The Many Lives of Optimus Prime

Его манипуляторы горели от усталости, чувство, с которым Тринадцатый был незнаком. Его старый корпус никогда не уставал, не давал сбоев и всегда функционировал в вечном состоянии совершенства. Однако его новый корпус, казалось, был связан определёнными ограничениями, которые ему ещё предстояло понять. Он выбирался из колодца в течение, возможно, одного дека-цикла, и всё это время ему приходилось выяснять, как работает его новый корпус. К счастью, Праймус счёл нужным предоставить ему базовые знания, но все ещё оставалось немало сложностей, с которыми ему пришлось столкнуться во время подъёма. Первые несколько вещей, которые он заметил в своём новом корпусе, было то, что у него была оптика, правильная оптика, рот, о котором он всегда мечтал, и голос, хотя он всё ещё изо всех сил пытался им пользоваться. Его корпус больше не держался вместе только благодаря его искре, вместо этого он продолжал функционировать с помощью живого металла и сложной технологической биологии, подобной его братьям и сестре. Это, в свою очередь, привело его к открытию, что он больше не является статичной сущностью и нуждается в пропитании. Раньше он в этом не нуждался и не испытывал желания потреблять энергон, как его братья и сестра, когда он сидел с ними на собраниях. Однако его новый корпус, казалось, испытывал сильное желание заправляться топливом не один раз в орн, даже не два, а каждый раз, когда в поле зрения появлялось отложение энергона. Это сильно ослабляло его усилия по восхождению и часто приводило к тому, что его втягивало в перезарядку на ближайшем уступе. Он также обнаружил, что благодаря постоянному потреблению энергона его корпус, похоже, ещё не закончил своё развитие. Как и с каждым орном, он чувствовал, как растёт его покрытие, его системы стабилизируются, а его топливные баки увеличиваются в размерах, что бы вместить больше энергона. Всё это было очень ново, но Тринадцатый быстро адаптировался, даже если он был немного шокирован, обнаружив, что его искра теперь плотно прилегает к камере в его грудном отсеке, больше не распространяя свою мощность по всему его корпусу. Иногда, когда он поднимался, он видел других, однако они не выглядели полностью контролирующими себя, двигаясь чисто инстинктивно. Время от времени Тринадцатый отдыхал на уступе с одной из новых искр, но он быстро понял, что они почти одичали, вероятно, в значительной степени из-за влияния Оникса. Это имело смысл для Тринадцатого, дикое поведение позволило бы искрам выжить самостоятельно в течение некоторого времени, пока их не смогут принять их взрослые собратья. Но Тринадцатый также должен был признать, что его дикие спутники временами сильно раздражали. Они царапали когтями, и рычали, если он подходил слишком близко к кому-либо из них. И вот, в конце концов, Тринадцатому потребовалось время, чтобы целенаправленно отойти от других искр в колодец. Он не любил, когда его слишком мягкую обшивку царапали когтями. В тех странных случаях, когда он сталкивался с ними либо на уступах, либо во время восхождения, Тринадцатый держался как можно дальше от них. В конце концов, его корпус стал сильнее, и вскоре он понял, что прогрессирует намного быстрее, чем раньше, настолько, что свет поверхности был почти ослепительным, когда он поднимался. Он даже мог слышать звуки сверху, рёв существ, громкие возгласы того, что, вероятно, было взрослыми ботами, и даже странный грохот чего-то, падающего на землю. Это несколько беспокоило Тринадцатого, и он поймал себя на том, что задаётся вопросом, делают ли Прима, Нексус и Альфа Трион что-нибудь там, наверху, если дикие звуки были признаком бездействия. Тем не менее, он продвигался вперёд и вскоре обнаружил, что уступы почти исчезли, не оставив ему иного выбора, кроме как подниматься без отдыха. К счастью, его баки расширились настолько, что вмещали достаточно