью. Мир был жесток. Женщин – особенно юных, красивых и легших в постель к очень властным мужчинам – осуждали жёстче и с большим удовольствием. Интернет был современным «Молотом Ведьм», где зависть набирала обороты. Драко сердился. Случилось то, чего он реально боялся. Его любовь отрикошетила по пташке, а не по нему.       Когда Снейп заявил, что рейтинги Драко начали падать, он ощутил почти мазохистское удовольствие, ведь знал, что должен нести ответственность. Его Честь почти не слушал споров всех присутствующих. Фафнир понимал, что выборы, по сути, проиграл и неожиданно ощутил облегчение. Не потому что карьера летела в тартарары, это было горько, с учетом сил и денег. Драко знал, что завтра проснется с головной болью и будет угрюм много дней, но сейчас ему стало проще, что больше не нужно притворяться. Он любил Джинджер.       Мир узнал.       Однако то, что все ополчились на малютку, которую господин мэр, по сути, насильно уложил в постель, его бесило. На разлучницу и коварную аферистку Гермиона тянула меньше всего. Стоило вспомнить, как она плакала в гардеробе пентхауса Малфоев, думая, что Драко улучил ее в краже ста долларов, или сколько там она не доложила в тот конверт. Джинджер была чиста и все, чего хотела от него – его самого.       О чем вдруг взяла и сказала на камеру.       Пока он скрывался в особняке, малютка оказалась храбрее. Потому что не побоялась осуждения и камер.       - Соберите пресс-конференцию, - сказал Драко, поднимаясь. Захлопнул крышку ноутбука. Его заебало сидеть и держать оборону, когда у Гермионы не было брони, а с нее заживо сдирали душу. Ведь она тоже это видела. Все комментарии. Видела и переживала. Господину мэру хватило одного взгляда на свою сиалию даже через экран, чтобы это понять.       - Это неразумно и…       - Пресс-конференцию, Северус, живо, - рявкнул Малфой-младший, а потом посмотрел на главу своей службы охраны, - приготовить мой джет, я вылетаю сразу в Лос-Анджелес. Мне нужно поговорить с Гермионой. Что, ну что, блядь, Скьяп? Что ты мне хочешь еще сказать? – Он устало закатил глаза. - Пока мы все тут сидим и умничаем, боясь мою карьеру разрушить, Джинджер принимает удары. Очнись. Моя карьера… как кольцо всевластия. В Роковой Горе горит адским пламенем. Плевать. Больше нет смысла в осторожности.       Все притихли.       Снейп знал, что Драко посетила очень плохая идея. Малфой был хорошим политиком, но лишь при должной подготовке. Все его экспромты были результатом продуманности, потому выйти и говорить с прессой на эмоциях, без речи, было просто глупостью.       - Слушай, Берен, прошла эпоха бардов, рыцарей, или кем там был этот парень. Я… - он хотел что-то добавить, но Скьяп неожиданно дернула Северуса за рукав, и тот, к своему удивлению, умолк.       - Сколько прессы, говоришь, было? – переспросила блондинка у Кьяры. Та развела руками, пытаясь сказать, что много. – Прекрасно, тогда не нужно собирать пресс-конференцию, все демоны здесь, да? Вопрос всего один – ты пойдешь в таком виде?       Она выразительно посмотрела на домашний стиль Драко – темные джинсы, отсутствие носков, серая рубашка и зеленое худи с гербом семьи Малфоев. Вроде в нем Его Честь играл в бейсбол, когда республиканцы собирались 4 Июля.       - А что не так с моим видом?       - Это же худи…       - И что? Президент Украины вон в худи расхаживал по Белому Дому, а затем выступал в Конгрессе, и, знаешь, мы все говорили, что это стильно и современно. Долой галстуки и дресс-код.       Скьяп закатила глаза. Драко любил порой делать вид, что не понимал вопросов или контекстов.       - Ты не президент, кузен.       - Это пока, - пожал плечами мужчина и направился к выходу из кабинета, но сначала он развернулся и посмотрел на сердце, которое болталось в треугольной клетке. Подарок его пташки. Дернул то, и ловчик очутился в его сердце. Сжав его, Драко вышел.       Снейп тоже покинул кабинет, но не для того, чтобы последовать за Его Честью. Он знал, кто пойдет следом, и едва появилась Скьяп, Командор мягко поймал девушку за запястье и свирепо уставился на нее.       - В какие игры ты играешь? Его папаша слил всем журналистам, больше некуда, так на чьей стороне ты, если кинула своего кузена своре голодных псов?       - Я всегда на стороне Драко, mon Rouge, - прочирикала блондинка, но слегка нахмурилась. Её не устраивал тон. Его - её решения. Сантиментов не было. Скьяп поморщилась. Будто им не было хорошо недавно. Будто она не знала, что ощущала, когда он был в ее теле. Они словно отрицали то, что случилось, потому что… тогда все слишком сильно зацепило. - Тебе следует лучше смотреть его рейтинги. Посмотри. Эта девушка сделала кое-что, чего не сделал ты, гений пиара. Его рейтинг после её слов взлетел. Выше, чем был. В секунду. Потому что из изменника она сделала его… любимым. Это мощно. Даже ты бы такого не сотворил.       - Драко знает?       - Нет, он не открывал ничего. А вот я знаю, потому не против, чтобы он вышел и вывалил прессе свое сердце. Медвежонок, он пошел сделать себя губернатором, сам о том не подозревая. Их любовь станет лучше любой программы. Никто этого не предвидел. Но глаза Бэмби еще работают. Детка оказалась полезной. Боже, благослови ее красоту и невинность.       Тем временем Драко Люциус Малфой был невинен, как никогда в жизни, потому что впервые был далек от политики, как человечество – от колонизации Марса. Все началось со лжи. Он знал об этом, всегда знал. Так его воспитали. Он родился во лжи – ведь даже его дату рождения подтасовали, ведь слабая после родов мать не могла выйти на ступени госпиталя и показать наследника их семьи, потому пришлось лгать. Его сын родился во лжи – еще большей, чем Драко осознавал десять лет назад. Его Честь был честным политиком, но все, чего он достиг, тоже строилось на зыбком, неправдимом имидже семьянина. Даже любовь… особенно любовь, точнее… тоже родилась и существовала во лжи. Он устал от этого порочного круга. В конце концов, ведь не был же мафиози. Это Донне подходил такой принцип, Драко же лжи более в своей жизни не желал.       Потому шел по особняку Грейси, не обращая внимания на прислугу, которая отводила от него глаза. Все уже видели, весь мир видел… Неожиданно мужчина остановился. Замер. Полез в карман за респиматом, а наткнулся на стеклянное сердце Джинджер. Достал его. Хрупкое и переливающееся. Странно улыбнулся. Весь мир увидел, что он любим. И что он любит. Если это было преступлением – он был готов выйти и произнести свою заключительную речь. Дядя-адвокат всегда говорил, что на суд присяжных последние слова обвиняемого производили впечатление.       Потому он собирался выйти и сказать в лицо всему миру, что да, он любит ту девчонку. Без уверток и обмана. Слишком много этого и так было в их жизнях. Сказать гордо и смело. Потому что терять больше было нечего.       Сердце одобрительно подмигнуло Драко. Он подумал, что вот оно – исторический круг, построенный на миристицине, замкнулся. Его любимый Манхеттен купили когда-то за пару стеклянных бусин. За одно стеклянное сердце Драко его и отдаст назад, ведь больше не будет мэром этого города. И губернатором штата. Что не исключало его шансы на пост президента в будущем.       