Миристицин

ФЭА - душа ХРОА - тело 5 ноября 2022 Личный дневник Д.М.Малфоя “Сегодня Гермиона согласилась выйти за меня замуж. А ещё - я победил на гонке и стал губернатором. О, Эру. Победил не одиноким. Впервые за много лет я ощущаю себя абсолютно в гармонии, пусть мне даже придется временами есть начос. Это та жертва, на которую я готов во имя Любви”. Записки Джинджер “Он победил, он снова победил! Боже. Он победил. Черт побери. Просто руки дрожат. Слышу, как Драко смеется, пока я пишу и кричит, открывая шампанское, что если я веду дневник, то должна написать - МЫ победили. Я не ощущаю, что привнесла что-то настолько важное в его компанию, но… самое ценное в этом ведь это “мы”. Ведь мы еще и поженимся. О, Боже. И переедем в Олбани. Хотя, Драко, наверное, пока сам до свадьбы будет жить. Ох, зачем я думаю об этом. Я просто…просто счастлива”       Гермиона Джин Грейнджер, одетая в простое вязаное платье-свитер, стояла на пороге спальни и никак не могла тот переступить. Опершись плечом о косяк, она тихо улыбалась, перебирая пальцами кристаллы нового солнцелова на манер чёток. Разноцветные блики гуляли по полу. В синих глазах девушки стояли слёзы.       Их первая с Драко общая спальня. Настоящая спальня, где они будут любить друг друга без зазрения совести и страха быть сфотографированными. Постель, в которую она, юная танцовщица, как её окрестила пресса, чтобы придать их с Фафниром связи грязи, ляжет как хозяйка этого дома, чтобы разделить ту с мужчиной, которому принадлежала и который принадлежал ей. Она уснет здесь, как официальная невеста господина губернатора. Как девушка, чья совесть чиста. Как Первая Леди штата Нью-Йорк. Было отчего закружиться голове.       А может быть, это ощущение головокружения было от первой за полторы недели тишины и покоя. С момента, как она поднялась с Драко на сцену и они обменялись поцелуем, который растиражировали газеты, все изменилось. Навсегда. Начался такой хаос из новизны, что Гермионе казалось, что они с её НеЧестью не ели, не спали, почти не выдыхали. Все, что она запомнила за первые три дня после победы Драко – это вкус шампанского, смешанного с теми красными, фольгированными конфетти, которые прилипли к её губами, пока она пила.       Вкус счастья. Победы. Открытости. Ведь да, с того момента они оба были открыты к миру.       Гермиона не думала, что за полторы недели жизнь может полностью измениться, но так и случилось. За это время Драко официально начал бракоразводный процесс и подготовку к вступлению в должность. Он завершал свои дела, участвовал в многочисленных пресс-конференциях и ужинах со спонсорами, Джинджер же держалась подальше от прессы, но все её шаги тщательно фиксировались, и, видя камеры, Гермиона – не без совета Северуса – держалась очень приветливо. Не как девица, наслаждающаяся вниманием, нет. Как человек, отдающий дань уважения людям, которые проголосовали за Драко из-за их любви. Те имели право знать о ней больше, потому она всегда хоть смущенно, но улыбалась камерам. Все ещё щуря глаза от вспышек, но не скрывая их очками – Командор сказал, что так бы она выглядела пафосно и отстраненно.       Не их стратегия, не её сценарий.       Тактика на грани фола. Не скрываться от журналистов, но и нарочно не попадаться на глаза. Не закрываться от вопросов, но отклонять все запросы на интервью. Она должна была остаться собой. Девушкой, которая просто влюбилась в господина мэра. Никак не той, которая купалась в обрушившейся на нее славе.       В эти дни Гермиона почти не видела Драко, хоть он и ночевал в Сити Спайр. Появлялся там около часу ночи, целовал её, торопливо ужинал и засыпал, чтобы проснуться в пять. Девушка помогала Его Чести своей молчаливой поддержкой и тем, что взяла на себя более бытовые вопросы в их переезде в резиденцию в Олбани, куда да, Драко сказал, что они сразу въедут вместе, поскольку обстоятельства изменились. За десять дней Джинджер узнала, что даже со штатом помощников организовать подобное не очень просто. Особенно, когда журналисты снимают, как ты выбираешь простыни в магазине.       Она была как никогда благодарна, что Командор от нее не отвернулся. Мужчина давал ей советы, которые работали. К счастью. Потому что больше всего Джинджер боялась подвести и Драко, и штат. Оба поставили на нее. И целуясь с новоиспеченным губернатором, Гермиона про себя обещала, что будет много работать, лишь бы никто не разочаровался в ней. Если Нью-Йорк хотел видеть сказку о Золушке – пташка была не прочь сменить Джорданы на хрустальные туфельки. К счастью, подобной жертвы от нее не требовалось, а вот компания Nike уже подсуетилась и предлагала ей сотрудничество. Девушка вежливо отказалась. Она не хотела быть на обложке в качестве модели, хоть и продолжала носить Джорданы. Снова - ярко-желтые.       Её скромность очаровывала штат, хоть не все в один голос одобряли такой «разврат». Гермиона слышала как хорошее, так и плохое. Она понимала. Но не бывало так, чтобы человека все исключительно любили, потому Джинджер не расстраивалась. Что бы люди ни говорили, за Драко – и за них – проголосовали. И в конце концов, она очутилась в Олбани. Старинной резиденции, которая, к счастью, ничем не напоминала особняк Грейси.       В доме стояла абсолютная тишина. Прислуга должна была прийти лишь утром – Джинджер ещё не понимала тот факт, что у нее будет прислуга. Грузчики, перетаскивающие вещи – кое-какую мебель новоиспеченный губернатор обязан был перевезти с собой – разъехались. И теперь все огромное пространство, дышащее историей и пылью, которая была неизбежной спутницей переездов, принадлежало лишь ей и Драко, который прилетел полчаса назад и отправился в душ, едва клюнув пташку в щеку.       Она не обиделась. Последние полгода сделали Гермиону более рассудительной, потому девушка не собиралась эмоционально заламывать руки, что её труд не уважается, хоть валилась с ног от усталости. Нет, Джинджер знала – Драко любит её и ценит все, что сделано. Просто он был живым человеком, а живые люди – особенно если были новоизбранными губернаторами – порой сильно уставали. Поэтому пташка не ощутила себя оскорбленной или лишенной внимания. Знала, что круги на воде улягутся и их время еще наступит. В конце концов – у нее побежали мурашки по всему телу – впереди у них целая жизнь.       - Почему бы нам не переступить порог этой чудесной спальни и не заняться в ней чем-то неприличным? – Голос Драко раздался над ухом, но Джинджер не вздрогнула. Слышала, как хлопнула дверь в ванной на этаже, и потому не испугалась.       Его рука – еще теплая после горячей воды, обняла её за талию, губы коснулись того плеча, с которого спадало платье. Фафнир сделал глубокий вдох и не выдыхал. Наполнив себя знакомым, арбузным ароматом, он не хотел выпускать Гермиону из своих легких. Пусть как кислород бежит по венам.       - Устала? – прошептал он.       - Как и ты, - не стала скрывать девушка, потираясь носом о его висок. Волосы Драко были влажными и распущенными. Редкое зрелище. Он сам был в простых джинсах, поло и босиком. В свободной руке он сжимал бутылку холодной, диетической Mountain Dew. Таким его точно никто не видел. Даже Астория. Ведь с ней Драко был застегнут на все пуговицы, а Гермиона не осуждала маленькие пристрастия своего… жениха. Наоборот, она позаботилась о таких мелочах, как любимая газировка Драко, а также о наличии шоколадно-клубничного Häagen-Dazs. Маленькие guilty pleasure для того, кто обязан был быть идеален на публике.       