Быть соулмейтами-это...

–Разве ты не собирался поехать в Токио? –удивлённо спрашивает Тадаши. Он смотрит, как сидящий на ступеньках перед дверьми спортзала парень в ответ улыбается, и сердце невольно ноет. Улыбка пропитана грустью. Так вечно дурачащийся и беззаботный парень не улыбался никогда. В ней не было ни наигранности, ни драматизма. Она была настоящей. –Мои предки запретили. Сказали, что не дадут мне ни копейки, если я продолжу валять дурака. Тадаши думает об отношениях второгодки с родителями, пока смотрит вдаль на высокие горы и зелёную растительность, покрывающую их. Для друга это всегда была больная тема. –Потому что они не видят, что ты серьезен. –Тадаши звучит мягко, но уверенно, потому что голос в голове подсказывает ему: сейчас ты можешь ему помочь. –Зачем мне надрываться? –тянет волейболист, обычно уверенный в своей правоте, не желающий слушать ни родителей, ни кого-либо ещё. Тогда отчего его голос сейчас звучал так умоляюще? Так, словно он просил дать ему ответы на вопросы, в которых впервые позволил себе усомниться.–У нас осталось всего 2 года беззаботной жизни, и я не хочу тратить их на переживания из-за поступления или какой-то ерунды. –Мы ведь уже не дети. –Ямагучи думает о проколотых ушах, новых знакомых, работающих в клубе недалеко от дома, об одинокой матери, с самого его детства работающей до изнеможения ради будущего своего сына. И думает: действительно, отныне он не ребёнок. Усмешка невольно трогает его губы.–Однако, до ответственных взрослых нам ещё далеко. Не стоит думать, что после школы жизнь заканчивается. Летнее солнце обжигает лицо, открытые руки и щиколотки, и Тадаши не задумываясь льёт пол бутылки минералки себе прямо на голову. Значительная часть воды оказывается и на сидящем рядом друге, на что он недовольно выкрикивает возмущенное: Эй! –Юджи. –Тадаши смотрит обернувшемуся парню в глаза проникновенно, стараясь донести до него на самом деле простую истину.–Я решил поступить в один из университетов Токио. Терушима удивленно распахивает глаза и выглядит донельзя мило в ожидании продолжения. –У меня появилась цель в жизни. –Тадаши садится рядом с другом, соприкасаясь с ним коленками, и сердце невольно пускается в пляс, но парень вида не подаёт, продолжая свою речь. –Она не большая и не какая-то глобальная. Я просто хочу делать то, что люблю. Рисовать, играть на гитаре, читать книги по вечерам после школы, продолжать веселиться и радоваться каждому прожитому дню. –"И делать это все вместе с тобой" остается не озвученным. Ямагучи прикрывает слепящее глаза солнце рукой, и смотрит на пушистые облака. Красиво. Хочется зарисовать. –Я буду учиться на художника. И несмотря на то, что это не так престижно, моя мама поддержала меня, потому что я это люблю и отношусь серьёзно ко всему, что делаю. Ты вполне способен поступить на музыкальный, как и хотел. Стать рок-музыкантом, заработать кучу денег. И все останутся довольны. И ты, и родители. Но только в том случае, если ты начнешь делать это не ради забавы. Терушима задумывается. Это видно по напрягшимся плечам, по застывшим на одной точке глазам и повисшему между ними молчанию. Так, в тишине, они сидят от силы десяток секунд, но ощущается эта пауза невероятно долгой. Затем Юджи поворачивается, смотрит на улыбающегося от собственных мыслей друга совершенно иными глазами, и с ухмылкой берет его в захват, когда тот этого не ожидает. Зеленоволосый реагирует мгновенно, и, перекидывая Юджи через себя, валит его на пыльную землю перед спортзалом. На пару минут завязывается шуточная потасовка. Подростки пачкают спортивную форму и волосы, но смеются громко, и Тадаши в очередной раз подмечает, что не может смеяться так искренне и беззаботно с кем-то ещё. –Это было нечестно! –в конец концов возмущается пинч-подающий, когда сил сопротивляться уже не остаётся. Он тяжело дышит, глядя на победно нависающего над ним друга совершенно не думая о том, что тот подлец. Он может думать лишь о капельке пота, стекающей по скуле к подбородку, распахнутых от адреналина глазах и широкой улыбке у того на губах. –Когда это ты стал таким крутым, Тадаши. –парень смеётся. А затем все перед глазами разбивается, словно зеркало над раковиной. Мир рушится на миллион осколков, и парень проваливается в пустоту, испытывая горечь от ускользающего прямо из под носа тепла чужого тела и летнего зноя. Его обволакивает холод и одиночество. Холодный асфальт, покрытые легким инеем деревья. И та злосчастная детская площадка. Та, на которой каменным изваянием от шока застыл Терушима, глядя на него глазами, полными сожаления, осознания и растерянности. Та площадка, на которой их дружбе пришел конец.