Быть соулмейтами-это...

Ямагучи не знал, чем думал, когда потянул Цукишиму за собой. Его настроение с самого утра варьировалось от: "я такое безобразие", до: "хочу запульнуть в кого-нибудь апельсином", с ужасающей периодичностью. Ему вновь приснился кошмар с участием своего бывшего лучшего друга, человека, в которого ты был влюблен, Тадаши, давай называть вещи своими именами , который не желал оставлять его в покое. После посиделок у Бокуто-сана и Акааши-сана было вполне ожидаемо увидеть очередной привет из прошлого. Он будто насмехался: тебе не забыть того, что произошло. Ты будешь жить с этим вечно. Ты не можешь любить кого-то, не пострадав. Ямагучи хотелось кричать. Сломать что-нибудь, разбить, заглушить голос звоном бьющегося и ломающегося. Но он не был из тех, кто воплощал подобные желания в жизнь, даже если очень хотелось. Тот просто просидел оставшуюся часть ночи после возвращения в общежитие и последующего кошмара на балконе, погрузившись в воспоминания и свои собственные сомнения. Было глупо отрицать, что его не тянуло к Цукишиме. Назвать его простым человеком у него язык не повернется. Чуть что-сразу сарказм, на любую фразу найдется ответ поумнее, поострее, и иногда Ямагучи не сдерживал порывов стукнуть его от возмущения. Но в то же время он был таким...чудесным. Искренним, уверенным, уравновешенным и мужественным. У Тадаши не было сомнений в том, что ему нравился Кей, как человек. Ведь несмотря на все свои колючки, по нему сразу было видно: в душе тот куда лучше, чем хочет казаться окружающим. Он был верным, внимательным, участливым, очень сильным человеком. Тадаши им восхищался. Возможно, именно поэтому у того не возникло никаких сомнений, стоило этой идее притащить соулмейта с собой пронестись у того в голове. Ему захотелось поделиться с кем-то своими чувствами, даже если Кей не сможет понять, что именно Ямагучи делает и почему. Он мог бы и дальше думать, что это просто его очередная незначительная прихоть, может даже выпендриться, ему было в принципе безразлично, что именно тот подумает. Но терпеть больше не было сил. Посмотри, Кей, что твориться у меня внутри. Что я храню в себе уже больше 2 лет. Что сделал со мной этот человек. Заметь это, мой соулмейт. Но он не заметил. Когда Тадаши пел, все его отчаяние, вся его усталость от переживаний и вечных воспоминаний вырвалась наружу. Он знал, что Кей прекрасно понимает английский. Но еще тот был слишком наблюдателен, чтобы не заметить это зашифрованное послание, как сначала показалось художнику. Когда тот с равнодушным видом повел его...он не знал куда, что-то у Тадаши внутри неприятно сжалось от горечи. Конечно, он не заметит, глупый ты романтик. Нужно говорить словами, а не такими мелочными знаками, чтобы тебя услышали. Однако для него это было...трудно. Он еще не пробовал рассказывать кому-то о произошедшем в старшей школе, и до сих пор оставался для друзей кем-то вроде простого мягкосердечного парня. Потому что это не то, чем можно просто взять о рассказать без причины. Это то, что полностью сломало его и оставило разбираться с последствиями в одиночку. Тадаши не был слабым человеком. Парень сумел вновь собрать себя по кусочкам, заклеить трещины скотчем–у меня не было друзей в Джозенджи; я научился играть на гитаре так, на досуге; да просто хотелось быть крутым, вот и закурил–, сумел сделать вид, будто ничего не было и просто...жить дальше. Несмотря на то, что больше не хотел. Это не было настолько ужасно, как казалось. Просто в один день тот разлепил веки, и чиркая зажигалкой, в какой-то момент понял, что больше не чувствует...