За это он тоже её целовал. За вот такую внимательность. Думая, что в деталях крылся порой не дьявол, а любовь. Джинджер же размышляла, что в ней говорила не привычка любовницы за деньги, которая обязана была выполнять капризы, а желание заботиться о Его Чести.       - Почему ты грустная, сиалия?       - Нет, я просто… потрясена. Мне только доходит, как сильно все изменилось, Драко. Знаешь, год назад у меня в декабре не было лишнего цента на шоколадного Санта-Клауса. Я не голодала, конечно, но все мои деньги были тщательно расписаны. Получая зарплату, я не ощущала удовольствие человека, который мог что-то потратить на поход в хороший ресторан или покупку новой помады. Было лишь облегчение, что ещё месяц я протяну. И страх, что они узнают о моей незалеченной травме и уволят меня. – Она впервые заговорила об этом. Рука Фафнира успокаивающе поглаживала её. Теплое дыхание Драко согревало старую боль. Гермиона моргнула. Сегодня ей звонила мать, которая вспомнила о своем гадком утенке. Хотела погреться в лучах славы и денег, но пташка не захотела говорить. Пусть думает о ней, как о неблагодарной, зазнавшейся твари, однако она не пустит её в свою жизнь. Больше никогда. Однако звонок растревожил воспоминания. Которые не болели. Наоборот. Контраст утешал. Она выстояла. Все выстояла. – А теперь я здесь. Не как любовница. Не как позорная тайна. Не как девка, подобранная в клубе. Я здесь, как твоя невеста. Господи. Нет. Не я. Мы здесь, Драко, ты понимаешь?       Он понимал. О, он прекрасно её понимал.       Потому что год назад у него, конечно, были деньги на шоколадные фигурки, но не было души. Рядом было пусто и холодно. Драко давно оставил надежду согреться и найти любовь, а теперь та была рядом. Настолько настоящая, что циничный Нью-Йорк влюбился в эту историю, воспринимая его не как извращенца или изменника, а как мужчину, который боролся за то, во что верил. Удивительные перемены.       Они оба молча уставились на постель, в которую из-за усталости не стремились, ведь ни у кого не было сил заниматься любовью. Драко радовался, что на законных основаниях будет наконец спать с женщиной, которую можно обожать без притворства. Малфой-младший видел свои фотографии в день своего триумфа. То, как он смотрел на Гермиону на снимках, было невозможно подделать. Это стоило судебной тяжбы с Асторией, которая общалась с ним через адвокатов. Униженная скандалом женщина зализывала раны, и Драко было не жаль, хоть на измене поймали его. Жена – почти бывшая, слава Эру – всегда ставила на Люциуса, и вот в этот раз она проиграла, ведь дражайший папочка подложил ей свинью.       Гермиона же думала о том, сколько ночей они проведут в этой постели вместе. Сколько их ждет радостей здесь. Сомнений. Грусти. Здесь они будут любить друг друга и поддерживать. Здесь пройдет минимум четыре года их жизни. А скорее всего – восемь, ведь Драко сказал ей, что пойдет на второй срок, а потому они в Олбани надолго. Это значило для Джинджер больше, чем просто цифра. Выходит в этой постели они однажды, любя, сделают ребенка, от которого её НеЧесть отказался полгода назад. И в этом доме она станет не только женой, но и матерью. Здесь их дитя сделает первые шаги. Выходит, эту резиденцию ей никогда не забыть.       - Я обещаю, что буду ценить возможность ложиться с тобой в одну постель, - сказал Драко, положив голову на плечо пташки. – Даю слово, что буду стараться каждую ночь ложиться в нее. Кроме дней, когда буду в разъезде. Джинджер. Я буду верен тебе в ней. Я буду верен нашей любви и нашему дому.       Она не сомневалась в этом. Почему-то ни капли не сомневалась. То ли их чувства были абсолютно другими, чем у остальных. То ли слышала, что мужчины, которые имели – во всех смыслах и позах – немало женщин, обычно перенасыщались и становились верными мужьями. В любом случае, Гермиона не сомневалась. Ведь дальше силы Драко уйдут на штат, если он собирался стать президентом. Будет не до измен. Особенно когда она ему родит ребенка.       Ведь все этого ждали, включая Драко. Разве нет?       Девушка просто кивнула. Ей не нужно давать было аналогичное обещание. Свою верность она доказала. Та была неотъемлемой частью её. Потому Гермиона не тратила слова. Просто кивнула. Благодарная, что Драко сказал это.       - Давай сделаем что-то плохое? – предложил мужчина. Его голос был сиплым от усталости. Джинджер сверкнула глазами.       - Закажем неполезную еду? Ты об этом? – хихикнула она.       На самом деле, оба умирали с голоду. А дом был пуст от прислуги. Вряд ли можно было перебиться просто мороженым. Готовить у Гермионы не было сил, а у Драко не возникало желание увидеть её на кухне. Потому мужчина кивнул. Джинджер предложила на выбор тако или пиццу.       - Давай бургеры? Тебе – с растительной котлетой, мне – с креветками? – неожиданно предложил Драко.       - Боже, мужчина, да вы становитесь демократом, - рассмеялась Джинджер, открывая приложение. Она не знала, как заказывают еду в резиденцию, но Фафнир уверил, что точно так же, за исключением, что курьера на входе осмотрят.       - Только выбери булочку бриошь, а я пока разведу огонь в гостиной, - бросил Драко, и Гермиона прыснула от смеха. Нет, он никогда не станет демократом. Пафос был частью этого мужчины, и за него Джинджер тоже его любила, хоть сама была куда проще. Думая о том, в курсе ли её НеЧесть, что бургеры едят не ножом и вилкой, девушка все же спустилась на кухню и приготовила приборы. На деле, ей просто не хотелось идти в гостиную и смотреть на сражение с огнем. Хоть вроде Фафнир должен был уметь это делать.       Забрав доставку через пятнадцать минут, пташка вошла в гостиную. Вместе они поужинали у огня – да, увы, Драко был не в курсе и ел бургер и ножом, и вилкой – а затем губернатор растянулся на полу с бокалом вина. Голову он положил на колени Гермионы, которая тут же наклонилась. Их носы соприкоснулись. Затем – губы.       - Я так тебя люблю, пташка, - протянул Драко. Она не знала, что весь ужин мужчина невольно сравнивал свою будущею жену с бывшей. С Асторией у них ведь тоже бывали обеды у огня, но они никогда не ели бургеры. И та никогда так не смеялась. И не смотрела на него.       Гермиона была настоящей. Во всем. Она не считала калории, хоть следила за собой. В ней не было анорексичной худобы и жеманной любви к салатам. Её тело не касался скальпель хирурга, хоть многие девчонки даже в двадцать уже успевали в Нью-Йорке себя перекроить. Эта пташка радовалась возможности быть с ним и она бы вряд ли потащила его вместо тихого вечера на аукцион тщеславия, дабы Драко купил ей за пару миллион ненужную статуэтку псевносовременного искусства, чтобы красоваться на пятой странице The New York Times. Это восхищало в ней.       И за это он был благодарен. И за возможность быть собой. Ходить по дому босым и в джинсах. Есть странную еду. Лежать на полу, лениво поглаживая обнаженное колено сиалии. Её кожа была для него афродизиаком, поскольку тепло потихоньку сползло вниз и наполнило кровью самый важный орган любви Драко.       - Идеально, - проурчал он. Гермиона, ослепленная любовью, не видела, как загорелись глаза неЧести. - Не хватает чего-то.       - Читать тебе сказку не буду. Это к Бильбо, – хмыкнула девушка. - И косячка не будет.       - Эру… только не говори, что он и тебе тот подсунул.       - Не злись, - она снова наклонилась и поцеловала Драко в морщинку, - Северус уже сказал, что мне нужно бросить курить. Это не пойдет на пользу моему социальному имиджу, потому тебе не о чем волноваться. То было всего раз. Слушай, я хотела бы поговорить.       - Я тоже, - Драко нехотя отложил желание. Гермиона пожала плечами, пропуская его вперед. - В виду резонанса наших отношений… развод будет очень быстрым. Астория понимает, что смысла тянуть нет. Просто постарается выбить побольше денег и все. Словом, я думаю, что нам придется ускорить свадьбу, пташка. Знаю, ты хотела уехать…       - Нет-нет, - выпалила девушка. Это была та тема, которую она хотела поднять, - я хотела сказать, что в ближайшие месяцы не желаю никуда от тебя уезжать. Эти первые официальные недели важны для нас. Как для тебя и меня, так и для публики, Драко. Не хочу этого упустить. И моя реабилитация в ближайшее время не позволит мне обучаться, потому мне кажется, мы говорим об одном и том же, - Гермиона не хотела отпускать его.       Понимала, что будет не только женщиной своего Фафнира, и не желала для себя только такой роли, но первые месяцы очень хотела провести вместе. Это ведь было самое неповторимое время и к тому же для Драко – самое тяжелое. Ему нужна была её поддержка. Она чувствовала это.       Правда, новость со свадьбой её огорошила. Джинджер не ожидала, что они могут стать семьей раньше, чем через год-полтора, а вдруг статус миссис Малфой стал в перспективе пару месяцев. Конечно, это будет пикантно – готовиться к свадьбе, пока он ещё не разведен, назвать официальную дату прессе, хоть бумаги не подписаны, но… в их отношениях было многое не совсем правильным.       - Думаю, публике это понравится.       - Думаю, это понравится мне. Не вижу смысла терять времени. Хочу жениться на тебе. Мне нужна была свобода только ради этой возможности, зачем откладывать? – Драко улыбнулся. Да, он понимал, о чем говорит Гермиона. Но женился не ради продолжения хайпа. А просто потому что хотел её себе. Полностью. – А теперь, если мы покончили с делами, предлагаю отложить все решения на завтра. Как насчет того, чтобы раздвинуть эти чудные колени и приподняться, а, пташка? Тогда я тебя отымею языком, даже не двигаясь.       - Ваше Превосходительство, Вы просто…       - Да, я просто… – кивнул Драко, облизывая нижнюю губу. Джинджер неспешно стала задирать платье, чтобы воплотить идею в жизнь. Через две минуты её тихие стоны заполнили гостиную. В ту ночь до спальни они не добрались. Обессиленные, уснули под треск камина.       Утром мажордом такими их и обнаружил. Закутавшись в одно на двоих одеяло, губернатор штата Нью-Йорк и его Первая Леди спали. ***       Джинджер встречалась с Драко Малфоем вот уже почти десять месяцев, и за время их тайного, а затем явного романа она ловила на себе всякие взгляды. Не всегда восторженные, ох, не всегда. Даже последние недели, прошедшие с выборов губернатора, за которые девушка встретилась – порой с Его Превосходительством, порой сама – с огромным количеством народа… Её не всегда понимали. Она видела и презрение, и осуждение, и насмешку, и недоверие. Будучи умной, Гермиона предпочитала не зацикливаться на тех, кому их с Драко пара не импонировала по тысяче причин, ведь с момента, когда тайное стало явным, она все же встречала больше поддержки, поскольку эта страна тоже соскучилась по сказкам о любви, и Джинджер прекрасно осознавала, что они с Драко ту олицетворяют.       Потому к тяжелым взглядам привыкла. Астория и её подружки успели её отлично закалить. Ничто так не формировало иммунитет, как республиканская партия – ни убавить, не прибавить. Однако никто, абсолютно никто не смотрел на неё так, как Скорпиус Малфой. В его темных глазах отражалась обида, такая бесконечная, что у Гермионы, кроме приветствия, не хватило слов что-то и сказать мальчику. А он, поджав губы, не торопился продолжить беседу, которая увяла на «Скорпиус, это Гермиона – Гермиона, это мой сын».       В машине, едущей в сторону Мэдисон-сквер-гарден, на минуту повисла мучительная тишина. Пока Драко отвечал на сообщение, мальчик безразлично уставился в окно, а Джинджер лихорадочно искала о чем бы заговорить, поскольку ощущала, как её акции падают и падают в глазах ребенка. Он явно ощущал её неловкость.       - Интересно, хоть кто-то кроме меня понял, что мы едем на спортивное мероприятие? – со смешком – почти естественным – спросила Гермиона, выразительно окидывая взглядом отца и сына. Драко был в привычной для себя белой рубашке. Спортивность его образа достигалась, видимо, за счет наколотого на пуловер – спасибо, не жилетку – значка с логотипом «Нью-Йорк Никс», на матч которых троица, собственно, и ехала. Скорпиус тоже был одет в стиле своего отца, хоть они явно не сговаривались.       Лишь на Гермионе было спортивное платье, стилизованное под баскетбольную форму, да Джорданы сине-оранжевого цвета. Пока они с Драко были не женаты, им не рекомендовали одевать парные луки, наоборот, на контрасте пары играли все: от Снейпа до стилистов.       - Политики, - хмыкнул Скорпиус. В этом вроде была шутка, поддерживающая беседу. А вроде как и стена, которая подчеркивала разницу. Мальчик считал себя частью политической элиты.       - Тебе нравится баскетбол? Я частенько с отцом ходила на их матчи.       - Да? – протянул Скорпиус, щуря глаза. В его взгляде промелькнуло что-то новое. Насмешливое. Он повернулся к папе, который заканчивал работу, потом снова к женщине, уведшей его из семьи. И Гермиона вдруг поняла, что это вот «дааа?» означает. Мальчик как бы спрашивал, а в чем разница теперь? Как бы подтверждая её догадку, сын Драко спросил: - А как Ваш отец относится к тому, что он – ровесник моего папы?       Вопрос был задан очень ровно. Но Гермиона ощутила, как ей становится не по себе. Потому что, когда спрашивали журналисты, легко было игнорировать, но ребенку все объяснить было сложнее. Особенно настолько умному ребенку, который называл Драко отцом. Пикантность ситуации усиливалась.       - Терпимо, - Гермиона нарочно поморщилась, будто у нее заболел зуб. И закатила глаза, показывая, что все не просто. Она пыталась настроить контакт тем, что показывала определенную честность, но мальчик не ответил. Снова смотрел в окно, потеряв к Джинджер интерес или стараясь её игнорировать.       Девушка понимала. Понимала, в чем разница между Асторией и сыном. Почему их реакции разнились. В жене – все еще жене – Драко говорила неприязнь и отрицание, что её променяли на безродную мексиканку, в Скорпиусе же – ревность и любовь. Астория же мужа давно не любила, потому её обида была не так остра. Она держалась за статус и репутацию, мальчик же – за папу, поэтому ему болело. Он был умен понять причину развода, но слишком мал, чтобы не принимать это на свой счет. Дети в десять лет не видели разницы, и потому им невдомек было то, что разводились не с семьей, а с мужем или женой. Ребенку всегда будет место в жизни того, кто ушел.       Но Скорпиус, как и Джин в своем возрасте, видел лишь одну сторону. И злился, конечно же, на разлучницу. Не зная всех нюансов. А Гермиона на него ни капли не сердилась. Она была в его возрасте, когда родители развелись. Это было стрессово, а что говорить про мальчика, семья которого была публичной, а обстоятельства развода – столь сложными.       - Сынок, прости, что выпал из беседы. Сам понимаешь, работа.       - Да. Как тебе в новом статусе? – тут же оживился мальчик.       - Времени стало еще меньше. Но я рад, что вы наконец познакомились с Гермионой. Это непросто для тебя, я знаю.       - Поэтому ты не позвал меня в свою резиденцию в Олбани? – Мальчик демонстративно сказал не вашу, как бы снова подчеркивая, что сидящая рядом девушка – явление временное. Не имеющее право на статус. Гермиона знала, что Астория с сыном покинули особняк Грейси и вернулись в пентхаус Малфоев, который Драко собирался им оставить. - Ведь на публике я буду хорошо и сдержанно себя вести.       Мальчик обиженно вздохнул. Гермиона сочувственно на него посмотрела. У ребенка забрали даже это, по сути. Возможность выразить свое неудовольствие, потому что правда, на матче рожденный в политике Скорпиус знает, как должен себя вести.       Драко посмотрел на свою пташку. Она незаметно сжала ему руку, выражая одобрение.       - Мы хотели бы пригласить тебя в Олбани на следующие выходные.       - А мы хотели пригласить тебя на День Благодарения, но ты, папочка, не пришел, видимо, потому что теперь празднуешь в ноябре El Día de Muertos, - мальчик странно усмехнулся. Вечерние огни Нью-Йорка, за которыми Драко, впервые не живущий в родном городе со времен стажировки в Лондоне, так тосковал, бросали тревожные тени на лицо единственного сына новоиспеченного губернатора.       - Мне не нравится El Día de Muertos, - доверительно сказал Драко, чем не вызвал у Гермионы обиды. Об этом они тоже говорили. О традициях. Решив, какие праздники вычеркнут, а какие оставят. День Благодарения пара отметила вдвоем. За ужином, который пташке помогли готовить, но она приложила свою руку. Им нужна была та пауза на тыквенный пирог, который они ели у камина.       К тому же Астория была в приглашении категорична.       Как положено обиженной женщине. А приходить без Джинджер Драко не хотел.       Потому уже сейчас пытался выиграть битву за Рождество. Хотел, чтобы Скорпиус провел праздник с ними, потому что не понимал, отчего при разводе матери вели себя так, будто у них был какой-то патент на детей. Он не меньше любил Скорпиуса и тоже имел право на то, чтобы видеть сына у себя на праздники.       - А мне не нравится Олбани. Но если ты хочешь провести со мной выходные – приезжай в Нью-Йорк. У тебя же здесь много недвижимости. Погуляем в Центральном Парке.       Эта идея Драко понравилась. Джинджер тоже, хоть она знала, что её мнение – не в счет. Она бы не влезла, даже если бы ей и не было приятно. Потому что не хотела влезать в священные отношения между отцом и сыном. Неделю назад сиалия пыталась уговорить Драко слетать на День Благодарения, но Фафнир отказался, мотивируя тем, что придется всем обучаться играть цивилизованно. Ведь Гермиона больше не была любовницей. Она стала официальной невестой и носила на пальце кольцо с воскрешальным камнем.       На которое задумчиво смотрел Скорпиус, наверное, думая о том, что по линии наследия он должен был получить то. С другой стороны, в семье Малфоев не было придания передавать Дар Смерти от отца к сыну. До Драко оно принадлежало совершенно другой ветви Малфоев и досталось Его Превосходительству лишь потому, что Скьяп, видимо, сочла не розовый камень для себя мрачноватым.       Вздохнув, Скорпиус перевел взгляд на руку отца и удивленно вскинул бровь.       - Я не думал, что ты его еще носишь, - он указал на браслет, который сам сплел для Драко, - выборы же закончились.       - Он не был частью программы, я же обещал, что всегда буду носить его.       - А я был уверен, что это ход в стиле браслета Линн Севедж, - честно ответил Скорпиус, невольно потирая на запястье такое же украшение, как у отца, только со своим именем. Он промолчал, что в тот далекий весенний день, когда все в жизни было стабильно, был родительский день и к нему единственному не пришел вечно занятой папочка. Он сам сплел браслет и себе, и отцу, когда другим одноклассникам помогали родители.       Скорпиус привык справляться сам.       И не жаловаться. И воспринимать мир таким, как тот есть. То есть, понимал, что кроме привилегий у него не было, по сути, ничего. Абсолютно ничего. Мальчик знал, что его шаги часто были частью карьеры отца, строящейся на имидже хорошего отца. Потому не удивлялся, что папа носил браслет. Скорпиус слишком хорошо знал современную историю республиканской партии и нескольких последних президентских гонок, поэтому помнил, как сенатор Маккейн выиграл свои первые праймериз в Нью-Гемпшире. Он делал ставку на своей поддержке войны, и на одном из митингов в Вулфборо к нему подошла женщина по имени Линн Севедж, заявив, что её сын погиб в Багдаде и на память о нем она носит черный браслет. Раньше носила серебряный, в знак поддержки воюющих солдат, как сотни тысяч американцев, но после смерти сына – черный.       Она подарила тот сенатору, чтобы тот поддерживал солдат и далее, памятуя об их миссии. Маккейн ответил, что это будет честь для него и навсегда запомнил то имя, которое про себя сейчас повторил Скорпиус.       Мэтью Стенли. Двадцать два года.       Тот браслет помог сенатору получить поддержку и выиграть первые праймериз, хоть он был самым провальным кандидатом с наименьшим бюджетом. И когда мальчик увидел отца на пресс-конференции, где тот заявил что идет в губернаторы, с браслетом на руке и стаканчиком, где надпись «лучший папочка» была сделана не его рукой, он воспринял это как жест, одолженный у Сенатора. О чем и признался, напомнив отцу ту историю.       - Я думал, что она теперь тебе что-то подарит. У вас же теперь другой имидж. В рыцарскую эпоху девы вроде из волос кольца делали, - ехидно добавил он, уже глядя на Гермиону. Драко нахмурился.       - Скорпиус, не «она», а Гермиона.       - Ты можешь звать меня Джинджер, - предложила девушка.       - Договорились, мисс Грейнджер, - кивнул мальчик, демонстрируя прекрасные манеры и протест одновременно.       Девушка снова сжала руку Драко. Понимала, что если тот начнет ругаться с сыном из-за нее или насильно навязывать любовь – то проиграет не только она, но еще и сам Фафнир. Меньше всего Гермиона хотела, чтобы из-за нее они не общались.       - Ты здорово разбираешься в политике, Скорпиус, я не слышала эту историю о браслете, - она не постыдилась признаться, что мальчик в чем-то умнее, хоть это могло вызвать лишь насмешку с его стороны. Но Гермиона продолжала ставить на честность. - Ты хочешь быть политиком?       - Хм, думаю, нет. Мне бы хотелось заниматься наукой, - он сказал это без мечтательности десятилетки, а с каким-то четким осознанием, - возможно, раньше у меня не было выбора, ведь Малфои все политики, но теперь ты родишь отцу идеального маленького будущего президента, и я могу заниматься, чем хочу.       - Ты всегда будешь первенцем, Скорпиус.       - Да-да, и развод ничего не изменит, - иронично подтвердил мальчик. В беседу вступил Драко. Гермиона устало откинулась на сидении, понимая, что первый раунд разгромно проигран, но сделать ничего пока не могла.       Нужно было чуть больше времени.       Когда Драко, Гермиона и Скорпиус вышли на трибуну, мальчик приветливо, как и положено, улыбался и чинно сел между отцом и его подружкой. С виду казалось, что он всем доволен. Но как только фокус сместился, он чуть отодвинулся.       - Хочешь хот-дог? – предложила девушка, поскольку Драко нужно было отойти и они остались вдвоем. Очередную дыру Гермиона решила заполнить едой, ведь все вокруг ели. Мальчик смерил её тяжелым взглядом.       - Я не ем мясо.       - Я тоже, какое совпадение, - она вдруг с облегчением выдохнула, находя между ними что-то общее, но это вызвало у малька лишь агрессию.       - Зачем тогда предложила? Хочешь купить мою симпатию за еду? Я все же не бездомный, мисс Грейнджер. Я – Малфой.       - Я знаю, Скорпиус. Послушай, понимаю, как ты зол и обижен. Тебе сложно. Я хочу попробовать подружиться. Не заменить тебе мать или что-то в этом роде. Просто подружиться. Дай мне шанс, а?       - Думаешь, если у меня с тобой разница меньше, чем у тебя с папой, то мы можем уже и быть приятелями? Я так не думаю. Ты не знаешь, через что я прохожу. – Он на секунду, лишь на секунду потерял самообладание и заговорил как обиженный ребенок. Как ему и пристало, собственно. Потому что никто не знал, как над ним смеялись в школе. Дети были жестоки, элита же – безжалостна. Все хихикали в лицо, что сначала его папа спит с красоткой, а когда он подрастет – то тоже сможет развлекаться с мачехой, ведь между ними было лишь десять лет разницы. Это было зло, несправедливо, и Скорпиус не понимал, почему слышит это. Он не был виноват в том, что отец сглупил. Но папа выглядел счастливым, даже пресса любила его за эту историю, и с юношеским максимализмом мальчик ощущал себя единой жертвой развода и скандала. Все отрикошетило по нему.       - Не знаю, согласна. Но надо мной издеваются журналисты, стоит отвернуться. Возможно, в чем-то у нас есть общее, – спокойно ответила Гермиона и купила им со Скорпиусом попкорн, уверенная, что мальчик слишком чопорен для сырной воздушной кукурузы. Ей хотелось дружески ткнуть его и сказать: «Да, расслабься ты, малец, даже принц Гарри есть попкорн на баскетболе», но понимала, что это будет принято в штыки. – Твой отец пригласил тебя, чтобы спросить, будешь ли ты его шафером на свадьбе. Что ты об этом думаешь?       - Думаю, что потеряю приглашение, - пожал плечами мальчик. И взял одну кукурузинку. Пожевал с недовольным видом. Гермиона покачала головой.       - Послушай, речь не о моих отношениях с твоим папой, а о твоих. Не нужно приходить на свадьбу ради меня, но…       - Он мне не отец.       - Скорпиус, - не выдержав, Гермиона сделала осуждающие глаза. Мальчик вдруг фыркнул. Ему понравилось, что она чего-то не знала.       - О, так ты не в курсе. Надо же, я думал, он тебе доверяет. Он не мой биологический отец, - мальчик узнал об этом в день, когда пресса взорвалась сенсацией о романе папы с другой женщиной. Скорпиус шел к матери, но услышал её беседу с кем-то. И фразу «я не отдам своего сына, ты же знаешь, что Драко даже ему не отец».       Это ранило ребенка, привязанного к папе.       Джинджер сначала подумала, что Скорпиус шутит. А потом заметила, что глаза мальчика покраснели. Когда вернулся Драко, она поднялась.       - Мы уходим. Немедленно.       - Что?       - Вам нужно поговорить, - просто ответила девушка, ничего более не объясняя. И трио покинуло матч, стараясь не привлекать к себе внимание.       Пока Драко и Скорпиус разговаривали в машине, Гермиона сказала, что ей нужно выпить. Она искала предлог уйти и не влазить в их беседу. В баре набрала Северуса и попросила, чтобы журналисты не освещали их уход с баскетбола, случился форс-мажор. А затем она уставилась на свои сине-оранжевые Джорданы. И подумала, что выходит – если это правда – у Драко нет биологического ребенка. Конечно, Скорпиус в любом случае – его сын, но это вдруг усилило и без того немалое давление, которое ощущала девушка. Теперь она знала, что ей точно нужно как можно быстрее родить своему Фафниру ребенка.       И это её пугало.       Спустя час Драко и Гермиона снова были в машине вместе. Мужчина выглядел бледнее обычного. Джинджер вложила в его руку свою ладонь и тихо спросила:       - Ну, ты как?       И все. Никаких вздохов, охов и лишних вопросов. Лишь деликатная возможность дать Драко выговориться или же отмахнуться от беседы. Девушка бы поняла, если бы Его Превосходительство решил промолчать. В запасе у нее была тема инаугурации, на случай, если Фафнир пожмет плечами. Но он посмотрел на нее.       - Теперь ты в курсе. Стоило сказать раньше…       - Я думаю, что это меня не касается, потому ты не сказал. Это твое дело. И Скорпиуса. Не стоит за это оправдываться. К тому же я думаю, этот факт - чисто биологический. Он же ничего для тебя не меняет, верно?       Драко с минуту молча анализировал, что сказала пташка. Со смешком покачал головой. Порой мужчина до сих пор не верил, что ему аж настолько повезло. Будь на месте сиалии кто-то другой, то уже бы пытался уговорить его не цепляться за не своего ребенка. В мире трофейных жен, большой политики и безграничных денег никто не любил детей со стороны. Даже родных. Потому слова Гермионы в который раз подчеркнули - она - абсолютно другая. Чистая и искренняя. Умеющая любить, а потому - понимающая, почему Драко не отрицал своего отцовства там, где, по факту, того не было.       - Увы, для Скорпиуса это меняет все. Он считает, что я их бросил, потому что узнал, что он - не родной. Какое блядство, - Драко поморщился. Ему хотелось закурить, но последние дни от усталости мужчина неважно себя чувствовал. Потому пытался отказаться даже от своей электронной слабости. В конце концов, главное guilty pleasure теперь вполне открыто было рядом. И мужчина не отказал себе в удовольствии положить ладонь на колено Гермионы.       Снова отмечая - насколько она не из их мира. Астория всегда, даже в машине, принимала позу, которая бы выгодно подчеркнула её ноги. Джинджер сидела, как обычный человек. Без жеманности. И в этом было ее особое очарование.       - Ему нужно время и твое внимание. Все же стоило поехать на День Благодарения, Драко. Он лишь убедился в том, что не нужен.       - Значит, Рождество точно за мной. А если Астория не позволит - значит мы поедем к ним. В конце концов, она не может запретить нам появляться в моем доме, - решил мужчина, которого очень изнурила беседа. Сложно доказать десятилетнему ребенку, что ты любишь его, когда неприятная правда совпала с разводом. Нельзя же сказать мальчику, что они с его матерью на дух друг друга не переносили последние годы.       Все начиналось со лжи. И однажды ложь срикошетила. Вот в чем была проблема.       - Вот и славно. А теперь у меня есть восхитительное предложение. До Олбани ехать два часа, а это значит, - она сверкнула глазами, ощутив, что Драко стиснул ее колено сильнее. Покачала головой, - что ты можешь отдохнуть. Давай. Ты почти не спишь. Я беспокоюсь о тебе. Твой кашель стал сильнее.       - Я могу записаться к врачу прямо сейчас.       - Сделаешь это утром. Отдохни, Драко, - повторила девушка, и он поддался. Пользуясь пространством, он уложил голову Гермионе на колени, наслаждаясь тем, как она запускает свои тонкие пальцы в его волосы, чтобы помассировать ему виски. Огни мелькавших за окнами фонарей и тихий гул, бывающий на скоростных дорогах, убаюкивали. Очень скоро уставший Драко уснул.       