Мужчина усмехнулся. Нет, он не был невинен. Все же политика была у него в крови, как морская вода – в устрице. Не мог существовать без своей стихии. Задыхался. Но в нем не было расчета или корысти, вот в чем была разница. Драко собирался поставить на любовь. Почти в сорок лет. Не потому что сдавался, а потому что знал – в будущем ему нужна будет сила, а одинокие люди проигрывали быстрее. Потому он готов был сделать шаг назад. Чтобы стать кем-то большим.       Ведь президент страны должен был быть счастливым человеком. Разве нет? Драко стиснул сердце Гермионы, пряча то обратно в карман. Ощутил прилив невероятной силы. Подумал, что каждые выборы он кого-то терял. Отца, дядю, Асторию. В эти он упустит победу, но не потеряет Джинджер. Никакая цена в мире не заставит его отвернуться от своей Лютиэн. Разве не ради этого момента он столько читал о жертвенной любви?       Драко вышел на крыльцо дома, и поднялся хаос. Защелкали вспышки, ослепляя Драко и обезоруживая его. Прозвучали вопросы, слившиеся в один. Мужчина усмехнулся, остановившись на середине лестницы. Скрестив руки, чуть оперся поясницей на перила. Сощурился, показывая, что ноябрьское солнце и пресса били по глазам. И молча ждал, пока шум утихнет. Кричать не было смысла, он эффектней пользовался тишиной и стиснутыми к ухмылке губами. В конце концов, журналистам так захочется узнать правду, что они умолкнут. Это был самый эффектный метод управления толпой – молчание. Своим видом Драко показывал, что не собирался никуда уходить, он просто ждал, когда вопросы утихнут, чтобы заговорить одному, а пока прессе это доходило, он быстро всех окидывал взглядом. Когда-то давно Сэм Джонсон, отец 36-го президента США, сказал, что, если заходя в зал, ты не можешь за секунду понять, кто за тебя, а кто – против – тебе нечего делать в политике. Этот урок, прочитанный в мемуарах, Малфой-младший отлично усвоил. Потому анализировал. Приветливых лиц было мало, но и откровенно враждебных тоже. Журналисты были полны скорее любопытства, чем осуждения. Про себя Драко задал вопрос – сколько из них изменяет своим женам? И сколько испытывает к нему понимание по этому поводу?       - Что ж, наверное, я должен сказать спасибо, что ни одно событие в моей жизни не происходит незамеченным журналистами. Мало кому так везет, правда? – Драко начал с шутки. Кое-кто рассмеялся. Мужчина хмыкнул, не скрывая своего ироничного отношения к ситуации.       Да уж, редкий везунчик.       - Я не буду отвечать на вопросы, однако моя речь будет абсолютно откровенной. Но для начала я бы хотел попросить покинуть нашу импровизированную пресс-конференцию представителей Associated Press и The Epoch Times - его голос звучал почти дружелюбно, но в нем прорезались те самые стальные нотки, которые подсказывали: это не просьба, а настойчивая рекомендация. Второго предупредительного в воздух не будет. Дальше подключится охрана. – Остальные могут остаться. Я выступаю за свободу слова, но мне категорически не нравится отсутствие объективности. Пресса должна подавать факты, а не искажать их из-за субъективных суждений, которые выходят даже не из опыта журналиста, а скорее… из политических убеждений.       Драко делал смелый ход, убирая представителей тех изданий, где Гермиону обругали. Скорее даже, оскорбили. Не унизились до слова «шлюха», что было чревато судебными разбирательствами, но тон… тон был понятен. Всю жизнь Малфоя-младшего учили тому, что с прессой нужно быть осторожным, ведь пятая власть могла как вознести, так и погубить, но мужчина знал, как играть в эти игры на грани. Не хотел выглядеть виновным, готовым к сотрудничеству со всеми. Нет, он был, черт побери, Драко Люциусом Малфоем, и не им его судить. Ох, не им.       - Прекрасно, - когда на несколько человек стало меньше – на численность толпы это особо не повлияло, Драко продолжил. Все с той же усмешкой. Все в той же дерзкой позе. И все так же без малейшего понятия, куда его несет. И хоть ему было не по себе, он, как ни странно, ни капли не нервничал. Скорее – злился. За вмешательство в личную жизнь. – Вы ждете от меня заявления, а я бы хотел принести извинения. Девушке, которая пострадала в этой истории. Я бы хотел извиниться перед мисс Грейнджер.       Он ощутил, как в воздухе повисло напряженное ожидание и недоверие. Журналисты были так же циничны, как сам Драко, потому ожидали вранья, но вот мэр города стоял на лестнице своего особняка. В джинсах, свитшоте и с открытым сердцем. Кажется, это тянуло на сенсацию.       - Мне очень жаль, что мои чувства стали поводом для оскорблений человека, который ни в чем не виновен. Красивую девушку так просто осудить - история со времен Евы знает сотни тысяч таких вот примеров. Но прежде чем говорить плохо, подумайте о том, что в красивую девушку так просто ещё и влюбиться. Ты можешь быть циничным, взрослым, женатым политиком, но ничего невозможно сделать, когда теряешь голову от чувств. Я знаю, что это не оправдывает ожидания избирателей, но, положа руку на сердце – когда вы последний раз задыхались от любви? Разве вы бы это променяли… да даже на власть? Я – нет. Эта девушка – уникальна. И я её люблю. – Он не знал, что у него меняется голос, когда говорит о пташке, но стоять и признаваться было просто. Ведь Драко говорил то, во что верил сам. Слова находились сами. Малфой-младший давал ответ не на вопросы журналистов и общества, нет. Он отвечал на “я ведь просто его люблю”, показывая, что все - чертовски взаимно. Пусть судят его. – Если моя личная жизнь сильнее моих политических поступков – я готов проиграть. Если мой штат считает, что влюбленный мужчина не подходит – окей. Мне всегда казалось, что мои поступки говорят громче слов, но, если по моральным критериям моя любовь делает из меня не того, за кого были готовы голосовать – то все, что я могу – это попросить прощения, что не оправдал чьих-то ожиданий. Но я тоже человек. И я влюбился. Просто увидел и влюбился. Я не ищу понимания, все, чего мне хочется – чтобы никто не судил девушку, которая полюбила не того мужчину.       - А Вы, мистер Малфой? Вы сами не ошиблись?       - О, нет, я как раз полюбил ту девушку. Наконец-то. Впервые в своей жизни. И не жалею об этом ни секунды.       - Но это может стоить Вам карьеры.       - Что ж, в этой стране уже объявили импичмент президенту из-за любви. Я не буду первым политиком, которого это уничтожит, - Драко иронично улыбнулся. Вот почему жизнь начиналось со лжи. Правда имела последствия. Сильнейшие последствия. – Знаю, что одним чувством не перекроешь то, что я не был верен своей семье. Я, как лидер, обязан считаться с общественным мнением и потому отдаю себе отчет, что мой поступок – не идеален. Нельзя сказать «люблю» и думать, что это оправдание. Любовь никогда не может служить оправданием для антиморальных вещей. Потому я и открыт к последствиям. Но вот какая штука. Мне бы хотелось, чтобы эта история была не грязным скандалом, а поучительной. Для всех тех, кто любит и боится принимать решения. Пусть посмотрят на меня, на последствия и… действуют, черт побери. Ведь завтра может быть поздно. Серьезно. Действуйте. Чувства того стоят. Я же действую. И знаю, что счастье того стоит.       