ничего. Ни разочарования, ни грусти, ни радости. Но время лечит. Ямагучи не обработал эту рану, но она стала затягиваться, покрываться гноем и время от времени напоминала о себе, но ему стало легче. В конце концов, рядом с его новыми друзьями просто невозможно было все время вариться в свой боли, и жизнь наладилась. Пока не появился Цукишима, Тадаши казалось, что он справляется. Ямагучи знал, что еще не готов забыть свою первую любовь, и что было бы нечестно по отношению к соулмейту утверждать иное, а потому старая рана вновь за кровоточила. Ему хотелось бы дать Кею чего-то больше, чем ошметки бывалых чувств, но пока Тадаши как следует не позаботиться о ней, это невозможно. Именно поэтому он решился на это. Он решил рассказать все, как есть, и пусть Цукишима знает, с чем имеет дело. Примерно с такими мыслями он и провел всю дорогу до загадочного пункта назначения, пока вдруг не опомнился. –Так...куда мы идем? Цукишима помолчал немного, будто задумавшись, но Ямагучи знал, что тот по привычке выдержал театральную паузу забавы ради, от этого будто стало легче. Словно он не собирается сегодня рассказать ему всю свою подноготную, как на духу. –Я справедливо решил, что раз уж твоя тайна...больше не тайна, то и мне стоит посвятить своего соулмейта в какой-то секрет. –Ямагучи вдруг замер на месте, и на секунду ему показалось, что тому послышалось. –Чего ты встрял? –Н-ничего... Это был первый раз, когда Цукишима назвал его своим соулмейтом. И для Ямагучи будто что-то рухнуло, оборвалось, заставило сердце уйти в пятки. Потому что ему очень понравилось то, как это прозвучало. А блондин будто и не замечал, что произошло, и пожав плечами, просто двинулся дальше. Но глубоко в душе корил себя за эту небольшую оплошность, вызванную привычкой называть так Ямагучи время от времени в своих мыслях. Он и забыл, что для некоторых это не просто факт: быть соулмейтом. Блондин невольно прочистил горло, продолжая свое вступление к основной части. –Когда я был ребенком, мне больше нравилось читать или заниматься более полезными вещами, чем играть в песке с другими спиногрызами. –Хах...так ты и сейчас такой же. –Кей закатывает глаза на хихикнувшего соулмейта. –Хорошо, мне никогда не нравились увлечения своих сверстников. Но есть то, что всегда помогает мне...вставить мозги на место, когда это нужно. Всегда помогало. –Оу...так ты собираешься поделиться со мной своей отдушиной. –Как это сделал ты. Ямагучи смотрит на профиль Кея и вдруг понимает: нужные слова не нужно подбирать. Стоило соулмейту немного подвести к нужной теме, как у самого художника появилось желание выдать все, как на духу. Он не был болтливым человеком, когда дело касалось его собственной жизни, Ямагучи позиционировал себя больше, как слушателя. Но рядом с Кеем ему хотелось говорить о том, о чем не мог с другими. –Слушай- –Мы пришли. Парни удивленно переглядываются, и тут же теряются: Ямагучи только что потерял такую необходимую ему возможность. Художник ободряюще улыбается, чтобы сгладить ситуацию. –Это что...винил? –переведя взгляд на витрины магазинчика, вдруг без всякой наигранности удивляется Тадаши. –Добро пожаловать в мою гавань. Парни проходят внутрь, и пока блондин обменивался дежурными фразами с человеком у кассы, гитарист лишь кивает тому в знак приветствия и проходит вглубь помещения, где на многочисленных полках и стендах расположились сотни пластинок в квадратных упаковках, диски различных групп не только японского происхождения, но и из-за рубежа. Когда соулмейт присоединяется к нему, Тадаши не сдерживает и говорит все, что об этом думает. –Никогда не был в таких магазинах...боже, здесь есть все, что мне нравится. Muse, Nirvana, Madness. –Есть целый раздел, посвященный Beatles. –глаза художника заблестели от восторга, на что Кей не смог сдержать удовлетворенного хмыка. –Теперь я вижу, почему именно это помогает тебе расслабиться. Это так...винтажно. Мне нравится. –Я боялся, что в Токио не смогу найти такой же хороший магазин, что и в Мияги. Не знаю, чем я думал, ведь здесь их раз в 10 больше, чем в нашем селе. –Не такое уж и село...просто менее торопливое место, вот и все. –Если сравнивать здешнюю коллекцию музыки и в нашей родной префектуре, то тут даже говорить не о чем. Ямагучи берет в руки Uprising с ужасающем благоговением, и оборачивается к соулмейту. –А это...