–понимает Тадаши А затем подрывается с кровати. Он жадно глотает ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыбина, и спиной чувствует промокшую от холодного пота футболку. В комнате такой дубак, что парень невольно ежится. Он переводит взгляд на открытый нараспашку балкон, но надолго на нем не задерживается, поглощенный давно забытыми воспоминаниями. В голове продолжают всплывать до боли знакомые черты лица и отпечатавшиеся на подкорке эмоции, и Ямагучи чувствует скатившуюся по щеке слезу. Первое знакомство, шок от осознания, что тот самый парень учится с ним в одной школе, новые друзья, отборочные, первый день рождения, отпразднованный не наедине с мамой, и дальше, дальше...тяжелее. Горечь противным осадком застыла в горле, поэтому Ямагучи поднимается с кровати, чтобы набрать себе в рот воды и смыть эту дрянь в пищевод. После третьего глотка он понимает, что вода тут не помощник и ему срочно нужно на воздух. Взгляд снова возвращается к распахнутой двери, за которой в свои полноправные права вступил промерзлый октябрь. Пачка сигарет с зажигалкой машинально оказываются в руках, и Тадаши, удостоверившись, что не разбудил Сугу своей вознёй, выходит на металлический балкон, прикрывая за собой дверь. Не хватало еще, чтобы соседа продуло, если не уже. Сизый дым растворяется в воздухе, оставляя на языке ментоловый вкус, от которого мгновенно становится легче. От этого хочется хорошенько стукнуть самого себя по лицу, но от зависимости избавиться не так просто, когда парня посещают подобного рода сны. А ведь у него почти получилось. Вспоминая Юджи, Ямагучи невольно думает и о своем новообретенном соулмейте. О том, что ему до сих пор страшно от мысли, что однажды влюбленность сможет вновь его ранить и что эта дурацкая причина заставляет его прятаться от случайных столкновений с Цукишимой вот уже на протяжении недели. О том, как будут развиваться их отношения дальше, о том, что блондин не обязан любить Тадаши только потому, что они соулмейты, и о том, как было бы здорово, встреться они раньше. На отборочных в Мияги, к примеру. Тогда не было бы пустых надежд, терзаний из-за человека, не предназначенного ему судьбой, и вредных привычек, сформированных, чтобы заглушить душевную боль. Друзья не знали, какая сила воли ему потребовалось, чтобы принять факт появления соулмейта. После произошедшего в старшей школе любовь была словно красный свет светофора, заставляя его застыть при малейшем намеке на чувства. И потому уже осознанно ответить на сообщение тот не смог. Ямагучи невольно сжимает металлическую перекладину под рукой и снова затягивается. Воспоминания давили неподъемным грузом, а сон разбередил старую рану. Очевидно, кошмар был вызван недавней встречей с соулмейтом, и его тревожное подсознание решило в очередной раз напомнить парню, чем закончилась его последняя влюбленность. Никто не был виноват в том, что случилось. Терушима не был обязан отвечать на его чувства, а Ямагучи не мог просто перестать любить. И все равно... Когда рука тянется к телефону, Тадаши еще не до конца понимает, чего хочет, а когда экран осветил аккаунт его нового знакомого, стало уже слишком поздно стыдиться своих действий. Он разглядывает две единственные фотографии в профиле, отчаянно ища что-нибудь, что напоминало бы ему о Юджи. На первой публикации парень стоял в кругу семьи с зажатым в руке дипломом об окончании старшей школы. Вид у него самый смиренный и уставший, какой может быть у человека, так что Ямагучи приходит к выводу, что парня заставили сделать это фото. Второй пост был сделан 3 года назад, и на фотографии Цукишима выглядел еще куда более кислым, чем на предыдущей. Сделанное Куроо-саном, ракурс без труда охватил всех четверых друзей, и от различных темпераментов этих школьников что-то внутри Тадаши отозвалось