энергона, чтобы вытащить его на поверхность, однако у Тринадцатого от изнеможения тряслись манипуляторы и сервоприводы при каждом движении его корпуса. Когда он приблизился к поверхности, рыча от летаргии и боли в горящих кабелях, он впервые услышал чистый голос после перерождения. — Разве ты этого не слышишь? Появляется спарк! Мы не можем просто оставить его здесь, чтобы его съели! — Хриплый голос говорил с большой решимостью, подстегивая Тринадцатого. Он так устал, но, по крайней мере, на поверхности был кто-то, кто мог всё объяснить и, возможно, помочь ему освоиться в мире, который его братья построили наверху. — Не будь глупым, Кап! У нас есть предаконы менее чем в пяти бриймах от того, чтобы оказаться у нас на корме! Пусть маленький спарклинг отпугнёт от нас зашлакованных зверей! — Второй голос казался сердитым и молодым. Тринадцатый услышал звук чего-то, отдаленно напоминающего эхо пощёчины в колодце. — Какого фрага ты говоришь, неблагодарный маленький глюк! Мы не можем оставить спарка здесь умирать! — Хриплый голос заговорил снова, очень сердитый в своих словах. Тринадцатый обнаружил, что в его процессоре возникло довольно много вопросов, когда он зарычал и продолжил своё восхождение. Самый тревожный из его вопросов был связан с тем, что это были за вещи с Предаконом. Боты на поверхности, казалось, очень боялись их, а если взрослые боты были обеспокоены, то Тринадцатый имел полное право быть ещё более испуганным, учитывая его маленькое и слабое телосложение. — ВЫ можете остаться и попытаться спасти дикое маленькое чудовище! Но я не собираюсь умирать сегодня! — Звук визга эхом разнесся над шлемом, и Тринадцатому оставалось только предположить, что обладатель молодого голоса ушел. — Ржавчина — Хриплый голос хмыкнул от гнева, когда Тринадцатый поднялся выше, так близко к поверхности, но он так устал. — Давай, малыш… давай, нам нужно идти, — умолял гравийный голос, и Тринадцатый поднялся ближе, всего в нескольких футах от края колодца. Он хрюкал и рычал, двигаясь так быстро, как только мог. Подняв оптику, он увидел, что обладатель голоса, нависшего над колодцем, опустился на колени и протянул ему манипулятор. — Правильно! Ты так близко! Я знаю, что ты, должно быть, устал, но ты должен продолжать двигаться! — Хриплый голос казался слегка паническим, и Тринадцатый подтолкнул себя вперед в последнем порыве сил в ответ. Его сервоприводы начали скользить, когда он отчаянно потянулся вверх, его силы иссякли и угрожали отправить его обратно в колодец, падение, которое, как он знал, он не переживёт. — Поехали! У меня есть ты, малыш! — Сильные манипуляторы потянулись к нему и схватили его, прежде чем он успел упасть, быстро потянув его вверх и прижав к теплому корпусу крепко, но все же с большой осторожностью. Тринадцатый почувствовал тягу к перезарядке, но он сопротивлялся, решив посмотреть на своего спасителя, чтобы лучше понять, кто был мехом. — Довольно спокойно, не так ли, малыш? Я никогда не видел такого спарклинга, как ты, — обладатель хриплого голоса наклонился, встретив его любопытный взгляд. Обладатель хриплого голоса имел очень хорошо сформированную лицевую с высокой структурой щек и гладкой обшивкой. У его спасателя была однотонная синяя оптика, без каких-либо оптических компонентов, видимых Тринадцатым. У меха также был почти коронованный шлем, и весь его корпус представлял собой смесь белых, серых и нецветных красок. Мех был очарователен, и, глядя на Тринадцатого с самым любящим выражением, которое он когда-либо видел, Тринадцатый не мог не улыбнуться, демонстрируя свою клыкастую денту. Мех улыбнулся ему в ответ и нежно погладил его шлем, а Тринадцатый наклонился к ласковому прикосновению со счастливым гулом своих систем. — Лом — Его спаситель резко посмотрел вверх, когда рев разорвал воздух, сотрясая землю и заставляя Тринадцатого хныкать. Тринадцатый смотрел на