можно как-то послушать? Блондин с видом знатока кивает, и ведет его куда-то внутрь, к стеклянной двери, за которой оказывается небольшая комнатка размером с кладовую, с небольшим диванчиком и проигрывателем на столике перед ним. Парни устраиваются на подушках и позволяют себе на пару минут окунуться в иной мир, отрешаясь от всего вокруг. Ото всех проблем, которые Ямагучи хранит в себе который год, от ожидания долгожданного разговора, ради которого был затеян весь этот цирк в клубе и поход за винилом. Когда песня резко обрывается на гитарном риффе, соулмейты еще пару долгих секунд–а может и минут, кто знает–сидят в абсолютной тишине. На дворе был уже 10-ый час ночи, а потому других желающих послушать очередную пластинку в магазинчике не было, и они могли позволить себе оттянуть момент немного дольше, чем нужно. "Но в конце-концов всяким недомолвкам должен настать конец." –наконец решает Тадаши. –Кем...ты нас видишь в будущем, Цукки?...Я имею ввиду...как соулмейтов. Блондин сидит откинувшись на мягкую кожу спинки дивана, не глядя на художника. –Это прозвучало ужасно сопливо, Ямагучи. И я, признаться честно, стараюсь об этом не думать. –Почему? Парень не медлит с ответом, будто заранее ждал этого самого вопроса. –Все очень просто, Ямагучи, я всего лишь ни разу не был влюблен. Я не могу представить себя...рядом с кем-то в романтическом плане, даже если это моя судьба. И дело даже не в тебе, это просто то, что я большую часть жизни презирал и до сих пор не понимаю. –парень морщиться от чего-то, чего Ямагучи не может знать. –Вероятно, я никогда не смогу проявлять "любовь", даже если она и даст о себе знать, в привычном ее понимании, поэтому я не смогу дать тебе ответ на этот вопрос. Не сейчас. Тадаши слегка кивает на слова блондина, запрокидывая голову назад, жмурясь от ударившего в глаза света лампочек на потолке. –Я тоже не думаю, что готов к таким отношениям. Блондин переводит на друга заинтересованный взгляд. –Видишь ли, у меня был...не совсем удачный опыт, который до сих пор не выходит у меня из головы и не дает нормально жить. Тадаши не был уверен в том, что собирался сделать. Чего он хотел от Цукишимы: понимания или сочувствия, или же простого присутствия, когда тот изливал бы ему душу. Он не привык говорить о том, что действительно его тревожит, он не считал свои беспокойства чем-то важным. Но даже ему хотелось кому-то высказаться. И, как иронично, этим человеком оказался тот, кто не испытывает к нему ни грамма любви, в отличие от Юджи, которому Тадаши когда-то решил доверять. И тот, кто безжалостно растоптал его любовь. –Этот парень помог мне стать увереннее, и я был просто безумно рад просто находиться рядом с таким ярким человеком, как он. Но он одним своим поступком разрушил образ того, кем я искренне восхищался. И иногда я думаю: будь я осторожнее, этого бы не случилось. Будь я внимательнее, может со временем я бы смирился со своими невзаимными чувствами и ничего бы не изменилось... –...что тогда произошло? Ямагучи казалось, что Цукишима не понял его посыл о помощи со сцены. Он определенно чувствовал настрой Ямагучи наконец поговорить серьезно, ничего не утаивая, настолько очевидным это было с самого начала. Однако глядя в эти внимательные глаза цвета сладкого меда он вдруг понял, что он поймет его. Как никто не сможет его понять. И начал свой рассказ. * Это началось на первом году старшей школы. Тадаши, будучи тихим и застенчивым ребенком, с самого детства невольно оказывался жертвой издевательств и целью для разного рода подростков, которым или не хватало уверенности в себе, и те набирались ее за счет унижения других, или просто детей с комплексом превосходства. Как бы то ни было, Ямагучи был слишком мягкосердечен и не подкован в этом вопросе, чтобы смело давать им отпор. Одна школа сменялась другой, новые одноклассники сменялись на других, ничем не отличающихся для самого парня. Но вскоре он стал старше, вытянулся в росте, вырос в плечах, и былая хрупкость уже перестала так сильно бросаться в глаза. Возможно и дети вдруг поумнели, потому что с каждым годом насмешек над несуразным Тадаши становилось все меньше, пускай они и не исчезли