теплом. Спокойный Акааши, безумно-веселый Бокуто-сан, лукаво улыбающийся Куроо-сан и сам Цукишима с его неизменным высокомерием. Нет, и все-таки в нем не было ничего, что напоминало бы ему о Терушиме. Да, они оба выглядели слегка надменно, но даже это качество ощущалось как-то по-другому. От Цукишимы веяло снисходительностью к чужой глупости, даже апатией, в то время, как от Юджи аура надменности шла вперемешку с безбашенностью и желанием выпендриться. Он всегда и везде чувствовал себя, словно король, даже если для окружающих тот был всего лишь глупым мальчишкой с комплексом превосходства. Однако Тадаши никогда не считал Терушиму глупым, пускай тот и пускал многие события на самотек, и отметки у него были не самые лучшие. Парень был скорее загнан в угол. Давление, которое на него оказывали родители, было слишком велико, а потому неудивительно, что волейболист решил спрятаться от реальности в развлечениях и не самых полезных привычках. Он был типичным парнем, от которого девчонки сходили с ума, а когда начинали встречаться, тут же бросали после осознания, что Юджи не самый ласковый и заботливый партнер. Но Тадаши все равно его любил. Взгляд скользит по чату, и Ямагучи недолго думая, перечитывает уже выученное наизусть сообщение, ни на что особо не надеясь, ведь в такую рань даже звуки будто уснули, настолько застывшим казался ночной Токио. Было невежливо так в открытую его игнорировать, учитывая, что в Твиттер парень заходил регулярно. Но преодолеть страх было куда сложнее. Когда переполняющие парня эмоции вырвались из него с глухим ударом по металлическому поручню, дверь балкона у художника за спиной вдруг отъезжает в сторону, являя миру завернутого в одеяло на манер гусеницы Сугавару. –Ты чего буянишь, Тадаши? Друг, что обычно вздрагивает от каждого шороха, на удивление соседа, даже не оборачивается. Он продолжает смотреть на тлеющую в руках сигарету. –Просто не спится. Студент озадаченно смотрит тому в затылок, но желание положить руку на чужое плечо подавляет. Парень явно был не в настроении. –...не простудись. –говорит он, и накидывает тому на плечи его куртку, ранее повешенную на крючок в прихожей, за которой тот сходил, стоило ему застать Ямагучи за курением. Когда в ход шли сигареты, Коуши всегда понимал: лучше позволить другу успокоиться и не лезть со своей моралью. После благодарного кивка он покидает балкон, и, недолго думая, отправляется в ванную умываться. Он придумает, что с этим сделать. * Кей всегда старался быть объективным. Он смотрел на проблемы сугубо от третьего лица, потому что чувства и эмоции всегда мешали ему действовать адекватно. Он никогда не напивался до беспамятства после трудного дня, не кричал посреди улицы драмы ради, и не дай бог кто-нибудь увидит его рыдающим, это точно станет одной из примет к концу света. Цукишима не бросал слов на ветер и был воплощением настоящего японского консерватизма, однако несмотря на свою любовь к остроумным замечаниям и даже со всеми своими колючками парня можно было назвать одним из самых надежных и уравновешенных людей в любой компании. Именно поэтому все те, кто был с ним знаком, в тот день испытали настоящий шок. С самого утра и вплоть до обеда блондин ходил мрачнее тучи. С нахмуренными бровями, неестественно напряженными плечами и застывшем на экране мобильного взглядом тот отпугивал от себя не только учеников, но и некоторых особо робких преподавателей, которые замечали Кея в коридорах университета. Тогда все невольно задались вопросом: что такого ужасного должно было произойти, раз вечно надменно ходящий парень, всем своим видом выказывающий достоинство и строгость, вдруг превратился в такого же уставшего от постоянных сессий и дедлайнов студента, как и все остальные в этом здании? А ответ был куда проще, чем казалось на первый взгляд. Именно Акааши, едва успевший предотвратить столкновение друга с ужасно придирчивым деканом программистов–и который единственный из всех не побоялся попасть под горячую руку–, первым сумел узнать причину ажиотажа, уведя Кея подальше от чужих глаз к одному из подоконников с ужасно грязными бежевыми шторами. Долго ломаться Кей не стал, и после нескольких наводящих вопросов с тяжелым вздохом полез в карман за смартфоном. Tsukishima Kei: Да, вы правы. изображение Брови брюнета взметнулись вверх, когда тот прочитал короткую (учитывая, что она состояла всего из двух сообщений и фотографии, это даже беседой было сложно назвать), но неожиданно сложившуюся вчера вечером переписку между соулмейтами до конца. –Значит...