А Гермиона не изменилась в лице, как часто бывало с трофейными женами. Она продолжала тихо улыбаться. Глядя в окно, девушка продолжала поглаживать Драко по голове, наслаждаясь тем, что они - вместе. И если бы кто мог их увидеть в эту секунду, то не усомнился бы, что эта пара - никакой не пиар проект, соштопанный на скорую руку, дабы скрыть грешок похотливого господина мэра. Нет. Они оба были преисполнены любви. *** - Драко, но я бы хотела георгины, - прижимая трубку к уху, заметила Гермиона. У нее только что закончилась первая официальная встреча с организаторами свадьбы, где девушке не дали и слова вставить. Ей выдали список требований, который назывался рекомендациями, и Джинджер ощутила себя в тисках. Если, например, заказ платья Оскар де ла Ренте её не смущал, ведь она сама хотела этот дом, памятуя, что первые леди отдавали ему предпочтения, то все остальное было слишком чужим для нее.       Точнее, не так. Естественно, её пока мало что связывало с этим миром, но Гермиона думала, что сможет добавить, привнести что-то свое, личное. Однако её робкие замечания вызвали либо игнорирование, либо «мисс, но мы же за традиционную свадьбу, верно?». Особенно расстроила её небрежная шутка «надеюсь, вы не хотите пиньяту?», на которую она достаточно резкое ответила – «Естественно, хочу, мы же можем заполнить её конфетами DeLafee?». Ей не понравилось, что её культура воспринималась, как нечто постыдное, хотя, конечно, Джинджер не планировала пиньяту или пан-де-элот вместо торта. Однако то, что в букет невесты или в украшение церкви нельзя выбрать георгины, очень сильно смутило пташку.       В трубке повисло молчание, нарушаемое шумом Вашингтона – Драко был там на традиционном предрождественском съезде республиканской партии, место в которой у него сейчас было специфичным. Том Реддл не шибко одобрял ни методов, которые были применены в гонке, ни драматичный роман, а сказать ни он, ни кто-либо еще не мог ничего, ведь все же Малфой-младший и победил. Сложилась сложная ситуация. Все были обоюдно недовольны, но танцевали менуэт, ведь были взаимозависимы. Драко не мог лишиться поддержки партии, а та, в свою очередь, не хотела терять перспективного политика. Но между ними ощущался холодок. Потому меньше всего сейчас нужно было «не хочу» от Гермионы. На свадьбе все действительно должно было быть максимально выдержанно, но ему так не хотелось огорчать девушку. Которая и так все поняла по его молчанию. Поняла, но не спешила говорить хорошо.       - Пташка, это ведь не самое важное, правда? – устало протянул Драко, пытаясь подавить кашель. По правде, ему, к своему стыду, плевать было на цветы. Его заботила лишь невеста, но девушке такие детали были важны. Как и республиканцам для правильности картинки тоже. К сожалению.       - И какие же ты предложишь? – полюбопытствовала Гермиона, прекрасно знающая ответ. Тот лежал у нее перед глазами. Не список требований, нет. Открытым старым выпуском ВОГ, который печатал снимки со свадьбы Драко и Астории. Розы. Там вокруг были белые-белые розы. Весьма традиционные.       Розы. И бледная невеста со старой фамилией. Одобренная партией.       - Давай розы, например, - Драко не особо помнил, какие цветы нужны на свадьбы. Сказал то, что было максимально американским.       - А давай ты еще раз женишься на Астории? – язвительно полюбопытствовала девушка. Посмотрела снова на снимки со свадьбы. Она помнила, как та много лет назад помешала ей добраться до конкурса, и впервые в жизни Джинджер не выступила. Кто бы мог подумать, что спустя пятнадцать лет девушка снова будет плакать из-за той же свадьбы. Планируя свою. С мужчиной с фотографий, где он смотрелся счастливым.       А она видела все, как должно быть у них с Драко. Какой торт, какая начинка, какие цветы и список гостей. Под вопросом разве что Трамп был, потому что партия разделилась на его счет. Вот и все отличие. И невеста, да. Невеста отличалась. Слишком скандальная для партии. Если бы на месте Драко был Безос, например, у которого невеста тоже была мексиканкой, никто бы не ждал от них традиций, наоборот, все бы затаились в ожидании экспрессии и красок, но её пытались укутать в сафан, будто за белыми цветами, белым кремом, белой фатой, белым платьем и прочим-прочим-прочим не будет видно золотую кожу. Словно антураж мог отвлечь от неправильной невесты, хоть для простых людей она-то и была в центре внимания. По правде. И её происхождение играло огромную роль, показывая, что республиканцы были уже не так и консервативны.       - Джинджер, милая…       - Я могу выбрать хоть что-то?       - Ты же выбрала меня, - рассмеялся Драко, стараясь не дать спору выйти за рамки и превратиться в ссору, - это же самое важное. А я – тебя. Хочешь, потом сбежим от всех и в любой точке мира поженимся еще раз? Только вдвоем?       - Хватит с меня и одной свадьбы, - она старалась говорить примирительно. Тоже не хотела ругаться. Но комфортно ей не было. Она знала – сейчас пожертвует цветами, а дальше – своим мнением. И если упустить георгины было не самым важным, то себя Гермиона не хотела потерять. – Хорошего тебе полета, Драко. Встретимся через пару часов?       - Будь стойкой девочкой и покажи этим мегерам, кто хозяйка вечера, - пожелал ей удачи Драко, который, к счастью, свою часть обязаловки и формальностей до следующего года выполнил и мог начинать предвкушать неделю каникул. На которых хоть и придется совершить пару благотворительных визитов, но с Джинджер это будет веселее.       Гермиона же, положив трубку, раздраженно столкнула со своего туалетного столика дурацкий журнал и посмотрела в зеркало на себя. Сегодня у нее был первый прием в качестве хозяйки резиденции, на который она позвала жен республиканцев. Джинджер выбрала темой не Рождество, поскольку не хотела впускать тех, кто еще пару месяцев назад злословил о ней, туда, где они с Драко наряжали елку. Да, естественно, снимки об этом, как положено, разошлись по газетам штата, ведь это была традиция и к тому же многим хотелось посмотреть на господина губернатора и его юную леди, одетых в красное, но позволить фотографировать – это одно, а кого-то пускать туда, где они с будущим мужем планировали тихий рождественский уют – совершенно другое. Она не хотела, чтобы эти женщины цокали языками и закатывали глаза при виде печенья, что Джинджер сама испекла. Драко, кстати, не возражал. Ведь это было куда традиционней, чем георгины. Он даже не отказался привязать к каждому по палочке корицы.       Потому Джинджер выбрала совершенно иное крыло дома. Подальше. Большую стеклянную оранжерею, которая была частично заброшена, и сейчас велись восстановительные работы. Пташке показалось, что её работа над зимним садом отлично вписывалась в программу Драко, потому решила, что ближайшие годы займется спасением экзотических видов растений. Пока привезли только несколько пальм из Майами, который неожиданно засыпало снегом, и восстановили только часть оранжереи, где и должен был пройти прием. Снейп одобрил эту идею, сказав, что зеленые фото будут и контрастно смотреться на фоне всех рождественских снимков, коими политики заполняли прессу, и логично продолжает линию Драко.       