в одночасье. Однако, каким бы загнанным в угол парень не был, его сердце, что удивительно, совсем не поменялось. Оно все так же отзывалось возмущением на открытые насмешки, не перестало сочувствовать даже тем, кого парень когда-то мог сделать объектом своей ненависти и обиды за грубые слова. Во многом ему помогла не обозлиться на весь мир и не закончить жизнь после очередных насмешек именно его мама, которая была на его стороне, несмотря ни на что, которая придавала смысла его серым будням и всегда помогала выкарабкаться из самых отчаянных мыслей. И в один день–15 октября, если верить записи в тогдашнем дневнике–, в его жизни появился человек, который сделал Ямагучи тем, кто он есть сейчас. Уверенный, нахальный, взбалмошный спортсмен, с которым Ямагучи никогда и не мечтал о разговоре, просто перевернул его жизнь с ног на голову. Это был очень промозглый день, который не радовал школьников еще и начавшемся с утра ливнем. Те промокали насквозь не доходя до школы, и вскоре всеобщее настроение неумолимо покатилось по наклонной. Тадаши не был исключением. Начиная с промокших насквозь кед и заканчивая отданным для сидящего в картонной коробке зонтика, он чувствовал, что этот день определенно принесет ему незабываемые ощущения с мокрой одеждой и уже застучавшими от холода зубами. Как его еще пустили на территорию школы-уже неплохой вопрос, но когда над его головой дождь вдруг перестал терзать его шквальным ветром и водой, тот задался еще более сложным вопросом. Кому вдруг стало до него какое-то дело? –Хэй...ты что, заболеть хочешь? Ямагучи повернулся к своему собеседнику, едва различая окрашенные в блонд волосы из-за прилипшим к лицу грязно-зеленым прядям, и примерно ориентируясь на них, выдал: –Я отдал свой зонт и пиджак коту у дома. –он провел ладонью по лицу, недовольно поморщившись от холода своей собственной руки: та уже покраснела от холода. –У тебя сегодня с собой спортивная форма? –Нет, физкультуры сегодня нет в расписании. –Тогда пойдем за мной. Парень, не дожидавшись ответа, потянул Ямагучи в сторону, и с каким-то отстраненным ощущением первогодка прошлепал мокрыми ногами вслед за ним до самого спортзала, в котором, очевидно, волейболисты заканчивали свою утреннюю тренировку. –Терушима, ты что с парнем сделал?! –прозвучал из другого конца помещения чей-то женский голос, в котором он без труда распознал их менеджера. Такую красивую девушку с приятным, бойким характером было сложно не замечать в школьных коридорах, а потому промокший насквозь Тадаши, выглядящий словно брошенная дворняжка, не мог не стушеваться. –Я наоборот ему помогаю! –Ага, конечно. –спокойно, но с долей сарказма произнес какой-то длинноволосый шатен. –А мы здесь не умираем от усталости. Ах да, кое-то же проспал, не будем показывать пальцем. Парень молча показал парню фак и повел офигевающего от происходящего Тадаши к раздевалкам, где уже собралась половина команды. А затем на глазах у всех всучил ему сменную одежду из своей сумки. И когда Тадаши наконец смог разглядеть своего благодетеля не размытым от дождя взглядом, в его голове мелькнула мысль: Это же тот парень, которого он недавно видел! –Я бы не советовал это трогать, а то еще какой-нибудь вирус тупости подцепишь. –выкрикнул кто-то из присутствующих. –Я ЕЕ ЕЩЕ НЕ НАДЕВАЛ! –тут же успокоил уже хотевшего отказаться Тадаши, для которого просто было неудобно принимать от парня такую помощь. –Но...она же понадобиться тебе после уроков, разве нет?... –Ну, ничего страшного, я могу сбегать домой за другой одеждой. А ты можешь что-нибудь себе застудить в мокром. –Нет, это...вам не обязательно, семпай- –ХА! –вдруг воскликнул парень, с гордым выражением лица обводя всех товарищей по команде взглядом. –Меня все-таки почитают первогодки! –Да брось, Юджи, просто парень попался очень уж воспитанный. –И ЧТО? Парни синхронно, не сговариваясь, окатили парня волной язвительных комментариев, отчего застывшей каменной статуей Ямагучи слегка вздрогнул. У него о таких групповых нападках сложилось более негативное мнение...