Ямагучи-сан косвенно знаком с тобой. –Его профиль забит Сугаварой, Ячи с Хинатой и даже Кагеямой. Я думаю, это уже нельзя назвать "косвенно". Кейджи пару минут полистал фотографии художника, а затем с самым невозмутимым видом вернул взгляд на друга. –...это было 13 октября. –Ага. –Неделю назад. –Ага. –И...ты обеспокоен его молчанием, я полагаю? –Ты так думаешь? –слегка агрессивно прошипел блондин. Слегка. Кей нахмурился пуще прежнего–осознав, как друг расшифровал его хмурый вид, очевидно–, облокачиваясь одетой в идеально-белоснежную рубашку спиной к стене. –Не думай, что я прямо-таки горю желанием узнать этого парня поближе, это совершенно не так, как вы трое уже успели себе нафантазировать. Он меня избегает, и это то, что просто-напросто бесит. Я уже несколько раз видел, как тот разворачивается, стоит нам хотя бы взглядами встретиться, и то же самое касается и наших общих друзей. Тут явно есть какая-то проблема, в которую никто из них пока не хочет меня посвящать, так что я хотел просто дождаться, когда он наконец решит поговорить, если ты об этом. Но чтобы так открыто кого-то игнорировать...это выводит меня из себя, знаешь ли. Весь вид Цукишимы сквозил напряженностью и враждебностью, но брюнета это совершенно не отталкивало, даже наоборот–увлекало. Кей познавал совершенно новый для него мир, и от этого не могло не возникнуть чувство легкого предвкушения. Насколько сильно изменится блондин? –Тогда в чем проблема? Просто найди его и поговори, раз тебя это так беспокоит. Блондин кидает в друга взгляд а-ля: ты что, дурак? –Думаешь я не пытался? Он ускользает от меня, как уж, и я не могу попросить о помощи ни Ячи, ни дуэт монстров нашей волейбольной сборной, потому что они все в курсе проблемы, и, очевидно, Ямагучи попросил их ничего мне не рассказывать. Он что, издевается? Или мне кажется? –У тебя очень бурная реакция на него. Блондин делает вид, что не понимает, о чем он, на что друг мягко улыбается. –Я узнал от Бокуто-сана, что Шое-кун пытался с тобой заговорить, а ты даже ни разу не взглянул на него. –Хинате вечно кажется, что все должны обращать на него внимание. И если тот намерен что-то от меня скрывать, то и я не намерен с ним разговаривать. –Обычно ты никогда его не игнорируешь. Бывает, смотришь, как на шимпанзе, но все же. Цукишима слегка усмехнулся от нежелания Акааши выражаться в сторону кохая как-то более уничижительно, в то время как брюнет посчитал это верным знаком для возвращения к теме. –Ты сам на себя не похож. Мне кажется, что еще немного и ты начнешь кидаться на каждого, кто хотя бы посмотрит в твою сторону. –Кейджи подходит ближе, поправляя пуговицу на манжете, под которой красовалась метка, от чего Цукишима слегка дергается. Почему-то присутствие рисунка на запястье для него стало почти материальным. –Неужели эта ситуация так сильно тебя беспокоит? –Да ты у нас ясновидящий.–Цукишима одергивает руку из чужих пальцев. –Меня все это бесит. Я больше не хочу забивать голову всей этой чушью про соулмейтов и ждать, когда этот мальчишка созреет для нормального конструктивного разговора. –он уже собирается отвернуться, чтобы не видеть проницательного взгляда своего друга, который, будто провидец, заранее знает, о чем Кей думает и что на самом деле чувствует, но не успевает. –Кей, не суди Ямагучи-куна так строго. Голос Акааши пропитан уверенностью и какой-то отцовской мудростью, от чего блондину сложно не прислушаться. Брюнет словно заклинатель змей, заставлял слушать и слушаться, и Кей позволил чужим словам дойти до него. Потому что Кейджи мало когда ошибался. –Дай ему время разобраться в себе. Не все такие решительные, как ты. Я думаю, он немного ошеломлен твоим появлением, и пока ты не до конца понял, почему он так себя ведет, не спеши с выводами. Цукишима раздраженно выдохнул. Ему казалось, что легче оставить все как есть. Дальше учиться, ломать голову лишь грезами о будущей карьере, друзьями и другими будничными