Поэтому на девушке было легкое, почти летнее платье. Она играла на контрастах и подстраивалась под погоду в оранжерее, хоть ей было немного непривычно, ведь белый в горошек наряд – приталенный и длиной по колено – был в стиле old money, который ей был не свойственен. Разбавила его пташка тем, что попросила у дома Оскар де ла Ренте специально для нее вручную нанести цветы, и теперь платье обрело яркость за счет красных, салатовых и желтых растений. Джинджер позволила уложить ей волосы все в том же сдержанном стиле – то есть зачесать роскошные кудри назад и связать в пучок, но уравновесила она это тем, что отказалась от традиционных украшений, выбрав ожерелье с подсолнухами. Дополнила она свой образ салатовыми туфлями и такого же цвета перчатками, которые положено было держать в руках, не надевая. Словом, вот так Гермиона видела и их с Драко свадьбу. Моментом, где традиции сочетались с её индивидуальностью. Где было место компромиссу с обеих сторон.       Отложив телефон – на такие суаре нельзя было их брать, к тому же перчатки уже заняли её руки – пташка вышла из гардеробной, где её готовили к вечеру последние два часа. Войдя в оранжерею, она огляделась. Все было восхитительно. Журчала вода, свисал папоротник, бокалы с игристым выстроились в небольшую башенку, а официанты выставили последние тематические закуски – исключительно вегетарианские. Тут Джинджер позволила себе быть собой. К тому же она не переживала, что гостьи уйдут голодные. Они все и так отличались анорексичной худобой и вряд ли питались чем-то кроме воздуха, сплетен и злобы. Пташка подозревала, что закуски они еще кое-как поклюют, но десерты, наверное, достанутся только ей. Это заставило Гермиону улыбнуться. Ей всегда было любопытно, что после приемов делают богачи. Теперь знала ответ – едят. Выбирают самое вкусное, наполняют тарелки и растягиваются у камина. По крайней мере, таков был её план на Драко.       Прием был назначен на семь вечера. Потому у Гермионы еще было немного времени настроиться на встречу с женщинами, которые ее не очень любили. А некоторых не любила она. Например, за совет родить Драко побыстрее наследника. И не потому что это дополнительно давило на пташку, которая и так ощущала, будто вся её жизнь сводилась пока к этой цели, но из-за мотивации, которую ей навязывали.       - Милочка, ребенок – это гарантия жен богатых мужей, - заявила ей одна из трофейных жен. В отличие от более старшего поколения – то есть статусных супруг, вроде Астории – эти бывшие модели смотрели на свою роль по-другому. Пташке совет не очень понравился. Она знала, что её долг – побыстрее зачать и выносить малыша, но цель была другая. Она не хотела превратить ребенка в оружие.       Хоть больше всего пташка желала разобрать, насколько готова к этой роли. Все происходило слишком быстро, увы. Она еще не совсем насладилась молодостью, свободой и Драко. Но от них же все этого ждали. Малыша.       Но сейчас мысли Джин были заняты приемом. Потому, нацепив приветливую улыбку, она приготовилась к встрече гостей, бросив быстрый взгляд на новенькие часики от Van Cleef – пташка до сих пор не поняла, ей нравятся больше бриллианты или балерины на них – хмыкнула, что дамы опаздывали. Поскольку девушка еще не разобралась, это правило или элементарное хамство, то не беспокоилась. Лишь полчаса спустя окинув пустующее помещение, Гермиона поняла – никто не придет.       Опоздание не было хамством или принятой нормой, о нет. Опоздание было вызовом. Протестом. Женщины республиканской партии, оказывается, умели хранить верность. Не своим мужьям, но своему маленькому сообществу, которым всегда руководила Астория, потому хоть вежливо улыбались пташке на совместных вечерах – на её личный прием не явились. Видимо, желая показать угрозе её заслуженное место.       Гермионе очень бы хотелось фыркнуть, снять каблуки и пойти отдыхать, но в душе у нее был стыд. Опустившись на стул, она растерянно крутила игристое в руках. Она знала, что Драко возлагает на нее большие надежды, и не понимала, как сказать ему в глаза, что провалилась. Никто не пришел. Умом сиалия понимала – её вины в том нет, но все равно её охватывало дикое смущение. Джинджер желала быть опорой, союзницей, а не обузой-изгоем, потому не знала, что ей делать. Звонить и просить Северуса о помощи не хотелось. Да и чтобы он мог сделать? Точнее, он бы мог многое, но это было бы глупо – просить взрослого мужчину заступиться за нее, попросить поговорить с женами других республиканцев. Детская позиция. А пташка, несмотря на юный возраст, хотела выглядеть взрослой, рассудительной, сильной.       Хоть сейчас от обиды на ее глаза навернулись злые слезы. Ей указали на её место.       - Вот так умирает демократия, - фыркнула девушка, пытаясь быть выше, но в душе у нее все сжималось от обиды. Та хрустела, как пустая жестяная бутылка, стиснутая в слишком сильных руках. Гермиона на секунду даже задохнулась. Да кто они такие ее судить? Такие же женщины. Только без греха любить и быть любимыми.       - Мисс Грейнджер, к Вам посетители, - сказал распорядитель, и Джинджер тщетно попыталась сморгнуть слезы. Не хватало, что бы эти мегеры увидели её расстроенной, но в следующую секунду она облегченно вздохнула.       Это были не идеальные жены, нет. А высокий, темноволосый мужчина в черных джинсах и толстовке и кудрявая девушка в платье, которое маскировало её округлившийся живот. Не поверив своим глазам, пташка взлетела и бросилась обнимать – как несдержанно – незваных, но таких желанных гостей.       - Кайло! Рей! Я так рада вас видеть.       - Эммм, заметно, - рассмеялся гений света, удивленно изучая причудливо завернутые закуски, - мы не вовремя, или у тебя телепатический дар и ты подготовилась?       Они знать не знали о приеме. Их политикой да религией был свет, Вагнер и их любовь, потому, конечно, пара не была в курсе, что у Джинджер важный вечер. Просто Кайло готовился к завтрашнему шоу в оперном театре – он под Рождество занимался своей благотворительностью, а Рей решила вырваться из своей суеты. После репетиции, мужчине пришла в голову блестящая идея – не навестить ли малышку Джинджер? Поскольку он был легко вхож в дома знаменитостей, то не увидел никакой проблемы взять и заявиться. Тем более, пресса писала о большом республиканском съезде, и Кайло прикинул, что девушка, наверное, тоскует одна.       Однако теперь он засомневался.       Гермиона махнула рукой, выражая отношение к ситуации. Рей, более проницательная, уже поняла, что случилась катастрофа. И пока Джинджер делилась своей бедой, она стала накладывать в тарелку маленькую горку из закусок.       - Брунгильда – как черная дыра. Заставляет меня постоянно есть, - пожаловалась девушка, забираясь на стул с виноватым и одновременно недовольным видом. Выглядела она настолько возмущенной, что Гермионе даже не захотелось спрашивать о том, неужели они правда остановились на таком имени или это было пока кодовое слово. – Мне все вкусно. Удивительно. Что ж, они суки тебя не стоят, Джин, вот и все. Когда-то они со мной проделали нечто подобное. Помнишь, родной? Я имела неосторожность перед стартом сезона заиметь конфликт с одной из политических жен, и в результате мою премьерную постановку к открытию они все проигнорировали. Кодло со стадным инстинктом. – Рей поморщилась. То ли от воспоминаний, то ли от того, как быстро ела. – Вопрос, блядь, не в этом. А в том, что ты собираешься делать? Быть жертвой этого абьюзивного сговора или дашь отпор? М? Так и будешь сидеть здесь весь вечер?       