источник звука с широкой оптикой, его корпус слегка дрожал от страха. Существо было огромным, царственным, но первобытным по своей природе, поскольку его огромные крылья бились о воздух, помогая ему приземлиться. В основном это была смесь тусклых серых, золотых и коричневых тонов, но его оптика была поразительно желтой, оптикой охотника. Что бы это ни было, это было одно из творений Оникса, так и должно было быть, у него была его оптика, другого объяснения не было. — Мы должны выбираться отсюда, малыш! Держись крепче! — Его спаситель бросился в спринт, крепко прижимая Тринадцатого к грудному отсеку, когда он бежал. Тринадцатый держался за дорогую жизнь, когда громовой рёв существа и его мощные и почти оглушительные хлопки крыльев эхом отдавались позади его спасителя. Он вздрогнул, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и доверять своему спасителю, но когда он услышал, как существо приближается, Тринадцатый испугался. Он не испытывал такого страха с тех пор, как сражался с Юникроном. Это было далеко не на том же уровне, но он не мог остановить жидкость, которая вытекала из его оптики, когда вентиляция его спасителя становилась беспорядочной, а мех зигзагообразно перепрыгивал, перепрыгивая через препятствия и уклоняясь от существа, когда оно преследовало. — Мы! Ар! Почти! Там! — Его спаситель задыхался, когда существо взревело в том, что Тринадцатый мог только представить себе волнением. На мгновение Тринадцатый позволил себе мелькнуть надежде, что всё будет хорошо. Его спаситель казался компетентным, и существо до сих пор не смогло его догнать. Кто сказал, что они не смогут этого сделать? Тринадцатый должен был знать лучше, чем верить во что-то столь же непостоянное, как действия монстра. Не успел он оглянуться, как его спаситель взвизгнул и упал на землю с Тринадцатым, всё ещё прижатым к груди. Тринадцатый выскочил из его хватки, когда его спаситель попытался дотянуться до ножа, прикрепленного к его бедру. Это было грубо и, вероятно, ничего не сделало бы против существа, которое быстро стало нависать над ними. Тринадцатый наблюдал, как его спаситель доблестно пытается прикрыть его своим корпусом, направляя свой нож на существо в знак неповиновения. — Давай, зверь! Сражайся со мной, как настоящий мех! — Существо зарычало от волнения, прежде чем его корпус сдвинулся, превратившись в состояние, похожее на меха, хотя и намного более смертоносное. Он всё ещё был огромным, возвышаясь над Тринадцатым и его спасителем, и выглядел далеко не довольным. — Добыча должна знать, когда заткнуться и умереть — Мех-не-совсем-мех зашипел от возмущения, шагнув вперёд и сильно наступил на сервопривод своего спасителя, раздавив его так же легко, как лист жести. Его спаситель кричал в агонии, в то время как существо жестоко смотрело на него, глубже впиваясь в сервопривод своего спасителя, как будто насмехаясь над ним. Тринадцатый вздрогнул от страха, когда существо обратило на него свой золотой взгляд. — ФРАГ ТЫ ПРЕДАКОН! — Спасатель Тринадцатого взвыл, заставив Тринадцатого понять, почему сердитый голос, казалось, так отчаянно хотел уйти. Если эта штука была Предаконом, Тринадцатый с трудом мог себе представить, каково это жить с более чем одним из них, бродящим вокруг. — НЕ ТРОГАЙ СПАРКА! — Тринадцатый затрясся от ужаса, и существо поднял свой сервопривод со своего спасителя и вместо этого двинулось, чтобы протянуть к нему свой манипулятор. Тринадцатый быстро отступил назад, пытаясь развернуться и бежать. Но в тот момент, когда он попытался идти, его и без того измученные конечности подвели его, заставив его упасть на землю с визгом. — Прекрасная маленькая закуска, — злобно хихикнул Предакон, потянувшись вниз и взяв Тринадцатого за один манипулятор, оставив его болтаться в воздухе. Он пытался брыкаться и размахивать другим манипулятором, отчаянно пытаясь убежать, наблюдая, как