заботами. Но соулмейт прочно засел у него в голове, словно какой-то паразит. Когда зеленая шевелюра художника начинает мелькать у Кея перед глазами чуть ли за каждым поворотом, каждый день приходить во снах и напоминать о себе даже через его любопытных друзей фразами: "ну как, вы уже разобрались?", "кажется, ты довольно сильно его напугал, раз он до сих пор тебя избегает", тот понимает, что игнорировать существование этого человека больше не представляется возможным, и есть лишь 2 выхода: разобраться, или же мучаться в сомнениях. И он ясно понимал: дальше так все оставлять нельзя, ведь не в его принципах убегать от проблем. Он просто должен извиниться, раз уж на то пошло, а там будет видно: если Ямагучи захочет узнать соулмейта поближе, он не станет отвергать это. В конце концов, они ведь не обязаны тут же объявить себя парой. А узнать человека, подходящего тебе по необъяснимым законам судьбы было как минимум интересно. Цукишима глубоко вздохнул, очищая сознание от резкой вспышки раздражения. –Хорошо. Но как его ловить, я не понимаю до сих пор. Брюнет изогнул губы в покровительственной улыбке, и направившись в сторону главного корпуса, загадочно пропел: –Время покажет, Кей. Давай просто подождем. –и если Кей заподозрил что-то неладное в поведении своего друга, то тогда не придал этому особого значения. * –Тадаши, возьми себя в руки! –возмущается Ячи, гневно сжимая чужое предплечье. –Это работает не так, как вы с Сугой это представляете! Парочка стояла за углом коридора, громко перешептываясь. Для обоих стало неожиданностью встретить в этой части здания причину их бурных дебатов, и когда легкий на помине Цукишима Кей едва не заметил их присутствие, те со скоростью пули сумели спрятаться от чужих глаз, нырнув обратно за поворот. Сразу после этого Ячи, до крайности раздраженная недомолвками со стороны друга, что никогда никого не игнорировал–особенно целую неделю–, а тут пошел на попятную, вдруг переключилась на агрессивную решительность, и со словами: "Вот он, твой шанс!" стала усиленно толкать художника в сторону соулмейта. С того злополучного вечера та терпела этот цирк как могла, но теперь чаша наконец заполнена до конца. –Тебе мало было моего позора в Твиттере, и теперь мы будем идти на смерть грудью вперед?! Девушка снова пихнула его локтем. –Хватит драматизировать и иди уже познакомься с ним как следует! Или ответь на его сообщение, наконец! –Ты не понимаешь, как это сложно! –О чем это вы шепчетесь? –вдруг прочирикал совсем рядом чей-то веселый голос, и парочка бросилась врассыпную, едва не закричав от испуга. Довольный, как черт, Сугавара, лукаво улыбался друзьям, будто это не он только что чуть не заставил их испустить дух в стенах университета. –Ни о чем! –Тадаши вообще не способен самостоятельно добиться своего счастья! Художник с некоторым упреком взглянул на подругу. –Что-то мы перестали сходиться во мнениях в последнее время. –Потому что кое-кто такими темпами получит премию "Тормоза". –Воу, ребят, давайте не будем торопиться и просто...возьмем брейк. Пойдемте-ка на пары, а потом решим, что делать с нашим Ромео. –Они оба умирают в конце, Суга. Хотя нет, я не против помереть прям здесь, главное не заставляйте меня снова испытать весь этот стыд. Тадаши развернулся на пятках, выглянул из-за поворота, чтобы удостовериться, что Цукишима со своим другом благополучно свалили, и бодрым шагом направился дальше по коридору. –Не переживай так, Ячи. Скоро все само собой образуется. –уверенно произнес Сугавара, положив руку девушке на плечо. –Я не понимаю, что с ним происходит... –Он из тех, кто не рассказывает о проблеме до конца, пока сам с ней не разберется. –губы пепельноволосого растянулись в лукавой улыбке. –Думаю, нам стоит немного посодействовать неизбежному, как ты думаешь? Девушка, осознав скрытый в этих словах посыл, на грани восторга и легкого замешательства, прошептала: –...что ты сделал, Сугавара-сан? –Я думаю, что мы дали Тадаши достаточно времени на размышления. Так что позволим Цукки проявить себя. –произнес бывший связующий с ужасно явной хитринкой в глазах и пошел вслед за пыхтящим от напряжения другом, как будто он не писал одному своему школьному другу для воплощения своего злодейского плана.