но парень просто продолжил стоять с гордо выпяченной грудью, наслаждаясь своим триумфом. –Вот что, мой кохай, у меня к тебе вопрос. –Терушима хитро сверкнул глазами, и что-то волнительное подскочило Тадаши к горлу. –Ты в волейбол случайно не играешь? И так все завертелось с невероятной скоростью. Вновь тренировки, заброшенные после начальной школы, вновь надежда на основной состав, вновь запах пота, резины и движущейся вперед жизни. Ямагучи чувствовал себя превосходно, несмотря на плохие результаты и легкую отстраненность команды. Они были дружелюбны, могли подколоть парня при удобном случае, но продолжали поддерживать отношения старших и младших, основных и запасных. Но у Тадаши всегда был Юджи, который не позволял его природной скромности и сомнениям вновь потопить новенького, как это было до прихода в клуб. И парень стал прямо расцветать на глазах. Поделился с тогдашними друзьями своими секретами, рассказал об увлечении рисованием и даже показал свои последние рисунки, за что был расхвален до невозможности. Осветлил кончики волос, сделал пирсинг, а академические успехи начали расти, как на дрожжах. А вскоре Юджи познакомил его со своей гитарой, и тогда, в тот день, когда тот позволил самому Тадаши сыграть на ней пару аккордов, а потом смеялся с получившейся ерунды, парень вдруг понял, что чувствует невероятно сильное желание сохранить эти моменты беззаботного хохота с одним конкретным человеком. Он не хочет, чтобы это заканчивалось. Терушима Юджи изменил его жизнь. Еще ни с кем Ямагучи не чувствовал такой свободы в действиях. Он перестал чувствовать стыд за свою внешность, увлечения и банальные желания вроде становления основным игроком в команде. Он начал делиться с ним своими переживаниями, которые не находили своего слушателя...с самого детства, и вскоре он понял, что готов пойти на все ради этого парня. Месяца сменялись годами, и на втором году старшей школы случилось то, чего Ямагучи и предположить не мог. Тот, по обыкновению своему, сидел за своей партой в душном классе, дожидаясь самого наискучнейшего учителя во всей школе вместе с другими одноклассниками, и раскладывая школьные принадлежности к уроку, вдруг понял, что что-то не так. Он еще раз заглянул в сумку, перебрал все учебники за корешки и вдруг осознал, что так сильно выбивалось из общей картины. Его блокнот с рисунками куда-то пропал. Судорожно обыскав шкафчик и все остальное по 3 раза, до него вдруг дошло, где еще та могла находиться. Там, где тот с утра и уронил школьную сумку, дурачась с парнями. Ямагучи пулей пронесся мимо ошалевшего преподавателя в дверях, и не обращая внимание на посыпавшиеся ему в спину вопросы, ускорился, насколько позволяла его физическая подготовка. А дело было в банальном листе бумаги, на котором он накалякал вчера вечером после прогулки по парку вместе с Юджи его портрет в профиль. Ничего особенного в самом рисунке не было. Он уже рисовал всех друзей и некоторых одноклассников по их запросу хотя бы раз, и в очередном наброске никто бы и не заподозрил ничего постыдного. А вот то, что художник написал на обороте от переизбытка эмоций не должен был видеть даже сам Тадаши, планировавший склеить страницы так, чтобы текст оказался спрятан между ними. Это так...странно. Я чувствую себя ужасно, думая о своем друге в таком ключе, но эти чувства...это что-то волшебное. Мне так легко, так до дрожи приятно быть просто рядом с ним. Зная, что этот невероятный человек обращает на тебя свое внимание, действительно дорожит тобой...как же я...люблю его. Обожаю. Восхищаюсь. Ценю. Он перерыл каждый шкафчик. Посмотрел под каждой скамейкой, в душевой, в самом спортзале, и в конце-концов опустился на колени, судорожно дергая себя за волосы. Блокнота нигде не было. И лучше бы ему провалиться куда-нибудь в преисподнею, чем оказаться у кого-то из сокомандников, ведь те точно не сдержаться и хотя бы раз освежат все его произведения искусства по новой, как иногда это делали. Но, как нам уже известно, везение не сопровождало Тадаши никогда.