Предакон смотрит на него, как на свежий кубик энергона. Жидкость собиралась в его оптике и стекала по лицевой, когда он отчаянно извивался, крича своим странным новым голосом изо всех сил. — Шумный…не правда ли, — насмехался Предакон. Была ли эта насмешка для него или его спасителя, Тринадцатый не знал. Но он знал, что умрёт, если не вырвется из хватки Предакона, он не был дураком, он мог видеть, что это существо собирается играть с ним и убить его ради забавы. У него был тот же вид в оптике, что и у Льежа, темное желание смотреть, как другие страдают от его собственного сервопривода. — ОСТАНОВИСЬ! ВМЕСТО ЭТОГО УБЕЙ МЕНЯ! ОТПУСТИ СПАРКА! — потребовал его спаситель, ползая по земле, оставляя за собой след энергона от искалеченного сервопривода. Предакон пренебрежительно оттолкнул его спасителя и снова обратил внимание на Тринадцатого. — Я не принимаю приказы от добычи, — усмехнулся Предакон, прежде чем приблизить Тринадцатого к пасти и откусить ему один сервопривод, сопровождаемый брызгами энергона. Он кричал, размахивая манипулятором и плача в агонии, а Предакон пожирал его сервопривод прямо перед ним, смеясь над его страданиями. Боль, не похожая ни на что, что он испытывал с той первой боли в объятиях своего создателя, одолела его, когда он повис в воздухе. — ТЫ, БОЛЬНОЙ СЛАГГЕР! Я УБЬЮ ТЕБЯ! — Его спаситель возмущенно пригрозил, его собственная боль отодвинулась в сторону в пользу попытки вонзить свой клинок в Предакона везде, куда он мог дотянуться. Предакон только рассмеялся, но к этому моменту Тринадцатый уже не мог сосредоточиться ни на чем, кроме сводящей с ума боли от потерянной конечности. Острые когти вонзились ему в бок, медленно и с искусной точностью разрезая его корпус. Его крики и отчаянные вопли были проигнорированы, когда Предакон начал поглощать его заживо, вытаскивая его внутренности и высасывая из них энергон. Тринадцатый плакал, кричал своим срывающимся голосом, как только мог. — ОСТАНОВИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА! — Он умолял сквозь боль, его корпус становился всё слабее, поскольку Предакон продолжал разрывать его корпус на части просто ради удовольствия. Он слышал, как его спаситель выкрикивал всевозможные проклятия, непристойности и угрозы, известные кибертронцам, но всё, о чем мог думать Тринадцатый, это о том, как сильно он хочет, чтобы все это закончилось. Было больно. Было так больно. — СКАЙБОЛТ! — Громоподобный голос, гораздо более ужасающий, чем голос Предакона, заставил Предакона остановиться и посмотреть на источник голоса. Через искаженное болью зрение Тринадцатый мог видеть, что новичок тоже был своего рода Предаконом, но этот выглядел более царственным, почти королевским, когда он подошел ближе, гнев был очевиден в его шагах и выражении. — Что, во имя создателя, ты делаешь! — Более крупный Предакон потребовал от меньшего, который всё ещё держал Тринадцатого за один манипулятор и держал его спасителя в ловушке под одним сервоприводом. Предакон, державший его, казался испуганным, почти виноватым, но, вероятно, не из-за своих действий, скорее всего, только потому, что его поймали. — Мой король, я просто охотился! — Предакон, державший его, попытался слабо объяснить, прежде чем более крупный, Король Предаконов, сильно ударил его когтями по лицевой, и на его лицевой пластине появилось разъяренное рычание. — Мы не охотимся на спарков, бесчестная дворняга! — взор Тринадцатого начал мерцать, он мог сказать, что его корпус умирает, но он почувствовал, как падает и мягко удерживается большими манипуляторами. Он посмотрел вверх через свою угасающую оптику и увидел, что Король Предакона грустно смотрит на него, нежно касаясь его лицевой одним пальцем. — Ты не заслужил этого спарк, у тебя даже не было шанса жить… — Тринадцатый, несмотря на боль, не мог не удивиться действиям Короля Предакона. Почему его это волнует? Если он и