Бильбо говорил ему, что лидером не становятся по расписанию. Можно было распланировать карьеру, но не свое лидерство, и вот сейчас, признаваясь в чем-то, до боли знакомом каждому, Драко вдруг становился ближе, понятней. Становился лидером. Хоть ему казалось, что он проигрывает. Но это был его тристанов аккорд. И в нем он звучал прекрасно.       - Мистер Малфой, кроме того, что Вы женаты, Ваша разница в возрасте… Мисс Грейнджер так юна…       - Я не буду банален с фразами, что любви покорны любые возрасты. Скажу, что вы не представляете, как сложно понять почти в сорок, что твой человек оказался из другого времени. Да, Боже мой, из другого столетия. И тысячелетия. Но он твой. И с этим ничего не поделать. Наша разница в возрасте выглядит вызывающей, но с другой стороны, возьмем родителей Франклина. Его отцу было пятьдесят два, а Саре – в два раза меньше. И у них родился президент США. Так что история знает такие случаи с прекрасным исходом.       - Мисс Грейнджер беременна? – угадывая в его вопросе намек, тут же схватился за сенсацию журналист, и Драко рассмеялся, качая головой. Потом посерьезнел, когда спросили о разводе.       - Да. Это правда. Мы с Асторией уже консультируемся со своими адвокатами, но я бы не хотел говорить об этом. Я – человек, и часть моей жизни, такая непростая, должна остаться приватной. Это непросто. Потому, прошу прощения. Когда мы будем готовы – то будет официальный пресс-релиз. Все, что я хотел сказать – да, видео – не монтаж и не ложь. У меня правда есть роман с другой. Я объяснил свою мотивацию. Дальше – решать людям. Свою кандидатуру я снимать не буду. Спасибо за внимание.       И, развернувшись, Драко пошел в дом. Не зная, что его рейтинги сейчас взлетают. Он думал лишь о том, чтобы вылететь в Лос-Анджелес, но Скьяп покачала головой.       - Мне кажется, тебя заждались в другом месте. Гермиону забрали оттуда. Я уже изменила план полета. Вперед. Тебе стоит поспешить, Драко…        Тревога кольнула его сердце. ***       Джинджер вышла из машины, уныло оглядываясь. Местность вокруг радовала глаз смутно знакомым - кажется, с детства - лесом. Сколько хватало взгляда, вдали были деревья, деревья, деревья. Высокие и древние, как лес Фангорн. Девушка ожидала, что вот-вот оттуда появится энт, но нет, к ней шел лишь человек со стороны аккуратно подстриженной лужайки, на которой не было ни листочка, хоть лес стоял уже золотой от осени. Где-то на расстоянии виднелся роскошный особняк.       Девушка сложила руки в карманы худи, которую надела, когда в её номер под утро постучали. Несколько парней не самого приветливого вида буркнули, что мистер Малфой приказал ей следовать за ними. Понимая, что Драко - хоть она больше и не была нужна - нужно спрятать её подальше, Гермиона натянула поверх шелковых пижамных штанов его толстовку с капюшоном и вышла. Больше ей брать было нечего. Пара платьев ей больше не пригодится.       Вопросов она не задала. Просто поступила, как должна была и как того хотел Драко.       Хоть от кроссовок сейчас пташка бы не отказалась. В сандалях на босу ногу было свежо. Она не имела никакого представления, где находится и почему. В Лос-Анджелесе её привезли в аэропорт, и она впервые поднялась на борт частного джета, который за пару часов доставил её куда-то. Девушка плохо ориентировалась в направлении да и временами отчаянную душу погружало в легкую дрему. Час дороги, и вот она уже среди утопающей в зелени поляны. Которая явно была в частной собственности.       Ей казалось, что она бывала здесь раньше. Дорога была немного знакома. Возможно - лишь возможно - девушка находилась на территории национального парка “Олимпик”, который находился на северо-западе штата Вашингтон. Далековато от Драко. Отличное место, чтобы её спрятать.       Внезапно Гермиона поежилась, как будто заново все оценивая. Старый лес. Опасные с виду мужчины. Неугодная любовница. Туманная дымка. Никто не знал, где она. Никто не хватится. Не идеальное ли время и место избавиться от… Джинджер тяжело вздохнула… грань между любовью и проблемой была в одну новость на национальном телевидении.       Да, теперь она была проблемой.       А по телевизору девушка услышала, что делают с проблемами. Они случайно заканчивают жизнь самоубийством в собственной ванной. Так почему бы ей, опозоренной девице, не повеситься, скажем, на дереве? Мотив же был очевиден.       Ей стало на секунду очень дурно и страшно.       Драко, может, любил, но больше не дорожил ею. Её имидж был испорчен статьей о стрип-клубе. Шансов было мало. А у Малфоя были связи с мафией. Как их… Рены, да. Рены. Кто-то же помог ему разобраться с Майлзом. И с ней помогут. Точно, помогут.       “Ох, Драко, - грустно подумала напуганная девушка, натягивая худи на тоненькие пальцы, - я бы молчала, честное слово. Я бы никому не рассказала”.       Её охватила грусть. И странная, дикая благодарность. Потому что, по правде, её жизнь была разрушена. Она особо не знала, как ей все отстраивать сначала. Не с репутацией главной шлюхи… как минимум штата Нью-Йорк. Ей не дадут спокойно жить. Так может умереть - тоже вариант? Публично она была точно уничтожена.       Человек вдали приближался, обрастая разными чертами. Он превратился в высокого блондина, одетого в домашнее кимоно бутылочного цвета. Ветер и непогода его не смущали. Он шел, и рядом с ним бежал черный пес. А мужчина приближался, и вот Гермиона могла различить цвет его глаз. Они были пугающе красными. Как у вампиров в старых фильмах. Да и в новых тоже. Хоть Гермиона не любила кино.       Это было так странно, что девушка оцепенела. В первую секунду Гермиона подумала, что это - Люциус Малфой, но теперь, кажется, поняла, кто перед ней. Человек, исчезнувший с радаров много лет назад.       Тот, о ком Драко упоминал лишь косвенно. Другой мистер Малфой. Дядя Фафнира.       Внутри все похолодело.       Она опустила свои глаза, разглядев внезапно на зелёной ткани вышитую золотыми нитками пчелку. На секунду она задумалась, вспоминая футболки Драко. Может, они не имели никакого отношения к бренду Диор? Возможно…       Несмотря на нервозность ситуации, Гермиона сдавленно хихикнула. Представить Её - больше не её - неЧесть, который носил подаренную дядюшкой одежду - было невероятно… смешно. В хорошем смысле.       Любопытно. Что у них за привязанность к пчелам?       - Добрый день, мисс Грейнджер. Добро пожаловать, - мужчина подошел наконец на расстояние, достаточно для того, чтобы не кричать. Улыбнулся ей и поцеловал в обе щеки. Так, будто они были знакомы. А может, они и были. Ведь об этом человеке она слышала немало слов тоски с уст Драко. - Простите за драматичное прибытие. Времени было мало. Так не хотелось оставить столь прекрасное создание тем коршунам из прессы. Они бы от вас и костей не оставаили.       Он ободряюще улыбнулся. Его глаза были холодны, но, как ни странно, Гермиона не ощущала враждебности. И ей стало легче. Кажется, её не собирались убивать. Лишь спрятать.       - Можете звать меня… Бильбо, - подмигнул он ей и протянул руку, - пойдемте, милая, нечего стоять на ветру. Как дорога?       - Нервно, - призналась девушка, абсолютно сбитая с толку. У нее в голове была тысяча вопросов, но задать ни один она не смогла. Была потрясена тем, что встретилась с человеком из легенд. Дядей Драко. Скорпионом. Да, в прессе его так и называли. Скорпион. И репутация у него была не лучшая.       Девушка косо усмехнулась. Что ж, в этом они были похожи.       И в любви Драко тоже.       - Это ведь не он попросил меня забрать? - поникшим голосом спросила Гермиона, понимая, что речь шла о другом мистере Малфое. Постарше. Её Драко было… боже, как быстро ему стало все равно.       - Оставим политикам тушить пожары, дитя, - очень неопределенно ответил мужчина, открывая дверь в дом и пропуская уставшую, замерзшую и растерянную девушку, за которой его люди наблюдали последние пару недель. Усмехнулся. Столько красоты и столько проблем.       Он считал обмен равноценным. Эта девушка, наверное, стоила всего шума, что поднялся вокруг. Его Драко с детства мечтал об очаровательной эльфийке. Что ж, кажется, нашел свое бессмертное создание. В жизни мисс Грейнджер была еще красивее, чем на снимках.       Девушка остановилась среди холла, но пес побежал в сторону двери с витражами, и Гермиона последовала за ним, в помещение, где была кухня. Принюхалась. Как и в Раю, здесь пахло воском. Потихоньку пазл начал складываться. Скьяп при Снейпе заявила, что она - у себя дома. Значит… значит мужчина был не только дядей Драко, но и…       - Вы - отец Скьяп, - догадалась она.       - Скорее, она - моя дочь, - уклончиво ответил мужчина, сам щелкая чайником. Гермиона удивилась. И формулировке, и тому, что в таком большом доме не было прислуги. Она не догадалась, что мистер Малфой на сегодня распустил всех, чтобы не тревожить свою и без того потрясенную скандалом гостью.       Хватит с нее и одного знакомства.       Потому дом был пуст.       Гермиона села за стол, отказавшись идти в столовую или гостиную. Ей понравилось здесь. Обратила внимание на пару баночек с медом, которые стояли у нее прямо перед глазами. Он был золотистым и прозрачным. В одном плавали лепестки роз, во втором - миндаль, в третьем – ягоды ежевики, превратившие золото в индиго.       - Драко предпочитает ежевичный, а моя дочь - с розой.       - Значит, вы - миндальный, - догадалась Гермиона, подумав, что Драко не виделся с дядей годами, но тот все равно вел себя так, будто племянник вышел на пару минут. Это было… страшно. Не станет ли она такой? Хранить дома рисовый чай и любимое мороженое Драко в надежде, что тот - вернется.       Она снова спрятала глаза. И пальцы. Между коленей. Подумала, что узнала о своем любимом мужчине еще немного. Он, оказывается, любил мёд. Она и не замечала.       - Наблюдательно, - усмехнулся мужчина, устраиваясь напротив нее с двумя чашками. Обычно он, приверженец восточной культуры, предпочитал целую церемонию, но видел, что замерзшему ребенку нужно лишь согреть пальцы о кружку, потому не стал разводить ритуалы.       Гермиона зачерпнула стеклянной ложкой мед с розами. Тот пах просто потрясающе. Но не цветочно, как не странно.       Она никогда такой не пробовала. По правде, она мало что пробовала в жизни до знакомства с Драко. Что в плане вкусов, что в плане впечатлений. Он был не только любовью всей её жизни, но и человеком, который открывал в ней и для нее столько прекрасного: от секса до новой музыки.       Девушка удержалась от тяжелого вздоха. Тот защемил в районе груди. С Его Честью были связаны не только воспоминания. Но и привычки. Сотня привычек, изменивших жизнь. И каждая будет всегда напоминать о нем, человеке, который… Гермиона вздрогнула и едва не уронила стеклянную ложку для меда. Было бы невежливо разбить что-то в столь красивом доме с продуманными деталями. Не иначе, как его планировал какой-то дьявол.       Драко будет куда хуже. Ведь ему о ней навсегда будет напоминать проигрыш. А она так хотела остаться в его памяти чем-то хорошим, но такое дерьмо ничем не перекроешь. Даже если сверху вылить целую баночку прозрачного, янтарного меда. С ежевикой или без. Хоть с кандурином и листьями из Дориата.       Тщетно.       - У меня здесь своя дикая пасека. Чем ещё заниматься на законном отдыхе? - пояснил мужчина свое необычное хобби. Гермиона слабо могла представить этого человека пчеловодом, ведь читала о нем разное, но доказательство было перед глазами. Которое ну никак не вязалось с татуировкой скорпиона, часть которой она мельком увидела на ключице дядюшки, который никак не походил на добродушного Бильбо, хоть принял её как свою.       Торчащая из-под зеленой ткани клешня смущала своей реалистичностью. Джин поежилась.       А потом она увидела её. Женщину лет тридцати. Та смотрела на нее с портрета, который стоял в золотой рамке с пчелами. У нее были короткие кудри и открытая улыбка. На шее у нее виднелась тонкая цепочка, которая заканчивалась кулончиком с пчелкой.       Скорпион посмотрел на Джин. Безошибочно угадал, куда она смотрит. Девушка извинилась. Ей показалось, что она нарушила какое-то правило приличия. Потому залилась краской.       И не задала ни единого вопроса. Дядюшка же ничего не сказал.       Гермиона стала пить чай. Подумала, что Скьяп ни капли не похожа на ту женщину. Может, только кудрями. Но почему мужчина ответил так странно на вопрос, его ли она дочь? И что случилось с незнакомкой? Её любимого меда не было среди баночек, значит… значит её уже не ждали?       - Она - ваша… - все же решила спросить Гермиона, поскольку пауза затягивалась, а её любопытство и без того было очевидным. Глупо было притворяться.       - Мы, Малфои, не смотрим на женщин, как на вещи. Они нам не принадлежат.       - Я - не вещь, но душой я принадлежу Вашему племяннику, - резко, не задумываясь, ответила пташка. Драко всегда нравилось говорить “моя”, и девушка гордилась этим. Настолько, что забыла - они-то с Фафниром - уже прошлое. Недавнее, но прошлое.       - И это результат твоего выбора, дитя. Итак, я…       - Дядя! Дядя! Где ты, и где моя пташка? - словно ставя в точку в споре, из холла послышался голос Драко и шум захлопнувшейся на ходу двери. Девушка встрепенулась. На секунду её глаза триумфально вспыхнули. Его пташка. На миг она замерла.       А потом в кухню влетел Драко. В непривычно помятой рубашке и джинсах. На ходу бросив: “Я скучал по тебе, дядя”, он первым делом обнял Джинджер. Зарываясь носом в её миристициновые кудри. Смыкая руки у нее за спиной. Выдыхая. Первый раз за сутки по-настоящему выдыхая.       И тут же едва не начал задыхаться. Не от приступа астмы, которую подавил ещё в джете с помощью респимата. От счастья быть сейчас с ней. Мира словно не существовало. Был лишь он, она и знакомый, успокаивающий аромат меда и воска, к которому он привык.       Драко Люциус Малфой был… дома, и рядом с ним, в безопасности от жестокости журналистов, находилась девушка, которая заставляла его сердце делать такие трюки, что любые художественные гимнасты из цирка дю Солей умерли бы от зависти.       - Девочка моя… о Эру… ты в порядке… в порядке же, пташка? В порядке? Ох, Гермиона, прости, что ты осталась одна. Мы не могли найти тебя, - скороговоркой говорил Драко, будто ничего не случилось. Точнее, произошло все, кроме того ужасного сообщения. Целуя её в нос, скулы и подбородок, он успокаивался. И лишь затем, когда выровнял дыхание, отпустил Джинджер, не успевшую чирикнуть и слово, подошел к спокойно усмехающемуся человеку и ткнулся тому в плечо.       