В первую секунду Гермиона по привычке хотела спросить: «Да что я могу?», а потом вдруг приосанилась и задумчиво окинула взглядом яркие, вегетарианские закуски и сладости без сахара и глютена. На самом деле, она много чего могла. Потому сверкнув глазами, Джинджер вдруг спросила:       - Вы не против попить безалкогольный глинтвейн в центре? Мы позавчера с Драко открыли премилую ярмарку, где тестируют новые эко-обогреватели для улицы. Нет? Потрясающе. Соберите, пожалуйста, всю еду.       - Не всю, - простонала Рей, указывая пальцем в пару тарталеток, - прости, ничего не могу поделать.       - Валькирии вроде много едят, - захихикала Джинджер. Её настроение изменилось. Теперь она действовала, и это внушало ей оптимизм. Кайло и Рей переглянулись. Они появились как нельзя более вовремя. ***       Напротив Капитолия штата Нью-Йорк – старинного здания в неороманском стиле, которое являлось офисом губернатора – раскинулась уютная рождественская ярмарка, увенчанная большой, экологичной елью, поставленной за счет Драко. Это место безумно нравилось и Джинджер, и её НеЧести, поскольку к нему можно было дойти всего за десять минут, ведь располагалось оно в полумиле от их резиденции.       Их резиденции. Несмотря на несколько поникшее настроение, Джинджер с удовольствием прокрутила еще раз это словосочетание в голове. Ей до сих пор было странно и то, что она живет со своим любимым мужчиной открыто, и то, что они занимались любовью в доме под государственным флагом, который пташка видела из окна. Это было порой даже неловко. Кончать и видеть полосы да звезды. Драко в шутку называл это сексом на государственном уровне.       Сейчас Гермиона старалась не думать о соблазнах, хоть знала, чем они ночью займутся. На данный момент девушка пока с улыбкой устроила импровизированный пикник для гостей ярмарки. Поскольку в Олбани жили люди состоятельные, то еду пташка раздавала бездомным и детям-сиротам, которых привели сюда после какого-то спектакля. Улыбчивая и счастливая, девушка ощущала себя как нужно. Это было лучше, чем общаться с женами политиков. Ей не нужно было держать перчатки в руках. Она надела их на свои пальцы. Те прекрасно сочетались не только с ее легким нарядом, но и зеленым пальто, и такого же цвета Джорданами. Хоть на площади и было тепло, как летним вечером, благодаря новым технологиям, стоять на каблуках Джинджер не собиралась. Рей, раздобыв себе уже за деньги сливовую галету, с улыбкой глядела на храбрую девчонку, а Кайло, достав свою старинную Сенту из футляра, впервые за много лет заиграл на публике. У него была шальная мысль.       Кое-что могло сработать.       Его незатейливые мотивы стали неплохим аккомпанементом к смеху Джинжер. На площадь стекалось все больше народа. Дети начали пританцовывать вокруг пташки. Одна девочка сказала, что она похожа на принцессу. И сбросив пальто в руки охраны, впервые после реабилитации Гермиона затанцевала. Вроде с детьми, а вроде – сама по себе. Кайло, на секунду задумавшись, переключился и стал извлекать из своей скрипки звуки Young and Beautiful, и движения Гермионы становились сложнее, подчиняясь музыке.       Рей зачарованно смотрела.       Падал снег. Огни рождественской ели разноцветными конфетти освещали девушку, которая напоминала статуэтку на верхушке музыкальной шкатулки – тоненькую, хрупкую, в белом платье. Её волосы упали на плечи, улыбка изменила лицо, музыка окутывала её. Окруженная детьми и незнакомцами, она, поддаваясь таланту, заложенному в каждой мышце, танцевала. Танцевала на публике впервые с момента, как упала полтора года назад. Юная и прекрасная, она была невероятно трогательной. Кто-то узнавал её и фотографировал, кто-то думал, что она и Кайло – уличные артисты, и бросал деньги в подставленную каким-то ребенком шапку.       А для Джинджер это было похоже на рождественское чудо. Пахло глинтвейном и рождественскими специями. Воздух был нагрет, хоть пронзенный снегом, который таял на руках. И хоть Кайло играл современную мелодию, Гермиона ощущала себя как в «Щелкунчике», который любила с детства за ощущение сказки.       Никто не заметил, как у Капитолия остановился темный автомобиль и из него вышел господин губернатор. По приземлению он успел получить от Снейпа пару любительских видео из интернета, что Гермиона устроила на ярмарке раздачу еды. Драко не собирался светиться, но ему нужно было поддержать пташку, но то, что он увидел – его потрясло. Она танцевала. Среди площади. Под Лану Дел Рей, исполняемую на скрипке. Драко застыл. Его глаза сверкнули.       «Боже, ты прекрасна», - подумал мужчина. Когда танец закончился, все хлопали. Драко, наклонившись, достал пару крупных купюр из портмоне и положил в шапку. В этот момент пташка развернулась и увидела его. Они оба рассмеялись. Девушка - чуть покраснев. Ведь помнили, когда и за что последний раз Фафнир ей заплатил.       За куни в глори холле. И, судя по тому, как сиял Драко, в нем было похоти сейчас не меньше, чем гордости.       - Все же ты можешь замерзнуть, - сказал он, набрасывая на плечи Гермионы свое пальто. Толпа радостно поприветствовала… нет, не его. И не её. Их. Их пару, их любовь, их вместе. Поддаваясь настроению, Драко поцеловал девушку в щеку – все же вокруг были дети.       Ещё немного побыв на площади, пара отправилась в резиденцию. Отдав предпочтение пройтись пешком. Деньги они отдали Санта-Клаусу, что собирал их на нужды переселенцев.       Дома – они слишком быстро начали считать резиденцию домом - похвалив пташку за её решимость, Драко, сидя у камина, достал кошелек и подмигнул:       - Как насчет опуститься на колени ко мне поближе?       - Это я сделаю бесплатно, - проворковала девушка, выполняя просьбу. Они долго и упоенно занимались любовью, оба соскучившиеся за пару дней. Но спустя час Гермиона ощутила беспокойство. Драко, лежа на боку и поглаживая ее по плечу, молчал так, будто просто не решался о чем-то заговорить. Ей пришлось трижды спросить «что с тобой?», прежде чем он нехотя сел, опираясь о кресло.       Посмотрел в сторону. Гермиона ощутила беспокойство.       - Слушай, если дело в партии – ерунда. Я выберу те цветы, которые скажут. Лишь бы…       - Джин, помнишь ты просила сходить к врачу? Я… словом у меня в легких нашли новообразование. Я сдал анализы на биопсию утром. Пока никто не уверен, что опухоль доброкачественная, - Драко вздохнул. Это не тот подарок, что он собирался сделать Гермионе к Рождеству, но реакция пташки была подарком – нет, скорее даром – ему. Встрепенувшись, первое, что она спросила:       - Тебе больно?       - Нет. Пока не больно. Я ощущаю себя, как назло, здоровым. И как никогда живым. Но ты должна знать. Все может измениться.       - Драко, что бы ни было – я буду с тобой. Всегда буду с тобой, слышишь? – пообещала девушка. Узнав, что результаты биопсии будут с утра, она забралась мужчине под руку и сказала, что подождет вместе с ним. И вместе они откроют письмо, чтобы понимать. Джинджер была готова не спать всю ночь, лишь бы не оставить Драко с тяжелыми мыслями. Он выругался. Все шло так замечательно и вот, пока его душа парила, тело... тело чертовски подвело, решив завести в легкий маленькое новообразование. – Думаю, нам стоит отменить свадьбу. Самое важное – это ты. *** Какие же они все-таки классные. Мне кажется, что эта история под конец накрыла даже меня. Честное слово. Я тут просто напомню, что жду ваши отзывы и "ждунов" (да, это не эпилог и активность нужна). Цем.