его род съели меха, почему смерть одного спарка вызвала у него столько печали? — В-вы, с-слаггеры! — Спаситель Тринадцатого вскочил со своего места на землю. Тринадцатый не мог его видеть, но он мог сказать, что мех, вероятно, пытался встать и сражаться. Король Предакона повернулся, чтобы посмотреть на спасителя Тринадцатого, и осторожно опустился на колени, передав Тринадцатого в объятия своего спасителя. — Великий грех был совершен в этот день моим подданным. Сейчас я ничего не могу сделать, чтобы спасти твоего спарка, но я обещаю, что ни один другой спарк никогда больше не пострадает от моего рода, пока я жив — Тринадцатый услышал речь Короля Предакона, но это было далеко, он чувствовал, как угасает, возвращаясь к отцу. Он почувствовал, как сильные манипуляторы нежно обхватили его и поднесли его шлем, чтобы лечь на грудь его спасителя. Капли жидкости падали с лицевой его спасителя на его корпус, но Тринадцатый был слишком уставшим, чтобы даже попытаться успокоить меха. — Ты выйдешь на свободу, мои подданные не будут трогать тебя с этого дня, — провозгласил Предакинг, обращаясь к спасителю Тринадцатого. Тринадцатый чувствовал, как мех вздрагивает, нежно держа Тринадцатого и лаская его шлем, пытаясь успокоить его. — Я собираюсь убить всех до единого монстров… Я не успокоюсь, пока все вы не умрёте, — пообещал его спаситель Королю Предаконов, когда энергон Тринадцатого покрыл корпус его спасителя. Тринадцатый хотел сказать что-нибудь, чтобы остановить своего спасителя от такой глупости, но когда звуки двух уходящих предаконов достигли его звуковых рецепторов, он обнаружил, что слишком слаб, чтобы хныкать. — Шшш… Все будет хорошо… Отдохни сейчас — Тринадцатый услышал, как его спаситель попытался утешить его, добрый жест. Тринадцатый собрал достаточно сил, чтобы улыбнуться своему спасителю в последний раз, прежде чем он почувствовал, что его корпус сдается, его оптика подводит его, а слух вскоре исчезает. Последнее, что он чувствовал в этой жизни, были любящие прикосновения его спасителя к его шлему, прижимающие мягкие поцелуи к его лицевой, чтобы облегчить его уход.

***

Тринадцатый вернулся к своему отцу Праймусу. Он вернулся в тёплые объятия, свободный от боли и в безопасности. Тем не менее, когда Тринадцатый упивался любовью своего отца, он не мог не удивляться. В чем был смысл той жизни? Зачем давать жизнь только для того, чтобы её лишили так скоро? Почему было так больно? Это было нормально? Собирался ли он испытать это снова? Он не хотел… Его мучили всевозможные мысли, но самой заметной была та, на которую у него не было ответа. Вопрос в том, какова была его цель? Это не могло быть просто смертью. Это казалось так… нелепо. Праймус никогда бы не обрек его на смерть снова и без причины, не так ли? Тринадцатый долго пребывал в созерцании, думая обо всём, что произошло. В конце концов, его мысли вернулись к своему спасителю. Мех видел, как его разрывали на части и убивали, он, должно быть, испытывал и до сих пор испытывает сильную боль, если не физически, то эмоционально. Если можно… Тринадцатый пожелал, чтобы он мог пойти к этому меху, утешить его и защитить его. Это была его вина, что мех был ранен и был вынужден пройти через такую боль. Он хотел помириться с ним. В ответ на свое желание Тринадцатый почувствовал, что внимание отца сосредоточено на нем. Бог всех кибертронцев коснулся его разума, исследуя его мысли, прежде чем, казалось, пришел к консенсусу. И прежде чем Тринадцатый успел задать вопрос, он обнаружил, что его снова отправляют обратно в царство живых. Он снова очутился на дне колодца, окруженный другими искрами, еще не соединенными со своими корпусами, и у них был только один выход — наверх. Тринадцатый вздохнул и затрясся от некоторого страха, прежде чем расправить плечи и снова начать долгий подъем. Надеясь, что на этот раз он сможет сделать что-то стоящее.