Прямо в клешню татуировки.       Он сделал то, что должен был еще лет десять назад.       Кажется, кроме талантливого политика мужчина был знатным тормозом, раз все делал с опозданием вот в такой срок: разводился, возвращался к дядюшке… только с Гермионой он почти все делал правильно.       - Я по тебе скучал, Бильбо, – негромко признался Драко, хоть это было без того очевидно. Мужчина потрепал блудного мэра по волосам. Жест был отеческий.       - Добро пожаловать домой, Фродо, - тихо сказал человек, и его алые глаза вспыхнули такой любовью, что внутри Гермионы все сжалось. Неудивительно, отчего Скьяп была настолько великолепна. Если её купали в такой любви… шанса не быть неотразимой не было никакого.       - Драко… не хочу нарушать момент… но ты же бросил меня… - после длительной паузы Гермиона все же заговорила. Она успела выпить чай, а те двое так и пялились друг на друга.       Девушка была сбита с толку. Абсолютно сбита, черт побери. Вчера Фафнир разбил ей сердце вхлам, а сегодня обнимал так, будто ничего не произошло. Гермиона хотела объяснений. Не желала, чтобы с ней играли вот так. Её нервы и без того были натянуты, как у хорошо настроенной виолончели.       Вот только душа расстроена. Полностью. Любой камертон бы ужаснулся звучанию мимо нот.       - Я… что? - резко вскинул голову мужчина. Точнее, оба мужчины. Скорпион нахмурился и на секунду посмотрел на племянника так, словно тот был идиотом. Потом выражение у мужчины изменилось.       Незатуманенный разум соображал быстрее.       - Я написала тебе с разового телефона, мой украли и…       - Джинджер, нет. Нет, нет, нет. Что ты говоришь? Ты не видела… не видела новости? Боже мой, девочка, что же ты пережила? Я бы никогда не бросил тебя. Никогда. Я бы бросил все к чертям, всю карьеру. Но тебя - никогда.       - Пожалуй, Вам есть о чем поболтать, - заметил Скорпион, думая о том, что и ему есть чем заняться. Стало любопытно, кто копался в телефоне племянника: просто ревнивая сука Астория или проблема похуже. Стоило проверить, взломан ли доступ ко всему, что касалось Драко, потому он решил набрать лучшего хакера, которого только знал. Ту девчонку. Старкиллера. Сейчас та вроде была свободна от рождения детей для Монстра и работы. Если Бен Соло не сделал ещё парочку наследников. - Моргот, вставай. Пойдем, поохотимся, - и, свистнув пса, мужчина вышел. Они оба слышали, как милый дядюшка Бильбо, гостеприимно разливающий чай, говорит с животным на каком-то странном наречии. Звучало… до мурашек жутковато.       - Черное наречие, - просто пояснил Драко, как будто это было нормальным, что кто-то вот так просто разговаривал на языке самого Мордора. Таком похожем на эльфийский, но более мрачном.       Гермиона начала догадываться, что у Малфоев ничего нормального не было. От слова совсем. Они были другими.       - Драко, то сообщение… я понимаю, ты мог… - начала было стрекотать девушка, но уставший мужчина, толком не спавший, подошел и снова обнял девушку, шепча: «Тссссс, тихонько, пташка, все закончилось». Она пыталась задавать вопросы, но Его Честь просто обнимал и все. Даже не шевелился. И реагировал как змея тихим шипением, в котором можно было различить все то же «тшшшш». Все его мышцы болели.       Закрыв глаза, он проживал момент. Затишье между бурями.       Девушка, измученная и сбитая с толку, расслабилась и разрыдалась от облегчения. Ей было так страшно и больно. А сейчас - слишком хорошо. Не зная во что верить и какая версия реальности - настоящая, она просто плакала в обьятиях своего Фафнира, а тот не отпускал её, не говоря ни слова.       - Чем ты занимаешься? – не выдержала Гермиона, поскольку объятия не разжимались. Шмыгнула носом.       «Люблю тебя, разве это не очевидно. Я занимаюсь любовью», - подумал Драко, впервые уловивший, что у этого действия есть другой подтекст. Не сексуальный. Их чувства с Гермионой были повсюду. Разлились в воздухе, будто скандал разбил обложку и все вырвалось наружу, и теперь он просто впитывал. Возможность её любить. Которую отстоял под прицелами.       - Повышаю у тебя уровень эстрогена, - ответил Драко, чем загнал Гермиону в тупик, - возможно, тогда ты успокоишься и наконец осознаешь, что все для меня…       - Но гонка…       - Нахуй гонку, Джинджер, - устало прорычал он ей на ухо, - нахуй политику. Честное слово, если им всем не нравится – нахуй. Я хочу просто быть здесь. Стоять и повышать твой чертов эстроген. Хочу сделать тебя счастливой вот так. Или хоть так. Потому что никто не должен вот аж настолько отгребать за свои чистые и честные чувства. Я запятнал себя, потому что женат. Но ты изначально чиста. К тому же… у нас так давно не было секса. Давай хоть так поможем друг другу, пташка. Обними меня покрепче. Разбуди мой окситоцин. Иначе я просто упаду от усталости.       И она обняла. Обвила руками его за шею. Его голова уткнулась ей в плечо. Они замерли, обмениваясь касаниями, и биохимия их любви работала. Кажется, даже слегка трещала вокруг, создавая уют, который бывал у тех, кто сидел у камина.       - Лучше? – осведомилась Гермиона, почти убаюканная этими объятиями. За окном шел дождь, бьющийся о стекла, а они были здесь. Согревающие друг друга. И вдруг девушке показалось, что все остальное – такая ерунда. Любовь умела решать проблемы. Умела лечить. Все умела.       - Я не знаю, что произошло с долбаным телефоном, но узнаю и по первое число спрошу с того, кто это сделал, - секунду, и Его Честь переключился. Вновь стал деловым. По телу Гермионы поползли мурашки. Слова Драко были больше, чем фразы. Теперь она была в курсе. Он мог спросить. По полной. Майлз был подтверждением. – Cлушай, Джинджер, мне жаль, что тебе пришлось понервничать, но давай это отложим на попозже. Я примчался ради другого.       Девушка с любопытством посмотрела на Драко.       Обычно под другим Её неЧесть подразумевал секс, но сейчас он не выглядел как тот, кто спешил побыстрее снять штаны. Потому она молча смотрела на него. Тоже ощущая усталость. Последние двенадцать часов были слишком эмоциональными, потому Гермиона начала ощущать, как её клонит ко сну, и понадеялась, что Драко не попросит сорваться с места прямо сейчас и лететь на какую-то пресс-конференцию. Грезила какой-то уютной комнаткой в этом гостеприимном доме, пропахшем медом. Но знала, что не откажет, конечно. Потому приосанилась и приготовилась к инструкциям. Наверное, Северус, Кьяра и полчище адвокатов Драко придумали, что она должна сказать.       Что-то более толковое, чем «я просто его люблю», что не было аргументом ложиться в постель с женатым мэром города, старшим её в два раза.       Какую-то ложь, которую Джин без проблем была готова оттараторить.       - Знаешь, с меня правда хватит этой истории. Все нужно закончить. В сообщении человек не солгал…       К её глубочайшему изумлению, Драко занервничал. Покрутил кольцо на мизинце. То самое. Дар Смерти. Воскрешающий камень. Реликвию семейства Малфой. Сделал вдох, снял его и… опустился на колено. Следом за ним, куда-то в пятки, упало и сердце. Гермиона дышать перестала.       Ей захотелось кислородный баллон, респимат или на худой конец ингалятор. Потому что… сейчас этого не могло происходить, но происходило. Драко, мужчина, которого она любила всю жизнь, протягивал ей кольцо.       - Я хочу начать всё по-настоящему. Мир знает о нас. Больше нет смысла прятаться.       - Господи, Драко, ты спятил, это же фамильная реликвия, самое дорогое, что есть в твоей семье, - выпалила Джинджер, уставившись на кольцо, что было на уровне её коленей. Была так потрясена, что перебила его, и смотрела, как на умалишенного. Конечно, Гермиона понимала, что он сделает ей предложение. Когда-то потом. Года через три-четыре. Разведется, чуть насладится свободой – это важно – а затем свяжет себя узами брака.       Не сейчас, когда его карьера рушилась.       - А ты – самое дорогое, что есть у меня. И я хочу, чтобы ты стала частью семьи, чью реликвию предлагаю. Гермиона Джин Грейнджер, я люблю тебя. И что бы ты ни решила, я дарю тебе в знак этой любви кольцо. Мне не нужны Дары Смерти и старые пророчества. Мне нужна любовь.       - Я должна кое в чем признаться… Драко. Я не всегда была честна с тобой. – Ей страшно не хотелось говорить, но все же девушка заговорила. Не зная, куда деть глаза. Его Честь заметно нахмурился. Напрягся. Не понимал, какая тайна еще могла их разлучить. – Я никогда не была Лютиэн, все было подстроено. Снейп помог мне тебя очаровать, сказав танцевать на сцене в синем, чтобы было похоже на легенду. Мне так жаль. Но я не она. Я – лишь влюбленная в тебя девчонка, которая хотела…       - О, Эру, - Драко издал странный звук и спрятал свою голову в коленях Гермионы. Его плечи затряслись от хохота. Её преступление, как всегда, было глобальным. С каждым таким признанием он любил эту чистую душой девчонку ещё сильнее. И еще. – Джинджер, я потерял голову задолго до того танца и… я хочу жениться не на эльфийке, а на тебе. На Гермионе. Понимаешь? Хочу всегда быть с тобой. Хочу быть счастливым. Если у тебя закончились секреты, ты не против, если я поднимусь? Пол холодный, а я уже все-таки не молод.       - Разве тебе не нужен мой ответ?       - Нет, - Драко покачал головой и поднялся. Ему даже хотелось потянуться, но он удержался. Не настолько все же был стар. Хотел верить в это. Рассмеялся. Девушка с недоумением смотрела на кольцо, что он вложил ей в ладони. – Не хочу, чтобы ты отвечала. Не сейчас, - он накрыл её пальцы своими, закрывая руку. Кольцо оказалось у пташки в кулаке. – Гермиона, я собираюсь жениться второй и последний раз. Хочу, чтобы ты все взвесила. Кроме любви будет много дерьма. Пресса, обязанности, работа. Порой придется от чего-то отказываться. Все будет не так, как раньше. Давай сделаем так. До выборов ты будешь здесь. Три дня. Вдали от всего. Будешь наблюдать за тем, как о тебе говорят. Общаться с дядей, узнавать историю семьи. Слушать, слушать и еще раз слушать себя. Что ощущаешь. Готова ли ты. Потому что выйти замуж придется не только за мужчину, а за весь штат, который будет наблюдать. Могу дать слово только, что буду любить тебя. Защищать. Оберегать. Спешить домой, даже если задержусь. Но часть нашей жизни никогда не будет приватной. Если у нас будет свадьба – ей придется быть публичной, если родятся дети – они будут на виду с момента, как ты родишь и покажешь ребенка на лестнице госпиталя. Люди будут задавать неудобные вопросы. Это все не так просто, как любить меня на высоте птичьего полета. Подумай об этом, хорошо?       - Ты… ты уже улетаешь? – удивилась Гермиона, заметив, что мужчина покосился на часы. Драко кивнул.       - Прости, смог вырваться на пару часов. Нужно вернуться в самое сердце бури.       - Тебе бы отдохнуть.       - Отдохну. Скоро, - пообещал мужчина и… спрятал в карман банку меда с ежевикой. Приложил палец к губам. – Пусть это будет нашим маленьким секретом.       - Я умею хранить тайны, - хмыкнула Гермиона, продолжая сжимать кольцо. Поцеловала Драко. Он ответил тем же. – Ты выиграешь выборы? Есть еще шанс?       - Меня интересует жизнь после пятого ноября. Выиграю ли нечто большее. А выборы… даже если нет, моя карьера не закончится. Мне всего тридцать восемь. Для нашей любви много, для политика, как для хоббита, совсем чуть-чуть, хоть они совершеннолетними в тридцать три становятся. Замечала, да? Возраст Христа. До сих пор не пойму, почему людей удивляет религиозность Толкина, она же везде в его историях. Ты знала, например, что с кольцом в поход из Ривендела Хранители вышли на Рождество, а Фродо уничтожил то на Пасху? То-то же. А они с Вагнером его сравнивают. Глупцы.       Гермиона улыбнулась. Драко Люциус Малфой только что перевернул её жизнь и говорил о Толкине как ни в чем не бывало. Она провела его взглядом, поскольку мужчина сказал, что еще хочет перекинуться парой слов с дядей. Поэтому девушка осталась на своем месте. Отпила чай и аккуратно разжала кулак, словно не веря тому, что видела. Но кольцо, кольцо было с ней.       Не удержавшись, Джинджер примерила его и рассмеялась. Сидело идеально.       Задумалась. Во время реабилитации Северус принес ей книгу, которая называлась «Древо Иуды», и одна из частей была посвящена юной, бедной, но красивой девушке, которая влюбилась во взрослого богатого американца. А тот – в нее. Если упустить из виду то, что в юности тот мужчина имел роман с её уже покойной матерью, то Гермиона часто сравнивала героиню и себя. Ей казалось, что их история с Драко обречена. Не потому что Её неЧесть был самолюбив и слаб, как тот персонаж, но Кронин и Северус словно говорили ей – любовь с большой разницей в возрасте и статусе обречена. Конечно, Джинджер от тоски не планировала вешаться на древе, но холодок ощущала.       Обреченность. Древо Иуды, хоть и имело сладковатый вкус в реальности, по сюжету очень сильно напугало Гермиону, показав, что не бывает счастливых финалов, а вот Драко считал иначе. Ему даже не нужна была Лютиэн. Он любил её. И только её.       Тем временем двое мужчин, так похожих и в то же время абсолютно разных, шли к вертолету. У них не было времени на сантименты, потому они молчали, и лишь перед посадкой Драко вдруг спросил:       - Майлз твоих рук дело? – Он посмотрел дяде в его красные глаза. Не было нужды, например, просить за то, чтобы Скорпион побеспокоился о Гермионе, ведь и без того было ясно, что позаботится и девочка будет здесь, как в Форт-Ноксе. Однако самоубийство его тревожило.       - Он коснулся моей дочери, как оказалось. Я не так добр, как ты, чтобы в благодарность ещё и проституток-мужчин ему оплатить, хоть Майлзу, кажется, не зашло. Я видел то видео, и единственное, что меня мучит – не оказал ли я ему услугу тем, что дал приказ убить. – Скорпион говорил спокойно. Очень спокойно. Когда неделю назад его взрослая дочь появилась на пороге и расплакалась - впервые лет за пятнадцать - рассказав о прошлом, он был так же спокоен. Потому что так гарантировал уверенность своим близким.       Но в душе… о, Скорпион ничего не забывал. Даже убить Майлза приказал жестоко.       - Спасибо, дядя. Ты уже понял, что это сделал папа? Знаешь, наверное, поэтому ты - единственный отец, которого я таковым считал, - Драко усмехнулся. Скорпион тоже. Такая ирония. У него, выходит, тоже не родной сын, но вот таких слов Его Честь хотел бы лет через десять. - Прости, что я тебя предал.       - Я позабочусь о твоей пташке. - Мужчина никогда не умел принимать благодарности или извинения. Они были ему не особо нужны. Ему куда были важнее поступки. Драко был здесь. Лишь это и имело значение. - Лети. То, что ты сказал на публику, было смело.       - Ты научил меня быть таким, дядя.       - Нет, таким ты стал сам. Настоящий мужчина. Посмотрите на него. Истинный лидер. Губернатор. Хорошего полета, Драко.       - До скорого, дядя, - в этой фразе было обещание, и Скорпион уловил то. Проведя вертолет глазами, он вернулся в дом и застал гостью за тем, что она мерила кольцо. Увидев его, залилась краской, но мужчина только хмыкнул:       - Есть повод праздновать?       - Скорее подумать, - пожала плечами Гермиона, пряча руки в карманы толстовки.       Скорпион моргнул. И предложил переместиться к камину. Обед должны были подать к часу. У них всегда обедали к часу. Джинджер заинтересовало, кто же еще живет в этом доме, но вопросы она не задавала, а пошла за Бильбо. С любопытством изучая обстановку, которая ей нравилась.       А потом с удовольствием опустилась в кресло. Поколебавшись, забралась в то с ногами и протянула руки – без кольца – к огню.       - Любовь не требует размышлений, Драко слишком все рационализирует, - покачал головой Скорпион, доставая откуда-то портсигар. Щелкнула зажигалка. Поплыл сладковатый дымок. Гермиона вскинула бровь. - Будешь? Тебе не помешает расслабиться.       Девушка недоверчиво прищурилась.       - Косяк до обеда? – выпалила она, не зная, как выразить свое удивление. Но потом вспомнила, что Драко когда-то говорил, что немножечко баловался всяким по юности, и округлила глаза. Кто ж знал, что с дядей-то баловался. С другой стороны, чего еще ждать от того, кто говорил на черном наречии? Это как-то вписывалось.       - Ну, не до завтрака же. В плохую погоду можно.       Гермиона колебалась всего секунду. Помнила, что Драко сказал, что если она начнет заигрывать с чем-то подобным – тут же отведет её к наркологу, но… он был так далеко и к тому же не являлся её мужем. Пока…Потому взяла косяк и подкурила тот. Дядя посоветовал ей не торопиться. И не курить взатяг. С травой был другой принцип.       - У тебя уставший вид, дитя. Очень уставший, - он потянулся к журнальному столику и взял книгу, которую достал из библиотеки утром. Зная, что пригодится. Та была очень старой. Потрепанной. С нее он читал ещё Драко. – Тебе нужно отдохнуть. Не думать ни о чем.       И Гермиона не думала. За окном бушевала непогода. Она так и не открыла прессу. Грелась у огня, а низкий, глубокий голос начал:       - Жил-был в норе под землей хоббит…       Джинджер шмыгнула носом, скрыв это за звуком кашля. Ей никто никогда не читал книги, даже па. Это было забота того уровня, которого она не знала. Потому вся сосредоточилась на истории, которая сейчас звучала по-другому. Моргот положил тяжелую морду ей на колено. И в эту секунду ей стало так хорошо. Уютно. Спокойно. Она ощутила себя защищенной. И нужной. Как никогда нужной. Драко. И этому человеку, который любил её неЧесть. Она была нужна. Этой семье.       Девушка свободной рукой крутила кольцо в кармане худи. Как Фродо. Только без последствий. Веки её тяжелели. Мир терял очертания, и она за голосом шла в приключения хоббита и гномов. Куда-то к Одинокой Горе. Девушка, которая больше никогда не будет одна.       Спустя пятнадцать минут уставшая пташка уже спала, раздавив косяк в пепельнице. Скорпион, поднявшись, накинул на её плечи плед и продолжил читать. Передавая ей через сон послание. В этом доме она в безопасности и в заботе. В этом доме ей ничего не грозит. *** 5 ноября       По результатам первых экзит-поллов Драко проигрывает, и это вносило определенное напряжение. Лишь господин мэр был спокоен. Закатав рукава своей белоснежной рубашки, он, уставший, но безупречно элегантный в жилете с косым кроем, выглядел айсбергом, которого случайно занесло в эпицентр бури. Потому что, пока вокруг царил полнейший хаос, Малфой-младший сидел на столе спиной к экранам и пил рисовый чай. Когда мимо пронесся один из его помощников, он отдал указание, чтобы на кухне следили за температурой шампанского.       Эти слова внушали огромной команде, которая занимала много квадратных метров его предвыборного штаба, уверенность в том, что Драко не сомневается в победе. Он же знал, что не выиграет. Всплеск рейтинга была лишь первичной, эмоциональной реакцией на любовь. Немного эмпатии, которой Его Честь не обольстился. И потому сейчас, в день выборов, после закрытия избирательных участков, ему не было больно. Мысленно он считал убытки и думал, что завтра купит два билета куда-то на острова. Настолько далекие, что прессы там просто не существует. Растянется на горячем песке, игнорируя шезлонг и наблюдая, как кожу пташки ещё сильнее золотит солнце, а сама она в крохотном желтом бикини – и больше ничего, о Эру! – наслаждается коктейлем прямо из ананаса, будет думать, что ему делать со своей карьерой по возвращению. Поскольку мэром он не будет, ведь завтра победит кто-то другой. Эту гонку он проигнорировал и готовился отдать власть в чужие руки. Не получив взамен еще большую.       Однако он выиграет любовь. Вполне вероятно, что Гермиона примет его предложение. Драко в какой-то мере даже предполагал, что проигрыш на выборах даст им маленькую передышку и склонит чашу весов Джинджер в сторону согласия на брак. Потому что они не будут под прицелом до какой-то следующей кампании Малфоя, а там, за пару лет, к ней уже все привыкнут да и сиалия пообвыкнется. Будет легче. Хоть пока на сердце Его Чести было тяжело. Он держал лицо. Держал удар. Держал себя. Но внутри что-то рассыпалось.       Ему очень хотелось выиграть. Почему люди голосовали против измены, а не за реформы? Отчего его личная жизнь была важнее достижений? Их вообще не должно было волновать, кого он предпочитал в постели, вон в Латвии вообще избрали президентом представителя ЛГБТ-сообщества и все складывалось отлично. И лишь свободная Америка жила по каким-то пуританским законам, как католическая Италия. Он хотел развестись – но почему оттого политика стала бы хуже?       Но люди… люди желали идеальных кандидатов. Поттер годился больше для них со своей драматичной историей и дурацкой программой. Скучной, как проповедь. Потому Драко не смотрел на результаты. Его разбирала злость. Он был молод для политики и полон сил. Мог изменить все, а его приговорили.       - Я думаю, что был лучше, - сказал мужчина кузине, которая присела рядом. Одетая в брючный костюм, она была как та барби, примерившая деловой образ. Блондинка фыркнула, погладив Драко по плечу. С утра она уже отдала за него свой драгоценный голос.       Малфой-младший устало улыбнулся Скьяп. Сегодня миниатюрная, ядовитая блондинка была его единственной семьей. Великая семья… и никогда рядом. Отец продал его журналистам, оскорбленная Астория, естественно, больше не хотела играть в идеальную пару – за что Драко был благодарен. Скорпиуса она тоже держала подальше, и мужчина не возражал, поскольку не прочь был, дабы его мальчик держался подальше от хаоса, да и проигрывать на глазах своего сына хотелось меньше всего. Дядя и пташка были далеко по его просьбе. Больше всего господину мэру – с ума сойти, истекали последние два часа его четырехлетнего срока – хотелось, чтобы эти двое были рядом, но Гермионе досталось и так слишком сильно, потому Драко хотел для нее немного покоя. Она заслужила.       Завтра. Все завтра. Он перестанет быть мэром и поедет запивать поражение чаем с ежевичным медом. Узнает о решении сиалии. А дальше – острова. Только острова. Хоть с Джинджер, хоть без. Потому что ему нужно было зарыть голову в песок. И тело. И самолюбие. И гордость. Закопать по самую шею.       - Ты и есть лучше. Все об этом знают. Драко. Все знают. Потому тебя и выбирают, - Скьяп легонько толкнула кузена под ребра, заставляя того развернуться. Начали поступать первые официальные результаты, и Его Честь с удивлением понял, что экзит-поллы ошиблись. Видимо, купленные кем нужно – папочка всегда играл грязно – они полдня рассказывали о преимуществе Гарри, чтобы те, кто не успел определиться, голосовали за Поттера. Примыкать к победителям было, увы, частью стадного инстинкта.       Реальность же была другой. Побеждал Драко. С большим отрывом побеждал. Мужчина даже увидел, что в одной живой трансляции – их на экранах было больше десяти – возникла молодая девушка, изобразившая сердце.       - Ох, я не могу не поставить на любовь, они так хороши, эти голубки, - выдала она речь, далекую от политики, и Драко вдруг усмехнулся. Его больные легкие распирало от воздуха, будто мужчина проглотил воздушный шар. Люди поверили ему. В него. В них с Джинджер. И голосовали за честность. Это было как большой флешмоб в поддержку чего-то настоящего. Настолько искреннего, что «мы подобного не видели уже много лет», как сказал ведущий одного из ток-шоу.       Скрестив руки, Драко не шевелился. Со всех экранов его поддерживали. Ему аплодировали. Его политика и любовь вдруг стали одним целым. А он не дышал. Шел час за часом, а будущий Его Превосходительство сидел. Продолжая быть айсбергом.       «Я желаю им с этой девочкой только счастья», - сказала седоволосая женщина с ясными серыми глазами.       «Я не знала до последнего, за кого голосовать, мистер Малфой интересный политик, но он не вызывал у меня доверия, однако эта история…. Она делает из него человека. Да, я не поддерживаю измены, но, черт побери, это так красиво», - женщина в алом свитере помахала в камеру флажком.       «Пять лет назад я пережил ужасный развод, потому что полюбил второй раз. Своим голосом мне хотелось оказать поддержку мистеру Малфою. Удачи, господин мэр», - мужчина самого строгого вида говорил невероятные вещи.       «В прошлом году меня уволили, потому что у меня был роман с коллегой. Нас обоих уволили за нарушение комплаенса. Теперь мы ждем ребенка и безумно счастливы. И знаете, я скажу – черт побери, я хочу, чтобы у руля стоял человек, который показывал, что любить – это нормально», - рыжеволосая девушка на, кажется, восьмом месяце беременности стеснительно улыбнулась в камеру.       А Драко слушал. Слушал и улыбался. Он никогда не верил, что сможет выиграть, если их с Джинджер история выйдет наружу, но каким-то образом они стали парой, которая боролась за свою любовь, и это вызывало поддержку. В эту самую секунду ему как никогда, до дрожи в руках, захотелось обнять Джинджер. За то, что она сделала его счастливым. За то, что она сделала для него одной фразой.       «Но я ведь просто его люблю”.       Шесть слов. И весь штат был на лопатках. Никакие миллионы долларов не смогли сделать то, что сотворила Джинджер. Она просто любила его. И сделала его особенным в глазах страны, которая с любопытством наблюдала за тем, что не стало скандалом, а превращалось в политическую сказку о любви. Лютиэн поборолась и спасла Берена.       - Драко, Драко, еще минуту, и тебя объявят победителем, - сообщил Снейп, поскольку количество голосов доходило до пятидесяти одного, и в момент, когда вокруг посыпались конфетти, мужчина, словно ощущая толчок, развернулся. И застыл. Там, у входа в зал, смущенно улыбаясь, стояла она. Девушка с золотой кожей, синими глазами и той улыбкой, от которой его сердце получало разряд. Сбросив пальто, Гермиона первая кинулась к нему, и Драко с удивлением увидел, что она одета в короткую фиолетовую юбку и желтую майку. На её шее и руках звенела дюжина браслетов. Гермиона Джин Грейнджер выглядела почти как в первые дни их встречи. Была маленькой сиалией. Такой, какой он полюбил её. И пусть вещи были уже более дорогих марок, это была она – та самая пташка с эфами на спине.       - Боже мой, почему так долго? – прошептал Драко, зарываясь носом в её волосы. Целуя, впервые не таясь. – Джинджер…       Он не ждал её, а теперь не понимал – почему её не было так долго…       - Потому что я должна была отдать свой голос. И я свой выбор сделала, господин губернатор. – Она отстранилась и вскинула руку, первой назвав его по новой должности. Без инаугурации.       На её тонком безымянном пальце тускло блеснуло кольцо.       - Джинджер…       - Просто я тебя люблю. Мне не нужно было думать. Ни секунды. Но я хотела дать тебе сосредоточиться на победе, – рассмеялась она, прижимаясь к нему так, будто мира не существовало. Драко едва не оцарапал щеку о кафф в виде дракона на ухе пташки и бросил задумчивый взгляд за спину Гермионы.       Там, скрестив руки, стоял дядя. Скупая улыбка осветила его суровое лицо.       А Драко понял, что одеться в прежнем девичьем стиле было его советом Джинджер и подарком для племянника. Скорпион понимал важность момента.       - Тебе нужно на сцену. Конференция и все такое. Я подожду там.       - Нет, ты пойдешь со мной. Больше ты не будешь в тени, пташка. Никогда. Пойдем, я должен показать этому штату их первую леди. Они ведь голосовали не за меня, Гермиона. Они голосовали за нас.       И обняв её за плечи, Драко Люциус Малфой вольготным шагом победителя направился к сцене под прицелом журналистов, которые документировали историю. Он больше не думал, как выглядеть эффектней, словно на снимках Корды. Знал одно – теперь был в курсе, как выглядеть счастливым.       Джинджер же, немного смущенная, чем трогала господина новоиспеченного губернатора, вскинула руку – ту, без кольца – чтобы то ли помахать рукой, то ли прикрыть лицо от вспышек. Но шла она рядом уверенно. Потому что знала. И штат Нью-Йорк, и она сделали правильный выбор.       Ведь они все выбрали Драко.       Спустя пять минут Его Превосходительство и сиалия обменялись поцелуем на сцене под аплодисменты. Сегодня это было больше, чем обычная традиция, нет, это был триумф любви. Которым упивался мужчина, девушка и весь штат, потому что это выглядело красиво. Двое людей, сияющих от любви, а вокруг - красные конфетти, путающиеся в волосах пташки. Они рассмеялись.        Первое, что сказал новоиспеченный губернатор, когда Гермиона села на выделенное для нее место, это:       - Ну что ж, она сказала мне «да». А это значит, что я дважды победил сегодня… *** Привет, тыковки! Нет, это НЕ последняя перед эпилогом глава. Все думала, что вам написать после текста, а вроде и ничего. Так что слово за вами. За мной - прода. Всем цем. Будьте активными. А я постараюсь быть милой)